- Я говорю о девушке, которая была удочерена моим отцом. Ее имя я узнал на обряде вуду, - признался Андре.
Теперь он почувствовал, что его слова звучат несколько наивно.
- Но откуда те, кто общается с вуду, могут знать об этой Саоне? - с сомнением спросила девушка. - Де Вилларе едва ли имели дело с местными жрецами. По-моему, вы стали жертвой какого-то обмана.
Андре вновь отметил, что его вопрос остался без ответа.
Но монахиня добавила:
- Во всяком случае, они ошиблись. Андре вскочил.
- Откуда вы знаете? - в волнении воскликнул он и смутился, когда его голос эхом разнесся по всему храму. Он тихо, почти шепотом добавил:
- Вам известно, где Саона?
- Саона - умерла… Умерла… - сказала монахиня и опрометью бросилась прочь из церкви.
Вернувшись домой, Андре молча прошел на балкон.
Томас тактично не задавал ему вопросов. Очевидно, по лицу Андре было ясно, что его предприятие не удалось. Впрочем, догадаться об этом было нетрудно. Уезжая, хозяин весь светился в предвкушении удачи, а вернулся мрачным.
Томас неслышно подошел к Андре и подал ему бокал с душистым напитком.
Отхлебнув прохладной жидкости, Андре понял, что его незаменимый слуга, должно быть, намешал сока разных тропических фруктов со свежей колодезной водой. Это было как раз кстати, чтобы утолить жажду и успокоить смятение, обуревавшее Андре.
Андре укорял себя за дурацкую доверчивость. Как он мог клюнуть на разговоры о добром Дамбалла, который поможет ему разыскать сокровища? Вполне вероятно, что местные божества и помогают здешним жителям, во всяком случае, успокаивают и вдохновляют их. Но он не имеет к ним никакого отношения.
Решимости и смелости Андре не занимать, и он должен рассчитывать на свои собственные силы, ему незачем обращаться за ними к мифическому божку, покровителю безграмотных людей.
Слава богу, что он не пострадал от обряда так, как от визита к Оркис, напоившей его дурманящим настоем, лишившим его собственной воли. А может быть, обряд вуду нанес ему еще больший вред, вселив в него иллюзии, за которые он уцепился?
Как теперь разыскивать клад? Прочесывать лесок перед монастырем? Срубить заросли? Раскапывать землю на большом пространстве? Где найти для этого силы, время, наконец, средства?
- Дай мне еще сока, - попросил Андре.
- Мсье разочарован? - решился спросить Томас.
- Не то слово, - сердито ответил Андре. - Если хочешь знать правду, я поверил в твоего Дамбалла, а он меня подвел.
Томас покачал головой.
- Дамбалла не подводит! Никогда! - уверенно сказал он. Ни слова больше не сказав, негр пошел прочь. Андре мрачно смотрел ему вслед.
- Я сам себя подвел! - вслух сказал Андре. - Мне некого винить за то, что я оказался таким доверчивым дураком!
Томас вернулся на балкон и в нерешительности встал напротив хозяина. Очевидно, он хотел убедить Андре в чудодейственной силе своего бога, но не знал, что сказать.
Андре заговорил первым.
- Прошлой ночью я подумал, что папалои сказал мне правду: я должен найти Саону. Но сегодня я достоверно узнал, что Саоны нет в живых. Что теперь прикажешь делать? Как мне связаться с Саоной?
Андре вложил в этот вопрос весь свой сарказм. Впрочем, он тут же себя одернул. Томас ни в чем не виноват, он поделился с ним своим самым сокровенным достоянием - верой. Не его вина, что Андре, чужой в этом мире, не мог рассчитывать на помощь местных сверхъестественных сил.
- Дамбалла сказал, мсье найдет Саону? - совершенно невозмутимо спросил Томас.
- Да, - кивнул Андре. - Я хочу кое-что рассказать тебе. Прошлым утром я встретил в лесу монахиню. Я думал, что она - белая. Мне было странно видеть в этих местах белую женщину, пережившую кровопролитие, обрушившееся на эти места.
