Элла наконец согласилась, но при этом после каждого глотка начинала давиться и кашлять. Кейд смотрел на происходящее с ужасом и в то же время не переставал восхищаться той комбинацией терпения, твердости и нежности, какую представляло собой поведение Николь.
- Спой мне песенку! - капризным голоском приказала Элла.
- Сперва папа приглушит свет, а ты ляжешь и закроешь глазки.
- Ну ладно уж.
Кейд сделал, что было велено, а потом вытянулся рядом с Эллой, прислонившись спиной к изголовью ее кровати. Он нежно гладил дочь по головке, убирая со лба тонкие волосики. Николь пристроилась на другом конце кровати. Она вдохнула поглубже и запела колыбельную - негромко, но глубоким, чистым голосом. Песня убаюкивала Эллу и, кажется, усыпляла и того злобного зверя, что грыз Кейда. Он закрыл глаза, и слушал, и поражался, как прекрасен ее голос.
Песня закончилась. Они еще посидели в тишине. Прикосновение к его руке заставило Кейда распахнуть глаза. Приложив палец к губам, Николь вывела его из комнаты. Элла спокойно спала. За дверью Николь наклонилась и подхватила с пола горку смятого детского постельного белья.
- Спокойной ночи, Кейд, - сказала она и ушла.
Спокойной ночи? Уже? Нет. Он пошел за ней, надеясь, что они идут в кухню, но она зашла в прачечную и загрузила стиральную машину. Кейд поставил чайник и подстерег ее на выходе.
- Чайку?
Она замялась, глаза ее блуждали по его лицу. Наконец согласно кивнула:
- Что-нибудь травяное…
Кейд заварил им обоим по чашке мятного чая, хотя сам терпеть его не мог. "В качестве епитимьи", - подумал он, щедро насыпая себе мяты.
- Мне так стыдно, - пробормотал он, когда они сели за стол друг напротив друга. - Ты меня предупреждала. А я вел себя как идиот.
- Мы все учимся на своих ошибках, так что не пили себя.
Кейд вскочил.
- Я должен заботиться о них, защищать их, а сам, из тупого упрямства, им навредил! Бедные малышки. Не повезло им с обоими родителями… Я вечно порчу им все, что…
- Ах, куда же я задевал свою власяницу?! - воскликнула вдруг Николь с такой издевкой и малейшим отсутствием сочувствия, что Кейд ушам не поверил и плюхнулся на свой стул в полнейшем шоке. - Хватит изображать мученика! - Голос ее еще был полон сарказма, но глаза смотрели уже сочувственно. - Да ты пойми. Совершенно не важно, сколько подарков ты им подаришь, сколько волшебных огней засветишь, сколько шоколада скормишь. Ничто никогда не заменит им мать! Ты не сможешь компенсировать то, что она сделала, как ни старайся.
А ведь он и сам чувствовал это. Горькая правда. Он закрыл глаза.
- Кейд?
Он посмотрел на Николь. Доброта, нежность, сочувствие, светившиеся в ее взоре, смягчали жестокость ее слов.
- Кейд, эта схватка уже проиграна. Брось ты это. Сосредоточься на другом. Пусть они просто будут уверены в твоей безусловной любви. Для этого надо лишь делать то, что ты и так делаешь. Надо быть всегда вовлеченным в их жизнь. Как можно чаще давать им возможность побыть со всей большой семьей. Чтобы здесь, в "Ваминда-Доунс", был не просто дом - чтобы это было настоящее семейное гнездо, надежное и родное.
- Должно быть что-то еще, что я мог бы для них сделать!
- Есть кое-что. Ты, например, можешь перестать винить себя в том, что произошло между вами с Фрэн. Как, по-твоему, должны справляться с ситуацией твои дети, если ты сам никак с ней не смиришься?
Он не знал как. Он, черт возьми, хотел кричать, плакать и бить посуду. Но Николь такого не заслужила.
- Знаешь, Кейд, гораздо лучше, когда у тебя есть хотя бы один родитель, который зато всей душой на твоей стороне, чем целая парочка, но постоянно критикующая или же вообще абстрагирующаяся и занятая только своей жизнью… А в этом смысле Элле и Холли как раз повезло.
