* * *
Через час Кэсси стояла у открытой дверцы "Гольфстрима". Она всматривалась в окружающие пустынные пейзажи, стараясь догадаться, куда это они прилетели. Потом увидела вывеску – "Флагстаф. Аризона". Ее сердце бешено заколотилось. Она повернулась к Таку, стоявшему за ее спиной:
– Мы поедем в Барринджер?
– Ага, – улыбнулся он.
У Кэсси словно язык отнялся. Когда вечером Так предложил ей собраться в дорогу, ничто подобное ей и в голову не могло прийти. Она снова посмотрела на вывеску.
Чудесно! Никуда в мире она не хотела попасть сильнее, чем в это необыкновенное место.
– Я… даже не знаю, что сказать. Спасибо тебе, Так. Огромное-преогромное спасибо. Это самое…
Она запуталась в словах. Да и непросто их подбирать, когда так бросает в жар.
– Впечатляет?
Она кивнула. Он знал, как это важно для нее, и его самого распирало от удовольствия. Его феромоны снова накрыли ее, и жар волнами пошел по ее телу.
Какой же он сексуальный, когда прав!
Она упала в его объятия, ее рот искал его губы, чтобы вдыхать его, ощущать его вкус, соединиться с ним. Ее язычок искал его язык, Так простонал, его руки пробежались по ее спине, они оба еле держались в проеме узкой двери.
– Вау! Впечатляет, ага? – поддел он Кэсси, когда она наконец от него оторвалась. Ее спонтанность чертовски его возбуждала, хотя сам спонтанностью не отличался.
У Кэсси на секунду в голове помутилось, и она схватилась ладонями за его теплые бицепсы.
– Как здорово ты это придумал!
Он улыбнулся и жестом предложил ей следовать за ним:
– Ну, тогда вперед.
Дальше все пошло своим чередом. В аэропорту, несмотря на праздничные дни, их ждал стильный "кадиллак", поскольку в торжественных случаях американцы ездят по-американски, даже если пути на двадцать минут. Когда Кэсси садилась в машину, ее от счастья бил легкий озноб. Взгляд на Така ее отнюдь не успокоил. Сильнее ее бы поразил только полет на Луну, но даже его возможности были не беспредельны.
…Если не вспоминать ночи, когда он вознес ее к таким звездам, которых ни в один телескоп не увидишь.
В экскурсионном бюро было немноголюдно, и Кэсси поспешила вперед, к кратеру. И ее не постигло разочарование. Ошеломленно смотрела она на огромную яму в земле, шириной в четыре тысячи футов. Картина внушала благоговейный ужас, Кэсси стояла и смотрела, ее сердце астронома готово было выскочить из груди, мысли путались в голове.
– Вполне ли вы впечатлены, мэ-эм?
Она ткнула его в ребра, но сама сияла от восторга, ее пульс участился, взор обрел необыкновенную зоркость – что отчасти напоминало сексуальное возбуждение.
– Жалко, не предупредил. Взяла бы с собой фотик.
Так извлек из сумки дорогущий навороченный фотоаппарат, который не мог не вызвать восторг даже у особы, которая ежедневно таращится в супер-пупер-телескопы.
Кэсси схватила его за рубашку и крепко-крепко поцеловала в губы:
– Ты сегодня превосходишь самого себя!
– О, кое-кто меня к тому побуждает, детка, – усмехнулся Так.
Кэсси едва его расслышала. Она шла по краю кратера. Было бы можно – спрыгнула бы вниз и побежала на самое дно. Пейзаж походил на лунный.
– Через десять минут начинается обзорная экскурсия, – сказал Так.
– Давай со следующей. – Ей не терпелось, но и отсутствовало желание слушать то, что сама хорошо знала. Хотелось просто наслаждаться увиденным, соотносить его со своими знаниями.
– О’кей, пропустим эту.
Они прогуляли два часа под обжигающим солнцем, читали информацию на табличках и фотографировали. Кэсси со знанием дела рассказывала об астероидах и делала снимки, а Так восхищался эрудицией своей спутницы и млел от ее близости.
