- Пока до конца неясно, так мне сказали. Мне не хочется это обсуждать. Все, что я могу сказать, - следующие несколько дней будут решающими. Если тебе что-то потребуется, обратись к Фариде или Джамалю, хорошо?
- Не хочу беспокоить тебя, Захир, но, может, в следующий раз я поеду с тобой в больницу? Я понимаю, что не могу помочь твоему другу, но хочу поддержать тебя.
- Откровенно говоря, твое присутствие в больнице только прибавит хлопот. Мне сейчас нужно сконцентрироваться на моем друге. Ни к чему, чтобы вокруг меня, словно вокруг капризного ребенка, суетилась женщина.
Едва удержавшись от резкого высказывания, Джина вспыхнула, получив такой грубый отказ.
- Что ж… - Она скрестила руки на груди и пожала плечами. - Если передумаешь, знай, что я рядом.
Захир промычал что-то в ответ и пошел прочь, сразу же забыв о ней. Застыв на месте словно изваяние, Джина смотрела ему вслед.
В следующие дни Захир намеренно свел их встречи и разговоры к минимуму. После надежд, окрыливших ее во время ужина в честь его возвращения, это был тяжелый удар.
Он регулярно ездил в больницу к Масуду. Новости были то хорошие, то похуже. Иногда на его лице проступало отчаяние.
Джина пыталась достучаться до Захира теплыми словами, знаками внимания, сочувственными взглядами, но он отгородился от нее словно каменной стеной. Ничто не помогало. Ей оставалось только ждать. Даже теперь, когда он казался таким далеким, а возможность быть вместе с ним такой зыбкой, ее переполняла решимость не сдаваться в борьбе за свою любовь.
Болезнь Масуда потрясла Захира, она это знала, как и то, что он боится потерять друга вслед за родителями и зятем. Страстная просьба Фариды не проживать свою жизнь в страхе потерять близких оказалась забыта.
- Не отчаивайся, - утешала ее Фарида. - К Масуду вернется здоровье, а с ним и вера Захира в любовь.
Не позволяя себе углубляться в мысли о том, что произойдет, если Масуд не выздоровеет, Джина старалась забыться в работе над каталогом. Но, несмотря на свою занятость, она жила в эти дни лишь одной надеждой, одним заветным желанием: чтобы Захир снова стал собой и вернулся к ней.
Пять ночей спустя после того, как Захира оторвали от торжественного ужина новости о болезни Масуда, стало известно, что секретарь быстро выздоравливает. Врачи перевели его из реанимации в обычную палату, он даже начал есть обычную пищу. Захира это необыкновенно воодушевило. Он даже разыскал Джину в одной из галерей, где она работала, чтобы поговорить.
- Я снова еду в больницу. У меня ощущение, что я практически переехал туда. - Его улыбка все еще была усталой, но выражение отчаяния, к счастью, исчезло.
Джину трогала забота Захира о друге и все же в глубине души она боролась с мучительными сомнениями, захочет ли он быть с ней вместе. Или она только добавляет хлопот, по его собственному выражению.
- Вечером я хочу поговорить с тобой. - На его лице появилось сожаление. - Последние несколько дней я не был слишком гостеприимным хозяином, как и внимательным другом, Джина. Но я обещаю все наверстать.
- Захир, ты ничего мне не должен, честно. Я очень рада, что твоему другу уже лучше, а значит, ты не будешь так беспокоиться за него.
- И все же я чувствую, что бросил тебя.
- Уверяю тебя, все в порядке. Я не капризный ребенок, как и ты. Мне не нужно постоянное внимание. В конце концов, я приехала сюда работать. Когда каталог будет закончен, я просто уеду, и тебе больше не нужно будет обо мне беспокоиться. - Последние слова дались Джине с трудом, горячие слезы отчаяния подступали к горлу.
- Ты считаешь, я больше не вспомню о тебе, если ты вернешься домой? - На его загорелом лице отразилось замешательство. - Неужели я настолько пренебрег тобой, что ты покинешь меня, не принимая в расчет мои чувства?
