Эд не собирался ее целовать, но с того момента, как он к ней прикоснулся, здравый смысл был над ним невластен. Милла ответила так нежно, словно мечтала о том же, о чем и он. Тот поцелуй был своего рода таинством, обменом секретными посланиями, которые они не отваживались озвучить.
Или, может, он увидел в нем больше, чем было на самом деле? Выдал желаемое за действительное?
С каких это пор он стал таким безнадежным романтиком? Скорее всего, Милла обрадовалась его отъезду.
Он совсем не был рад, но его разум всячески отказывался это признавать.
Эд почувствовал облегчение, когда наконец объявили посадку на его рейс. Ему не терпелось вернуться в Нью-Йорк и уладить проблемы компании. Кроме того, ему необходимо оказаться как можно дальше от Беллару-Крик. От женщины, которую он не может выбросить из головы все эти годы.
Миссис Джонс широко улыбнулась Милле, когда та вошла в ее магазин с двумя большими плетеными корзинами.
– Что ты нам сегодня принесла? – спросила пожилая женщина, потирая пухлые ладони в радостном ожидании.
– Еще два образца продукции. Булочки из цельного зерна и ванильные вафли.
– Ванильные вафли? – Миссис Джонс восторженно вздохнула и прижала ладони к груди. – Я уже и забыла, когда последний раз их ела. Полагаю, до того, как твои родители покинули город.
– Все упоминают моих родителей. Я начинаю чувствовать давление, – с печальной улыбкой ответила Милла. – Буду надеяться, что мои вафли не хуже.
Миссис Джонс приподняла край кухонного полотенца, которым была накрыта одна из корзин, и по-матерински улыбнулась Милле:
– Он пахнут просто божественно и выглядят отлично. Уверена, тебе не о чем беспокоиться, дорогая.
Повернувшись, она обратилась к своему мужу, который распаковывал коробки в дальнем конце магазина.
– Боб, скорее иди сюда. Ты ни за что не догадаешься, что Милла принесла нам сегодня.
Милла рассмеялась:
– Надеюсь, что остальных жителей города открытие пекарни приведет в такой же восторг, как вас.
– Они уже в восторге, дорогая. Все только и говорят, что о твоей пекарне.
– Я очень благодарна вам за рекламу, – улыбнулась Милла.
Для нее было огромной удачей, когда Джонсы согласились продавать образцы ее выпечки в своем магазине до официального открытия пекарни. К их общему восторгу эксперимент удался. Милла получала прибыль, и с каждым днем все больше людей узнавали о ее продукции. Эта маркетинговая стратегия давала ей возможность выяснить, какие виды ее продукции пользуются наибольшей популярностью у потенциальных клиентов.
В общем, все складывалось замечательно. Городской совет одобрил ее бизнес-план. Она закончила делать ремонт, расставила оборудование, заказала большое количество муки, сахара и дрожжей и стала экспериментировать с рецептами.
На днях она повесила у входа в магазин и пекарню объявления о приеме на работу. Ей была нужна женщина с располагающей внешностью, которая стояла бы за прилавком и еще один человек, возможно, подросток, который помогал бы ей по утрам нарезать и упаковывать хлеб.
С каждым днем Милла все больше убеждалась в том, что у нее все получится. Она была тронута тем, что к ней заходили люди, чтобы похвалить ее выпечку и сказать, что они ждут с нетерпением открытия пекарни. Благодаря им она снова начала чувствовать себя частью этого города.
Поставив ее корзины на прилавок рядом с кассой, миссис Джонс произнесла с лукавой улыбкой:
– Тот красивый американец приедет на открытие?
При упоминании об Эде ее сердце учащенно забилось, несмотря на то что ей постоянно задавали этот вопрос.
Милла изо всех сил старалась не думать об Эде. Он прислал ей электронное письмо, в котором рассказал, что работает день и ночь, чтобы предотвратить захват его компании. Помимо этого, он вежливо спросил ее, как идут дела в пекарне, и она без лишнего энтузиазма рассказала ему о своих успехах. После этого они обменялись парой коротких сообщений, и на этом их переписка закончилась.
