* * *
Когда через два дня она позвонила и попросила его о еще одной ночи, Так нанял вертолет, чтобы не трястись восемь часов в машине. К счастью, деньги у него были.
Через два дня она позвонила снова. Но на сей раз не просила приехать, поэтому он немного нервничал, когда в десять вечера постучал в ее дверь.
– Еще раз? – спросил он, когда она открыла.
Надпись на ее футболке гласила: "Никогда не пей, и будет все". Она выглядела одновременно привлекательной и слишком серьезной, миловидной и заучившейся, со своим карандашом за ухом. Ему так ее захотелось, что, не дождавшись ответа, он обнял ее, развернул и закрыл дверь ее телом, а потом начал жадно целовать.
Черт, они и до кровати не успели дойти.
Он даже не задумался о логотипе на ее футболке, потому что сразу сорвал ее. И все тут же потеряло смысл, кроме их безумного влечения друг к другу, усиливающегося с каждым днем разлуки.
На следующее утро каждая косточка Така, каждая мышца протестовала против еще одной ночи на матрасе Кэсси. Он был слишком стар и изранен на футбольных ристалищах для такого спорта.
Кэсси уже встала и ушла. Так не нашел ее взглядом. Было восемь часов. Что ж! Неудивительно – заснули-то поздновато.
Но куда она делась?
Так с трудом поднялся и подошел к кипе одежды у двери. Оба его колена болели. Он надел шорты и натянул через голову футболку. На полу валялось разное тряпье – в том числе майка Кэсси с надписью: "Ученых-ракетчиков ждут везде".
Он подошел к ее столу и положил майку в ящик. И только тут заметил ее записку. Она гласила:
"Мы больше не можем этим заниматься, Так".
Что ж, она чертовски права. Ее кровать – не для двоих.
"У меня все из рук валится. Не могу сосредоточиться. И думаю только о тебе. Лучше мне сказать всю правду без прикрас. Я знаю, что при напряженной работе, концентрации и под воздействием лекарств мое либидо можно будет обуздать. Я долго мечтала о Корнелле, это часть моего грандиозного плана, и я надеюсь, что ты его не разрушишь. И, раз ты больше меня поднаторел в таких, как у нас с тобой, делах, ты не позволишь мне его разрушить. Если я буду звонить, пожалуйста, не отвечай. Еще никто не умирал, если у него отнимали любовь, и со мной ничего страшного не случится. Все было весьма забавно, но пора кончать".
Так несколько раз перечитал записку. Даже ее наукообразная манера изложения вызывала смех, и он не мог сдержать широкой улыбки.
Конечно, она права. Он отвлекал ее от дел, она все забросила. Ему тоже надо было немного наверстать в разработке его программ. Так что поставить последнюю точку в их отношениях будет одним из решений. Но можно придумать и кое-что получше. Он скомкал записку и бросил ее в корзину.
Его ждал трудный день. Надо было позавтракать и составить план.
Через два часа он сидел в роскошном офисе риелторского агентства и беседовал с милой женщиной о возможности срочно снять в Итаке квартиру.
Конечно, он мог и сам это сделать. Взять телефонную книгу и начать звонить. Но лучше было поручить дело специалисту, который изучил местный рынок.
Роскошную блондинку звали Эбигейл. Она знала, кто он такой, хотя очень старалась с ним не кокетничать, и он понял, что она поставлена сюда для серьезных сделок. Однако по движениям ее тела он понял, что она бы первая в Итаке кинулась ему на шею – только пальчиком помани.
Но только сейчас ему это было не нужно. Вроде бы его тип женщины – ухоженная блондинка средних лет. Самое то. Такие обычно ни на что, кроме постели, не претендовали. Если им удавалось подцепить знаменитость – больше им ничего и не требовалось.
Удивительно, однако всего за неделю его вкусы переменились.