- Забудь мои слова, Захир. - С трудом справляясь с противоречивыми эмоциями, Джина постаралась улыбнуться. - Тебе нужно сосредоточиться на выздоровлении друга, я понимаю, правда. Когда ты вернешься, я все еще буду здесь, занятая работой. Обещаю.
Не вполне убежденный, Захир тем не менее быстро поднес ее руку к губам и нежно поцеловал тыльную сторону ладони. В это время он не сводил с нее глаз, словно она могла сбежать.
- Молюсь, чтобы так и было. - Его глубокий голос, полный нежности, звучал хрипловато. - Я сразу пойду к тебе, даже если время будет позднее.
Чуть не падая в обморок от облегчения и надежды, Джина решила дать себе отдохнуть. Она ушла в комнату и попыталась справиться с нервным возбуждением, дрожью в конечностях и полной сумятицей в голове.
- Ты не спишь? Я надеялся, что так и будет.
Фарида уже ушла, и у Захира наконец появилась возможность побыть с Джиной наедине. Он постучал в ее дверь, не зная, откликнется ли она. Все-таки было уже за полночь. Но Джина открыла почти сразу. Ее застенчивый взгляд освещала такая же неуверенная улыбка.
- Я ждала тебя. Ты сказал, что хочешь поговорить.
- Так и есть.
- Как чувствует себя Масуд? - с участием спросила она.
Глубоко вздохнув, Захир кивнул:
- Он быстро выздоравливает. Сейчас выглядит даже лучше, чем раньше. Еще два-три дня в больнице - и он снова будет дома. Прогуляешься со мной?
- Куда?
- Тут недалеко.
Они медленно брели по освещенному лампами коридору. Одетая в мягкие белые тунику и юбку, со светлыми волосами, перехваченными заколкой в виде цветка, Джина одним своим видом заставляла душу Захира уноситься ввысь. Но потребовалось вмешательство властелина куда более мудрого, чем он, чтобы Захир смог признаться себе, как глубоки, как важны для него чувства. Болезнь Масуда и страх, что его друг не выживет, заставили его на время оставить надежду. Но теперь он понял, что, даже если бы Масуд умер, жизнь продолжалась бы. И он горячо надеялся, что теперь рядом с ним будет Джина.
- Я хочу показать тебе кое-что.
Он взял ее за руку и открыл дверь, к которой они подошли. В небольшой комнате почти не было мебели. Ее освещала одна яркая лампа, а стену украшал великолепный пейзаж работы матери Захира, изображающий пустыню. Ей нравилось рисовать. Ее любимой темой было разнообразие и прелесть родной земли. Под картиной стоял буковый шкаф с прозрачной витриной. Вот почему в комнате почти ничего не было: чтобы не мешать созерцанию красоты и величия того, что находилось внутри.
Захир обнял Джину одной рукой и слегка подтолкнул к витрине:
- Ты проявила столько терпения. Вот твоя награда: ты видишь перед собой "Сердце отваги".
Захир подумал, что сокровище выглядит прекрасно, как никогда. На подушке из черного бархата покоилась цепь из желтого золота, а в центре изумительной подвески, окруженный рубинами и сапфирами, сиял алмаз, бриллиант чистой воды, безупречного оттенка ночного пустынного неба, превосходно ограненный в форме сердца.
С тех пор как Захир видел украшение в последний раз, прошло много времени. Понятно почему: ведь он связывал его пророчество с трагедиями, постигшими семью. Но, узнав из дневника прапрабабушки, что браки его предков, женившихся по любви, были удачными и счастливыми, он изменил свое мнение и решил следовать зову сердца.
Впрочем, Захир знал, что, будь семейная история не такой счастливой, он не изменил бы своего решения. Высокомерие затмило его разум, когда он собирался обмануть судьбу. Но после визита в Каджистан, где его впечатлили мудрые речи эмира, он понял, что больше никогда не будет настолько глуп, чтобы вмешиваться в подобные вещи.
- О, Захир… - В прекрасных голубых глазах Джины стояли слезы. - Наслаждаться этим великолепным зрелищем… Я чувствую, что прикоснулась к настоящему чуду. Джейк был бы вне себя от радости, если бы мог увидеть это сокровище так, как я сейчас.