Милла сказала себе, что так и должно быть. Что у них нет причин продолжать общение. Они живут на разных континентах, можно сказать, в разных мирах. Родной город Эда – многокультурный мегаполис, в котором проживает более восьми миллионов человек. Она родом из провинциального австралийского городка, население которого лишь совсем недавно превысило четыреста человек.
Их ничего не связывает. Абсолютно ничего.
Кроме пары фантастических поцелуев.
Милла старалась забыть эти головокружительные моменты. К сожалению, пока ей это не удалось, но она будет прилагать больше усилий. Ей совсем не нужно, чтобы что-то отвлекало ее от бизнеса. Она должна быть сильной и сосредоточенной.
Миссис Джонс пристально смотрела на Миллу, ожидая ее ответа. Каким-то образом Милле удалось улыбнуться, как она делала всякий раз, когда ей задавали этот вопрос.
– Эд не вернется, – заверила она хозяйку магазина и почувствовала, как от ее сердца откололся маленький кусочек.
Джерри Кавено стоял у окна в кабинете Эда, засунув руки в карманы брюк, и с мрачным выражением лица смотрел на небоскребы Мидтауна.
– Значит, мы увернулись от пули, – сказал он, не глядя на Эда.
– Да, похоже.
Вчера вечером Эд чуть не прыгал от радости, когда осознал, что "Кавено Энтерпрайзис" вне опасности. Сейчас он мысленно готовился к разносу, который собирался ему устроить его отец. В конце концов, Джерри Кавено всегда приходил в кабинет своего старшего сына только для того, чтобы указать ему на его ошибки.
– Ты хорошо поработал, сынок, – добавил Джерри, продолжая любоваться панорамой.
Эд был потрясен. За тридцать пять лет его жизни это была самая высокая похвала, которую он получил от отца.
Все ли в порядке с Джерри? Может, он заболел? Или, может, это первые признаки старения? Эд гадал, что произошло, когда отец повернулся к нему лицом и произнес более холодным тоном:
– Расскажи мне все, Эд.
"Начинается", – подумал он, и от его приподнятого настроения не осталось и следа.
Отец пронзил его суровым взглядом голубых глаз.
– С чего ты взял, черт побери, что можешь проторчать столько времени в Австралии?
Эд вздохнул:
– Каждый работающий человек имеет право на выходные.
– Выходные? Ты что, издеваешься? – взревел Джерри. – Ты целую неделю неизвестно чем занимался в Сиднее, отключив свой чертов телефон.
– Послушай, папа, я признаю, что мне не следовало отключать телефон, – произнес Эд примирительным тоном. – Мне правда жаль, что так вышло. Но я вовсе не прохлаждался в Сиднее. Ты прекрасно знаешь, что я отправился в Австралию, чтобы поговорить с Миллой. Когда я ее нашел, я обнаружил, что она нуждается в помощи. Нашей помощи. Гарри плохо с ней обошелся. Из-за переживаний она потеряла ребенка. Я не мог не…
– Я думал, она отказалась от нашей помощи, – перебил его Джерри.
– Милла отказалась от денег Гарри, – спокойно ответил Эд. – Это не одно и то же.
Его отца это не убедило, и он продолжил:
– Милла не в Сиднее. Она вернулась в свой родной городок в пяти часах езды от Сиднея. Это глухая провинция. – Прищурившись, Эд внимательно посмотрел на Джерри: – Думаю, ты можешь это понять. В конце концов, ты тоже вырос в маленьком городке.
– Не вижу, какое отношение это имеет к делу, – сердито пробурчал его отец, но красные пятна, проступившие у него на шее, выдали его волнение.
Эд никогда не понимал, почему его отец стыдился своих провинциальных корней. Должно быть, в детстве он был счастлив, живя на ферме с любящими родителями. Все же, насколько было известно Эду, он приезжал в родной Мичиган всего несколько раз – на Рождество, День благодарения и на похороны родителей.