Потом они присоединились к группе из двадцати экскурсантов, чтобы обойти кратер по верхнему краю. Но здесь их ждал подвох – Така сразу узнали его фанаты и засыпали вопросами, а Кэсси они слегка оттеснили.
Они остановились, и Кэсси смотрела на Така, беседующего с двумя тинейджерами. Он выразительно повел плечами в знак извинения, а она лишь улыбнулась ему и расширила глаза. Гид рассказывал о строении ударившегося в землю астероида, и Кэсси отошла чуть в сторонку, чтобы сделать снимок ложа кратера.
Стоявший рядом мужчина с фотоаппаратом сказал:
– Величественная картина, не так ли?
Кэсси оторвалась от камеры и выдохнула:
– О да. Потрясающе. – И она снова прильнула к видоискателю.
– Вы ведь с Таком, да? – небрежно спросил он. – Его?.. – Он оглядел ее с головы до ног. – Подруга?
Кэсси взглянула на него. Парень словно прикидывал, к какому виду и классу она принадлежит. На пальце у него было толстое золотое кольцо, а на шее – тяжелая золотая цепь. И очень дорогая, с длиннющим объективом, камера в руках. Так бы заметил, что все это ему досталось не за красивые глазки.
– Не совсем.
А что еще она могла сказать? "Нет, он просто помогает мне справиться с моим либидо"? Это истинная правда, а прозвучало бы дико. Вдобавок после сегодняшнего дня она не могла сформулировать, что чувствует к нему. Теперь их соединяло нечто большее, чем просто секс. Может, кратер так действует?
Парень продолжал ее рассматривать, а Кэсси нашла взглядом Така, который давал очередной автограф. Она переключила внимание на камеру и сделала еще несколько снимков.
– Вы не похожи на его… тип.
Палец Кэсси соскользнул с кнопки фотоаппарата. На ней были просторные шорты, не задерживающие жаркий воздух, и обычная футболка, на три размера больше нужного, с надписью: "Бозон Хиггса дает мне адроны". Так купил бейсболку и напялил ей на голову перед выходом на солнцепек. Стянутые резинкой каштановые волосы, как обычно, падали ей на спину.
Кэсси раскраснелась от жары, а над верхней губой и на лбу висели капельки пота. Она чуть отстранила камеру и посмотрела на собеседника.
– Обычно они… – он снова оглядел ее, как капризный парижский модельер, – не так одеты. И у них больше… макияжа.
Непрактичное замечание! Кэсси скривилась:
– Кому нужен макияж в такую теплынь?
К ним подошел мальчик со словами:
– Папа, папа!
– Да, Зак?
– Смотри, Так дал мне автограф.
После этого экскурсовод повел их дальше, ее собеседник присоединился к своей семье, а Так спросил у нее:
– Пофотографировала?
Он дотронулся до ее шеи под хвостом волос, и Кэсси улыбнулась ему:
– Не терпится увидеть все это на дисплее ноута.
Так поцеловал ее в кончик носа, и они пошли дальше вместе с экскурсией.
Они оставались у кратера до пяти вечера, а потом отправились во Флагстаф, прогулялись по центру праздничного города. Так рассказывал, как отмечали 4 июля в его семье.
– О, смотри, скоро будет фейерверк, – сказала Кэсси, откусывая от огромного пука сладкой ваты.
– Ну, нет. У меня другие планы насчет тебя.
Так обнял ее за талию, слегка прижал к себе, и они двинулись сквозь толпу. Он надел себе на голову ее бейсболку, чтобы вернее сохранить инкогнито.
У Кэсси сладко заныло внутри от его голоса. Все приключение подняло тонус ее либидо.
– Но я люблю фейерверки. – В детстве Кэсси казалось, что она сама взлетает к звездам с этими ракетами и вспышками.
– Будут у нас фейерверки, – усмехнулся Так. – Не волнуйся об этом.
Кэсси взглянула на него и подумала еще об одной безумной ночи вместе:
– Где мы остановимся?
– О… Местечко что надо. – Он наклонился и хватанул губами сладкой ваты, тут же растаявшей у него во рту. – Давай доедай, и я тебе все покажу.
