- Сегодня я весь буду в твоем распоряжении.
- Сегодня вечером? О’кей.
- Жду с нетерпением, когда ты начнешь собирать материал для эротического романа.
- Увидимся вечером.
О, он был встревожен, время для него будет долго тянуться до вечера.
Ава не имела представления, что Роман задумал на сегодня. Парень был способен на все, и прошлой ночью он доказал это еще раз.
Не то чтобы ей были нужны эти внешние атрибуты. Она была бы счастлива свернуться калачиком на диване рядом с ним в своей комнате и заказать еду в номер. При нем она расслаблялась, смеялась, чувствовала себя уютно. Хотя и неспокойно.
Она не сможет его забыть. Кроме того, как она могла бы забыть мужчину, который вернул ее к жизни? Когда она вспоминала свою прежнюю жизнь, то понимала, что жила не для себя, а для камер. Было мало того, чему можно было порадоваться в ее унылой, фальшивой действительности. И ей всегда казалось, что люди сближались с ней из-за ее имени и высокого положения отца.
Не женился ли на ней Леон, чтобы завоевать расположение отца и его политической партии? Не была ли она просто средством, чтобы сделать хорошую карьеру?
Однажды, после хорошей бутылки шабли, она отважилась спросить Леона, зачем он женился на ней, и он почти повторил слова, которые говорил, когда делал предложение: что они из одного социального круга, у них хорошая психологическая совместимость, они крепко дружат, и их семьи хорошо знают друг друга. Он даже сказал, что любит ее. Хотя она знала, что его любовь была больше платонической, чем страстной, она согласилась, плывя по течению.
И что бы с ней было, если бы Леон не поднял тему развода? Была бы она поймана в ловушку несчастливого брака и нелюбимой работы, продолжая улыбаться посторонним, хотя все внутри ее кричало от боли?
Ей нравилось думать, что ее бы прорвало и она высказала бы всю правду ему, но знала, что у нее бы не хватило духу.
Не то что Роман. У него хватало смелости рисковать. Он жил в настоящем моменте и хватался за каждую возможность, которую предлагала ему жизнь. И за то недолгое время, что она провела с ним, она очень изменилась.
Ей было за что его благодарить. Ава не собиралась благодарить его как-то специально. Что она может сказать?
"Ты изменил мою жизнь".
"Ты дал мне понять, чего мне недоставало все эти годы".
"Ты помог мне осознать, какого мужчину я хочу".
Пока для нее самым важным была ее независимость. И должно было пройти несколько лет, прежде чем она готова будет рискнуть своим сердцем опять. И каким должен быть человек, чтобы с ним можно было вступить в отношения?
Определенно не похожим на Леона. Она замерла. Ужасная мысль пронзила ее. Она влюбилась в Романа? Невозможно.
У них мимолетная связь, ничего больше. Так откуда эта тяжесть в груди?..
Пытаясь успокоить дыхание, она взглянула на часы. Она уже опоздала на десять минут.
Она сегодня была в своем номере всю вторую половину дня, готовила материалы для статьи. Роман отнесся к этому с пониманием, но взял с нее обещание, что они встретятся перед входом в отель в восемь.
Ей расхотелось выходить из комнаты, но она должна встретить его и понять до конца, серьезно ли увлеклась им.
Надеясь, что ей удастся выглядеть спокойно, она сделала несколько шагов к стеклянной двери входа и увидела Романа, который ждал ее снаружи.
Он стоял к ней спиной, и у нее была возможность рассмотреть его фигуру. Ава тоскливо вздохнула, и он обернулся.
Ава подошла к нему, Роман улыбнулся, и ее сердце затрепетало. Да, она влюбилась в него.
Он протянул ей руку, и она вложила свою в его ладонь.
Это был момент, когда ее заново созданный мир рухнул.
Глава 9
Вспышки фотоаппаратов в ту же секунду ослепили ее. Ава вцепилась в руку Романа как в спасательный круг.