От ревности у Захира земля ушла из-под ног.
- Как жаль, что он так опрометчиво решил прервать свой визит и отправиться домой, - пробормотал он, не в силах сдержать сарказм.
- Э… да. - Смутившись, Джина потупилась.
- Тебе грустно, что он уехал?
Она в удивлении вскинула голову:
- Что? Конечно нет! Откуда такой вопрос?
- Раз ты вспомнила этого ничтожного человека в такой важный момент, он, наверное, значит для тебя больше, чем ты показываешь. Мне это очень неприятно.
- Это не имеет ничего общего с действительностью. Он всего лишь мой коллега. Он потратил на изучение этой драгоценности так же много сил, как и я, и очень хотел увидеть ее своими глазами.
- Тогда пусть бы оставался, вместо того чтобы бежать, оскорбив меня предположением, что его жизнь в опасности, пока он остается во дворце!
Выйдя из себя, Захир направился к двери. Он понимал, что его излишне эмоциональный ответ вызван переутомлением и нервным напряжением последних дней. Он совершенно не так представлял себе сцену объяснения с Джиной. Его обуревали гнев и отчаяние, разум помутился, и его понесло дальше:
- Если Джейк не интересует тебя, как насчет других мужчин, с которыми ты встречалась после нашей встречи три года назад?
- Какие другие мужчины? - Голубые глаза негодующе раскрылись, словно два чистых озера. - У меня не было близких отношений ни с кем, кроме тебя, Захир, все три года. Я уже говорила.
- И все же… Боюсь, ты просто не хочешь меня разочаровывать.
- Мне незачем лгать. Знай, что после нашей ночи даже мысль о другом мужчине была мне отвратительна.
Захир судорожно вдохнул. От мысли, что Джина была близка с ним и только с ним, его настроение взлетело до небес. Он улыбнулся:
- Неужели ты не понимаешь, как я ревновал, когда думал, что ты спала с другими после того, как отдала мне свою девственность? Если я был груб и обидел тебя, искренне прошу меня простить.
Джина скрестила руки на груди и вздохнула:
- Твои извинения принимаются. Для меня всегда был только ты, Захир. Что же до моего коллеги Джейка, он просто не в состоянии справиться со страхом. Он горожанин, живет один, видел только книги и работу. Рядом с нашим офисом есть старинная церковь, так каждый раз, когда в ней звонит колокол, он подпрыгивает на стуле. Он просто не может быть смелым, Захир. Он не такой, как ты.
Сжав кулаки, он горячо возразил:
- Но ты же не убежала. Ты даже укусила человека, напавшего на тебя. - Не в силах совладать с обуревающими его чувствами, он быстро подошел к Джине. - Я словно умираю каждый раз, когда представляю себе эту сцену и воображаю, что тебя могли убить или покалечить.
- Но меня не убили и не покалечили. - Пухлая нижняя губа Джины задрожала. Она нервно поправила волосы.
Смятение Захира улеглось, уступив место более сильному чувству. Он вздохнул:
- Я восхищаюсь твоим мужеством. Из сотни женщин не нашлось бы и одной, которая смогла бы сохранить присутствие духа в такой ситуации. Нападавший был подготовленным бойцом, наемным убийцей. Ты необыкновенная женщина, Джина Коллинз.
- Ну, не то чтобы… - смущенно пробормотала она, глядя на него. - Но иногда сильные чувства способны придать сил и мужества.
- И что же это за сильные чувства?
- Когда тебе кто-то дорог так сильно, что ты не хочешь покидать его. Когда ты хочешь быть с ним до конца своей жизни, ты способна на все, лишь бы не дать разлучить вас. Я глубоко раскаиваюсь, что не приехала к тебе три года назад. Но, когда мама умерла, меня захлестнул страх. Мне не хватило мужества. Я не смогла поверить в правильность своего решения. Отец заронил во мне сомнения, и я прислушалась к нему, а не к зову сердца. Знаешь, то, что рассказывают про минуты смертельной опасности, оказалось правдой. Жизнь действительно промелькнула у меня перед глазами. Тогда я пообещала себе, что, если останусь жива, я расскажу тебе о своих чувствах.