Томас слушал его очень внимательно.
Андре взволнованно продолжал:
- Под впечатлением слов папалои я решил, что эта монахиня и есть Саона, приемная дочь моего дяди. Но я ошибся. Она - окторунка. Представляешь, она ведь совсем белая, только основания ногтей у нее коричневатые, совсем как они покрашены у меня. Кстати, надо их подрисовать, иначе я могу нарваться на неприятности.
Томас не проронил ни слова.
Он, казалось, сосредоточенно о чем-то размышлял. Андре подумал, что его рассказ оказался слишком сложным для понимания чернокожего.
Андре со вздохом добавил:
- Ладно, не расстраивайся! Еще не все потеряно. Мы еще найдем клад, только надо придумать другой план. Томас не отвечал.
- А как насчет ужина? - спросил Андре. - По правде говоря, я проголодался!
- Я думаю о Саоне, мсье, - ответил Томас.
- Что о ней думать, раз она умерла, - безнадежно махнул рукой Андре. - Только твой друг Дамбалла мог бы поговорить с ней. Если ты пойдешь на обряд вуду, будь добр, спроси, где ее можно найти, - миролюбиво сказал Андре.
Помимо его воли, в этих словах прозвучала ирония. Андре упрекнул себя за бестактность.
Но Томас не обратил внимание на недоверие, сквозившее в тоне хозяина. Медленно, торжественно он сказал:
- Дамбалла найдет Саону!
Глава 5
В ту ночь Андре не спалось. Он долго ворочался на постели, но сон не приходил. Он не мог смириться с неудачей, пытался придумать новый план действий, но тщетно: его мысли снова и снова возвращались к молодой монахине, на которую он возлагал все свои надежды.
Вопреки признанию девушки, вопреки тому, в чем он убедился сам, он никак не мог поверить, что в жилах сестры Девоте текла смешанная кровь. Однако что бы он ни думал, с действительностью приходилось считаться: Саоны он не нашел, поиски зашли в тупик, за что браться дальше, было неясно.
Наконец Андре оставил все попытки заснуть и вышел в сад.
Уже светало. Ночные птицы разлетались по веткам, где пережидали дневную жару. В воздухе еще звенели последние цикады, также замиравшие поутру.
Свежий воздух подействовал на Андре ободряюще. В конце концов, судьба этой монахини его нисколько не касалась. Сестра Девоте могла заинтересовать его лишь постольку, поскольку он ожидал от нее помощи. Раз она не Саона, не стоит о ней и думать.
Однако как она прекрасна! Какое у нее одухотворенное лицо, какие волшебные глаза, какие изысканные движения! Неужели ее предки…
"Стоп, - одернул себя Андре, - хватит об этом. Я не должен зря терять время. Хватит думать о мулатке, о предсказаниях вуду, пора вернуться в реальность и решить, что предпринимать дальше".
А все-таки странно, что она так испугалась, вспоминая, что произошло с де Вилларе. Впрочем…
"В этой стране человек поддается странным наваждениям, - подумал Андре. - Вначале я оказался в плену у Оркис. Впрочем, коварная куртизанка применяла какие-то древние рецепты, это еще объяснимо. Но на церемонии вуду меня ничем не угощали. Очевидно, сам воздух пропитан здесь колдовством. Даже такой здравомыслящий человек, как я, поддался глупым сказкам. Нет, этого больше не будет. Сейчас девятнадцатый век. Я почерпнул в университете достаточно знаний и не пойду на поводу у предрассудков. Надо вернуться в исходную точку и…"
Для начала надо пройтись и ни о чем не думать. Решение найдется само собой.
Пружинистой походкой Андре пошел по тропе, которая вела к лесу. Он не хотел признаться сам себе, что направляется к тому месту, где впервые увидел загадочную молодую монахиню. Казалось, ноги сами несли его туда.
Жара заметно усилилась. Не случайно местные жители передвигались медленно, будто лениво. В знойном климате невозможно долго сохранять стремительность движений.