Она мигала, надеясь, что все фотографии выйдут с ее закрытыми глазами и будут непригодными для печати.
В лицо ей тыкали микрофоны, и она, пытаясь уклониться, подвинулась ближе к Роману.
- Хорошо, успокойтесь, мы ответим на ваши вопросы.
Ее глаза распахнулись от удивления. Отвечать на хамские вопросы этих журналюг? Ни за что!
Не обращая внимания на микрофоны, раскачивающиеся перед ее лицом, она вопросительно смотрела на него. К ее удивлению, у него на лице была самоуверенная улыбка, он явно наслаждался вниманием журналистов.
Ее поразило, насколько же разными они были. Он любил внимание толпы, а для нее это было пыткой. Вальяжное спокойствие Романа неприятно поразило ее, даже больше, чем их неожиданное вмешательство.
- Мисс Беккет, это ваш новый мужчина?
- Он причина вашего недавнего развода?
- Что ваш отец думает о том, что вы пустились в новый роман так скоро после развода?
- Вы навсегда уехали из Канберры?
- Какие будут комментарии?
Вопросы посыпались градом на нее со всех сторон, она попятилась назад. Роман положил ей руку на талию.
- Никаких комментариев сейчас, - сказал он, вводя ее назад в отель.
- Мы разобьем здесь лагерь до тех пор, пока она не скажет нам что-нибудь! - закричал один из журналистов.
Она содрогнулась от этих слов. Как долго они стояли лагерем рядом с ее домом в Канберре после ее развода? Целых четыре дня, до тех пор, пока ей до смерти не надоело быть арестантом в собственном доме и она не вышла к ним, ошибочно думая, что, если она сделает заявление, они разойдутся.
Как она ошибалась!
Они извратили ее слова и написали разные пакости, ошибочно приняв ее сдержанность за высокомерную отстраненность.
Это было ложью, это ранило. Сильно. Острая боль усиливалась еще тем, каким ангелом они выставили Леона в своих репортажах.
Ее раздражало то, что журналисты принимали его готовность отвечать на вопросы и улыбки за легкость характера и доступность, хотя это было просто частью работы дипломата. Это просто бесило.
Теперь они разыскали ее, и эти ужасные преследования начинаются снова.
Сжимая губы, чтобы остановить рыдания, закипающие внутри, она позволила Роману довести ее до лифта.
Когда он рискнул взглянуть в ее сторону, она намеренно не замечала его, смотрела вперед перед собой и ждала, когда желание разрыдаться и закричать стихнет. Роман молчал до тех пор, пока они не дошли до его комнаты, и открыл дверь, пропуская ее вперед.
- Я не останусь.
Он нахмурился и тряхнул головой:
- Нам нужно поговорить наедине, вот почему я привел тебя сюда.
Пристыженная, что позволила своему гневу испортить их разговор перед тем, как он начался, она прошла внутрь, подождала, пока дверь закроется, затем повернулась к нему лицом:
- Ты знал о них?
- Под ними, я полагаю, ты имеешь в виду папарацци?
Она подавила гнев. Вступать с ним в конфликт было нежелательно - ей еще нужно было получить у него ответы на вопросы интервью, из-за которого зависело, получит ли она журналистскую работу.
- Они здесь из-за тебя?
Его глаза сузились от ее резкого тона, слабая складка между бровей углубилась.
- Выглядит так, что они интересуются не мной.
- Ты не ответил на мой вопрос, - огрызнулась она. Ей трудно было сдерживать раздражение.
- Ты слишком взвинчена. Присядь.
Он скрестил руки на груди и прислонился спиной к столу. Его лицо оставалось спокойно-непроницаемым.
- Может быть, я взвинчена потому, что меня подкараулила толпа рядом с отелем, в котором меня предположительно никто не знает?