Это точно! Она-то знает, о чем говорит. Неудивительно, что семью ей заменяли друзья. И неудивительно, что предательство Брэда и Дианы просто-напросто разрушило ее мир.
- Элле и Холли вообще во многом повезло, Кейд.
А ведь, пожалуй, она права. Он заговорил:
- Они здоровы… ну, то есть… обычно они здоровы. У них есть бабушка, тетушка и братья, которые их обожают. И… и "Ваминда" - прекрасное местечко для жизни!
- И у них есть ты. - Ее голос согрел его. - Знаешь, Элла очень хорошо адаптировалась, а это твоя заслуга. Уход Фрэн нанес ей травму, но она - жизнерадостная девочка с устойчивой психикой. Она не прилипчива. Не просыпается с криком по ночам, ее не мучают кошмары и не грызет тревога, если тебя нет рядом.
- Мы через все это прошли. Наверное, я должен просто больше верить в Эллу и Холли.
- И в себя!
Они встретились глазами.
- Спасибо тебе.
Они улыбались друг другу. Взгляд Николь скользнул к его губам. Оба замерли от охватившего их желания. Но она отвела взгляд. Затем встала, ополоснула свою чашку.
- Пойду я спать. - В дверях она обернулась. - Слушай, не мог бы ты утром сказать Джеку, что я не приду кататься?
- Само собой. Тебе нужно поспать.
Она засмеялась:
- Завтра дети будут ходить на головах. Какое там поспать - нужно держать ухо востро! Вполне возможно, они еще и проснутся раньше обычного.
Ему было неприятно сознавать, что за его вчерашнюю дурость Николь будет расплачиваться все двадцать четыре часа. Хотелось попросить прощения еще раз, но он уже боялся, что она снова начнет про власяницу или назовет его королем мелодрамы.
- Спокойной ночи, Кейд.
И он ограничился просто ответным пожеланием спокойного сна.
На следующее утро Кейд заметил темные круги под глазами Николь. Детишки были, как и ожидалось, совершенно не в себе, вели себя отвратительно, и он снова и снова удивлялся ее терпению и умению отвлечь их и добиться-таки хоть какого-то повиновения.
- Она святая, - пробормотала его мать, наблюдая за Николь.
Кейд огляделся.
- А где Ди?
- Ди в отключке. Выдержала только утро.
Он прикусил губу:
- А что, мальчиков тоже тошнило?
- Нет, Ди ведь, в отличие от тебя, не накормила их шоколадом до ушей. Просто они выбиты из колеи, вот и все. Режим-то полетел.
- Мам! - Его лицо исказилось. - Я усвоил урок. И мне очень совестно, что Николь теперь расплачивается за мою выходку. Они сегодня пойдут спать после обеда?
Верити смягчилась:
- Будет битва, но, думаю, если удастся уложить их на лопатки, пару часов они проспят!
- Тогда, может быть, вы постережете их, пока они будут спать? Николь сегодня осталась без верховой езды, я хочу позвать ее погулять.
- Конечно, милый.
Довольный, Кейд стащил со стола сэндвич и поспешил на скотный двор, чтобы успеть переделать всю работу и освободить час после полудня.
Николь рухнула в кресло в гостиной и закрыла глаза. Спят. Наконец-то. Ну и денек!
Кейд принес запотевший кувшин воды, в котором заманчиво плескались кубики льда и ломтики лимона, и пять стаканов.
- Простите меня за этот кошмар, если можете!
- Бывает, - смилостивилась Хэрри.
- Ты жива?
Николь заморгала, когда поняла, что вопрос обращен к ней. "Нет" - вот был бы честный ответ, но… Она покачала головой.
- Ну, я не такая уж скорая на расправу.
Уголки его губ поползли вверх, и это сделало его таким невероятно привлекательным, что желание буквально накрыло ее. Пришлось собрать все свое самообладание, чтобы скрыть это неуместное состояние.
