- Возьмите, - негромко сказала по-французски. - От девушки с портрета. Я помню, мы с вашим с сыном, перед самой выпиской, играли в бадминтон. Он погиб, как герой. Я видела, как его хоронили.
- Фрау Ким, - Скорцени подошел и взял ее за руку. - Я прошу вас занять свое место. Сейчас вернутся разведчики, нет времени на воспоминания.
Она и сама понимала, лучше держать язык за зубами, но сдержаться не могла. Старик больше ничего не говорил. Прижимая продукты к груди, он неотрывно смотрел на нее, в глазах его стояли слезы.
- Господин штандартенфюрер, - доложил Крамер, - так и есть. Впереди противник. В роще танки и артиллерия. Пехотинцев нет.
Пайпер спрыгнул с бронетранспортера.
- Офицеров - ко мне. Можно ли мне пройти в ваш сад, - спросил старика, - чтобы осмотреть местность?
- Входите, господин офицер. Только справа осторожно, там могилка жены моей, не наступите. Как померла, тут и закопал недалеко. Только холмик под снегом. А хоть маленькую плитку положить ни денег, ни сил нет.
- Мы будем осторожны, - пообещал Пайпер. - Идем. Крамер, - он повернулся к помощнику. - За это время соберите месье Мартену дрова, сколько сможете, и затопите камин. А также выделите продукты, то, что дала фрау, мало, да и не гоже нам остаться в стороне. Мой отец тоже воевал на Первой мировой войне, - сказал он старику. - Он получил два ранения. Но остался жив, к счастью.
- Мир тесен, господин офицер, - ответил тот, - и неисповедимы пути Господни, как сказано. И прежние враги могут стать друзьями. А прежние друзья - врагами.
Маренн снова спрыгнула с БТРа и подошла к старику.
- Давайте я вам помогу.
- Фрау Ким, не уходите далеко, - предупредил Скорцени.
- Я знаю, - она кивнула.
Как только она перешагнула высокий каменный порог, сразу увидела ее - выцветшую фотографию на стене. Заботливо подклеенную, обрамленную красной рамкой. "Марианна Первой мировой" с распущенными темными волосами на фоне французского флага, в солдатской гимнастерке, на груди военная медаль, простая солдатская награда. Как все это давно было.
- Я вас узнал, это вы, - шепнул старик. - Но им говорить не стал. Я слышал, они называют вас как-то иначе. А ваше имя Марианна. Вот здесь написано, внизу, - он подошел и ткнул сморщенным, заскорузлым пальцем в полинявшую статью под фотографией. - Марианна! И вы правда помните Эмиля? - на глаза у него снова навернулись слезы. - Вот он, мой мальчик, - вот эту фотографию он мне прислал с фронта. - Красивый, правда? Он здесь с друзьями.
Куцый квадратик фотографии висел в изголовье кровати, старинной, массивной, с высокими резными спинками. Маренн подошла. И прижала ладонь к губам, чтобы не вскрикнуть - она знала их всех, всех помнила, и память хранила их лица такими, какими она сейчас увидела их. Гейнемер, Бишоп, Этьен. Ее Этьен. Она похоронила его в Провансе перед тем, как навсегда покинуть Францию. Ей помогала его сиделка, старуха Гранж. И перед смертью он вспоминал, как пахнет глициния в саду.
- Вот, вот мой Эмиль, - старик снова показал на молодого человека, который стоял рядом с Этьеном.
- Да, я вижу, - Маренн едва заставила себя произнести эти слова, горло сдавил спазм.
Как неожиданно прошлое настигло ее. В маленьком бельгийском городке, в арденнских горах, даже названия его прежде она не знала.
- Я вас найду, месье Мартен, - пообещала она, сжав руку старика, слеза скатилась по ее щеке. - Я обязательно вас найду. Вы больше не будете одиноки.
- Но как же вы оказались с ними, Марианна, вы же были на другой стороне?
Она понимала, он не может не задать ей этот вопрос. Ответ на него занял бы слишком много времени.
- Вы сами сказали, месье Поль, - сказала она, опустив голову, - неисповедимы пути Господни. Вчерашние враги могут стать друзьями, а вчерашние друзьями - врагами. Так и вышло.