- Они не будут проблемой…
- Они собираются разбить здесь лагерь! Конечно же это проблема!
Она ненавидела себя за эту истерику. Ненавидела, что нашествие этих стервятников изменило все. Теперь она должна рассказать о грязной кампании после ее развода и почему она сбежала.
- Мы могли бы затаиться на время. Спрятаться здесь.
Ее гнев стал угасать, более от слова "мы", чем от его заявления. Парень был образцом спокойствия. Неужели его ничто не взволновало?
Рухнув на ближайший стул, она провела рукой по лицу:
- Извини, я, кажется, веду себя как сумасшедшая.
- Ты не любишь прессу. Я это понял.
- Правда?
- Да. - Он оттолкнулся от стола, к которому прислонялся, и сел рядом с ней. - Быть дочерью премьер-министра, наверное, очень тяжело - за каждым твоим шагом пристально следят.
Ава кивнула, довольная, что он верит, что именно это было причиной ее паранойи.
- Теперь я ценю свою частную жизнь даже больше, и слушать, как они задают свои идиотские вопросы…
Она вздрогнула при воспоминании о толпе у гостиницы.
- А это ничего, что ты приготовила целый ворох вопросов для меня, собираешься вторгнуться в мой внутренний мир, анализируешь мои ответы, пишешь невесть что обо мне?
Она улыбнулась, чего он и добивался, ее сердце радостно забилось, когда он взял ее руку.
- Я понятия не имею, почему здесь оказалась пресса. Наверное, какая-нибудь важная персона приехала в отель, а когда они увидели тебя, то накинулись с вопросами.
- А ты был, кажется, вовсе не против их присутствия?
- Это лицо предназначено, чтобы красоваться на обложках журналов.
Он повернулся профилем, и она засмеялась:
- И не существует ничего, что бы ты не сделал для известности?
Он напрягся и посмотрел на нее. На какой-то миг его глаза наполнились невысказанной болью.
- Я бы, пожалуй, не раздевался.
Она подняла руку и сделала движение, как будто записывает это воображаемой ручкой.
- Вот, вычеркиваем первый вопрос из моего списка.
- Да, о твоих вопросах… Я же должен ответить на них.
Он хочет, чтобы она провела интервью сейчас?
После того как несколько дней уклонялся от этого, он выбрал самое странное время. Ее нервы были взвинчены.
Но Роман был прав. Там, за дверями отеля, ее поджидали репортеры, теперь из отеля лучше не выходить. Ава подняла руку:
- Дай мне пять минут, я возьму в номере свои записи и вернусь.
- Не возражаешь, если мы поговорим в баре на первом этаже?
Она ощутила укол разочарования. Она надеялась, что после интервью они переключатся на другое - он обовьет ее руками и поможет забыть о папарацци.
Это было первый раз, когда они были вместе в его комнате, а он не хотел наброситься на нее, и у нее напрашивался вопрос: почему? Она не стала спрашивать. Она поняла, что ум и сердце у нее сейчас не в ладу. А самое главное было для нее теперь - написать статью и пройти тестовое задание.
- Конечно, увидимся внизу.
Роман шагал по своему номеру взад-вперед несколько минут после того, как Ава ушла. Он пытался привести в порядок мысли. Как его планы на романтический вечер обернулись катастрофой? Он знал точный момент, когда все испортилось: когда пресса стала атаковать Аву. Но он не знал почему.
Он успокоил ее, сказав, что понимает, как, должно быть, сложна жизнь дочери премьер-министра, но сам он ни секунды не верил в это.
Тот, кто часто бывает на публике, привык к прессе и реагирует на нее спокойно. Он ожидал, что она останется невозмутимой, ответит формально на вопросы и уйдет от них с гордо поднятой головой. Он не мог понять Аву.
