- Мудрая девушка! - Ричард поднялся и позвонил в колокольчик, давая знать миссис Бил, что можно подавать десерт, и одновременно с ненатуральной вежливостью выясняя у Каприс, желает ли она, чтобы кофе подали в обеденном зале или же в гостиной.
Каприс со спокойным любопытством подняла на него глаза, холодные, большие, серые глаза, и ответила, что это ей совершенно безразлично.
- Где обычно вы пьете кофе? - вежливо осведомилась она.
- В библиотеке, - немедленно проинформировал Уинтертон девушку.
- Со всеми этими собаками? - Салли закрыла рукой нос, будто до нее уже дошел запах собак, преобладающий в библиотеке, и сделала это достаточно демонстративно, хотя, как и лошадей, собак нежно любила.
На ней, знаете ли, сегодня надето новое платье, и Желтая гостиная подошла бы ей гораздо больше, если только его не слишком мучает привычка хоронить себя в библиотеке.
Уинтертон как-то странно взглянул на Каприс и впервые за все время их знакомства с оттенком застенчивости спросил, не будет ли у нее возражений, если они все вернутся в Желтую гостиную.
От изумления она широко раскрыла глаза, но спохватилась, что неумно показывать ему свое удивление.
- Никаких, - ответила она. - Уже был случай, когда ваши собаки терзали меня, и сегодня вечером я тоже не хочу рисковать своим платьем. - И она опустила глаза на дорогое воплощение портновского искусства, которое втайне жаждала иметь и Салли, и немедленно получила поддержку молодой женщины.
- Вот и я о том же! - пылко воскликнула та. - Страшный грех, если бы вы испортили такую изящную вещицу. Вот это, которое на мне, я купила в магазине готового платья, но я же вижу, что вы не покупаете готовое платье.
Они вернулись в Желтую гостиную, миссис Бил последовала за ними с кофейным подносом и поставила его возле Каприс. Салли Карфакс с нескрываемым восхищением наблюдала, как Каприс, опять занявшая стул с замысловатой резьбой, с природным изяществом и элегантностью разливала кофе по чашкам из прекрасного английского фарфора, ловко управляясь с тяжелым серебряным кофейником. Каприс и сама удивилась, сколь многие вещи прекрасно сохранились в Феррингфилд-Мэнор, несмотря на то что долгие годы им правил холостяк.
Маленькая жесткая ручка приняла чашку от Уинтертона, и Салли с зажженной сигаретой уселась поудобнее, намереваясь выудить у Каприс еще какие-нибудь подробности ее жизни в Австралии. Каприс такое внимание к ее прошлому уже начинало утомлять. Чувствовалось, что и Уинтертону это не просто надоело, - его беспокойство все более и более возрастало…
У Каприс же еще оставалось немного терпения на то, чтобы переносить разговор о ее прошлой жизни подольше, и все же после второй чашки кофе у нее сложилось впечатление, что хоть и приятно быть в центре внимания, но ее личная жизнь - это ее личное дело. Ей совсем не хотелось удовлетворять любопытство мисс Карфакс до такой степени, чтобы та знала все подробности ее биографии.
Поэтому, затушив в пепельнице сигарету, она объявила, что собиралась сегодня лечь пораньше. На лице Ричарда Уинтертона сразу отразилось неизмеримое облегчение, а Салли Карфакс выглядела почти разочарованной.
- О, ну что ж, - посетовала она, любезно улыбаясь Каприс, когда та поднялась. - Не сомневаюсь, что в будущем мы будем часто встречаться. Вы должны потребовать у Ричарда, чтобы он взял вас с собой в мою конюшню, и не забудьте, если вам интересно, дать мне знать о кобыле.
Уинтертон, тоже поднявшийся, когда встала Каприс, направился к двери. Салли смотрела на них обоих немного странно.