Они выехали из Флагстафа в "кадиллаке" с поднятым верхом и снова направились к кратеру. Любую другую женщину такая романтическая поездка, в духе фильмов 50-х годов, привела бы в полный восторг: машина с открытым верхом, мужчина рядом – настоящий киногерой, бескрайние пейзажи, – но Кэсси просто положила затылок на подголовник и смотрела на звезды над ними.
Они подъехали к кратеру, на автостоянке мерцали огоньки.
Через минуту Так сбавил ход:
– Здесь наверняка не хуже, чем в любом другом месте.
Он съехал с дороги и направил машину в пустыню, в свете фар виднелась одна сухая земля.
Они несколько раз легко ударились о камни и какие-то мелкие растения. Наконец, Так заглушил двигатель и выключил фары. Их окутала абсолютная, чернильная тьма ночи в пустыне. Впрочем, от хайвея они отъехали недалеко и могли видеть стоянку.
– Что ты делаешь? – спросила Кэсси.
– Хочу получить урок астрономии. Раз уж повезло мне спать с астрономом мирового класса. Провести ночь под звездами – это круто.
Кэсси подняла голову. На обсидиановом куполе неба мерцали миллионы звезд. Как же давно она их не видела – простым человеческим глазом! Изучала космос больше десяти лет и – со всеми этими мощными телескопами и технологиями – забыла об удивлении и ощущении собственной ничтожности, когда просто смотришь вверх.
Теперь ее одарили этим в полной мере, и она непроизвольно глубоко вздохнула.
– У меня в багажнике отличные спальные принадлежности, – сказал Так. – Только поднимем верх нашего "кадди".
Кэсси, опиравшаяся затылком о кожаный подголовник, повернулась к нему. Стояла темнота, лишь слабо мерцала низкая Луна в первой четверти. Глаза Така сияли, как у Марии, когда та выклянчивала урок астрономии у телескопа.
– Или лучше поедем в отель? – спросил он.
Ночь просто идеально подходила для созерцания звездного неба, и Кэсси медленно покачала головой:
– Нигде не может быть лучше, чем здесь. И ни с кем, кроме тебя.
Кэсси моргнула, когда слова слетели с ее губ. Конечно, либидо добавляло ей красноречия, но она и сама чувствовала, как эти слова отдаются эхом где-то глубоко в ней. Рядом с Таком она становилась другой, какой никогда не думала быть. И это пришлось ей по душе.
Признание и искренний взгляд Кэсси застали Така врасплох. Не доводилось еще ему бывать с женщиной, которая не вешается на шею и не кричит о своих чувствах. Но вот настал момент, когда сладчайшей музыкой в его ушах прозвучала ее похвала всему, что с ними было в прошедшие недели. И он понял, что она нуждается в нем столь же сильно, как он в ней.
– Все будет в порядке, – бросил он. Потому что, честно, не нашелся, как по-другому ответить на ее прямоту. Настолько привык к женскому лукавству, что не знал, как реагировать на искренность.
Кэсси кивнула, и Так вышел из машины. Другая женщина пришла бы в замешательство, не получив ожидаемого ответа, но Кэсси, как и он в этот момент, слишком хотела просто лечь на спину. А манипулировать мужчинами она не умела.
Однако просто полежать и отдохнуть у них не получилось. Так достал из багажника спальный мешок на двух человек с толстым поролоновым матрасом, но, когда он залез внутрь, она устроилась между его ног, легла на него и положила голову ему на плечо, а над ними, как атласный шатер, раскинулось небо Аризоны.
– Как по-твоему, увидим мы падающие звезды? – спросил Так.
От его дыхания шевельнулся локон на ее виске, и у Кэсси на секунду закрылись глаза.
– Непременно. Если посмотрим подольше. Хотя, по статистике, их легче увидеть после полуночи. Но ты ведь знаешь, что на самом деле это не звезды? Это метеориты.
Так лежал на спине и слушал болтовню Кэсси о том, в чем она, очевидно, хорошо разбиралась. Ему нравилось ее слушать, а обычно заметный австралийский акцент уменьшался, когда она увлеченно говорила о своем любимом деле.
