- Очень рада, сэр, - мой голос звучал приглушенно.
- К вашим услугам, - он поклонился.
И тот час настало неловкое молчание, которое мне не хотелось нарушать.
- Ветер усиливается, - сообразил Митч, - пойдемте в дом.
Мы все беспрекословно подчинились. Амелия схватила под руку племенника и, круто виляя бедрами, прошествовала вперед, говоря:
- Придется нам здесь задержаться. Погода опять портится.
Остин был рядом. Я чувствовала его запах, слышала его дыхание. Это сводило меня с ума. Он намеренно замедлил шаг, чтобы Денли и мистер Ратклиф удалились достаточно далеко.
- Ты уехал, - я не выдержала первая, метнув в него злой взгляд.
- У меня были дела, леди Блайт. Я же не должен сообщать вам об этом?
Его резкий тон выводил меня из себя. Нет, не должен! Но ведь мог! Просто потому что… потому…
- Мистер Остин…
- Вы мне тоже ничего не должны, - перебил с раздражением, - и я в этом убедился.
- Убедился? - взвилась я и зашипела на него, видя, что Амелия начала оборачиваться. - Вы о чем? Неужели о мистере Вебере?
Он рассмеялся - нервно и зло, затем повернул голову, впиваясь в меня почерневшим острым взглядом.
- Меня не интересует, что может быть между вами общего, - бросил он с яростью, которой я никак не ожидала, - или между вами и Коулом, или Найтом… Сколько, вообще, мужчин крутиться рядом с вами?
Впервые ему удалось по-настоящему оскорбить меня. И я была к этому не готова.
- Что вы имеете в виду, мистер Остин? - выдавила сквозь зубы, понимая, что разум затмевает ненависть и обида. - Научитесь, наконец, говорить о своих чувствах в открытую.
Он стиснул кулаки, глядя на меня, как на самую последнюю дрянь и ускорил шаг, догоняя Денли и Ратклифа. А я… я с удивлением поняла, что стою, вытянувшись в струну, и собираюсь расплакаться.
- Леди Блайт? - услышала оклик Митчелла, который придерживая для меня дверь. - Вы идете?
Ветер растрепал мои волосы, разбередил мои чувства, и я хотела, чтобы он подхватил меня и унес далеко, в любимый дом в Хартфортшире, где я была бы опять одинокой.
Поблагодарив мистера Ратклифа, я вошла в дом, полная сумрачных сомнений и ненависти.
- Вся эта суматоха вызвана исключительно предстоящим балом, - отвечала на вопрос Амелии мадам Кюнтен, когда мы уселись за стол, - например, история с мисс Вебер. Ведь правда, что вы, леди Блайт, придумали фасон ее платья? - в ее вопросе крылась насмешка, заставившая Амелию удивленно хрюкнуть.
- Это правда? - воскликнула она. - Как интересно.
Я молча улыбнулась, пододвигая к себе тарелку.
- А как обстоят дела в Лондоне? - миссис Бейли с интересом уставилась на Митчелла, уже грезя, что ему приглянется какая-нибудь из ее дочек.
- Что уж там, - отреагировала Амелия, - жену одного министра отказались обслужить в ресторане из-за того, что эта дама явилась туда в костюме для занятий спортом…
- Скуднеют нравы, - вздохнула Кюнтен, довольно переводя взгляд ядовитых глаз на меня, - как вы считаете, леди Блайт?
Опять началась эта игра. Как то? Как это?
- Считаю, что женщине не обязательно обряжаться, чтобы заняться спортом, а затем переодеваться, чтобы ее пустили в какое-нибудь заведение.
- Оу, - издала стон Амелия.
Митчелл закашлялся, скрывая в кулаке улыбку. Остин был до странности молчалив.
- Леди Блайт, вы находите допустимым, что женщины хотят носить брюки? - допытывалась Кюнтен, видимо желая показать, как мировоззрение постыдной Блайт отличается от ее собственного.
- Неизбежным, - отчеканила, обводя взглядом присутствующих, и видя добродушное удивление мистера Радклифа.
Некоторое время мы ели молча.
- А когда вы собираетесь вернуться в Лондон, леди Блайт? - спросила Амелия, отрываясь от мясного пирога.