- Должна сказать, - заявила она, - довольно чудно думать, что вы оба живете в этом доме. На самом деле даже вы, Ричард, строго говоря, не могли бы назвать такое положение обычным, правда ведь? - Она как-то пронзительно засмеялась. - Я имею в виду, что некоторые люди - в каком-то смысле старомодные люди - подумали бы, что это очень необычно, не так ли?
- Разве в наше время где-нибудь в мире еще остались обычные люди? - Уинтертон изучал тлеющий кончик своей сигареты, а Каприс с неожиданной горячностью заверила его, что в ее мире такие люди есть.
- Я сама, например, - очень консервативный человек, - отчеканила она так выразительно, что брови Салли изумленно взлетели. - Если бы не сугубая временность такой ситуации, я, наверное, и сама была бы шокирована. Хотя, - говоря это, она смотрела прямо на Салли, - мистер Уинтертон гарантировал, что моя репутация не подвергнется опасности.
И пока Салли все еще заинтересованно смотрела на нее, она бросила взгляд на Уинтертона.
Тот придерживал открытую для нее дверь, и выражение его лица ни в малейшей степени не изменилось.
- Даю вам слово, мисс Воган, - сказал он ей с нелестной прямолинейностью, - ваша репутация будет так же сохранна, как золотой депозит в Королевском банке Англии. Возможно, даже еще сохраннее! Если вам это необходимо, запирайте на ночь дверь в вашу комнату!
Каприс, поднимаясь по лестнице, была более чем задумчивой; ей было интересно, как долго те двое, которых она оставила в Желтой гостиной, будут оставаться там и как скоро их потянет в библиотеку.
Салли Карфакс была, очевидно, современной свободной молодой женщиной, и она весь вечер называла Уинтертона "дорогой". Ничего сверхъестественного в этом не было - масса людей используют ласковые выражения без особого повода, просто потому, что это их привычная лексика. Но вдобавок к обращению "дорогой" было совершенно очевидно, что она на короткой ноге с молодым человеком - Каприс не один раз перехватывала ее взгляд на него, и это было нечто большее, чем простой обмен взглядами добрых знакомых.
У Каприс сложилось впечатление, что Салли и Ричард духовно родственны. Вряд ли Уинтертон относился к тому типу мужчин, которые обращаются с женщиной - даже с женщиной, к которой их физически влечет, - с каким-то особым уважением; и он, конечно, не выказывал Салли никакого особенного уважения. Но иногда он направлял на нее вялый, странно-капризный взгляд, и, более того, иногда его рука протягивалась и весьма преднамеренно касалась ее… Как будто эти прикосновения доставляли ему удовольствие:
Он пощипывал ее ухо и поглаживал ее по щеке… И она откликалась на это, как откликается котенок на нежное внимание. Хотя у нее были большие карие глаза, которые могли при случае тепло улыбаться, а волосы были ярко-рыжими, она не произвела на Каприс впечатления страстной личности… пожалуй, как раз наоборот. Она была дружелюбной, почти фамильярной, но, возможно, довольно приземленной и достаточно проницательной и расчетливой особой и вполне могла таить в глубине души собственные корыстные интересы… Каприс и вообразить не смогла бы, чтобы сердце Салли было разбито из-за человека, который унижал ее, ну или, по крайней мере, не уважал.
Для этого она была слишком откровенна, слишком решительна.
Но - и Каприс это понимала - здесь она могла и ошибаться.
Она могла бы ошибаться и в отношении Ричарда тоже. Было возможно - даже очень возможно, - что он не весь на виду.
Но все же она считала, что он не такая уж таинственная личность. Ей казалось, что он как раз был весь как на ладони, и все, что на этой многострадальной ладони находилось, было ей очень неприятно.
На следующий день она никого из молодых людей не видела.
А днем позже случайно столкнулась с Уинтертоном в холле. Он был одет для верховой езды и небрежно кивнул ей на ходу.