Джерри Кавено выбрал для себя жизнь в большом городе и посвятил ее бизнесу. Когда Эд был еще ребенком, отец ясно дал ему понять, что он, его старший сын, должен пойти по его стопам.
Исходя из этого, Эд решил, что ему не следует рассказывать отцу о планах Миллы. Тот вряд ли отнесется к ним с пониманием.
– Я могу оставить тебя у руля компании? – В голосе Джерри слышался сарказм. – У тебя больше не намечается никаких спасательных миссий в Австралии?
– Конечно нет. – Эд посмотрел на часы.
– Я уже ухожу, – пробурчал его отец, но не сдвинулся с места. Он неловко прокашлялся, его лицо слегка покраснело, и Эд понял, что он нервничает. – Да, Эд. Я подумал, что мне пора тебе сообщить, что через пару недель я женюсь.
"В очередной раз", – с сарказмом подумал Эд, но заставил себя вежливо ответить:
– Поздравляю.
– Думаю, тебе следует познакомиться с Мэдди.
– Мэдди? – Эд нахмурился. Насколько ему было известно, его отец в последнее время встречался с бывшей стюардессой по имени Синди, которая была вдвое моложе Джерри.
– Маделейн Браун. Она вдова. Ты поужинаешь с нами?
Эд был заинтригован.
– Конечно. С удовольствием.
– Тогда встречаемся в пятницу в "Шпигеле" в восемь часов. Полагаю, ты возьмешь с собой Каро.
– Нет, – ответил Эд, опустив глаза. – Мы расстались.
– Еще одна жертва неотразимого Эда Кавено, – прокомментировал его отец.
Эда так и подмывало сказать, что он, по крайней мере, не имеет привычки жениться на неподходящих женщинах, но сдержался, и, к его облегчению, Джерри ушел, оставив его в покое.
Разумеется, покой был относительным. После возвращения из Австралии Эд не находил себе места.
В самые неподходящие моменты на него обрушивались воспоминания о Беллару-Крик. Перед его внутренним взором проносился вихрь волнующих образов. Он видел изящные руки Миллы, раскатывающие тесто скалкой, ее сосредоточенное лицо, когда она выкладывала из полосок теста сетчатый узор поверх вишен.
Он вспоминал, как они весело болтали и смеялись во время барбекю у Хайди, как шлепали босиком по воде во время своей поездки на ферму, как возвращались в Беллару-Крик мимо пшеничных полей.
Но чаше всего он вспоминал прощальный поцелуй Миллы, сладость ее губ и блеск слез в ее зеленых глазах.
Помимо этих воспоминаний, ему не давала покоя одна мысль, которая до его поездки в Австралию даже не пришла бы ему в голову. Она потрясла его до глубины души, и он ни с кем ею не поделился. Она казалась ему возмутительной, но, борясь за сохранение компании, он время от времени спрашивал себя, стала ли бы ее потеря катастрофой лично для него. Да, он лишился бы высокой должности, но вместе с тем избавился бы от ответственности и необходимости работать по восемнадцать часов в сутки. Перед ним открылись бы новые горизонты. Он обрел бы свободу и возможность выбора. Он наконец начал понимать Гарри, который наотрез отказался заниматься тем, что ему не нравилось.
Напуганный этими мыслями, Эд подавлял их, говоря себе, что от напряженной работы у него временно помутился рассудок.
Милла стояла перед входом в пекарню, когда зазвонил ее мобильный телефон.
– Доброе утро, – приветливо произнесла она в трубку. – Это "Беллару Бейкери". Чем я могу вам помочь?
– Привет, Милла.
От звука голоса Эда ее сердце бешено застучало, и ей пришлось глубоко вдохнуть, прежде чем она смогла ответить. Зачем он ей звонит? У него что-то случилось?
– Привет, Эд. Как дела?
– Спасибо, хорошо. А у тебя?
– Все идет точно по плану.
– Рад это слышать. Чем ты сейчас занимаешься?
– Ты хочешь услышать подробности?
– Да. Если у тебя, конечно, есть время. Я с удовольствием послушаю, как продвигаются дела в пекарне.