- Я что подумал… если ты хочешь… мы могли бы покататься верхом.
Усталость тут же улетучилась.
- Да? Супер!
- Отлично, тогда иди переоденься. И встретимся в конюшне.
Николь в считаные секунды переоделась в джинсы и влезла в сапоги для верховой езды, которые Джек откопал для нее где-то в амбарах. Когда она прибежала, Кейд уже седлал Скарлетт и своего скакуна - огромного красивейшего коня по кличке Бен Гур.
- Подсадить?
Она задрала нос:
- Это ни к чему!
Ей удалось вскочить в седло не только не опозорившись, но даже с некой грацией. Она взглянула на Кейда сверху вниз с победительной улыбкой. (При этом в душе вознеся хвалу небесам, что не шлепнулась вниз физиономией.) Подобрав вожжи, как учил ее Джек, она стала наблюдать за Кейдом.
О, как круто! Вот бы и у нее получалось так же гладко и без малейших видимых усилий взлетать в седло! Ну конечно, ведь у него преимущество - длинные ноги. И подтянутый мускулистый зад. И… Видимо, она непроизвольно натянула вожжи, и Скарлетт заплясала под нею. Николь пришлось поскорее оторваться от изучения увлекательной анатомии и сосредоточиться на своей лошадке. Кейд оглядел посадку Николь и довольно кивнул. Стараясь не выдать, насколько ей приятно его одобрение, Николь небрежно спросила:
- Куда едем?
- Джек уже показывал тебе каньон?
Каньон? Заинтригованная, она помотала головой.
- Тогда поехали! - И он направил коня в сторону ворот.
- Дай-ка я! Я умею! - заявила Николь, подъехав к воротам.
Маневрируя так, как учил ее Джек, она открыла засов, не слезая с лошади, и распахнула створки.
- Класс! - отметил Кейд, наблюдая за ней. - Ты прирожденная наездница!
- Ты только не смейся, но мне самой так кажется!
- Я не понимаю, почему при такой страсти ты не начала раньше заниматься верховой ездой?
Она пожала плечами:
- Мама не хотела содержать лошадь. Говорила, что, раз я такая неуклюжая на пуантах, то верхом буду и вовсе кошмар.
Линия его губ затвердела.
- Прости, почему-то у меня такое чувство, что твоя мать мне бы не понравилась.
Николь рассмеялась:
- А вот ты бы ей понравился. Ты же просто полный набор. Высокий, широкоплечий, крупный… землевладелец!
Кейда передернуло, и он яростно воскликнул:
- А позже?! Когда повзрослела, почему не стала заниматься?
- Ну… Это не очень-то удобно в городе. Так что я все время откладывала на потом. Хотя нет. На самом деле я просто струсила заниматься в одиночку. Диану от лошадей трясет… Но сейчас я подсела! - Она нахмурилась. - Слушай, лошадей же в городе держат?
- Конечно.
- Значит, я запишусь в клуб верховой езды. В Мельбурне наверняка есть.
Внезапно обнаружилось, что жизнь переполнена самыми заманчивыми возможностями, - Николь показалось, она могла бы научиться летать!
- Давай галопом? - выдохнула она.
В ответ Кейд усмехнулся - сердце у нее так и застучало о ребра - и послал Бен Гура в галоп. Повинуясь прикосновению ее каблуков, Скарлетт пустилась следом, и Николь подставила лицо ветру.
Но вот Кейд остановил коня, и она встала рядом. При виде расстилающейся перед ними картины Николь раскрыла рот от восхищения.
- Вот он, наш каньон. Если по-честному, это скорее ущелье. Но тут у нас у всех мания величия, и мы предпочитаем говорить "каньон".
- Невероятно…
Волшебство, вечность, великолепие… Земля перед ними словно ниспадала многочисленными каменными складками. Сами скалы были красными, но по ним бежали, как вены, желтые и кремовые полосы. На дне каньона блестела вода. Другая сторона его поднималась гладкой скалой примерно на три четверти своей высоты, а затем резко выгибалась вперед, нависая огромной массой. Ветер проделал работу скульптора за тысячи и тысячи лет, и теперь скала была похожа на гигантскую вздымающуюся волну, готовую сорваться и растечься по пустынному берегу. На другой стороне каньона Николь увидела стадо кенгуру. Животные разлеглись кто где, заняв каждый клочок тени. Крупный самец на миг насторожился, изучая фигуры всадников, но потом успокоился и начал щипать траву.