Но в этот утренний час Андре, который в Англии перепробовал чуть не все спортивные занятия, популярные среди студентов, заставлял себя держать высокий темп.
Он старался переменить ход мыслей.
"Интересно, что сейчас делает моя мать? Что бы она ни делала, она волнуется за единственного сына, уехавшего в страшную, неведомую страну".
Дома Андре предпочитал не распространяться об истинной цели своего путешествия. Он туманно рассуждал о богатых возможностях благодатной страны. По его словам, выходило так, что он отправляется на Гаити не на розыски клада, который мог чудом уцелеть после того, как дядино имение было разграблено, а семья Филиппа де Вилларе - уничтожена, а скорее, чтобы устроить собственную судьбу - обосноваться на новом месте и, если удастся, разыскать дядю, который, вполне возможно, жив, но утратил с ними связь, и быстро сколотить хоть небольшое состояние.
К счастью, пожилая дама не читала газет и мало интересовалась политикой. Андре с воодушевлением рассказывал ей про чудесный климат Гаити, давая понять, что жизнь там - легкая и спокойная. Если там и были какие-то волнения среди местного населения, то они давно прекратились, и жизнь потекла, как прежде.
И мать не сомневалась в истинности его слов. Ей была свойственна счастливая способность верить в хорошее, пусть даже вопреки фактам.
Предприятие Андре сулило ему если не богатство, то хотя бы обеспеченное существование, а следовательно, благополучный брак, появление наследников, продолжение рода, а ей как матери - спокойную старость в семье сына.
В последний год мать все чаще говорила о том, как ей хочется, чтобы у нее появилась невестка, как она жаждет нянчить внуков. Интересно, какое впечатление произвела бы на нее Девоте?
"Сестра Девоте, - поправил себя Андре. - Сестра Девоте, монахиня, мулатка, встреченная мною случайно. Совершенно исключено, что мать когда-нибудь увидит ее. Было бы лучше не встречаться с ней и мне самому".
Нет, лучше подумать о другой женщине. Оркис… Он на удивление быстро излечился от сладострастных чар этой коварной женщины.
Если в первые дни после их свидания Андре был вынужден усилием воли изгонять из памяти ее образ, то теперь ее экзотическая притягательность поблекла в его сознании сама собой. Оркис красива, нет слов, но ему больше по душе одухотворенная, возвышенная красота, воплощением которой стала для него сестра Девоте…
Сравнение прекрасной монахини с этой дьявольски порочной женщиной показалось Андре почти святотатственным.
Стараясь выкинуть из памяти Оркис, Андре вдруг подумал о таинственной веревке, странным образом появившейся в имении накануне его приезда.
Либо это чья-то неуместная шутка - впрочем, в этих местах едва ли кто станет шутить с вуду, - либо действительно символ черной магии. В первом случае бояться веревки нечего, во втором - белая магия оказалась действенной, поборов Педро уанга, а следовательно, опасность для Андре миновала. Как бы там ни было, ничего дурного с ним пока не случилось.
Незаметно для себя Андре пошел медленнее. Он целиком погрузился в свои мысли и машинально двигался к знакомой полянке.
Вдруг он словно очнулся, услышал птичье многоголосье, жужжание множества насекомых, которые своими размерами значительно превосходили европейских. Воздух был полон благоухания апельсиновых деревьев.
А поскольку в представлении любого европейца их запах связан с венчанием, Андре спросил себя, настанет ли время, когда и он поведет невесту к алтарю.
Все зависело от успеха его предприятия. Если ему не удастся найти клад, он останется холостяком. Безденежье станет на его пути не меньшим препятствием, чем монашеский обет, с той разницей, что в монастырь уходят по своей воле, а бедность не выбирают.
Интересно, что заставило такую прекрасную девушку стать монахиней? Андре не раз задавал себе подобный вопрос и в Англии, когда видел молодых мужчин или женщин в монашеском облачении.