У нее были искусно подкрашенные глаза, крутые брови и пушистое облако волос вокруг головы, но во взоре не светился интеллект, в нем не было и намека на знание тайн Вселенной. Он мог поставить последний цент, что она и трех часов не может усидеть, чтобы не начать расчесывать свои взбитые в дорогом салоне кудри, и хоть раз в три дня занимается безумным, с вывертами, сексом.
Все ее достоинства – как на ладони. Симпатич-ненькая, черт возьми, Так всегда ценил хорошую внешность – но сейчас он понимал, что бывает и кое-что получше, и, если поискать, можно найти нечто гораздо более притягательное.
И он знал такую женщину. Свой новый тип. И ее звали отнюдь не Эбигейл.
Блондинка, однако, знала свое дело, и через час предложила ему неплохой вариант в десяти минутах ходьбы от кампуса. Так взял такси до своего нового обиталища и целый день устраивал дела, чтобы получить три свободных месяца.
Если даже Кэсси не захочет переехать к нему – что казалось ему сумасшествием после прошедшей недели, – все-таки это была последняя ночь в ее проклятой богом кровати. Может оставаться в своем кампусе, раз ей хочется, но, если она снова позвонит среди ночи, он просто пошлет за ней машину.
И теперь все их игрища будут проходить в комфортных условиях на мягком широком матрасе.
К шести вечера ему привезли все, что нужно для дела, и его гардероб. Еще час он все раскладывал по полочкам. Развесил одежду в шкафах, обустроил спальню, оставив на столе место для бумаг Кэсси.
Переезд на новое место жительства оказался нетрудным, потому что работа его не связывала и, к счастью, средств было достаточно. Не важно где – он мог спокойно заниматься своими делами. До тех пор, пока Кэсси будет рядом.
К семи все было готово. Кэсси редко возвращалась домой раньше восьми, поэтому он сел в арендованную машину и поехал за продуктами. Кэсси повезло – он отлично готовил и теперь купил хорошей пасты с мясом для них обоих.
Кэсси узнала голос Така, едва вернулась домой. Он болтал в лоджии с компанией тинейджеров. Что ж, неудивительно. Она бы узнала его голос и под водой в стае китов.
Ее пульс немного участился. Он прочитал ее записку? Она не могла понять – заныло под ложечкой у нее от досады или облегчения? Она без ума от него, или ей надо вышвырнуть всю его одежду прямо перед этими тинейджерами?
Боже – ни о чем другом она целый день и не думала.
Она потрясла головой. Всего неделю назад жила как у Христа за пазухой. Ничто ее не тревожило. И вот нарисовался Так. И у нее поехала крыша.
Ее начала бить легкая дрожь. Что-то подобное было в ее юности, до того как она начала принимать лекарства для обуздания гиперактивности мозга.
Она постаралась взять себя в руки.
– Кэсси. – Так заметил ее и встал. – Пока, парни. – Он извинился и собрался идти, несмотря на протесты ребят. – Мне пора.
Он подошел к Кэсси, когда она искала в сумке ключи.
– Добрый вечер, мэ-эм, – прогудел он ей в ухо голосом, который ей безумно нравился. К его удовольствию, она замешкалась.
– Я оставила тебе записку. – Кэсси почувствовала, как ее накрывает облако его феромонов, и силилась воспротивиться их действию. Она достала ключ и открыла дверь.
Так вошел в комнату за ней:
Я ее прочитал.
Кэсси скрестила руки на груди, потому что ее нестерпимо тянуло заключить его в объятия, и она больше не доверяла своему телу. Подняла глаза. Так улыбнулся, видя ее раздраженное лицо. Она сдвинула брови и смотрела на него, как на муху под микроскопом. Но он видел и кое-что другое. Ее пульс участился, ноздри чуть раздувались, соски выделялись благодаря скрещенным рукам.
– У меня идея получше.
– Не похоже, что может быть что-то лучше.
– Я снял квартиру. В десяти минутах ходьбы отсюда, и думаю, тебе следует перебраться туда ко мне.
Кэсси заморгала. Она не ослышалась? Или он окончательно решил сделать из нее дурочку? Считает сумасшедшей?