- Я понимаю, - он покачал головой. - Мне многого знать не надо. Но приезжайте ко мне еще как-нибудь разок, одна, без них, без всех, - он кивнул в сторону колонны Пайпера, - мы выпьем домашнего вина, вспомним Эмиля и его друзей. Вы обещаете мне, что приедете? Еще до того, как я умру.
- Я обещаю, месье Поль, - она наклонилась и поцеловала старика в щеку. - Вы только постарайтесь, доживите, пока кончится война. Эта война.
- Я постараюсь, - он смахнул слезу со щеки. - Но ты тоже постарайся, девочка, - он погладил ее по волосам. - А то смерть, она не выбирает. Всех косит, кто попадется. Постарайся, Марианна. Ради Эмиля, ради них всех, - он снова показал на старую фотографию. - Эх, жаль, жена моя не дожила. Она бы хотела на тебя взглянуть. Уж больно ей нравился твой портрет. А что же маршал? - спросил он, немного помолчав. - Я слышал, умер.
- Да, умер, - подтвердила Маренн, - уже давно.
- Так, значит, ты без отца? Совсем одна?
- Можно сказать - да, - она не выдержала, всхлипнула. - Не только маршал умер, муж тоже умер, и сын погиб в прошлом году. Он воевал вот на таком танке, как эти, - она взглянула в окно. - Сгорел заживо, даже и тела не осталось. Я теперь с дочкой. Ради нее и живу.
- Но хорошо, что хоть есть ради кого жить, - старик обнял ее, прижимая к себе. - Я тоже теперь поживу, о тебе думая.
Вошли несколько эсэсовцев. Они принесли хворост. Поскольку по большей части он был сырой, чтобы разжечь камин использовали стружку и пустые картонные коробки, которые нашли в оставленной лавке напротив. Пламя весело заплясало в очаге.
- Сегодня я буду спать в тепле, - морщинистое лицо старика тронула улыбка. - Сегодня я точно не умру. А так умру - никто и не узнает.
У Маренн сжалось сердце. Она прислонилась лбом к его груди.
- В бинокль ничего не видно, - услышала она голос Пайпера в саду. - Хоть меня и убеждали, что в этот бинокль ночью видно, как днем, но в низине туман, так что четкости нет. Но рощу я вижу, и там, похоже, действительно есть танки. Все остальное - пусто, унылая равнина, на западе шпиль церкви, что это там, Крамер?
Помощник взглянул на карту.
- Это монастырь Святого Августина.
- Женский? - поинтересовался Цилле.
- Судя по названию, мужской, - с упреком ответил ему Крамер. - Женские в честь женщин-святых и называют.
- Я даже не знал никогда, - тот усмехнулся. - Думал, все равно.
- Вот видите, как полезно участвовать в боевых действиях, - откликнулся Пайпер. - Много чего узнаешь. И на всю жизнь запомнишь. Если жив останешься. Какие предложения?
- Неплохо бы ударить по ним авиацией, - произнес Цилле. - Два-три "юнкерса", нагруженных под завязку, и с танками в роще покончено.
- Это, конечно, хорошо, - согласился Пайпер. - Но долго, это во-первых, а во-вторых, рискованно. Бомбардировщики сразу не прилетят, их надо ждать. За это время американцы сами легко обнаружат наше присутствие и вполне могут атаковать нас. Если они сделают это быстро - нам придется туго. Мы уже влезли в город, и пока мы станем отсюда выползать, окажемся для них легкой добычей. Так что есть предложение атаковать самим. И не дожидаясь рассвета. Сейчас. Без артиллерийской подготовки. Используя, что практически на всех танках установлена ночная оптика. Американцы же такого преимущества не имеют. Возражения есть? Отто, согласен? - он спросил Скорцени.
- Пехота десантом? - уточнил тот.
- Да.
- Ясно. Я не против.
- Тогда выступаем. Крамер, доведите до сведения всех командиров, выступаем тихо, без всяких ракет, иллюминации и прочей ненужной помпы. Фары выключить, все водители высокого класса, справятся.
- Может, все-таки их артиллерией пощупать для начала? - предложил Цилле.
- Не нужно, - возразил Пайпер. - Я не думаю, что они будут отвечать. Мы только обнаружим себя, и тем самым лишимся всех преимуществ внезапного нападения. Все - вперед! - приказал он. - Отец, - спросил, заходя в дом. - Как мои солдаты, доволен?