По правде говоря, ей самой хотелось поделиться с ним своими достижениями.
– Прямо сейчас я любуюсь новой вывеской. Буквы темно-зеленые на белом фоне. Шрифт закругленный, немного старомодный. Мне очень нравится.
– Звучит здорово. Ты взяла прежнее название, "Беллару Бейкери"?
– Да. У меня было несколько других вариантов, но ни один из них не нравился мне по-настоящему.
– Когда открытие?
– В следующий понедельник.
– Так скоро. Ничего себе. – Немного помедлив, он спросил: – Ты рада?
– Очень.
– Волнуешься?
– Еще бы, – рассмеялась она. – Думаю, ты будешь рад узнать, что я наняла двух продавщиц. Это молодые мамочки. Они будут работать через день. Пока одна работает, другая присматривает за ее малышом. Удобно, правда?
– Да, это отличное решение.
– Еще я хотела нанять кого-нибудь, кто помогал бы мне по утрам нарезать и упаковывать хлеб. Затем я решила, что буду резать только четверть всего хлеба, а остальной продавать целиком. Что не стану гнаться за новшествами и буду печь такой хлеб, к которому все здесь привыкли.
– Думаю, это правильное решение. Для большинства людей "традиционное" означает "качественное".
– Именно этим я и руководствуюсь. Если мне понадобится нарезать больше хлеба, я обращусь к Итану, младшему брату Шерри. Он хотел бы работать по часу перед школьными занятиями.
– Отличный план. – После небольшой паузы Эд спросил: – А кто будет помогать тебе печь?
Хотя он не мог ее видеть, она гордо вскинула подбородок:
– Сама справлюсь.
– Тяжелые мешки с мукой сами не поднимаются.
– У меня все будет хорошо, Эд.
– Не забывай, что твоей матери помогал твой отец.
– Да, но объем моей продукции будет гораздо меньше.
– По-твоему, это означает, что тебе не нужна помощь.
– Даже не пытайся командовать мной издалека.
– Не буду. Обещаю, – мягко ответил он. – Я просто буду за тебя переживать.
"Не надо. Забудь обо мне", – подумала Милла, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
– Я думала, ты позвонил потому, что у тебя есть новости, – быстро произнесла она.
– У меня действительно есть новости. Мой отец снова женится.
– О!
– Сегодня вечером я знакомлюсь с его счастливой невестой.
– Здорово. А ко мне сегодня на ужин приедут Хайди и Брэд с детьми.
– Уверен, вы весело проведете время. Передавай им привет.
– Обязательно, Эд. Я сварю минестроне и испеку чиабатту.
– Ты умеешь печь чиабатту? – недоверчиво спросил Эд.
Милла рассмеялась:
– Я только что достала из печи каравай. Он выглядит очень аппетитно. Помнишь, я рассказывала, что проработала три месяца на итальянской ферме, выращивающей экологически чистые овощи? Хозяева поделились со мной своим четырехсотлетним семейным рецептом чиабатты.
– Должно быть, ты их очаровала.
– Думаю, их просто привел в восторг тот факт, что мои родители пекари. Кстати, я тоже в долгу не осталась. Научила их печь хлеб с начинкой из оливок. Такой, какой мы с тобой ели на берегу реки.
Эд застонал:
– Я бы хотел быть сегодня с вами.
"Я бы тоже хотела, чтобы ты был здесь", – подумала она, вспоминая, как он весело смеялся, болтая с Хайди и Брэдом, как он, сговорившись с маленькой Люси, ел за нее салат.
– Я буду думать о всех вас, – мягко сказал Эд, и по ее коже пробежала дрожь.
"Не думай о нас. Не усложняй все", – мысленно взмолилась она.
Из ее глаз потекли слезы, и она, осознав, что прохожие смотрят на нее с любопытством, вошла внутрь и закрыла дверь.
– Тебе не следует говорить такие вещи, Эд.
За этим последовало долгое молчание.
– Ты права, – наконец ответил он, тяжело вздохнув. – Ладно, мне пора, – добавил он более резким тоном.