В этот момент раздался звук разбитого бокала, и все взгляды обратились к мистеру Остину.
- Прошу прощения, - сухо сказал он, отодвигая стул.
- Ничего, Джеймс, - успокоила миссис Бейли, подзывая экономку и приказывая: - Уберите немедленно и принесите мистеру Остину новый бокал.
Я стиснула нож с вилкой, низко склонившись над тарелкой. Нужно справиться с сердцебиением и шумом в ушах. Зачем Бейли произнесла его имя?..
- Скоро, - уклончиво ответила, видя, что Амелия еще ждет ответа.
- Насколько скоро? - взгляд Остина ввел меня в ступор. Зачем он спрашивает? В его вопросе столько заинтересованности, что все как-то нехорошо переглянулись.
- Не знаю, мистер… Остин… - я закашлялась, потому что голос дрогнул, - все зависит от обстоятельств.
- Каких? - он неумолим. Я скосила взгляд в сторону гостей, намекая, что мы не одни, но, пожалуй, ему плевать.
- Это не имеет значения.
Все мы вновь принялись за еду. Правда, у меня совершенно отсутствовал аппетит, и я не чувствовала вкуса пищи.
- Мистер Остин, а вы не желаете перебраться в Лондон? - по-светски сложив руки, спросила Амелия.
- Все зависит от обстоятельств, - не сдерживая резкости, бросил он.
Сквозь молчание прорывалось тиканье часов из гостиной. Я редко поднимала взгляд над столом и упиралась в свирепый, жадный, противоречивый взгляд Джеймса.
Неожиданно он поднялся.
- Миссис Бейли, вынужден вас покинуть, - сказал холодно, - был рад вас видеть. Мадам Кюнтен, - он поклонился, - леди Денли, леди Блайт, - он немного затянул мое имя, - мистер Ратклиф…
Выйдя изо стола, он взглянул на молчаливую дочь миссис Бейли и задержал на ней взгляд.
- Мисс Мери, - поклонился и вышел.
Я ничего не соображала. Услышала возмущенный голос, затем оклик. Ноги сами меня несли. Я очнулась, когда в глаза ударил яркий свет и биение сердца вскружило голову так, что я пошатнулась.
- Что вы себе позволяете? - это был мой голос - измученный, слабый. - Джеймс?
Оказывается, я поднялась вслед за ним и, не отвечая на вопросы хозяйки дома, бросилась в холл. Догнав мистера Остина, я дернула его за рукав, заставив обернуться.
- Ты с ума сошла, Анна, - сказал он, обводя меня взором - с шумом втягивающую воздух, растрепанную, едва стоящую на ногах.
- Да, - подтвердила совершенно серьезно.
Его взгляд вдруг стал мягким, ласковым. Его руки погрузились в шелк моих волос, притянули к себе. Мы стояли в холле, соприкоснувшись лбами и глядя друг другу в глаза, не задумываясь о том, что миссис Бейли или мадам Кюнтен могут выйти и застать нас. Горячие губы накрыли мой рот, даря желанное наслаждение. Меня лихорадило… Его ладони обхватили мои мокрые от слез щеки, и я накрыла его руки своими, стискивая пальцы, скользя по ним губами и жадно целуя.
Приподняв мой подбородок, он достал из кармана платок и вытер им мои щеки.
- А теперь вернитесь в столовую, Анна, и скажите, что почувствовали себя плохо и вышли на воздух, - произнес он.
- Мне все равно, что они подумают…
- Шшш… - он ласкал пальцами мои обкусанные губы, - не спорь со мной.
Я потянулась к нему за причитающимся поцелуем. Я ждала его целую неделю. Прощальный глубокий дурманящий… Его вкус - табака и мяты…
Джеймс отпустил меня и, не произнося ни слова, вышел на улицу, а я коснулась собственных губ, где только что были его губы, чтобы остановить этот момент навечно.
- Леди Блайт? - Митчелл стоял в дверях… и видимо давно. - Пойдемте за стол.
В его понимающем взгляде плясали смешинки.
Что ж, вид у меня и вправду такой, будто мне стало дурно. А если нет, то мне действительно все-равно.
