- Однажды, в разгар жатвы, Джеймс Грей проснулся поутру и обнаружил, что его поле вытоптано, а ячмень подчистую уничтожен. Соседские поля остались нетронутыми. Непогоды не было. Скот не пропадал. Отчего могла приключиться такая напасть? - Он воздел пустые, как поле Джеймса Грея, ладони к потолку. - И тогда граф…
Граф не стал дожидаться, пока преподобный Диксон наберется решимости.
- Кого вы подозреваете?
- Наш приход невелик. Все овцы в моей пастве не без греха. - Он сделал глубокий вдох. - Прошлым летом Агнес Бакстер назвала ведьмой Изобел Бойл. Агнес сделали серьезное предупреждение и посадили на покаянную скамью. Дэвид Зиман, по слухам, упоминал имя Господа всуе…
Он пустился по памяти перечислять грехи местных жителей - и большие, и малые, но в данный момент Александр не нуждался в сумбурном пересказе мелких деревенских конфликтов. Если понадобится, он спросит о них позже.
- В деревне есть пришлые? - перебил он священника. - Какие-нибудь чужаки?
Тот нахмурился, досадуя на то, что его вынудили сразу перейти к концу рассказа.
- Вдова из дома на дороге в Джедборо. - С торжественным кивком он подался вперед. - У нее необычные глаза.
- Она вдова? - Она не упомянула этого при встрече.
- Вы ее видели?
Он кивнул, не желая ни вдаваться в подробности, ни вникать, почему.
- Что вам о ней известно?
- Немногое. Она исправно посещает службы и стоит, как положено, позади. Вне церкви ее нечасто встретишь.
- Откуда она?
- Из Глазго. - Он сдвинул брови на переносице. - Рекомендательное письмо из ее приходской церкви было в полном порядке. Живет она, похоже, одна, однако овса закупает изрядно.
- Есть ребенок?
- Нет. А если и есть, то ни в церковь, ни в школу она его не водит. - Он вздохнул. - Правда, в последнее время платить учителю нечем. Граф, конечно, щедр, но из-за войны, из-за нестабильности…
Александр не хотел отвлекаться на денежные неурядицы прихода.
- В деревне у нее есть родня?
Диксон покачал головой.
- Тогда почему она поселилась именно здесь?
- Полагаю, искала тихой жизни в трауре по супругу. - Он оглянулся через плечо, потом с видом завзятого сплетника наклонился поближе. - В ней есть нечто очень странное.
- Помимо ее глаз? - Которые, увидев единожды, невозможно забыть.
- Она держит пони, - зашептал Диксон. - И расплачивается кронами Кромвеля.
Александр почувствовал, как его брови ползут на лоб. Эта женщина, с ее потупленным взором, в поношенном переднике, не походила на тех, у кого водится золото.
- Приличное, судя по всему, было вдовье наследство.
- Здешний народ и полпенни в глаза не видывал, - закивал преподобный.
- Инциденты, которые вы описали, когда они начались?
- Шесть, может семь месяцев назад.
- То есть, после ее появления?
Утвердительный кивок.
- Она пришла прошлой осенью, вскоре после того, как преставился старый Годар, и поселилась в его коттедже.
- От чего он умер?
Тот пожал плечами. Пути Господни неисповедимы, как бы говорил его жест.
- Он не хворал, по крайней мере, нам о том ничего не известно. - Тут священник выпучил глаза. - Вы думаете, что…
- Если бы ведьме понадобилось жилье? Безусловно.
Священник сокрушенно покачал головой.
- Я знаю, Господь решает до нашего рождения, кто получит спасение, а кто будет осужден. Но от мысли, что Он осознанно не мешает злу населять мир, впору озадачиться даже слуге Божьему вроде меня.
Александр и сам пытался осмыслить суть извечной борьбы между Богом и Дьяволом. Это дело станет для него проверкой. Проверкой, которую нельзя провалить.
- Но когда ты видишь зло своими глазами, то нет другого выбора, кроме как принять и поверить в то, что оно реально.
Ибо если это не так, значит, за чередою радостей и несчастий не стоит ни системы, ни логики. Значит, жизнь - всего лишь цепочка непредсказуемых случайностей, а Бог никого не защищает. И ничто не может гарантировать безопасность.
Никому. И его семье в том числе.
Нет. Мучительно даже думать об этом.
- Близится День всех святых, - встрял в его размышления голос Диксона. - Вы должны начать поиски как можно скорее. Если среди нас и впрямь орудует Сатана, то более удобного дня для того, чтобы сотворить зло, и не придумаешь.
Живет она, похоже, одна… Но ведьмы редко селились по одиночке. Найдешь одну, значит, есть и другие. Он задумчиво поскреб указательным пальцем неровную поверхность деревянного стола.
- Покажите мне приходские списки. Я хочу, чтобы вы рассказали мне обо всех жителях без исключения и обо всех связанных с ними происшествиях, даже самых незначительных. А в воскресенье, во время службы, я за ними понаблюдаю.
И в первую очередь за вдовой Рейд.
Глава 2.
Когда пришло воскресенье, Маргрет заставила себя отправиться в церковь и занять свое обычное место в последнем ряду, опасаясь, что пропущенная служба повлечет за собою личный визит священника в понедельник и приговор к покаянной скамье.
Она не могла так рисковать. В особенности теперь, когда появился охотник на ведьм.
Большинство прихожан стояло, в то время как Александра Кинкейда посадили рядом с самим графом Оксборо, его угрюмой супругой и болезненной дочерью на графскую скамью на хорах, откуда открывался вид на собравшуюся паству. Пока тянулась служба, с этого места можно было беспрепятственно наблюдать за всеми деревенскими жителями.
Маргрет была не единственная, кого его присутствие вынуждало неловко переминаться с ноги на ногу.
Склонив голову, она украдкой посмотрела на него сквозь ресницы. Он сидел очень прямо и совершенно неподвижно, только взгляд методично скользил по толпе, переходя от одного человека к другому, пока староста цитировал отрывки из Библии.
Священник начал читать первую проповедь.
- Господь велит нам сражаться со злом, обитающим среди нас, ибо Сатана искушает нас каждый день, на каждом шагу, выискивая слабые души, коих можно отвратить от Господа и сбить с пути истинного.
На кого он сейчас смотрит? На сварливую вдову, которая после смерти мужа стала несдержанна на язык? На повитуху, которая якобы навела порчу на соседскую девочку, отчего та слегла с лихорадкой? В тот раз Церковь не взялась за нее всерьез, ограничившись выговором перед старостами и предупреждением. На самом деле то были совершенно невинные случаи. Люди всегда будут пытаться использовать могущество высших сил в своих целях. Одни - творя заклинания, другие через фанатичную набожность.
- Давайте помолимся.
Прихожане закрыли глаза, а она взглянула вверх.
Кинкейд не склонил головы вместе с остальными. Он смотрел на нее в упор, приковывая к себе взглядом черных, измученных глаз. Словно он мог читать ее мысли.
Маргрет тотчас закрыла глаза, отгораживаясь от него, но продолжала чувствовать, как он ощупывает взглядом ее тело, пытаясь заглянуть под одежду, выискивая дьявольскую отметину, которая докажет ее вину.
Она стиснула сцепленные в замок пальцы.
Боже, спаси нас.
***
Александр внимательно, одного за другим, рассматривал прихожан, запоминая их лица. Виновный вспотеет под его пристальным взглядом - но и невинный тоже. Нет таких, кто в мыслях не согрешил хотя бы раз.
Как отличить одного от другого?
Именно этому и учил его Скоби - вопросам, проверкам, приемам, которые помогали отделить истинное от ложного. Он научился всему, что мог, но главные секреты этого ремесла не лежали на поверхности. Их можно было постичь только на опыте, самому.
И Александр отрядил себя в эту деревню, где ему предстояло доказать, чего он стоит. Но хватит ли ему знаний?
Та женщина тоже была здесь. Как и предрекал священник, она встала в заднем ряду и опустила покрытую белым чепцом и платком голову, явно стараясь выглядеть незаметной. Ее усилия не увенчались успехом. Напротив, чем смиреннее она держалась, тем сильнее привлекала его внимание.
- Отче наш, сущий на небесах… - вторил священнику нестройный хор голосов.
Он заставил себя отвести от нее взгляд и вернуться к изучению прихожан. Для человека пришлого, со стороны, они выглядели совершенно непримечательно. Обычный деревенский люд, озабоченный ежедневными рутинными делами и в равной степени опасающийся как войны, так и мира - теперь, когда на троне вновь восседал король.
Самому Александру было безразлично, кто держит бразды правления. Правители менялись, но это не останавливало зло. Как и он не остановится в своих попытках искоренить его.
Сам того не заметив, он опять перевел взгляд на нее. Глаза опущены, волосы убраны, тело целиком спрятано под выцветшей черно-белой шалью - она выглядела так, словно хотела быть невидимкой. Что она скрывает? Он вспомнил полные, мягко очерченные губы и невольно представил себе ее груди, бедра… Везде ли она одарена столь же щедро?
Он отогнал искушение. Через подобные похотливые мысли ведьмы и заманивают людей в свои сети.
***
Когда проповеди, чтения и псалмы остались позади, Маргрет затесалась в середину толпы, чтобы не оказаться ни первой, ни последней на пути к выходу из церкви, где рядом с преподобным Диксоном стоял охотник на ведьм, безмолвно наблюдая за тем, как прихожане, прощаясь, по очереди кивают священнику.
Что он высматривает? И кто он такой, чтобы кого-то судить?
Не поднимая глаз, она кивнула священнику и, выскользнув наружу, перевела дух.
Тусклый свет осеннего солнца медленно угасал. Над холмами низко стелились темные тучи. Маргрет заторопилась домой. Оставлять мать в одиночестве на долгое время всегда было рискованно.
Но не успела она выйти за пределы церковного двора, как охотник нагнал ее.
- Уделите мне пару минут, вдова Рейд. - Сказано это было таким тоном, что и близко не походило на просьбу.
Видно, кто-то насплетничал ему про нее.
- Мне нужно домой.
- Зачем? Вас кто-то ждет?
Она сбавила шаг. Надо как-то развеять его подозрения, но так, чтобы не лгать напрямую.
- Домашние дела.
- Не станете же вы работать в воскресенье?
Попалась. Работать в седьмой день недели было запрещено. Истинная христианка, вернувшись из церкви, должна посвятить остаток дня чтению Писания и размышлениям над услышанной проповедью.
Она остановилась и взглянула на него. Суровые глаза, строгая складка рта, несгибаемая спина. Ни намека на лоск и вальяжность, присущие тем, кто успел пожить в большом городе. В облике этого человека не было ничего мягкого - за исключением завитков непослушных черных волос, которые, раздуваемые ветром, небрежно играли друг с другом.
- Зачем вас пригласили в деревню? - спросила она, зная ответ. Все его знали. Но лучше - безопаснее - перевести разговор на него.
- Говорят, здесь завелось зло.
- Говорят, зло водится всюду.
Он цепко взглянул на нее, и она сжала губы, мысленно отчитав себя за то, что заговорила о мире за пределами этой деревни - о жизни, которую она оставила позади.
- Я приехал выяснить, что стоит за этими разговорами.
- Каким образом? Как вы собираетесь это сделать? - И этот ответ она знала, даже чересчур хорошо. Жертву травили, истязали, лишали сна, пока она в полубреду не соглашалась взять на себя любую вину.
Нужно присмотреться к нему повнимательнее, поискать в его ответах какие-нибудь зацепки, которые помогут защитить ее мать.