– Спасибо, что позвонил. Надеюсь, ты получишь удовольствие от сегодняшнего вечера. Передавай Джерри мои наилучшие пожелания.
– Обязательно передам. Желаю удачи в понедельник. Тебе придется встать в три часа. Я тебе не завидую.
– Спасибо за сочувствие.
– Пока, Милла.
– Пока, Эд. Береги себя.
– Ты тоже.
Разорвав соединение, Милла положила телефон на прилавок. Ее охватило чувство пустоты. Эду не следовало ей звонить. Не следовало давать ей знать, что он думает о ней, как и она о нем.
Она должна его забыть. У нее начинается новая жизнь, в которой нет места Кавено.
Маделейн Браун сидела за столиком в одиночестве, когда Эд вошел в "Шпигель".
– Твой отец немного задержится, – сказала она ему.
К удивлению Эда, Маделейн была старше бывших жен его отца. В отличие от них она не была эффектной. Ее непокорные кудри цвета соли с перцем явно не знали краски для волос, высокий лоб прорезали морщины, но теплый взгляд карих глаз и открытая улыбка делали ее очаровательной. Эд сразу же проникся к ней симпатией.
– Зови меня Мэдди, – добавила она, когда они обменялись рукопожатиями.
– Я очень рад нашему знакомству, Мэдди.
– Ты, конечно, меня не помнишь, но с тобой мы встречались и раньше, Эд, – улыбнулась Мэдди. – Тогда ты был маленьким мальчиком. Я приехала домой на День благодарения и заглянула к твоим дедушке и бабушке, где познакомилась с тобой и твоей мамой.
– Так вы из Мичигана? – удивился Эд.
– Да. Я родилась и выросла на ферме рядом с вашей.
У Эда перехватило дыхание.
– Вы хотите сказать, что вы с моим отцом были соседями? – спросил он, когда наконец смог говорить.
– Да, Эд. – Улыбка Мэдди стала немного грустной.
– Невероятно.
– Когда мне исполнилось двадцать, твой отец предложил мне выйти за него замуж.
Эд снова потерял дар речи.
– Мне надоело жить в сельской глуши, поэтому я отказала Джерри, хотя и была в него влюблена, – продолжила Мэдди. – У меня были цели покрупнее. Я отправилась в Гранд-Рапидс, где устроилась секретарем к одному доктору. Вскоре я вышла замуж за сына этого доктора, который оканчивал университет.
Мозг Эда лихорадочно работал, складывая воедино все известные факты. Он решил, что именно отъезд Мэдди послужил причиной отъезда его отца в Нью-Йорк. Джерри было чуть за двадцать, когда он получил работу в страховой компании на Манхэттене. После этого он усердно учился. Став страховым брокером, он работал день и ночь и смог открыть собственное дело.
Маделейн смотрела на Эда блестящими от слез глазами, и его осенило.
Когда эта женщина отвергла его отца, тот много работал и основал деловую империю, чтобы показать ей, что она потеряла. "Кавено Энтерпрайзис" своим появлением обязана ей.
– Мой отец любил вас всю свою жизнь, – мягко сказал он.
Мэдди кивнула:
– Он мне тоже это говорит.
Ее губы задрожали, и она прижала к ним пальцы, чтобы не расплакаться.
– Люди странные создания, – произнесла она после долгого молчания. – Мы всю жизнь ищем счастье повсюду и порой не замечаем, что оно рядом с нами.
"Это точно", – мысленно согласился с ней Эд, подумав от трех неудачных браках своего отца. У него сдавило горло от захлестнувших его эмоций.
– Отец попросил вас рассказать мне эту историю?
Мэдди тепло улыбнулась ему:
– Он хотел, чтобы ты все узнал, но ты знаешь, какой он гордый и упрямый. Он не смог себя заставить рассказать тебе эту историю.
Это определенно было правдой. Его отец никогда не выражал открыто свои чувства и не говорил о них. Но должно быть, когда он увидел Мэдди, ему хватило смелости признаться ей в них.