Захир замер, но сердце его учащенно билось.
- Я очень хочу услышать твои слова, мой ангел. Но ответь сначала на вопрос. На оборотной стороне драгоценности есть надпись. Ты знаешь, как она переводится?
Она мгновенно откликнулась застенчивой улыбкой.
- Я помню ее наизусть, - призналась Джина. - Она гласит: "Преодолевайте страх, и обретете отвагу следовать зову своего сердца и любить беззаветно".
Я знаю, что именно это мне и нужно было сделать, Захир.
- Мое сердце вторит твоему. - Положив руки на ее тонкую, хрупкую талию, Захир привлек ее к себе.
Кровь бешено стучала в висках, когда он вглядывался в ее неповторимые черты, в сияющие глаза. Джина была словно редкий аромат, колдовское зелье, которое он ненароком выпил и теперь не сможет освободиться от чар до конца жизни.
- Да, моя возлюбленная… Признаюсь, я долго не мог обрести мужество полюбить тебя безоговорочно. Я боялся потерять тебя. В моем смятении я думал, что, если ты станешь моей любовницей, я смогу быть рядом с тобой, но мне не надо будет отдавать тебе свое сердце. Это был величайший самообман. Вновь обретя тебя, я осознал, что жизнь без тебя принесет мне самую боль. Я люблю тебя, Джина. Стань моей женой.
"Уж не сон ли это?" - изумленно подумала Джина. Неужели ее сильные чувства к этому мужчине свели ее с ума? Но нет, Захир излучал нежность, словно яркое ласковое солнце, которое никогда не зайдет. Джине захотелось греться в его лучах всю оставшуюся жизнь.
- Ты уверен, Захир? - Она все еще опасалась, что ослышалась или не так поняла его.
Эти слова озадачили шейха.
- Уверен ли я? - повторил он, словно не веря своим ушам. - Я только что попросил самую прекрасную девушку в мире стать моей женой, и она переспрашивает? Разумеется, уверен! Я никогда не солгал бы тебе в том, что касается моих чувств к тебе.
- Понимаешь, я будто попала в сказку, в сон. Все вокруг стало по-другому, озарилось волшебным светом. Я наконец увидела "Сердце отваги" и… - Джина опустила глаза, неожиданно застыдившись. - Я так долго хотела быть с тобой, стать твоей женой. Я мечтала об этом с нашей первой встречи. Уже тогда я поняла, что ты и есть тот, кого я ждала всю жизнь. Но когда я снова приехала в Кабуядир и узнала, что ты - шейх… Я приказала себе забыть об этом. Но не смогла, ведь я так сильно люблю тебя. Ты для меня - весь мир.
- Когда мы впервые встретились, я сказал тебе, что никогда не испытывал подобного ни к одной женщине. Ты вернулась, но я уже был совершенно не похож на того человека, который провел с тобой незабываемую ночь, Джина. После смерти отца и гибели Ажара я утратил веру в любовь. Все, что я мог видеть тогда, - это боль, которую порождает любовь. Если ты теряешь близкого человека, это хуже самой жестокой пытки. Я не хотел снова проходить через подобное. Поэтому решил избегать сильных чувств. Я обманывал сам себя, считая, что смогу заключить союз, выгодный для страны. Как же я ошибался! Я понял это, лишь увидев тебя. У меня нет слов, чтобы описать, как любовь к тебе наполняет меня, как глубоко пропитывает все мое существо. Из всего, чего мне удалось достичь, рохи, твоя любовь - мое самое ценное сокровище.
- Что значит "рохи"?
Захир подарил ей долгий нежный поцелуй:
- "Душа моя", и именно ею ты стала для меня.
- Мне это нравится. - Джина задумчиво вздохнула.
- Так как же?
- О чем ты?
- По-моему, я только что попросил тебя стать моей женой. Мне очень хотелось бы услышать ответ.
- Да! - Ее руки сомкнулись на его талии в горячем и нежном объятии, и, хотя это потревожило все еще болезненную рану на боку, Захиру не хотелось попросить ее отпустить его. - Да, да, да! - страстно повторяла она. - Тысячу раз да!