Она показывала все созвездия, включая Кассиопею, знала множество цифр, интересных фактов и историй. Ночь была изумительная, а они устроились в более чем удачном месте и за два часа, лежа рядышком, правда увидели несколько падающих звезд.
– Кажется, ты знала все это, уже когда под стол пешком ходила, – сказал он, когда она потчевала его древнегреческими легендами о созвездиях.
Кэсси кивнула:
– В детстве часами сидела с мамой под звездами. Не хотела идти спать и жалела, что у нас не стеклянная крыша. Потом мне купили мерцающее в темноте звездами покрытие для потолка в моей комнате. Там были и планеты. Вся Солнечная система, и созвездия, и каждый вечер я засыпала под звездами.
Так провел пальцем вверх-вниз по ее руке. Он почувствовал ее гусиную кожу – ночью в пустыне быстро холодало.
– Похоже, ты была близка со своей мамой? – Он накрыл их пологом спального мешка.
Кэсси пожала плечами. У них с матерью были непростые отношения.
– И да и нет. В ее голосе звучала печаль.
– О, как же?
Кэсси не знала, как это объяснить.
– Мое появление на свет помешало ее карьере астронома. Положило конец ее мечтам о великих открытиях, что она совершит переворот в науке и получит Нобелевскую премию. Не пойми меня превратно, я все понимаю. Она привила мне любовь к тому, в чем сама не преуспела, но… я не знаю… Она без устали рассказывала о звездах, но во многом оставалась для меня недоступной… как и сами звезды, полагаю.
Кэсси не знала, почему на нее нахлынули воспоминания. Прежде она никогда не старалась их оживить. Не думала о своих родителях. Но что-то новое в ее эмоциональном состоянии заставило ее теперь это сделать. И казалось правильным поговорить об этом именно здесь, темной ночью, рядом с Таком.
– А что с твоим отцом? – спросил он.
– Он обожал ее… но никогда по-настоящему не понимал. Ее великолепия. И конечно, почему она выбрала его. А со мной, черт возьми, у него близости не было. Он занимался своими делами, она своими, а я – своими. Мы, так сказать, сосуществовали. Даже не знаю… но по-моему, они не были счастливы.
Так вспомнил о нежной привязанности его собственных родителей и не смог вообразить никакого "сосуществования". Он подумал о горячей страсти между ним и Кэсси и как они млели друг от друга, даже когда просто находились рядом.
Их разговоры.
Он не представлял, как можно жить, "сосуществуя".
Кэсси повернулась к нему, и, со скоростью дождя метеоритов, по нему внутри пробежала волна тепла.
– Что ж, дорогая, люди бывают разные. – Он переложил ладонь с ее руки на бок, сунул под рубашку, провел по ее ребрам, и она глубоко вздохнула.
Когда он дотронулся до ее соска, Кэсси слегка простонала. Звезды были забыты, когда ее нос коснулся его шеи, она начала пить его феромоны, и ее охватила плотская страсть.
Она повернулась в его руках и легла на него. У нее слегка помутилось в голове, когда она почувствовала лобком его эрекцию. Его дыхание отчетливо слышалось в тишине аризонской пустыни, их губы соединились, зажигая огонь любви.
Не успела она и глазом моргнуть, как с нее слетела рубашка, а ее обнаженная грудь открылась для прохладной ночи и для него. Они продолжали целоваться и прижиматься к друг другу все плотнее. Потом он вошел в нее, и они любили друг друга, подогреваемые величественной природой вокруг и их собственным стремлением слиться воедино.
И Кэсси действительно увидела фейерверки, когда ее голова откинулась назад, а взору предстал разноцветный калейдоскоп неба, с падающими словно прямо на них звездами.
Глава 9
Казалось, лишь через несколько часов расслабленная после секса Кэсси шевельнулась, но на самом деле прошло всего тридцать минут. Прохладный воздух овевал ее кожу, и ей захотелось принять лекарство.