До того момента, как она начала истерить, он был готов взять журналистов на себя - ответить экспромтом на несколько вопросов, поулыбаться для фотокамер и поговорить о своем бизнесе. Было забавно, что пресса не имела представления, кто он такой. Его же фотографировали репортеры по всему миру. А здесь его не знали. Хотя отчасти именно из-за удаленности Австралии от его дома он оказался здесь. Чтобы быть как можно дальше от матери с ее угрозами. Угроз, которые, как он знал, были подогреты алкоголем и меланхолией, но угрозы вполне могли положить конец его карьере.
Была еще причина, по которой он выбрал Австралию: здесь сейчас находился Рекс, а Роман хотел, чтобы Рекс опубликовал большую статью о нем как упреждающий удар, если Эстель сделает то, о чем говорила.
Итак, он был здесь. Наконец собрался дать интервью Аве и чувствовал себя немного неловко из-за этого.
У него были свои причины делать то, что он делал, и он совсем не собирается этого никому рассказывать. В последнюю очередь девушке, у которой был талант безошибочно чувствовать его.
Вот почему он предложил, чтобы они встретились внизу для интервью: больше формальности - меньше интимности. Когда она начнет задавать прямые вопросы, он хочет быть собранным и осторожным. Следующий час или два будут всецело посвящены делу, ему нельзя размякнуть. Он будет придерживаться фактов, а когда она станет задавать вопросы о семье, повторит обычные заготовленные отговорки. Ну а после интервью начнется более приятная часть вечера.
На то, чтобы получить информацию, необходимую для написания приличной статьи о Романе Гианакисе Аве понадобилось два часа.
Он быстро отвечал на вступительные вопросы: где родился, чем увлекался, когда начал заниматься спортом. Затем последовали вопросы: как много видов экстремального спорта он практикует, какой из них его любимый и что нового он собирается еще освоить и покорить. Затем она перешла к его работе генеральным директором управляющей компании по экстремальным видам спорта, его роли в качестве посла спорта в мире и о будущем спорта.
Он отвечал спокойно и давал конкретные ответы. До тех пор, пока она не спросила о семье. Он попросил не упоминать об отце, да и на остальные вопросы отвечал как-то уклончиво и с неохотой. Куда-то исчезли анекдоты, шутки, как при ответах на предыдущие вопросы, и даже его поза стала более скованной. Он как бы закрылся, и ей стало трудно выпытывать что-нибудь из него.
Все, что ей было нужно, - это задать еще несколько вопросов.
- Вы упомянули, что ваш дом в Лондоне. Вы много там проводите времени?
Еще раз в его глазах мелькнула тревога, но она сделала вид, что не заметила этого, и сосредоточенно чертила каракули на полях блокнота, чтобы не показать, какое любопытство ее сжигает изнутри.
- Минимум.
- А где бы вы предпочли жить?
- Все равно, лишь бы там были самые высокие горы, большие волны и самые крутые лыжные склоны. Я всегда думаю, какую сложную задачу себе поставить, и там, где есть для меня вызов, там буду и я. А затем двинусь дальше.
Последняя фраза кольнула ее, ей подумалось, что наверняка он так же относится и к ней: считает ее вызовом, чем-то, что нужно завоевать перед тем, как двинуться дальше.
Ручка в ее руке задрожала, и она проколола бумагу. Ее заметки и так уже все испещрены каракулями. Все записывать не было необходимости, но она знала, что если остановится, то вынуждена будет поднять глаза и встретиться с ним взглядом, чего ей сейчас не хотелось.
Она знала все с самого начала, они оба это проговорили. Но вся логика в мире не могла облегчить боль, которая возникала у нее в груди и сжимала ее все сильнее при мысли о расставании с Романом. Эта боль появилась, когда она осознала, что должна уехать. Материалы для статьи собраны, и нужно доделать ее в полном уединении. И без него. Она должна эмоционально дистанцироваться от Романа.
Ей хотелось узнать о его семье, хотелось узнать не для статьи, а для себя. Но чем быстрее она выстроит барьер между ними, тем легче будет попрощаться.