– Подумай хорошенько. – Так замолчал и поднял руки, словно ждал, что она вот-вот на него набросится. – Все очень логично.
Да, он знал, что это удар ниже пояса, однако и весь его план был на три четверти безумием. Но она же так любит логику!
– Ты написала, что не можешь сосредоточиться. Только обо мне и думаешь. Смею предположить, живя рядом со мной, ты убьешь сразу двух зайцев. Я всегда буду рядом, и ты перестанешь целыми днями думать, что я где-то далеко. Надо будет просто прийти домой.
Кэсси твердо настроилась выгнать его – и без всяких объятий, – но теперь призадумалась.
– Проблемой последней недели была твоя необходимость сдерживаться, когда твое либидо активизировалось, пока оно не поднималось до самой высшей точки. А если я буду все время рядом – тебе не нужно будет терпеть. И твое либидо успокоится.
Кэсси вспомнила дни, когда ее либидо словно вовсе не существовало. Старые, добрые времена!
– Я надеялась, что мое либидо успокаивается… успокоилось к сегодняшнему дню.
– Ну, либидо – штука капризная. Иногда ему требуется немало времени.
Не то же ли самое говорила Джина?
– Сколько – "немало"? Уточни.
Так сокрушенно покачал головой:
– Трудно сказать. По-разному бывает. – В этот момент у Така и в мыслях не было ее завести. – Может, неделя. Или все три месяца, пока ты будешь в Корнелле. Долго не сможешь сосредоточиться. – Так сунул руки в карманы шортов. – Очень непродуктивно получится.
Кэсси не хотела это и слышать. Пусть лучше либидо немного успокоится, а потом вообще само собой исчезнет, как считает Так. Пока до этого явно далеко – судя по тому, как ее тянет его поцеловать, и не только поцеловать.
– Может, попробуем, – спросил он. – Наверняка будет пользительно для твоей сосредоточенности, хотя если тебе не… – Он поежился. – Ты всегда можешь вернуться к себе.
Кэсси не могла не признать, что это выглядит логично. Попробовать. Еще один эксперимент. Так явно играет на ее слабых струнах – любви к логике, но это не значит, что он не прав. А сейчас ей как никогда нужна логика.
Кэсси кивнула:
– О’кей. Согласна. Ты не достанешь мою дорожную сумку со шкафа?
Теперь уже Так заморгал. Быстро же она дала себя уговорить. А он приготовил аргументы для многочасовой дискуссии.
– Ну? – спросила Кэсси застывшего Така. – Мы идем или нет?
Так усмехнулся:
– Да, мэ-эм.
* * *
Все получилось замечательно. Так был прав. Зная, что он ждет ее дома, Кэсси наконец смогла сосредоточиться на работе. Конечно, к концу дня она немного ошалевала от своего усиливающегося либидо, но успевала хорошо поработать и чувствовала себя почти идеально.
Благодаря регулярному сексу она хорошо спала – как нельзя кстати при такой гиперактивности ее мозга. Вместо недоедания и возбуждения днем вкупе с перееданием и возбуждением сумасшедшими ночами началась нормальная жизнь, с постоянной подпиткой энергией и кое-чем еще, более полезным для сна, чем таблетки.
Нет, она не бросит их принимать. Как бы хорошо сейчас ей ни было, она помнит времена, когда снотворное великолепно помогало ей успокоиться.
Пока же все складывается неплохо. Кэсси о таком и не мечтала. А если мысль, что "она живет с мужчиной", начнет ей досаждать – она просто выбросит ее в корзину вместе со всем этим либидо и сосредоточится на работе.
Нелады едва не начались в первое же их воскресное утро. Так приободрился после раннего секса, и ему хотелось заняться какими-нибудь своими бумагами. Нечасто он так проводил воскресенье, и Кэсси решила просто посидеть рядом с ним. Она ела приготовленный им омлет и посматривала в его бумаги.
– Зачем тебе это? – спросила она и показала на таблоид, славящийся скандальными разоблачениями и прочими благоглупостями.