Миссис Бил сказала, что к ленчу его не будет и что вечером он поужинает в гостинице "Краун" в Феррингфилде. Он обычно обедает в "Краун" один или два раза в неделю, а иногда устраивает приемы здесь. Каприс предположила, что эти приемы включают и присутствие среди гостей мисс Карфакс. Она также догадывалась, что если он собирается ездить верхом, то, должно быть, одалживает лошадь у Салли.
Она не могла объяснить, почему Салли Карфакс, с которой она практически совсем не была знакома, некоторым образом интересует ее (может быть, просто как определенный тип молодой женщины).
Может быть, ее некоторым образом привлекало отсутствие в девушке претензий, а ее современность… была до бесстыдства очевидна. В какой-то степени это даже успокаивало. И оказывало свое действие на Каприс.
Каприс решила, что без машины она совершенно изолирована в Феррингфилд-Мэнор, и потому отправилась в город к продавцу автомобилей. Там она встретила Салли Карфакс. Та восседала в машине, чем-то напоминавшей танк, - это был длинный кремового цвета легковой автомобиль с кузовом "универсал", - увидев Каприс, она приветствовала ее так бурно, словно встретила давно потерянного друга.
Салли настояла, чтобы Каприс отпустила привезшего ее водителя такси (не того, к большому облегчению девушки, который недавно привез ее в Феррингфилд-Мэнор) и позволила ей пригласить ее в свой дом, как только она закончит дела. А йотом Салли стала горячо убеждать Каприс вообще не иметь никаких дел с этим хорошо известным в городе автомобильным дилером, потому что она-де знает человека, на которого можно полностью положиться и у которого как раз сейчас есть отличный вариант. А если бы еще Каприс сопроводила ее обратно в конюшню, то она, Салли, связалась бы с этим человеком по телефону, и он, без сомнения, сразу подъехал бы на отличной машине и позволил бы ей "пощупать" товар, если Каприс того захочет.
Вообще-то Каприс планировала провести этот день в скитаниях по оригинальным старинным магазинам города, но ей, безусловно, была нужна машина. Доводы Салли звучали весьма убедительно. Поэтому девушке показалось вполне разумным, после того как было принято серьезное решение приобрести автомобиль, принять и приглашение на ленч, - ведь она не купит машину, если та ей не понравится! Так что она забралась на свободное возле водителя танка место, и девушки прокатились по окрестностям, в том числе полюбовались Хедлей-Тауэрс.
Хедлей-Тауэрс удивил Каприс сразу же, как только они к нему подъехали. Это был великолепный дом эпохи короля Якова I, заброшенный и разрушавшийся в течение полувека, потом купленный и реставрировавшийся каким-то богатым бизнесменом, который утомился при выполнении этой нелегкой задачи много раньше, чем дело было закончено. А может быть, карман бизнесмена не выдержал таких огромных расходов! Потом дом был перепродан и в конце концов брошен на растерзание десятифутовой высоты сорнякам до той поры, пока кто-нибудь еще не решится купить его по сходной цене.
Салли - которая этим утром выглядела намного более шикарно, чем вечером, в самом традиционном смысле этого слова, в светлом замшевом жакете и прекрасных вельветовых брюках, - с того момента, как они въехали во внутренний двор и вышли из автомобиля, смотрела на здание с нескрываемой гордостью.
Потом повернула свою ярко-рыжую голову, и ее волосы, сегодня утром свободно ниспадавшие вдоль стройной шеи, вспыхнули на солнце, словно отблески пожара.
- Он восхитителен, правда? - с нескрываемым трепетом произнесла она. - Конечно, он еще не полностью отделан, и он не мой, но я люблю его!
Каприс с любопытством уставилась на свою эксцентричную спутницу.
- Но вы здесь живете? - скорее констатировала, чем спросила, она.
Салли кивнула.
- Я отделала небольшую часть конюшен, а когда-нибудь доделаю и остальную часть дома… надеюсь! - Взглянув на Каприс, она скорчила гримаску. - Ненавижу, когда хочется что-то сделать, а не можешь, потому что не хватает наличных! Конечно, мне повезло с конюшней, но это не мешает мне мечтать о луне с неба каждый раз, когда я гляжу на дом.
Каприс была в легком недоумении. Несколько наивно она спросила:
- Но каким же образом вы можете пользоваться этим жильем и этими конюшнями, если они не ваши? Вы их арендуете?
Салли напустила на себя таинственный вид и улыбнулась, весьма соблазнительно прищурив глаза и высоко вздернув уголки губ.
- Ну, скажем так, у меня есть покровитель, - не без удовольствия сообщила она. - Он богат, но осторожен. В настоящее время он не будет делать для меня ничего, пока я не доказала, что того стою. - Уголки розовых губ приподнялись еще выше. - Это настоящая скупость с его стороны, не так ли? Но мужчины могут быть ужасными свиньями, знаете ли, и на упрямого мужчину так же трудно повлиять, как на упрямую свинью. А вы когда-нибудь видели свинью, которая отказывается идти в фургон, догадываясь, что ее повезут на рынок? Я видела! Мой отец был фермером, и я знаю о свиньях все!
- Мой отец тоже был фермером, - тихо ответила Каприс, - я тоже вполне достаточно знаю о свиньях, но не очень много о мужчинах.
Салли была удивлена таким признанием.
- Надо знать, - покровительственно покачала головкой она. - О мужчинах, я имею в виду. В общем-то они все-таки более интересны, чем домашний скот. И могут быть гораздо полезнее! И уж не в пример приятнее.
Каприс ничего не ответила.
Салли продолжала рассматривать ее, склонив набок яркую головку.
- Знаете, вы должны быть очень осторожны, - предупредила она. - Что касается мужчин, я имею в виду. С вашими деньгами - да еще при вашей внешности! - вы все время должны быть настороже! Я боюсь, что вы никогда не сможете быть абсолютно уверены в том, что вас хотят не из-за вашей внешности и не из-за ваших денег, но в чем вы можете быть уверены абсолютно, так это в том, что вскоре вас будет хотеть каждый второй.
Каприс слегка нахмурилась, но все же ничего не ответила. Салли прошла через двор к небольшой белой двери, которая вела в квартиру, оборудованную над конюшней. Как только они поднялись по крутой лестнице в красиво обставленные комнаты, Салли по телефону связалась с хозяином машины, которая, как она утверждала, была страшно дешева и которую, по ее же утверждению, он стремился как можно быстрее продать…
Тони Морсби никогда заранее не отказывается от хорошего предложения, но довольно требователен к людям, с которыми имеет дело. И он очень хорошо разбирается в автомобилях… надо сказать, помимо автомобилей он еще во многом очень хорошо разбирается.
Он может оказаться весьма полезен для Каприс.
Телефонная беседа, казалось, состояла из одних только веселых дерзостей и взаимных колкостей, которые заставили Каприс, слышавшую все это, хоть и совсем чуть-чуть, но изумленно приподнять брови, а потом Салли положила трубку и объявила, что Тони прибудет после ленча. Она пробовала убедить его присоединиться к ним на ленч, но он не может.
Потом она повернулась к плотно забитому бутылками застекленному шкафчику, содержавшему, кажется, все разнообразие спиртных напитков от джина до водки, - по содержанию шкафчик очень напоминал горку Ричарда Уинтертона в обеденном зале Феррингфилд-Мэнор.
Рыжеволосая хозяйка смешала коктейли, но любезно согласилась простить Каприс томатный сок, пока сама жадно упивалась "Честерфилдом" и активно распоряжалась еще парой порций спиртных напитков. Потом она отправилась на кухню готовить ленч.
Каприс пошла вместе с ней и предложила свою помощь. Но к ее удивлению, Салли оказалась умелой хозяйкой… и очень компетентной поварихой. Она поджарила отбивные с грибами и в качестве гарнира к ним сделала овощной салат. Девушка сообщила, что Ричард, когда они ели вместе, всегда требовал овощной салат… и он всегда упорно настаивал, чтобы кофе был свежезаваренным, а не из консервной банки или пакетика. У Ричарда много причуд, но все они довольно разумны. Когда они вместе шли куда-нибудь обедать, например, он никогда не откладывал меню, не настояв, чтобы было приготовлено что-нибудь из того, что он особенно любит… или она, Салли, особенно любит.