- Боже, боже, как красиво! - Это все, что она смогла выговорить. Все равно слова были бессильны. И тут она увидела эму! Пять здоровенных птиц удирали во все лопатки куда-то в сторону горизонта.
- Я должен извиниться перед тобой, - раздался вдруг голос Кейда.
Николь повернулась к нему и обнаружила, к своему смятению, что он не сводит с нее странно блестевших глаз.
- Я вел себя как ничтожество. Дело в том, что… - Он отвел глаза. - Я не был с женщиной с тех пор, как ушла Фрэн. Не был и не хотел.
Она снова вспомнила, как он целовал ее, вспомнила едва сдерживаемую мощь его тела, его впечатляющий… хм… его очевидную мужественность. Конечно, они оставались в одежде, но он так сильно прижимал ее к себе, что… От этих воспоминаний у нее пересохло во рту, и Николь ощутила ноющую боль в сокровенных местах. На самом деле его воздержание довольно-таки удивительно. Но все-таки объяснимо…
Его губы дрогнули.
- Но все изменилось, стоило мне увидеть тебя.
- Это ты загнул. - Николь поправила шляпу. Наверное, пытается таким образом подкачать ее самооценку. - Когда я вылезла из самолета, между нами не чиркнуло ни искорки.
- Может, и нет, но потом ты улыбнулась мне.
Когда это она так улыбнулась?
- Когда я показал тебе Скарлетт. Ты улыбнулась… И я захотел тебя прямо там. Меня сразило наповал. И с тех пор я не перестаю хотеть тебя. От поцелуев все делается еще хуже…
Николь не могла поверить своим ушам.
- Слушай, Николь, я не пытаюсь оправдаться. Вчера мне нельзя было так грубо выплескивать на тебя свое раздражение. Я повел себя как похотливый подросток, и мне очень, очень стыдно. Но я все-таки не пытаюсь оправдаться - просто надеюсь, что раз ты знаешь, почему я так по-идиотски себя повел, то теперь смягчишься и перестанешь смотреть на меня так сурово и строго.
Его смущенная полуулыбка живо напомнила Николь Эллу, когда та извинялась за какую-нибудь проделку. Ей захотелось улыбнуться в ответ, но она одернула себя. Сперва надо кое в чем убедиться.
- Значит ли это, Кейд, что мы перевернули страницу назад и предложение "давай переспим" снято?
- Николь, я очень надеюсь, что мы с тобой будем друзьями.
Она вытянулась в седле и подала ему руку. Крепкое рукопожатие скрепило их договор.
Глава 8
Сочельник подходил к концу. Очередной праздничный обед давно съели. Дети, полусонные, утомленные, играли в какие-то тихие игры. Элла сидела на диване, прижавшись щечкой к плечу Николь. Нетяжелый вес ребенка, его тепло и особый нежный запах - все эти ощущения проникали прямо в душу Николь, заставляя ее мечтать о… Она встряхнулась, отбросив лишние мысли. Сейчас Рождество, время для счастья и радости. В воздухе витает аромат теплой выпечки и корицы. Незачем омрачать себе такой вечер!
- Ник!
- Что такое, солнышко?
Элла перебралась к Николь на колени:
- Ник, а что, если Санта не придет?
- С чего это он вдруг не придет?
Они с Кейдом обменялись взглядами. На руках у него спала Холли. Контраст между большим смуглым мужчиной - широченные плечи, мускулистые руки, длинные сильные ноги - и крошечным ребеночком на его груди, с бело-розовой кожей, с золотыми кудряшками был таким впечатляющим, что у Николь перехватило дыхание. Она поспешила перевести взгляд на Эллу, пока Кейд не рассмотрел вспыхнувшее в ее глазах желание.