Так оторвал взгляд от спортивного раздела:
– Привычка. Интересно узнать, что о тебе пишут.
Кэсси вскинула бровь.
– Думаю, это нарциссизм, – сказала она, переведя взгляд на следующую страницу.
Так усмехнулся:
– Нет. Это называется защитой моей репутации. – Он просмотрел результаты матчей между командами колледжей. – Плюс я узнаю, кто под меня копает.
Кэсси покачала головой, ее взгляд упал на один крупный заголовок:
– Ты это имеешь в виду? "Так – отец моего ребенка".
Он начал понимать, что это значит. Рядом с его фотографией был размещен снимок пышногрудой блондинки с малышом на коленях.
– Что это такое? – Он встал и направился к месту Кэсси за столом и стал читать статью.
– Имя Дженни Джонс тебе о чем-нибудь говорит?
Так оперся на спинку кресла Кэсси, в нем поднималась ярость. Конечно, он помнил Дженни. Провел с ней две ночи в Вегасе сразу после своего развода.
– Ага, – клацнул зубами он. – Знаю ее. – Он взял трубку и подошел к выходившему на улицу окну.
– Кому ты звонишь?
– Моему адвокату.
Ему ответила голосовая почта, и он оставил энергичное сообщение о том, сколько платит этому юристу денег и что хочет от него услышать в ближайшие десять минут.
– Это выдумки, – повернулся он к Кэсси. Ему не верилось, что этот журнальчик отважится на такое. Обычно Така просили дать свой комментарий, знакомили с заголовком, но кое-какие писаки этим пренебрегали.
Ну, он задаст им жару. Они еще пожалеют, что с ним связались.
Он настолько рассвирепел, что Кэсси растерянно заморгала. Он шагал по комнате, сжав кулаки, лицо его окаменело.
– Выходит, ты ее не знаешь? Ты с ней не спал?
– О, я ее знаю. – Так остановился. – И я с ней спал. Как и утверждается в статье.
– Значит… ты можешь быть отцом?
– Нет, – мотнул головой Так.
Кэсси нахмурилась:
– Вы пользовались презервативами?
– Да. Я всегда ими пользуюсь.
– А ты знаешь, что они дают только 99-процентную гарантию? Статистически возможно…
– Это невозможно, – оборвал ее Так.
– Но есть один процент вероятности…
– Нет никакого процента. – Он пригладил волосы. Я не могу иметь детей. Они называют это "идиопатией". То есть сами ни черта в этом не понимают. Подозревают, что в восемнадцать лет я подцепил какой-то вирус. Поверь, я не могу сделать женщину беременной, даже если это самая плодовитая особь на земле. Что весьма забавно – с учетом бессчетных тестов на отцовство, через которые я прошел.
– Ты давно об этом узнал?
– С тех пор как мы с Эйприл захотели ребенка.
Это была его самая крупная неприятность после разбитого колена, поставившего крест на спортивной карьере. Все кончилось – игра в защите, супружество, надежда стать отцом.
Кэсси не знала, что сказать. Сама она детей вовсе не хотела, но его чувства понимала. Они видела, как он опустошен.
– Прости…
Зазвонил телефон, и Так немедленно ответил. Кэсси слышала только его слова. Хотя лучше было назвать это монологом. Так кипел, и ей казалось, что она никогда не слышала столько непечатных выражений.
Так закончил разговор и раздраженно положил телефон на стол.
– Я поняла, что подобное случалось частенько?
Он кивнул:
– Уже восьмой иск об отцовстве ко мне. – Он провел рукой по своим волосам. – Извини, тебе незачем все это слышать. Но уверяю, все это – ложь.
Кэсси нахмурилась:
– Нет нужды извиняться. И меня успокаивать.
Так заморгал. Раньше женщины в подобных ситуациях приходили в ярость. Кэсси же просто сидела и смотрела на него как ни в чем не бывало, и он не мог сдержать улыбки.
– Ты единственная женщина, которая обошлась без злобного шипения.
– Просто меня это не касается.