В столовой царила настоящая суматоха, и дело было не в моем неожиданном бегстве, а в том, что Амелия трясла юную Мери, восклицая:
- Какое счастье! Какой достойный муж вам достался, дорогая. Вы будете с ним счастливы.
- И обеспечены, - добавила Кюнтен, развернувшись на своем стуле.
Увидев, что я призраком вплыла в комнату, Амелия кинулась ко мне:
- Представьте себе, леди Блайт, мистер Остин сделал предложение мисс Мери!
Мои губы задрожали.
- Какая радость… - хрипло, едва слышно бросила.
Последнее, что я видела в тот день - деревянные полы, с которыми я столкнулась.
ГЛАВА 15
Любое благо нам не на радость, если мы обладаем им в одиночку.
Сенека
Я не избежала обеспокоенного внимания мелкопоместной аристократии. Миссис Бейли справлялась о моем здоровье несколько раз за день, мадам Кюнтен только по вечерам, леди Амелия с племянником хотели даже приехать, семейство Веберов выражало свою тревогу в письмах, Найты хотели добить меня спелыми грушами и терпким ликером, миссис Тейлор, дай ей Господь здоровья, прислала мне фунтов пять ромашкового чая с подробной инструкцией, как его заваривать, мистер Коулл позаботился о цветах, которые ежедневно появлялись в моей комнате, миссис Эванс вот уже пятый день ночует в соседней комнате, но только от него - ничего. Впрочем, оно и понятно. Мистер Остин снова уехал, улаживает дела где-нибудь на другом конце света, чтобы спокойно провести медовый месяц. К нему нет претензий.
Я пребывала дома целую неделю, не отказываясь только от примерок. Впрочем, от своей модистки Линси я узнавала все последние новости. Оказывается, Веберы вняли моему предостережению, и Оливия дала мистеру Найту отставку. Теперь его можно было прибрать к рукам, но мне уже не хотелось вверять мою нежную Шарлотту его похотливым заботам. Новость о предложении руки и сердца мисс Бейли облетела всю округу, и, как выяснилось, многим эта весть пришлась не по вкусу. Я имею в виду Оливию, которая едва узнав, примчалась сюда, но я прикинулась сильно больной и не приняла ее.
Единственный, кто вот уже третий день обитал у моей постели, за исключением Шерри, был Джозеф Шустер, приходской священник. Оговорюсь сразу, умирать я не собиралась, хотя то обстоятельство, что он днюет у меня и ночует вызывало много подобных слухов. Он пришел сам, узнав, что я больна, и сначала я отказала в визите. Мисс Мас тогда доложила мне, что священник попросил провести его в сад, чтобы он мог помолиться под моими окнами. На другой день я уже не могла прогнать его прочь, ибо в Шропшире поползли бы слухи относительно отсутствия моего христианского рвения. Увидев меня в постели, бледную, иронично улыбающуюся, Джозеф произнес: "Мы никогда не знаем, кто постучит в нашу дверь. Важно в этот момент открыть ее".
Сейчас Джозеф Шустер тоже был со мной. Мы сидели в саду, на покрывале.
- Что вы будете делать, леди Блайт? - тактично спросил он, не поднимая глаз. Его широкополая черная шляпа отбрасывала тень на лицо, делая черты лица немного мрачными.
- Я не знаю.
- Но вы должны знать.
- Я не хочу портить мистеру Остину жизнь, святой отец. У меня нет на это права.
- Но у вас есть право говорить правду и святая обязанность не лгать.
Я улыбнулась, щурясь на солнце и сжимая в руке яблоко. Корзина с фруктами, которыми меня снабжала Шерри, заставляя есть, стояла нетронутой в сторонке. Единственное яблоко, которым я игралась, перекатывая по покрывалу, тоже не вызывало аппетита.
- Если я скажу мистеру Остину, что у него будет ребенок, его жизнь рухнет. Он молод, богат. Он собирается жениться. Разве я могу все это разрушить из-за мимолетной связи, из-за ошибки, которую он совершил?
- А разве вы можете скрыть от него эту правду? Утаить, что носите под сердцем его дитя?
- Дитя, зачатое во грехе, святой отец…
- Дитя, которое не виновато в этом.
Джозеф Шустер умел убеждать. Я задумчиво глядела в его лицо, в глаза, которые смотрели на ветви шиповника.