У него было выражение лица, которое он носил для публики, эта маска была на нем все время, пока он давал интервью. Это выражение говорило ей, что он не собирается пускать ее в свою душу.
- Спасибо. Думаю, я получила все, что мне нужно.
- Отлично.
Он встал и потянулся к ней, но она демонстративно посмотрела на часы:
- Уже поздно. Я пойду наверх и начну…
- Останься со мной!
Он схватил Аву за запястье, и ее сердце бешено застучало.
Несколько часов назад она не могла представить ничего лучше, чем запереться в его люксе и притвориться, что ничего остального сегодня не случилось. Но она больше не станет притворяться. Она притворялась большую часть своей жизни - притворялась идеальной дочерью, что счастлива в жизни, притворялась тем, кем не была, - и она покончила с этим.
Выдавливая из себя улыбку, она качнула головой:
- Извини, я не могу. Ты знаешь, как это важно для меня. У меня осталось только несколько дней, и я правда хочу это сделать.
Он вздохнул и выпустил ее из своих объятий. Его очаровательная маска слетела на секунду, и она увидела боль, терзающую его изнутри.
- Конечно. Делай, что должна делать.
Они выглядели как два незнакомых человека - неуклюже, неуверенно. Дистанция, которую ей хотелось обозначить, увеличивалась слишком быстро.
- Спасибо, увидимся позже.
Он не сказал ни слова, пока она уходила осторожными шагами, боясь поскользнуться на отполированном до блеска мраморе.
Глава 10
Роман воткнул доску для серфинга в песок и прилег на свое полотенце. Его состояние было просто божественное - в голове ни одной мысли, экстаз от прилива адреналина.
Жалко, что это длилось недолго, мысли опять начинали роиться у него в голове.
Прошло тридцать шесть часов с тех пор, как он не видел Аву, а она была все, о чем он мог думать.
Все это время он занимался виндсерфингом, прыгал, гонял на катере, водных лыжах, горном велосипеде. Он встал с первыми лучами солнца и упал на кровать, когда его тело уже было полностью истощено от этой безудержной гонки.
Адреналин помогал ему забыться, но в этот раз, как только он останавливался, мысли об Аве снова тревожили его, возникали вопросы, на которые он не хотел отвечать, вопросы, над которыми он даже не хотел думать.
Подготовка к интервью заставила его думать и об Эстель, о выборе, который он сделал. Она позвонила ему прошлой ночью и оставила сокрушенное, вежливое сообщение, как обычно случалось, когда она выходила из запоя.
Сколько раз она обещала ему больше не пить? И сколько раз срывалась опять, не слушая ни его просьб, ни советов докторов. После очередного запоя он сказал, что с него достаточно. В этот раз он уехал.
Она звонила ему опять. Сколько раз она кричала, пускалась в тирады, угрожала, оскорбляла? И всегда он оставался рядом с ней, помогая ей восстановиться после каждого запоя. Теперь он закончил с этим.
Он не будет ей перезванивать, не теперь. Он до сих пор слишком зол на нее, слишком обижен.
Роман начал страдать оттого, что не видит Аву. Он звонил дважды, и хотя она была вежлива, он чувствовал, что появился какой-то невидимый барьер между ними. Она должна написать важную статью, это он понимал. Но откуда появилась ее отстраненность? Было похоже, что она получила что хотела и перестала нуждаться в нем.
Глупо, она же отдавалась и наслаждалась их отношениями, как и он сам. Ее переменчивое поведение очень напоминало Эстель, что было ему неприятно.
Группа красоток в бикини пробежала мимо него, и он еле уловил их застенчивые улыбки. Либо он был серьезно вымотан после этих чудовищных волн, либо влияние Авы было гораздо сильнее, чем он предполагал.
Ему не нравилось чувствовать эту неопределенность.