– Ну, большинство женщин на твоем месте сказали бы, что это очень даже их касается.
– Правда?
Так кивнул:
– О-хо-хо… Большинство женщин хотели выйти за меня замуж и произвести со мной множество новых распасовщиков. И очень раздражались оттого, что кто-то пытается занять их место.
Кэсси задумалась над его словами. Казалось, согласно человеческой природе и ее должна была охватить ревность – но ничего такого не случилось.
– Но я не хочу за тебя замуж. И детей с тобой заводить не собираюсь. Приехала сюда на три месяца, а потом вернусь в Австралию, а через год отправлюсь в Антарктиду. Всю остальную жизнь хочу посвятить своей работе. Как сказала бы моя мама, я не создана для семьи. Просто мое либидо вышло из берегов, ты помнишь об этом?
Черт, она не жалела его самолюбия. И это – после трех сильнейших ударов в последние годы: сломанная карьера, развод и бездетность. А едва он пришел в себя – тут как тут эта Дженни, намеревающаяся пустить его ко дну.
Желание Кэсси всего лишь угомонить свое либидо звучало в его ушах замечательно. Вдобавок это честно. Она единственная из всех женщин прямо говорила ему о своих желаниях – даже Эйприл не была такой откровенной.
И будь он проклят, если не чувствует себя при этом отлично!
Глава 8
На следующей неделе Риз позвонила Кэсси, когда та шла домой после целого дня в своем Центре космических исследований. Кампус стал городом-призраком – студенты разъехались по домам в преддверии праздника 4 июля. Кэсси знала, как американцы любят каникулы, но жалела о потерянном в университете времени, потому что наконец работа у нее закипела.
Они немного поболтали о том о сем: о Корнелле, о степени доктора философии, о счастье Риз с Мейсоном. Риз сказала:
– Мы с Мейсоном устраиваем хорошую вечеринку. Надеемся, что ты сядешь на автобус и прикатишь к нам.
Раньше Кэсси непременно бы согласилась. Она соскучилась по Риз, они много лет не расставались и впервые оказались так далеко друг от друга в одной стране.
– Не могу. У Така планы в связи со мной.
– У Така?
– Да. Какой-то сюрприз.
– У моего Така? – поразилась Риз. – Ты… вы все еще встречаетесь?
– Угу. – В трубке замолчали, и Кэсси поняла, что это, наверное, и есть главная новость, о которой будут судачить ее подружки.
– Каким образом?
– Не то, что ты имеешь в виду. То есть это… но… Дело в моем либидо. Это всего-навсего секс. Я переехала к нему ради секса.
– Ты к нему переехала?
Кэсси пришлось отвести трубку от уха, столь громко заверещала ее подруга.
– О’кей, – сказала Риз. – Кто бы он ни был, пусть даже мой кузен, скажи ему, чтобы перестал морочить голову моей подруге Кэсси. У моей подруги Кэсси золотая голова, она живет и дышит своей астрономией и ни с каким мужчиной больше месяца не останется. Месяц – и не больше!
– Забавно, – промолвила Кэсси, продолжая держать трубку подальше от уха, а Риз распалялась все сильнее:
– Кэсси! Милая… это совсем не в твоем характере…
– Знаю. Но страдала моя работа. Я только о нем и думала… это так нелепо! А потом Так снял в Итаке квартиру и сказал, что будет очень логично, если я перееду к нему…
Риз хмыкнула:
– Держу пари, неспроста.
Кэсси тряхнула головой:
– Нет, он был прав. Благодаря этому у меня в голове прояснилось, и либидо успокоилось.
– Две победы сразу.
– Верно.
Ненадолго повисла тишина, потом заговорила Риз:
– Милая… Так – мой кузен, и я его люблю, но… он бывает как охотничья собака. Почитай последние новости об этой особе из Вегаса.
– Риз, это не его ребенок.
– О… уже есть результаты теста на отцовство?
– В нем нет необходимости. Он не может иметь детей. Это выяснилось, когда они с Эйприл хотели завести ребенка.