Она ритмично двигалась, сидя на нем. Тени от трепещущего в светильнике язычка пламени плясали по стенам. Ее кожа, белая, словно свежие сливки, нежная, словно шелк, светилась в полумраке. Захир хрипло застонал, глубоко входя в нее, его мужское естество становилось все горячее и тверже.
- Я люблю тебя, - промурлыкал он, беря в ладони ее грудь, поглаживая кончиками пальцев бархатистые острия сосков. - Я люблю то, что ты делаешь, и в какое состояние это меня приводит.
В колдовских глазах Джины сверкнула озорная улыбка. Ее золотистые волосы мерцали в полумраке бедуинского шатра, словно отблески костра.
- И в какое же состояние тебя это приводит? Расскажи, со всей поэзией и романтикой, на которую способен, любовь моя.
- Поэзия - слишком высокий слог для настоящего момента, - ответил он с усмешкой. - Но когда я чувствую тебя изнутри, как сейчас, я думаю, что могу умереть от наслаждения, моя шейха.
- Шейха… Разве это не жена шейха?
- Так и есть.
- Но ведь я пока не твоя жена, Захир.
Он властно обхватил ее мягко очерченные бедра.
- Но скоро станешь ею, - настаивал он. Прилив эмоций заставил его усилить напор.
- Ах… - Джина закрыла глаза, поглощенная радостью умопомрачительно страстного соединения, затем снова открыла их, слегка покачивая бедрами вперед и назад. - Да, я скоро буду ею.
- Я после этого… - Захир застыл на несколько секунд, проникаясь ощущениями от ее тела, стараясь почувствовать каждое его сокращение, каждый удар пульса.
Казалось, они настолько близки, что стали буквально одним целым, единым и неделимым. Это было соединение не только тел, но также душ и сердец, непередаваемое, почти сверхъестественное чувство.
- Разве ты не знаешь, что предложения полагается заканчивать… ох! - Джина запрокинула голову.
Острое наслаждение разрядки унесло ее в страну блаженства, и ему не терпелось к ней присоединиться. Никогда еще она не выглядела столь лучезарной.
- Вскоре после свадьбы ты будешь носить моего ребенка, рохи. - Крепко сжав ее бедра, удерживая ее на месте, он излился в нее.
Глава 12
Джину весь день трясло, но не от страха, а от волнения и радостного ожидания. Когда она увидела Захира, одетого в величественную, черную с золотом одежду, похожего на могущественного воителя прошлого, и когда они дали друг другу брачные клятвы, и когда вышли в большой зал дворца, навстречу гостям, - все это время Джина была вне себя от радости.
Но одного гостя она хотела видеть больше, чем кого-либо. Ее отец Джереми прилетел из Лондона накануне поздно вечером, и Джина успела лишь радостно поздороваться с ним и убедиться, что его хорошо устроили.
Отец приехал не один, а в сопровождении Лиззи Элридж, своей новой экономки. И теперь, увидев их, терпеливо ожидающих несколько в стороне от кучки хорошо знакомых между собой гостей, она вдруг поняла, что он держит эту симпатичную брюнетку за руку так, как держат только близкого человека.
Отойдя от Захира, Джина бросилась к ним. Отец сердечно обнял ее. Джина машинально отметила, что у него новый лосьон после бритья и волосы красиво подстрижены. Он выглядел очень элегантно. Видимо, это была работа Лиззи. Она тоже была здесь.
- Ты вся просто светишься, моя дорогая! Ты словно принцесса из рода какого-нибудь халифа, - восторженно проговорил Джереми, сжимая ее руку. - Знает ли твой молодой принц пустыни, как ему повезло?
Джина ахнула, когда Захир подошел и обнял ее сзади, притянув к себе. Она обожала, когда он так делал.
- Он понимает, профессор Коллинз. Поверьте, я каждое утро посылаю небу благодарности за то, что нашел любовь всей своей жизни, и признателен вам за благословение.
Слегка покраснев, отец Джины улыбнулся: