– О нет. Бедняжка Так. Я этого не знала. Понимала, что у него были трудные годы, но и представить не могла…
Кэсси остановилась у светофора.
– Он молодчина.
– Ты уверена? Он всегда задирал нос, а большинство мужчин зазнаются благодаря успехам в делах и у женщин. И вдруг кто-то говорит им о их неспособности. Даже не знаю… Это такой удар…
Загорелся зеленый, и Кэсси перешла дорогу.
– Ну, он поручил это дело своему адвокату и больше о нем не упоминал, поэтому…
– Мужчины держат все в себе… а сами страдают. Все это не очень полезно для здоровья. Что с Мейсоном творилось хотя бы?! Ты его об этом спрашивала?
– Нет, не спрашивала. – Кэсси почувствовала себя очень неловко. А что, если Риз права? Не переживает ли Так, хотя вида и не показывает? Не помочь ли ему? Не может ли она что-то для него сделать?
Вот почему она предпочитает науку. Там все наполнено смыслом, ясно, что делать.
– Не переживай, – успокоила ее Риз. – Как бы то ни было, мне надо идти, но, может, мы с Мейсоном приедем в Итаку на следующий уик-энд? К тому времени у меня в голове уляжется вся эта история с Кэсси-которая-живет-с-мужчиной. Может, вместе что-нибудь придумаем? Надо с Джиной и Марии посоветоваться.
Через минуту они закончили разговор, а Кэсси подошла к дому. И впервые за три недели она сбавила шаг.
– Что-то ты затихарилась, – сказал Так через час, когда она с тарелками пошла на кухню.
Обычно Кэсси рассказывала о новостях с ее проектом, о красотах, которые увидела в телескоп. Но на сей раз она молча ела и позволила говорить ему.
Кэсси не успела возразить, как поняла, что он прав. Все ее мысли занимали слова Риз, и она гадала, что теперь от нее требуется. Если вся эта история с Дженни усугубит состояние Така… снизит его мужскую самооценку – не ее ли задача поднять ему настроение?
А надо ли вообще с ним об этом говорить? Начинать дискуссию? Нужна ли ему поддержка? Надо ли ей бередить его раны?
О-ох! Никогда она еще не чувствовала себя такой глупой. Где же Джина, когда нужно с ней посоветоваться?
– Риз считает, что вся эта история с сомнительным отцовством может усилить твои переживания из-за невозможности иметь детей, что ты начнешь скрывать свои чувства, и это плохо отразится на твоем здоровье, – выпалила она.
Так заморгал:
– Ты рассказала Риз о моем бесплодии?
Кэсси пожала плечами.
– Я думала, Риз все давно знает, – сказала она деловито.
Так повернулся к раковине и включал горячую воду.
– Пусть Риз занимается своими делами.
Кэсси уставилась на спину Така. Что ж, ладно.
Все ясно – лучше ей не совать нос куда не следует. По опыту своего общения с людьми она знала, что слова часто расходятся с делами.
Она встала и шагнула к нему.
– Если она права, я подумала, что… могла бы помочь тебе. – Хоть как-то. – Ведь ты помог мне с моим либидо?
Так повернулся и улыбнулся ей, глаза его заблестели:
– О, ты неплохо мне помогаешь.
– Я? Помогаю?
– Конечно. Что, кроме хорошего секса, может удовлетворить мужское честолюбие?
Значит, его честолюбие тоже стало чрезмерным? А она, в свою очередь, ему помогла?
– Не знаю почему, но чувствую себя здоровым как никогда.
Кэсси не могла с ним не согласиться, тем более что каждая ее клеточка пела от сексуальной энергетики, которой они оба зарядились. Но в данный момент секс стал бы слишком простым выходом из положения, а она не хотела позволить ему или своему либидо отвлечь ее от главной цели.
– Я постараюсь… сопереживать тебе в твоих делах.
Так на секунду замер, а потом рассмеялся:
– Ты только посмотри на себя. Прямо доктор Будьте-Здоровы со мной живет.
– Так!
Он изменил тон:
– Со мной все в порядке. – Он повернулся к раковине. – Я был женат, моя карьера рухнула, мы не можем сделать ребенка, и я больше не женат.
– Два года – это очень мало, – промолвила Кэсси в его широкую красивую спину. Даже ее родители, которые то ладили, то нет, прожили вместе тридцать лет.
Так пожал плечами:
– Думаю, никто не удивился. До женитьбы мы были знакомы всего несколько месяцев.
Кэсси попыталась понять, в чем заключается ненормальность этого импульсивного решения. Похоже на то, как Риз за неделю по уши влюбилась в Мейсона несколько лет назад. Или Джина обручилась с Картером.
Ее пониманию это недоступно.
– Немного опрометчиво, – заключила она.
Так поглядел на свои потные руки. Опрометчиво, но тогда все казалось правильным. Он снова повернулся и положил одну мокрую руку себе на бедро. Кэсси растерянно смотрела на него, хмуро сдвинув брови, с карандашом за ухом. Он сомневался, что она понимает меру его отчаяния, когда живет в своем мире кристально чистой логики.
Но вдруг он страстно ее захотел.
– Она была медсестрой в кабинете, где мне делали терапевтические процедуры. За свою карьеру я перенес несколько операций, а она была молодая, симпатичная. Я же чувствовал себя старым, поизносившимся и вдобавок импотентом. Она поверила в меня, как никто раньше, и стала мне нужной. До этого у меня был только футбол. Больше ничего я не знал.
Он пригладил рукой свои волосы, злой на самого себя за ушедшую молодость и ненужную откровенность.
– Когда она захотела ребенка, казалось, что эту-то радость я могу ей доставить, потому что быть женой спортсмена – не такое уж безоблачное счастье. И хотя я понимал, что заводить детей, когда наш брак трещит по швам, неразумно, все же очень старался. То есть хотя бы одна моя половина действовала правильно. Может, это удержало бы нас вместе.
Кэсси нахмурилась:
– Не очень умное решение для такого красавчика.
Так хохотнул. Доверился Кэсси и все ей рассказал…
– Не знаю… Все было бы хорошо, если бы я любил ее, как она меня, если бы она забеременела. Но у нас ничего не получалось. А когда выяснилось, что причина во мне… что это я виноват… удар был почище того, что я получил во время своего первого футбольного финала. То есть я был распасовщиком, был мужчиной и вдруг стал никем. Не мог стать отцом и не мог больше играть в футбол. И чего же я после этого стою?
Кэсси слышала горькую обиду в его словах и поняла – настал ее черед что-то сказать. Доброе слово. Но ей не хватало житейского опыта.
– Не думаю, что способность стать отцом для тебя важнее, чем способность пинать футбольный мяч.
Так скрестил руки на груди.
– Тогда мне думалось по-другому. И мечталось хоть ненадолго стать нормальным человеком.
– А сейчас? Когда нет ни футбола, ни детей?
– С футболом покончено, я уже с этим свыкся. Положа руку на сердце, не могу сказать, что хочу ребенка. Мое время вышло. Что бы ни говорили, меня больше не заботит мысль о рождении ребенка. – Он кашлянул. – Вот что мне и нравится в тебе. Поэтому скажи Риз, что у меня все в порядке. С моим мужским началом… – Он бросил взгляд на ее грудь. – Все хорошо.
Кэсси сглотнула. О, правда, с этим у него все в порядке.
* * *
Поздно вечером зазвонил мобильник Така. Он как раз закончил скайпиться с одним программистом по поводу их совместной разработки. Если бы звонил не Дилан – он бы и не стал отвечать. Кэсси только что приняла душ, и ее влажное, теплое тело было столь желанным после долгого общения с прохиндеями юристами, они только встревожили его.
Но он так мало общался со своим лучшим другом после того, как его месяцем раньше бросила Риз, что не мог с ним не поговорить. Они поболтали немного о свадьбе-которая-не-состоялась, и Таку понравилось, что Дилан чувствует себя хорошо. Потом они обсудили последнее дело о якобы отцовстве Така.
– Знаешь, – сказал Дилан, – Риз уже мне звонила.
– Да? – Его энергичная кузина любила всюду совать свой нос. – Было бы неудивительно, если бы она созвонилась с той особой, которая начала строить мне козни.
– Ты не уловил суть дела, старина. Риз беспокоится, как бы Кэсси не пострадала.
Так нахмурился. Значит, речь не о нем и не о его мужском начале. Это о Кэсси. И Риз поручила своему экс-жениху заняться этой грязной работенкой.
– Риз следует знать, что Кэсси в опеке не нуждается. Она просто решила развлечься. Выпустить пар. Мы оба это решили.
– Хорошо… Но, может, ты подумываешь скоро с закончить с той историей? Чтобы осела пыль от этой Дженни? Поверь, смерть от безбрачия тебе не грозит.
– Все правильно, Дилан. У нас замечательные отношения. На поклонницу спортивных звезд она ничуть не похожа. Она не хочет ни за меня замуж, ни заводить детей. Что, если разобраться, совсем неплохо.
Так старался говорить без горечи в голосе, но Дилан был единственным человеком, кроме Эйприл, пары врачей да еще теперь Риз, кто знал правду, а на прошедшей неделе именно бездетность заставляла его переживать сильнее всего.
– Она обосновалась здесь на три месяца, старина, а меня выбрала как самое лучшее лекарство. Все это на время. Этот… симбиоз.
Дилан хохотнул:
– Симбиоз? Она из тебя тоже делает ученого?
Так тоже рассмеялся:
– Включает мои мозги.
– Как-то она не походит на твой тип женщин.
Так пожал плечами:
– По-моему, я сам становлюсь другим типом мужчины.
– О’кей…
– Нет, я имею в виду вот что. Она симпатичная, ты знаешь. Занимается всеми этими заумными штуками, все время ходит с карандашом за ухом, и это клево. Но помимо всего она очень страстная. И не походит на этих прилипчивых, безмозглых девок…
– Похоже, ты не прочь, чтобы она стала прилипчивой, – перебил его Дилан.
Так внутри с ним согласился. Ему нравилось быть Большим Человеком, угождать женщинам, услаждать их как принцесс, даже если знакомство обещало быть коротким. Но это была привычная роль знаменитости, для женщин его окружения, и она отнюдь не добавила ему здоровья.
А Кэсси, с ее независимостью, стала для него глотком свежего воздуха.
Так усмехнулся:
– Вот и нет.
Возникла короткая пауза, потом Дилан спросил:
– Ты… у тебя с ней серьезно?
– Не-а, – рассмеялся Так, отбрасывая чувство, что Кэсси уже к нему приросла. – Просто решили позабавиться, Дилан. Она помогает мне. А я ей. Баш на баш.
– Ну тогда… будь повнимательнее, ладно? Я имею в виду, будь настороже.
– О-о, не пора ли нам с тобой заканчивать?
– О’кей. Я вешаю трубку.
– Отлично, а меня ждет обнаженная женщина только что из душа.
Дилан хмыкнул:
– Прелести безбрачия. Не теряйся.
Так рассмеялся:
– Чем и занимаюсь ночи напролет.
Через минуту он сбросил одежду, вошел в их спаленку, и его руки заскользили вдоль влажных бедер Кэсси, поднимаясь все выше.
Прелести безбрачия – ее попка.
Кэсси посмотрела в окно на безликий пейзаж внизу. "Гольфстрим" Така вылетел в шесть утра, а сейчас уже был полдень.
– Ты мне скажешь, куда мы летим? – спросила она Така, когда он поставил перед ней поднос с крошечными порциями разных деликатесов.
Так, сидевший напротив, усмехнулся:
– Скоро узнаешь.
Кэсси не любила сюрпризов. В них совсем не было логики.
– Ладно. – Она выбрала порцию поближе. – Скажи хоть, сколько еще осталось лететь?
– Час или два. – И он занялся своим обедом.
Кэсси не знала толком, куда они направляются – куда-то на запад, – и ей не могла помочь навигационная программа смартфона, но у нее, по крайней мере, было время поразмышлять. Ей нравилось во всем разбираться. Планируя день, она четко понимала, чем ей следует заняться. Это не значит, что она не проявляла гибкости в интересах дела. Просто логика и привычка дорожить каждой минутой превалировали.
Несколько минут они молча ели, и Так все время на нее поглядывал. Он посмотрел на ее рот и удивился, как нечто совершенно земное могло довести ее либидо до настоящего безумия.
Ей начинало казаться, что это сумасшествие никогда не закончится! Она осмотрела салон самолета, намереваясь перемолвиться с Таком словечком, чтобы остановить прилив крови в низ живота и вернуть ясность голове:
– Ну и ну! То есть – ты правда настолько богат?
Так после этих ее слов даже жевать перестал. Потом он улыбнулся и едва не поперхнулся едой. Большинство подружек через несколько минут распознавали в нем богача, а потом всеми силами старались выяснить размер его состояния. Оказаться рядом со столь нелюбопытной женщиной было для него в новинку. Судя по ее лицу, она впервые задалась вопросом, правда ли он хорошо обеспечен.
– Я успел о себе позаботиться.
Она передала ему бутылку с водой. Он, с полным ртом, сделал пару глотков.
Так ждал, что она начнет его расспрашивать: сколько все-таки у него накоплений, как дорог этот самолет. Вместо этого она заметила:
– Никогда не летала в таких небольших самолетах.
Так тряхнул головой и кашлянул.
– Что? – нахмурилась она.
– Ничего, ничего… Просто я впервые встретил такую женщину.
– И неудивительно. Не так много на земле женщин-астрономов с высоким IQ.
Он снова хохотнул:
– Нет… Настолько немеркантильных.
– У человеческих существ только пять основных потребностей. Остальное – всякая ерунда.
– Кажется, ты являешь собой особь, которую трудно чем-то впечатлить, – пошутил он.
Кэсси вскинула бровь:
– Твое умение заставить меня кричать при оргазме каждую ночь, ночь за ночью, весьма впечатляет.
Ее свободные от кокетства слова, рассудительный тон вызвали у него прилив желания. За "всякую ерунду" его всегда ценили, а быть ценимым за врожденные таланты – очень приятно. Сейчас он чувствовал такой же подъем, как на футбольном поле, когда трибуны скандировали его имя.
В последние годы ему не везло – и появление в его жизни Кэсси всколыхнуло его мужское начало.
– Тебя не переспоришь, – улыбнулся он. – По приземлении ты удивишься еще сильнее. Причем я к тебе даже не прикоснусь.