- Еще как доволен, господин офицер, - старик поклонился. - В доме тепло, еды оставили мне столько, до конца войны хватит.
- Ну, не тужи, отец, - Пайпер обнял старика и похлопал его по спине. - Сейчас горя много везде. Да и в прошлую войну было немало. Крепись. Завтра-послезавтра сюда наши тыловики придут, я специально дам знать, чтоб о тебе позаботились.
- Спасибо, спасибо, господин офицер, - старик снова поклонился. - Как имя-то твое? Звания у вас, кто вот в мундирах таких, с двумя буковками "с", уж больно мудреные, не для моей памяти уже, мне все равно не запомнить. А имя помнить буду. И в церкви свечку поставлю, чтоб жив остался.
- Не надо, отец, - Пайпер заметно разволновался. - И так вывезет, я счастливый. Фрау Ким, - он повернулся к Маренн. - Прошу на бронетранспортер. Выступаем.
Он вышел.
- Так как имя его? - спросил у Маренн старик. - Постеснялся сказать, я понял. Настоящий командир, себе славы не ищет, даже самой малой.
- Полковник Йохан Пайпер, - ответила она. - Поставьте за него свечку, месье Поль, не пожалейте. За всех нас поставьте. Скоро ваша молитва ох как всем нам пригодится.
- У меня Господь недалеко, мы с Ним соседи, можно сказать, - старик снова блекло улыбнулся. - Вон в монастырь сходи, и дело сделано. Так что я вас не забуду. Помнить буду, пока жив, как бы война ни кончилась. И ты обо мне помни, девочка. Об Эмиле моем.
- Конечно, месье Мартен, - Маренн еще раз обняла старика. - Как же забыть-то, месье Мартен. Все - в сердце.
На улице загудели танки.
- Ну иди, иди, - старик подтолкнул ее. - Ждут они.
Маренн шагнула за порог. Не выдержав, еще раз обернулась. "Марианна Первой мировой" на выцветшей газетной фотографии смотрела со стены, как бы провожая. Молодые лица летчиков, которых давно уже нет в живых, - рядом. И согбенный седой старик, опирающийся на палку, отец одного из них, машет ей рукой, а сам плачет. Она прижала руки к лицу, слезы покатились из глаз.
- Фрау Ким, - Раух взял ее под руку. - Идем, идем.
- Я… - всхлипнула она.
- Я все понимаю, - он погладил ее по волосам. - Но надо идти. Надо.
Танки и бронетранспортеры двинулись по улице вниз. Вскочив на броню, Маренн обернулась, старик стоял на пороге дома и махал им рукой. Она смотрела на него, пока он, его дом и сад не скрылись из виду. Потом села, прислонившись щекой к плечу Рауха.
- Человек не меняется, - прошептала она. - Все, что с ним было прежде, живет в нем, и порой, когда неожиданно сталкиваешься с тем, что прошло безнадежно, чувствуешь такую же боль, как и раньше, когда все происходило. И она не притупляется с годами.
Раух промолчал, да и что он мог ей ответить, только теснее прижал к себе. Колонна Пайпера вышла из Бержевиля, спустя десять минут передовые танки приблизились к роще. Все ожидали, что американцы откроют огонь. Но их встретило полное молчание и тишина.
- Может, их там все-таки нет? - спросил Цилле. - Не могут же они спать в тылу у немецкой дивизии, не выставив даже дозора.
- Нет, они не спят, - уверенно ответил Пайпер. - Они выжидают. Ведь если бы не старик в Бержевиле, который сказал нам, что они скрылись в роще, мы вообще могли бы ничего не знать об их существовании. Просто с ходу махнуть в город и напороться на них. Конечно, они не принимают нас за американцев, они поняли, что мы СС, но либо выжидают, когда мы подойдем совсем близко, чтобы бить наверняка, либо вообще надеются, что мы проскочим, их не заметив.
- Впереди "шерманы"! - прокричал Крамер.
- Вот они! - Пайпер стукнул кулаком по броне. - Я так и знал, выползли, чтобы взять нас тепленькими. Открыть огонь!