- Ну… - протянула Элла, - "Ваминда" же так далеко от Брисбена! - Видимо, Брисбен казался малышке центром Вселенной. - Вдруг Санта не знает, что мы здесь!
- Ты же написала ему письмо, помнишь?
- Думаешь, он его получил?
- Уверена в этом!
Николь вспомнила свои детские рождественские переживания. Она прекрасно понимала, каково это - надеяться и бояться, что твои самые горячие надежды не оправдаются. Она зашептала Элле на ушко:
- Не забывай самого главного, Санта - волшебник! Он обязательно придет - я тебе обещаю!
Похоже, она убедила Эллу. Кейд улыбнулся с благодарностью и облегчением.
"Что на сей раз?"
- Ник, как ты думаешь, моя мамочка завтра приедет?
Все взрослые в комнате - Кейд, Хэрри, Верити, Ди и ее недавно приехавший муж Кит - словно окаменели. Николь же потребовалось огромное усилие, чтобы оставаться расслабленной и непринужденной. Так вот какие надежды Элла связывает с Рождеством! Николь увидела, что лицо Кейда посерело, и ее сердце сжалось от сочувствия. Чего бы они все ни ждали от нее - она не может соврать Элле. Нельзя подавать ребенку заведомо обреченную надежду.
- Солнышко, я не разговаривала с твоей мамой, но, думаю, она не сможет завтра приехать.
- А послезавтра?
Да что же это? Грудь Николь разрывалась от сочувствия. Как могла эта женщина бросить такого прекрасного, такого любящего ребенка? У нее что, каменное сердце?
- Я не знаю, милая. Если бы она собиралась приехать в гости, она бы сперва обязательно позвонила.
Элла обдумывала ее слова.
- Ник, а ты будешь завтра?
- Я-то точно буду! - Николь приложила руку к груди. - И нам будет очень весело! Смотри, твой папа здесь, и Холли, и бабушка, и тетя Ди, и дядя Кит, и, конечно, Саймон с Джейми, и Хэрри, и я! Чудесная компашка, правда?
Элла улыбнулась:
- Да! А ты совершенно точно уверена, что Санта придет?
- На все сто процентов.
Когда семья разошлась по своим комнатам, а детей уложили спать, Кейд попросил Николь остаться на пару слов. Он явно хотел обсудить произошедшее. Они устроились в гостиной.
- Николь, Элла застала меня врасплох. А ведь я должен был ждать чего-то в этом роде. Просто… вот уже несколько месяцев, как Элла перестала спрашивать о Фрэн.
Николь так хотелось прикоснуться к нему. Да что же это за испытание? Всего лишь оттого, что он сидел рядом, кровь стучала у нее в висках, а губы сами по себе приоткрывались, будто призывая к поцелую. А он… вдруг резко повернулся к ней, сверкнул глазами:
- Николь, но почему же ты не оставила ей даже малейшей надежды?
Она настолько не ожидала такого поворота, что ей потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что он имеет в виду.
- Ты хочешь сказать, что есть надежда? Ты тоже ждешь, что Фрэн может вернуться завтра?
- Нет, конечно! Но дело не в этом! Элла ведь ребенок. Было жестоко…
Не свое ли собственное заветное желание он сейчас защищает с такой страстью? Холод пробежал по позвоночнику. Он продолжал метать молнии.
- Надо было что-нибудь придумать! Все равно назавтра она бы уже все забыла! Радостные волнения завтрашнего дня все бы компенсировали.
Николь вздернула подбородок:
- Я не буду врать твоей дочери! Ни сегодня, ни завтра, ни в любой другой день! Я-то хорошо знаю, что это такое - страстно мечтать о чем-то накануне Рождества. Это же день, когда случаются чудеса, не так ли? И я прекрасно знаю, как больно бывает, когда никакие чудеса вовсе и не думают случаться!
Кейд был поражен ее вспышкой. Оба сидели в тишине, лишь игрушки на стоявшей в углу елке тихонько позвякивали сами по себе. Наконец он спросил:
- А о чем ты мечтала?