Разумеется, надо верить в бога, но зачем отказывать себе в обычном человеческом счастье? Молодой француз не мог вообразить обстоятельств, которые толкнули бы его на такой шаг. Служить богу можно и оставаясь светским человеком. Любое горе можно перенести, не загораживаясь монастырскими стенами от действительности.
Впрочем, он - мужчина, которому положено находить выход из любого положения, справляться с любыми трудностями, отвечать не только за себя, но и за своих близких.
А сестра Девоте - слабая девушка, оставшаяся сиротой еще в детстве. Ей пришлось жить в окружении чужих людей, которые, даже относясь к ней по-доброму, не могли заменить ей семью. Вероятно, с детства оказавшись среди монахинь, она выросла, совершенно не представляя себе мирской жизни, и предпочла последовать примеру этих женщин, к которым давно привыкла, которые составляли для нее весь мир.
Жаль, что ей уже не суждено увидеть другую жизнь! Как бы ей пошло белое подвенечное платье и веточки флердоранжа!
Воображение Андре живо нарисовало пленительный образ Девоте-невесты. Почему-то он вообразил ее под сводами приходской церкви, в которую ходил в Лондоне по праздникам. Он не хотел признаваться даже самому себе, что его воображение пошло еще дальше. Мысленным взором молодой француз увидел себя в роли жениха, свою матушку - на почетном месте в группе гостей.
"Это уж совсем ни к чему! - остановил себя Андре. - Скорее всего я больше не встречу эту женщину…"
И тут же увидел молодую монахиню. Она, как и накануне, сидела на полянке, окруженная своими пернатыми друзьями, которые с веселым щебетом клевали у нее с ладони, отталкивая друг дружку, старались пробиться поближе к своей благодетельнице.
На мгновение Андре показалось, что сестра Девоте в окружении птиц существует только в его воображении так же, как перед тем - в одеянии невесты. Но женщина, как и ее пернатые питомцы, была вполне реальной.
Андре почувствовал, что не может уйти просто так, не поговорив с нею.
Считая, что подглядывать, спрятавшись в зарослях, - неудобно, он решительно шагнул на поляну.
Птицы тут же испуганно упорхнули. Монахиня в растерянности подняла глаза и встретилась взглядом с Андре.
Вопреки его опасениям, на этот раз она не попыталась убежать.
Сестра Девоте с улыбкой поднялась навстречу Андре.
- Как рано вы пришли! - сказала она, словно ожидала его встретить.
- Я не мог спать, - признался Андре пресекшимся от волнения голосом.
- Я тоже, - тихо, почти шепотом отвечала девушка. Она отвела взор и застенчиво добавила:
- А знаете, я ведь пришла сюда в надежде встретить вас.
- Должно быть, я почувствовал, что вы меня ожидаете, - отозвался Андре.
Указав на поваленный ствол дерева, Андре предложил девушке присесть и сел сам.
Монахиня молча опустилась рядом. Андре спросил:
- Как вы думаете, ваши птички вернутся?
- Вернутся, если вы будете сидеть тихо, - ответила сестра Девоте.
- Мне бы тоже хотелось их покормить, - заметил Андре, которому эта мысль только что пришла в голову.
Монахиня молча достала из сумки горсть зерна и насыпала на ладонь Андре.
- Теперь надо вытянуть руку и ждать, - пояснила она.
Вытянув ладонь с зернами перед собой, она застыла в неподвижности. Андре последовал ее примеру.
Птицы не заставили себя ждать. Уже через несколько секунд они вернулись к прерванной трапезе. Пожалуй, теперь их слетелось еще больше. Появление второй кормушки, очевидно, их обрадовало.
Андре, которому прежде не случалось размышлять о райской жизни, подумал, что именно так было в Эдемском саду. Тишина, нарушаемая только щебетом птиц, мир и покой. Сейчас он не вспоминал об опасностях, подстерегавших здесь человека на каждом шагу. Он был весь во власти этого мгновения.
Сердце радостно билось в его груди. Рядом с очаровательной маленькой монахиней он забыл обо всем на свете.