Послышались первые выстрелы, замелькали вспышки. Стало заметно светлее. Теперь и Маренн разглядела американцев. Их танков было много. "Шерманы" выстроились на серой равнине. Против них ползли "пантеры" и "королевские тигры". Всего танков на равнине собралось не менее ста пятидесяти штук.
- Ничего себе, - Цилле присвистнул. - Это еще одно Курское побоище, никак не меньше. Надо же, какая силища застряла у нас в тылу.
- Да, если бы не старик, они бы застали нас врасплох и могли бы легко всех уничтожить, - кивнул Пайпер. - Старик нас предупредил и спас. Но, судя по всему, мы застрянем здесь надолго. Пехоте залечь, носа пока не показывать, - приказал он. - Да, авиация нам бы и в самом деле не помешала. Но теперь уже поздно, своих покалечит.
Маренн спрыгнула с брони и упала в снег. Наступало утро. Вокруг стоял оглушительный лязг, гул. Танки ползли друг на друга, изрыгая огонь. Над всей равниной клочьями плавал дым. Нельзя было разобрать, где "шерманы", где "пантеры". Все перепуталось в яростной схватке. Танки в упор били друг друга, отползая в сторону и вновь устремляясь вперед.
- Похоже, пехоты действительно нет, только танки! - услышала она голос Рауха.
- Франц! - прокричал Пайпер артиллеристу. - Пушки выдвигай вперед! На прямую наводку, вплотную к танкам!
Автомашины с легкими пушками на прицепе выдвинулись вперед. Одна вспыхнула, подбитая снарядом. К пушке подскочило человек пятнадцать артиллеристов и пехотинцев и покатили ее вперед. Вслед за автомашинами поползли тягачи, они тащили тяжелые орудия. Пушки разворачивались, но ни одна не стреляла.
- В чем дел, Франц? - кричал Пайпер.
- Ничего не видно, - отвечал тот, - наши и их все перепутались.
- Понял, черт! Сейчас сделаем!
В разных концах поля полыхали разбитые танки, но по большей части это были "шерманы". Бой кипел на одном месте, не перемещаясь ни назад ни вперед.
- Дайте мне Печке и Вестернхагена! - приказал Пайпер связисту. - Держитесь ближе друг к другу, - кричал он командиру "пантер" и командиру "королевских тигров", - не отрывайтесь! Бейте сосредоточенным ударом! Хайнц, оттяни головные машины назад, назад оттяни! Артиллерии мешаешь. Франц не может стрелять. Назад, назад! Сейчас даем огневой удар. Шевелитесь там! Потом - вперед!
- Смотри там, на фланге, - Скорцени тронул Пайпера за рукав, когда тот вернул трубку связисту. - Пустое пространство. Пологий скат, а через пару километров переходит в высоту. Если вырваться туда, у них тыл окажется под ударом. Это может все быстро решить.
- Где? Покажи, - Пайпер взглянул в бинокль в направлении, которое указывал Скорцени. - Можно пустить туда "пантеры" Криста, которые у меня в резерве. А это что за явление? - его голос помрачнел. - Это явно не тучка. Взгляни, - он передал бинокль.
Действительно, далекий заснеженный гребень высоты разом почернел. Что-то широкое надвинулось на него и на мгновение закрыло горизонт. Отто смотрел и не мог понять, что это - свет еще был слабый, к тому же от лощины поднимался туман. Черная стена двигалась к ним, и довольно быстро. Пока они рассматривали ее, она преодолела не меньше километра.
- Танки шеренгой, - Пайпер окончательно развеял его сомнения. - К тому же тяжелые. И, как ты понимаешь, не наши. М-6, ну и "шерманы", конечно. Да, твой подрывник был прав. Надо было вызывать авиацию. Прогулка получилась не очень веселой. Сейчас я доложу в дивизию. Без "юнкерсов" не обойтись.
- Доклад начальству явно откладывается.
- Да, откладывается. Ничего, подождут.
- Но откуда они? - Скорцени с трудом верилось в то, что он видел. - Неужели в тылу "Лейбштандарта" осталось столько танков? Это невозможно. Не из-под земли же они появились.