- И вы собираетесь покинуть Шропшир?
- Конечно, - я оттолкнула яблоко, с трудом перевела дыхание и продолжила: - Но и в Лондон не вернусь. Объяснить там увеличившиеся размеры моей талии будет затруднительно.
- А ваш муж?
- Вы задаете вопросы, на которые я не могу ответить даже себе. Впервые, я не знаю, чего ожидать от будущего. Я была бездетна, и до сих пор мне трудно свыкнуться с мыслью, что я, - как произнести это? - что я беременна.
- Вы собираетесь скрыть это от него тоже?
- Нет, - усмехнулась, - Энтони все узнает, и Беккет тоже. Это не те люди, от которых я могу что-то скрыть.
- Ваша матушка?
- Надеюсь, что это ее не коснется. Лучше бы ей ничего не знать.
- У вас израненная душа, которая жаждет покоя, - произнес он, поднимая добрые ласковые глаза, - но холодное и отважное сердце. Вы должны научить его верить людям.
Я долго смотрела на него, пытаясь справиться с дрожащими губами и осипшим голосом. Наконец сказала:
- Я бы так этого хотела, святой отец.
Он неодобрительно покачал головой.
Я вдруг заметила приближающуюся к нам Шерри, которая даже издалека выглядела рассерженной. Я не стала обедать, и Китти уже рассказала об этом в красках, иначе бы зачем моей подруге прерывать нас.
- Леди Блайт, вы должны немедленно поесть! - закричала она, не успев даже подойти к нам. - Святой отец, заставьте ее поесть. Она уморит себя голодом.
- Если только святой отец пообедает вместе с нами, - я тайком вытерла набежавшие слезы и поднялась навстречу миссис Эванс.
Она укорительно покачала головой.
- Конечно, пообедает.
- Правда, я должен уезжать, - неловко улыбаясь, заговорил он. - Но мы увидимся завтра. Леди Блайт обещала прийти на утреннюю мессу.
- Как добрая христианка, - поддержала его, подталкивая удивленную Шерри к дому.
- Но вы, действительно, не можете остаться? - спросила она Джозефа, и тот отрицательно покачал головой.
Проводив его, мы с Шерри уселись в столовой.
- Вам нужно набираться сил, - бурчала она, указывая миссис Мас, чтобы моя тарелка не пустовала.
- Я прекрасно себя чувствую.
- Вот и хорошо, - она облокотилась на стол, глядя, как я ем. То и дело покусывая губы и ерзая, она меня здорово забавляла.
- Шерри, если ты хочешь спросить о причине моей болезни, то спрашивай, - усмехнулась. Ее лицо вытянулось, она начала говорить, что ничего не собиралась спрашивать и не хочет ни о чем, а вернее, ни о ком напоминать. - Шерри, глупышка моя, ты все это время избегала разговоров о мистере Остине, о его помолвке и о мисс Мери. Ты настоящая умница. Но ведь я не просила оберегать меня. Я справлюсь.
- О, - она стиснула кулаки и вдруг разрыдалась, - вы такая сильная… вы… я так переживала… как он мог поступить так с вами…
- Миссис Эванс, прекратите немедленно истерику. Я не умерла и пока не собираюсь. Запрещаю вам лить обо мне слезы.
Она унялась, глядя на меня глазами полными заботы.
- А теперь расскажи, когда будет свадьба?
- Дату они еще не назначили. Но миссис Бейли уже извлекла свое старое свадебное плате, которое отдали перешивать Линси…
Я оставила ее в покое, видя, что ее истерика набирает обороты.
- Шерри, ты должна ехать домой, - улыбнулась ей, - ты была здесь все пять дней. Ты устала. Завтра бал. Я хочу видеть, как ты блистаешь, а не ходишь за мной с тарелкой супа.
- Анна…
- Никаких возражений! Завтра я заеду за тобой, и мы вместе отправимся на бал, как настоящие леди. Понятно?
- Да, - она не разделяла моего восторга, глядя на меня с нечеловеческой жалостью, и это было невыносимо.