– Куда ты? – спросил Так, когда не почувствовал сбоку ее тепла. Он потянулся к ней – она сидела и натягивала футболку.
– Только приму таблетку. – Она поежилась и выскользнула из машины.
Она открыла свою сумку на заднем сиденье и расстегнула молнию внутреннего кармашка, куда утром положила лекарство. Ветерок холодил ее голые ноги, вздувал футболку, пробегал по обнаженным бедрам. Она положила небольшую таблетку в ладонь и проглотила, запив водой из бутылки, которую Так купил близ Барринджера.
Она поспешила обратно к Таку и его большому теплому телу, так притягательно вытянувшемуся в спальнике. Она скользнула к нему и глубоко вздохнула, когда он прижал ее к груди и накрыл пологом.
– И подумать не мог, что тебе все еще нужно снотворное. – Он поцеловал ее в макушку. Ее холодные волосы упали ему на лицо. – Думал, что теперь я – твое снотворное.
– Да, ты, – улыбнулась Кэсси. – Но нужно и другое.
Так рассеянно посмотрел на звезды и пробежался пальцами по ее руке.
– Похоже на дополнение ко мне, – глухо промолвил он. – Давай уж начистоту.
Кэсси напряглась. Однако оно правда ей необходимо. Вариант с отказом от снотворного даже не рассматривается.
– Я только вижу, что лекарство для тебя – замена мне, – промолвил он, а его рука скользнула ниже, к ее обнаженному бедру.
Кэсси даже не почувствовала прикосновения его пальцев, все в ней восстало против его предположения. Она отстранилась, оперлась на локоть:
– Я никогда не смогу без него обходиться. Никогда.
Так заморгал. Над ее лицом с обиженной миной, словно корона, мерцали звезды.
– О… кей.
– Снотворное мне необходимо. Оно успокаивает мой мозг. Выключает его, поэтому я и засыпаю.
Он снова усмехнулся, взял выбившийся из ее хвоста локон и положил ей на плечо.
– Именно так действует оргазм. Как самое лучшее снотворное.
Кэсси села, согнула колени, притянула их к груди.
– Знаю. Однако лекарство и я связаны нераздельно. Я долго и напряженно училась, и теперь мое душевное равновесие зависит от него.
Так замялся. Кэсси бил легкий озноб, в лунном свете она выглядела фантасмагорично. Он тоже сел:
– Слушай, все в порядке. Мне просто стало любопытно.
– Это не смешно.
Так обнял Кэсси за плечи, она чуть отстранилась, а потом прильнула к нему. Он чувствовал ее дрожь и подумал, что это не от холода. Он погладил ее ладонью по руке, согревая:
– Что случилось?
Кэсси на секунду-другую замешкалась. Они никогда никому подробно о событиях своей юности не рассказывала. Не потому, что хранила тайну. Просто некому было довериться. Разве что за завтраком в Беллингтон-эстейт коснулась этой темы, а до того даже подруги по колледжу ничего не знали.
– Мне было четырнадцать лет. На типичного тинейджера я не походила. Никогда не спала подолгу – мой мозг работал без устали. Я находила ошибки в своих школьных учебниках и страстно желала их исправить. Ночами перепроверяла все за компьютером, засыпала имейлами специалистов и издателей, просто их терроризировала. Думала только об этом. Учебу забросила и не могла спать. Ни на час не могла выскочить из этого заколдованного круга и таяла на глазах.
Кэсси замолчала. Прошедшее время и перемена обстановки позволили ей свежим взглядом посмотреть на давние события – какой одержимой и психически неуравновешенной она стала. Но тогда эта мельтешня казалась ей крайне важной для страны.
– Я только об этом и думала, ни о чем другом не могла говорить. Почти ничего не ела. Просто не могла усидеть на месте, чтобы поесть. Наконец попала в больницу с обезвоживанием. Но в голове у меня царил сумбур… бред. Это самое подходящее слово. И я загремела в психушку.
Она слегка напряглась в руках Така, ее голос звучал хрипловато. В такую тихую ночь ему не верилось, что ей было так страшно. Он подумал, что все это – одна из сторон гениальности.