А сестра Девоте, такая нежная, такая хрупкая, вся светилась счастьем. Молодые люди молчали, но чувствовали, что переживают необыкновенный момент, и упивались неизъяснимым блаженством.
Они не могли бы сказать, сколько просидели бок о бок без слов, без мыслей, целиком отдавшись этому сладостному моменту.
Когда птицы расклевали весь корм, Андре решился нарушить тишину:
- Я хочу поговорить с вами.
Его шепот мгновенно спугнул птичек. Сестра Девоте бросила на землю остатки зерна.
- Почему вы хотели встретиться со мной? - серьезно спросил Андре.
Этот прямой вопрос вызвал румянец смущения на щеках маленькой монахини.
- Когда вы ушли, я подумала, что говорила с вами недоброжелательно. Я поняла, что не должна вас бояться. Мне действительно хотелось бы вам помочь, хотя я не представляю, чем я могла бы быть вам полезной. Ведь никакие тайны мне неизвестны. Во всяком случае, я хотела… попросить у вас прощения.
- И вы пришли сюда ради встречи со мной? - спросил Андре.
- Да, - просто призналась девушка. - Я почему-то надеялась, что вы сюда вернетесь. Не знаю, собирались ли вы зайти к нам в монастырь… Я решила во что бы то ни стало поговорить с вами и пришла сюда.
- Вы не ошиблись, - кивнул Андре. - Если бы я не нашел вас на этой поляне, то обязательно постарался бы разыскать в монастыре. Я так ждал этой встречи, мне вам надо так много сказать! Мне не так важна ваша помощь… Я не мог заснуть всю ночь, потому что думал о вас.
Эти слова напугали монахиню. Быстро взглянув на Андре, она отвернулась.
Но это уже был страх иного рода.
- Я был поражен этой встречей, - сказал Андре, чтобы успокоить девушку.
- Но почему? - дрожащим голоском спросила она.
- Видите ли, я знал, что поблизости от плантаций де Вилларе должна быть какая-то церковь. Но я никак не ожидал найти здесь монастырь. Мне не приходило в голову, что в этой стране, тем более в такой глуши могут существовать монастыри.
- Женских монастырей на Гаити не менее десяти, - более уверенно произнесла сестра Девоте.
Когда речь зашла о монастырях, она почувствовала твердую почву под ногами.
- А наша община, пожалуй, самая маленькая, - продолжала она.
- Еще меня поразило то, что вы - монахиня. Как вы могли удалиться от мира такой юной? Неужели вам не хотелось завести семью, может быть, навсегда уехать из этой страшной страны, во всяком случае, жить полнокровной жизнью?
- Я не знаю другой жизни, - покачала головой маленькая монахиня. - А здесь я, по крайней мере, в безопасности.
- Но безопасность эта весьма относительна, - заметил Андре. - Мне кажется, здешнее правительство, хотя оно борется с язычеством, не слишком уважает христианские догмы.
Я полагаю, на Гаити немало христиан. Они читают молитвы, ходят, когда надо, в церковь, но это не мешает им убивать друг друга. А мулатов ваш император ненавидит почти как и белых.
Сестра Девоте съежилась от страха. Она взмахнула руками, словно приказывая Андре замолчать.
- Зачем вы пытаетесь запугать меня? - спросила она. Ее слова прозвучали так жалобно, что Андре, почувствовавший, сколь неуместна эта тема в разговоре с девушкой, которая не может рассчитывать на приют в другом месте, поспешил направить разговор в другое русло.
- Я вовсе не хотел вас пугать! Просто вы такая красивая, такая добрая… Смотрите, даже птицы вас не боятся! Из вас получилась бы нежная супруга, прекрасная, заботливая мать. Вы обездолили не только себя, но и того, кто мог бы стать счастливым человеком, женившись на вас… Вы растрачиваете свою жизнь понапрасну!
Девушка решительно выпрямилась.
- Молитвы не бывают напрасными, - твердо сказала она.