Оставшись одна, я забралась на подоконник, взяла любимый роман, и уставилась в окно. Прекрасный ветреный день. Помню, я так же сидела на подоконнике в Фейроуз-парке в Хартфордшире с журналом в руках в день похорон моего отца, прячась от гувернантки и нянек, не чувствуя ничего. Ни боли утраты, ни горя, ни осознания, что все изменилось. Просто пустота. Я тогда рассматривала картинки, слыша плач моей матери и шепот слуг. Я хотела быть далеко: то на песчаном острове, то в лесах Амазонии. Просто быть не там. Но тогда мне было шесть лет, а сейчас тридцать. Ничего, черт побери, не изменилось.
Завтра я должна быть на балу. Нужно ли мне это? Я знаю, что Джеймс получит лицензию на брак, вероятно, самую дорогую, и, не затягивая, обвенчается с Мери не позже, чем через два месяца. Я знаю, что он должен быть счастлив. Он сумеет подчинить сердце разуму, а Мери без оглядки его полюбит.
Притронулась к лицу, понимая, что вновь плачу и чувствую, что в груди бьет набатом. Сколько же мне потребовалось, чтобы найти его - мужчину, которого я смогла полюбить?
- Леди Блайт? - Китти распахнула занавеску, забралась вдруг на подоконник и привлекла меня к себе. Она единственная знала истинную причину моей болезни, так как разговор с врачом, посетившем меня после обморока, состоялся при ней.
Я услышала рыдания - нет, это плакала не Китти, а ваша покорная слуга - леди Анна Верджиния Блайт, черт бы ее побрал. Плакала так, что дверь в комнату приоткрылась и просунулось изумленное лицо миссис Мас, которая, внемля жесту моей горничной, тут же скрылась.
- У меня есть родственники в Хэмпшире, леди Блайт, - прошептала мне на ухо Китти, - добрые и немногословные люди… У них замечательный дом и четверо ребятишек… Там можно выносить и родить здорового малыша. Дай бог, леди Блайт…
Я крепче прижала ее к себе. Даже моя хладнокровная и прагматичная горничная, из которой не выдавишь ни одной эмоции, дрожит и всхлипывает. Что же случилось со всеми нами в Шропшире?
ГЛАВА 16
Жизнь - самый лучший театр, да жаль, репертуар из рук вон плох.
О. Уальд
Утренняя месса придала мне сил. Знать бы еще, чем обернется выходка с бедняжкой Лив, когда она появится в шедевральном выкидыше моей нездоровой фантазии. Как практичная и добрая христианка, я поспешила попросить у Господа прошения и за это. Что ж, теперь моя совесть почти чиста.
Я лежала в ванной, наслаждаясь горячей водой и дурманным паром. Запахи апельсина, тонкой нотки жасмина и пряного вина кружили голову. Китти время от времени подливала пенной воды глубоким деревянным ковшом, и я, лежа с закрытыми глазами, слышала томные переливы ручья, чувствовала пряные ароматы свежего ветра, ощущала над головой высокое небо, окрашенное фиолетовыми красками. Я была где-то далеко на вершинах гор, на высоте птичьего полета…
Моя жизнь изменилась в один миг - во мне билось два сердца.
- Волосы совсем отросли, - произнесла Китти, ласково спускаясь от прядей к плечам намыленными руками, и принялась массировать.
- Оставим так, - беззаботно наслаждалась, расслабляя спину.
- Вы всех сразите, леди, - я ощутила самодовольство в ее словах и брызнула в нее водой.
- Думаешь, твоя стареющая леди даст фору юным дебютанткам?
- Вы нарываетесь на комплимент, госпожа, - она усмехнулась, - вы дадите фору кому угодно.
Она схватила полотенце, оборачивая меня.
- Ваш завтрак уже готов - свежие тосты с клубничным джемом!
Я ехидно закивала, на что моя суровая Китти нахмурила брови. С щеткой в руках она выглядела устрашающе.
Я плюхнулась на стул, давая ей возможность заняться волосами, и, уплетая тосты, поглядывала на нее.
- Ты что-то от меня скрываешь? - проницательно заметила.
Щетка замерла, но затем с поспешностью принялась за дело. Китти взглянула на меня, невероятно покраснев. Не припомню, когда это с ней случалось в последний раз.
- У тебя появился мужчина, - что еще могла скрывать моя юная компаньонка?
Я уселась поудобнее, беря в руки очередной тост.