- С ним, наверное, очень трудно. - Каприс с любопытством оглядывалась, а Салли следила за ней прищурившись.
- На самом деле нет. Просто он ужасно упрямый.
- Вы хорошо его знаете? - спросила Каприс и спохватилась, что задала не слишком умный вопрос.
Салли весело улыбнулась.
- Я знаю его так хорошо, как вряд ли кто другой знает, - ответила она. - Возможно, лучше всех! Да, уверена, что так.
- Он… он часто здесь бывает? - неблагоразумно продолжала Каприс.
Хозяйка дома развеселилась еще больше.
- Очень часто, - ответила она и многозначительно повторила: - Очень часто!
Они ели, сидя на стульях эпохи Регентства за элегантным столиком розового дерева, а потом перешли в главную часть помещения (в качестве столовой служила часть комнаты, представлявшая собой не более чем нишу, которая, в случае необходимости или желания уединиться, отделялась занавесками из дамасского атласа).
Поскольку больше пока никого не было, только что заваренный и испускающий замечательный аромат кофе по такому случаю был налит в две большие чашки. Салли опять расположилась на своем диване, а Каприс сидела на чем-то вроде полосатой оттоманки, придвинутой поближе к пылающему огню, и думала про себя о том, как все это по-английски… и как, кстати сказать, ей нравится английский образ жизни.
Особенно нравилось девушке находиться в окружении такой изысканной мебели и такого множества прекрасно аранжированных цветов. В это время года цветы дороги, а эти были явно из оранжереи. Она указала на них Салли, и та, уютно обложившись причудливыми подушками, украшавшими ее диван, призналась, что боится, не слишком ли она сибарит… странная вещь для лошадницы, может быть, но в ее случае истинная правда.
- Я люблю дорогие вещи… шелк и атлас, - сокрушенно покаялась она. - Если бы я могла позволить себе, то никогда не носила бы зимой ничего, кроме самых дорогих мехов, и, как можете видеть, я люблю цветы. Много цветов!
Она потянулась к кофейнику и налила себе еще чашку. Впервые Каприс заметила, что в Салли есть что-то кошачье - та же гибкость, та же грациозность и, может быть, хитрость. В свете пламени и хрустальной люстры (был тусклый послеполуденный час, предвещавший ранние сумерки) ее карие глаза блеснули, как старый темный херес, и на щеках выступил густой румянец. Ее, прежде розовые, губы стали ярче, а мелкие зубы мерцали, как искусственный жемчуг, каждый раз, когда она улыбалась, даже если это была всего лишь полуулыбка.
- Думаю, в один прекрасный день я разбогатею, - с непоколебимой уверенностью заявила девушка. - Я верю в милости судьбы, да и нельзя жить в достатке на гроши. - Она подняла глаза на собеседницу. - Платы, получаемой за обучение людей верховой езде, едва хватает, чтобы оплатить небольшой счет за электричество, и она, конечно, не оправдывает труда девушки, которая зарабатывает чисткой лошадей и упряжи. Самостоятельно я действительно не могу позволять себе роскоши, но ничего не могу с собой поделать. Так или иначе, мой покровитель понимает это. - Ее длинные ресницы затрепетали от застенчивого удовлетворения или какого-то большего чувства, видимо охватившего ее при упоминании о своем благодетеле.
- Вам повезло иметь такого понимающего покровителя, - заметила Каприс.
- Да. Вы тоже так считаете? - Она закурила новую сигарету, вставив ее в длинный мундштук из слоновой кости, откинулась и умиротворенно возвела глаза к потолку, окутавшись клубами дыма. - Очень повезло!