- У меня был хороший учитель. Один из лучших. Джеймс Скоби.
При звуке этого имени ее кровь обратилась в лед. Скоби. Мучитель, чьи пытки свели ее мать с ума.
***
Александр заметил, как она оцепенела, едва он произнес это имя.
- Вы его знаете?
- Его знают все.
Сомнительно, чтобы от простого знакомства с именем в этих необыкновенных глазах мог поселиться такой страх. Страх - и что-то еще.
Гнев.
Огромные, широко расставленные глаза, казалось, заполонили все ее лицо. Полные губы манили, искушали прикоснуться к ним поцелуем. Какого цвета ее волосы, спрятанные под чепцом?
Он стряхнул наваждение, навеянное ее взглядом.
- Однако не все боятся его, как, судя по всему, боитесь вы.
Опять. Новая вспышка гнева. Промелькнула, точно рыбья чешуя в ручье, и исчезла - так быстро, что он задумался, не померещилось ли ему.
- Как не убояться последствий, если окажется, что среди нас и впрямь живет ведьма?
Разумное оправдание, не придерешься. Это заставило его еще раз напомнить себе о цели. О том, что он должен сохранять ясность мышления и держать ситуацию под контролем, иначе лукавый завладеет его эмоциями, разожжет в нем похоть, гнев, жадность, все семь грехов - и использует их против него. Искушение, одолевающее его, когда он смотрел на нее… Что это - простая мужская слабость или происки Сатаны, который таким образом пытается отвлечь его от его миссии?
- Значит, вам уже доводилось видеть ведьм? - Что еще она расскажет?
- Я видела, как за ними охотятся.
Видела и осталась цела - значит, сама она не ведьма.
Или ее не поймали.
- Где? - негромко спросил он.
Пауза. Потом вздох.
- Не здесь. - И шепотом: - Пока что.
Александр всмотрелся в ее странные глаза, пытаясь проникнуть в таящиеся за ними секреты, но она запрятала их слишком далеко.
- Мне нужно идти. - Коротко кивнув, она опустила голову и ушла до того, как он успел спросить, почему она так торопится.
Не потому ли, что дома ее кто-то ждет?
Глава 3.
Еще на подходе к коттеджу она услышала крики.
Боже милостивый… Маргрет сорвалась на бег. Вдруг ее кто-то услышал? Ее же могут принять за…
- Мама, я здесь! - Она врезалась в дверь, плечом распахивая ее настежь, до штырька упора на неровном дощатом полу.
Мать истошно кричала, отбиваясь от видимых ей одной демонов и швыряясь тарелками и мисками в пустое пространство перед собой. Маргрет обхватила ее со спины, удерживая от очередного броска.
Почувствовав на себе ее руки, та облегченно обмякла.
- Ш-ш-ш, - прошептала Маргрет. - Все хорошо. Я дома. Ты в безопасности.
- Где ты была? - В жалобном вопросе сквозил страх.
Маргрет ослабила руки, но не отпустила ее. Прежде нужно увериться, что буря прошла.
- Мама, сегодня воскресенье. По воскресеньям я всегда хожу в церковь.
- Чтобы Господь благословил нас, - припомнила та ее обычное оправдание, по-детски шмыгая носом. Потом утерла слезы, и на ее лицо вернулась доверчивая улыбка.
- Правильно. Чтобы Господь благословил нас.
Маргрет перевела дыхание и разжала руки, отчаянно желая, чтобы эти слова воплотились в жизнь, чтобы демонов можно было прогонять так же легко, как в те времена, когда ее отец заглядывал под кровать и объявлял, что никто там не прячется и можно спокойно ложиться спать. Но вопреки ее молитвам Господь послал им не спокойную жизнь, а охотника на ведьм, да еще обученного Джеймсом Скоби.
- А теперь посиди здесь и не вставай, пока я не подмету. - Она помогла матери сесть на скамью, потом осторожно перешагнула через осколки битой посуды и дотянулась до метлы. - Мама, а где Генриетта? Ты видишь ее?