- Нет, это прорыв, контратака, - ответил Пайпер. - Сейчас узнаем. Соедините меня с бригадефюрером Монке, - приказал он связисту. - Там не меньше пятидесяти машин. Причем идут так хорошо, что максимум минут через десять ударят нам во фланг. Сомнут здесь все, и нас втрамбуют в землю. Не видать нам Аахена, а Берлина - тем более. А потом ударят дивизии в тыл.
Маренн видела, лицо Пайпера потемнело, обветренные скулы напряглись, еще бы - опасность была нешуточная.
- Где Монке? - он повернулся к связисту.
- Не удается связаться, господин штандартенфюрер, - ответил тот.
- Вызывай! Шлетта давай! - приказал Пайпер через мгновение. - Франц, видишь? Да, да, танки, тяжелые. Я не знаю, откуда они. Это нам бригадефюрер расскажет, если мне удастся с ним соединиться, но это сейчас неважно. Весь огонь по танкам, понял? Да, по тем танкам. И по этим тоже. Действуй! Сапера ко мне!
- Оберштурмфюрер Зиверс, командир 1-го саперного батальона, - подскочил офицер.
- Видишь тот гребень? - Пайпер показал на высоту. - А кустарник у подножия видишь?
Офицер кивнул.
- Ставьте мины, срочно.
- Слушаюсь.
- Цилле и моих подрывников тоже можно задействовать, - предложил Скорцени. - Гауптштурмфюрер, подойдите. Пойдете вместе с оберштурмфюрером, - приказал, когда Цилле приблизился.
- Слушаюсь.
- Ну, что дивизия? - Пайпер снова обратился к связисту. - Есть?
- Есть! - прокричал тот.
- Давай! - Пайпер схватил трубку. - Господин бригадефюрер, я в районе Бержевиля. Передо мной почти сотня "шерманов", они были скрыты в роще за городом, а с фланга у меня тяжелые танки. Что? Я так и думал. Да, я их задержу и постараюсь прикончить, но мне нужна авиация. "Юнкерсы". Какие двадцать минут? Они через пять минут скинут меня в реку, которую я и так собирался форсировать. Но только не от их пинка под зад. Пять, семь минут максимум, господин бригадефюрер. Мне нужны "юнкерсы" через пять-семь минут. Не успеют? Пусть успеют. Хайль!
Он раздраженно бросил трубку связисту.
- Что там? - напряженно спросил Скорцени.
- Прорвались. На стыке "Лейбштандарта" и "Хоенштауфен". Эйзенхауэр ввел в бой резервы, а наши летчики проморгали, допустили их до переднего края. Вон они куда докатились. И помалкивают. Хоть бы сообщение дали. Правда, они сами удивились, что американцы уже здесь. Ладно. Дай-ка мне Печке, - снова повернулся к связисту. - Вернер, смотри на фланг! Ну, да, подарок. Прикройся справа. И разверни правые машины на север. Будем встречать гостей.
К чернеющему перед высотой кустарнику поползли шесть "пантер". Они на мгновение останавливались и снаряд за снарядом посылали навстречу стальной громаде. Прямо за бронетранспортером Пайпера Маренн организовала пункт приема раненых. Ей помогали три санитара, расставшиеся с группой Пайпера после эвакуации госпиталя. Отвлекшись от перевязки, она подняла голову. От шеренги американских танков до кустарника, к которому устремились "пантеры", оставалось менее километра.
- Обнаглели, - усмехнулся Пайпер. - Как на учениях идут, ровным строем. А еще вчера бежали, поджав хвост.
Впереди шеренги, позади, между танками рвались снаряды. Немецкая артиллерия била частыми, почти беспрерывными залпами. На склоне уже полыхало несколько танков, но остальные катились вперед.
Даже невооруженным глазом было видно, как около кустарника суетятся, перебегая, крохотные фигурки саперов. Они падали в снег, через мгновение вскакивали, отбегали в сторону и снова падали.
- Как думаешь, они успеют? - напряженно спросила Маренн Рауха.
- Успеют. Цилле виртуоз, он знает свое дело, это точно, - уверенно ответил тот.
- А сколько от них до танков?
- Ну, метров шестьсот еще есть. Нормально.
Американцы явно чувствовали превосходство, они с ходу били из пушек, направляя огонь на шесть одиноких "пантер", которые казались крохотными по сравнению с этой лавиной.