Мать кивнула и выставила палец в сторону камина, где в углу валялась старая кукла, несомненно заброшенная туда при первом же появлении невидимых демонов. На ее раскрашенном деревянном лице появилась новая трещина.
Она подала игрушку матери, и та, заулыбавшись, сняла с куклы рваное платье - только затем, чтобы начать надевать его снова.
Маргрет отвернулась. Выметая осколки, она заметила среди грубых коричневых черепков белый кусочек фарфора с изображением голубого цветка. Она подобрала его, не обращая внимания на острые края.
Последняя делфтская тарелка.
Она бросила осколок обратно в груду мусора и закусила губу.
Из целого сервиза осталась только вазочка высотою с ладонь.
Маргрет сняла ее с полки и спрятала вручную расписанный пионами фарфор в ящик комода, подальше от глаз матери.
Той, прежней жизни больше не было - как и последних глиняных мисок, осознала она. Из чего им теперь есть?
- Вот! - Мать продемонстрировала переодетую куклу. - Генриетта с тобой здоровается.
Она кивнула, пробормотав ответное приветствие. Когда-то давно это была ее игрушка, подарок матери, а теперь с нею играла сама мать.
- Я хочу есть.
- Погоди немного, сейчас я соберу ужин.
Она, правда, не представляла, как ужинать без посуды. Игра. Она превратит это в игру. А вот и каша! Ну-ка, открывай рот! - скажет она, пока будет кормить мать прямо из котелка. К счастью, та уже не помнила о временах, когда они трапезничали при ярком свете свечей, подцепляя серебряными вилками куски сочного, жирного гусака.
Но сама Маргрет помнила.
И порой, лежа ночью без сна, стискивала зубы, чтобы не закричать, не завыть, не заплакать от воспоминаний о жизни, которую у них украли.
***
Александр поселился на верхнем этаже дома преподобного Диксона, в тесной и обшарпанной комнатке, где когда-то жили его сыновья. В графской башне удобств было больше, но граф разумно предположил, что ему будет лучше остановиться в жилище, расположенном в самом сердце деревни. Отсюда было проще наблюдать за ее жителями - и за самим священником.
Устроившись у окна, Александр мог следить за людьми, оставаясь при том незамеченным, и он - точно сидя на запрещенном ныне театральном спектакле - с жадностью внимал всему, что происходило на улице, выискивая за обыденными деревенскими делами подозрительные детали и рассматривая всех приходящих и уходящих.
К вечеру понедельника в деревню вернулась вдова Рейд. Он не ожидал увидеть ее так скоро, учитывая то, как она спешила отделаться от него в прошлый раз. Она заглянула в лавку плотника и вскорости вышла, унося в корзине, насколько он смог рассмотреть, две миски, две тарелки и две чашки.
Александр провожал ее взглядом, пока она не перешла мост и не исчезла за деревьями за поворотом дороги. Она определенно кого-то прячет. Но кого?
И почему?
***
Когда она вернулась, коттедж был пуст.
- Мама?
Ее не оказалось ни в кровати, где она спала, когда Маргрет уходила, ни наверху, ни внизу, ни внутри, ни снаружи. Нигде.
На дороге Маргрет никого не встретила. Значит, мать не пошла в деревню, чтобы с проклятиями и плачем бросаться на прохожих. А если и пошла, то кружным путем.
Она вернулась к входной двери. Заходящее солнце, огонь небесного очага, окрасило тучи в багряные, розовые и золотистые тона. В сгущающихся сумерках Маргрет посмотрела в направлении Кирктона, потом окинула тревожным взглядом поля и наконец ступила на дорогу, молясь о том, чтобы мать не забрела слишком далеко. Где она? Пошла на север, в сторону Джедборо? Блуждает в полях? Побежала навстречу опасности за приграничные холмы? А вдруг она упала в ручей и утонула?