- Я прошу прощения, если моя манера высказываться прозвучала оскорбительно для вашего нежного слуха, ваше высочество. Но, честно говоря, мне плевать. Я не новичок в этом жестоком мире, каковы бы ни были ваши претензии к моим манерам. А относительно вашего совета… Позвольте отблагодарить вас ответным. Как говорила моя бабушка-ирландка… Господи, упокой ее душу… Она была уважаемой женщиной, к которой приходили на поклон все деревенские жители…
- О какой деревне речь? - вкрадчиво вмещался Альварез. - Я думал, что вы из Чикаго.
- Окрестности Чикаго - это большие деревни, - отмахиваясь от вопроса адвоката, ответила Синтия и повернулась к принцу, который поставил под сомнение ее хорошее воспитание. - Как я уже упомянула, моя бабушка была настоящим кладезем народной мудрости. И в вашем случае она бы сказала: "Не позволяй своему языку перерезать собственное горло".
Феррама прищурился и заявил:
- К пословицам и поговоркам в моей стране совершенно особое отношение, уверяю вас. Мне даже пришло на ум одно древнее испанское высказывание: "Нет ничего острее, чем женский язык".
- Не надо протягивать руку, если не уверен, что успеешь ее отдернуть, - выпалила она.
- Не показывай зубы, если не собираешься укусить, - с улыбкой парировал он, наслаждаясь словесной дуэлью.
- Бойся рогов быка, зубов пса и улыбки подлеца.
Он улыбнулся еще шире.
Это просто смешно! Зачем она позволила втянуть себя в бессмысленную словесную перебранку? Во всем, наверное, виновата ее ирландская кровь. Ни один ирландец не упустит возможности поучаствовать в споре.
Синтия глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки.
- Давайте забудем о наших философских разногласиях, Феррама. Обстоятельства таковы, что оскорбления в мой адрес могут стать для вас непозволительной роскошью.
- Вы угрожаете мне, мисс Салливан?
- Как аукнется…
Ее реплика вызвала дружный стон мужчин.
- Послушайте, принц…
- Называйте меня П. Т.
- Называйте меня мисс Салливан или своим самым страшным сном, - резко оборвала она его, - но только помните одно, Феррама: вы заинтересованы в том, чтобы я чувствовала себя счастливой, а не наоборот.
- Неужели?
Феррама ответил ей, нарочито растягивая слова, и одарил ее улыбкой, в которой сквозило неприкрытое мужское желание.
Она догадалась, что он говорит не о возникших между ними финансовых противоречиях.
- Как на испанский переводится "сексуальные домогательства"? - с милой улыбкой спросила она.
- Бог ты мой! - вскричал Альварез.
Феррама, нисколько не обескураженный происходящим, улыбнулся и ответил.
- Стоп, стоп, о чем речь? Разве я вас хоть пальцем тронул?
В его глазах мелькнул озорной огонек. Судя по всему, он был не против более близкого контакта. Не иначе.
Синтия предалась мечтаниям. Как романтично могло бы все сложиться! Но тут же одернула себя. О чем она думает? Она склонила голову, собрала в кулак всю свою волю и пояснила:
- Говоря о вашей заинтересованности в моем добром расположении, я имела в виду, что если вы хотите, чтобы корпорация заработала планируемые десять миллионов при цене акций по пять долларов за штуку на фондовом рынке, что сулит вам семнадцать процентов дополнительной прибыли от превращения инвестиций в капитал, то мы должны оперировать совершенно другими суммами. Или я ошибаюсь?
Ее собеседники не могли скрыть охватившего их изумления. Она лишь пробежала глазами документ, и что же? Это позволило ей с легкостью произвести все необходимые вычисления, хотя дело касалось семизначных чисел. Да, фотографическая память уже не раз оказывала ей неоценимую услугу. Феррама пришел в себя первым.
- Итак, вы знаете, что моя корпорация выходит на фондовый рынок. Подумаешь, большое дело, как говорите вы, американцы! Ваши претензии не становятся от этого более обоснованными. Разве что вы сознательно используете шантаж как метод… - поморщив нос, как будто от отвращения, закончил он.
- Шантаж? О чем вы? Бог ты мой, эти мужчины… Они как волынки. Пока не надуют щеки, не могут издать ни звука.
- Еще одна мудрость из уст вашей бабушки? - поинтересовался Феррама.
Опустившись в кресло, она призвала все свое благоразумие и шумно выдохнула.
- Послушайте, главное правило переговоров гласит: определяйте пункты, в которых вы можете достигнуть согласия, а не наоборот. Хорошее начало - это половина работы. И ваша задача - добиться от меня отзыва претензий.
- Так мы уже сидим за столом переговоров? - забавляясь, протянул принц Феррама и одарил Синтию улыбкой, которая могла бы растопить сердце любой принцессы, даже закованной в пояс целомудрия. Хорошо, что она не принцесса.
- В ваших же интересах назвать это переговорным процессом, иначе вам изрядно поджарят зад в суде.
Замечание прозвучало грубо - она и сама это почувствовала, - но этот парень доводил ее до бешенства.
Он посмотрел так, словно она его разочаровала, и это завело ее еще больше. Он не имел никакого права быть в ней разочарованным, какой бы грубой она ему ни казалась!
Черт побери! Черт побери! Черт побери! И ей не следовало испытывать разочарование только потому, что он выказал недовольство. "У меня вместо мозгов гормональная каша. Предложи он мне в качестве моральной компенсации поцелуй, и я бы согласилась в ту же секунду".
- Синтия… - произнес он, хотя она ясно дала понять, что ожидает официального обращения. - Синтия… - нараспев повторил он ее имя, пробуя каждый слог на вкус и явно наслаждаясь этой игрой.
- Перейдем к делу, - поторопила она его.
- Положите мне ногу на колено.
Он выпрямился и придвинул свое кресло так, что они оказались совсем рядом.
Положить ногу ему на колено? Это что, парад фантазий, которые сбываются?
- Вы с ума сошли?
- Но как еще я могу убедиться, что вы действительно травмировались по нашей вине? Можно мне посмотреть на вас? - Он выдержал паузу. - Я хотел сказать, на ваши пальцы на ногах.
Она схватила сумку и вытащила из нее несколько фотографий.
- Вот снимок мозоли. А это фото моих сломанных пальцев.
- Как мило… - внимательно вглядываясь в фотографии, прокомментировал Феррама, после чего передал их Альварезу и Бенору. - Но откуда нам знать, что это фотографии именно ваших пальцев?
- Ерунда какая-то! И много вы видели женщин, которые носят с собой фотографии пальцев своих ног?
- Хм… - только и ответил он, потирая подбородок.
Он что, серьезно, воспринял ее вопрос? Какой-то извращенец!
- Это очень предусмотрительно - сфотографировать ушибленную ногу, не так ли? - обращаясь к боссу, заметил Альварез.
Феррама кивнул.
- Линеарная биполярность, - вдруг воскликнул Джейк.
Все взоры устремились на дизайнера-шофера.
- Ее пальцы - классический пример этого явления, - ткнув пальцем в фото, пояснил Бенор. - Посмотрите на длину и изгиб ее мизинца.
Синтия ощутила, как щеки заливает краска стыда. Ей казалось, что они обсуждают ее так, словно она стоит перед ними голая.
- О, тогда это меняет дело! - с триумфом в голосе отозвался Альварез и рассмеялся. - Ваши ушибы были вызваны вовсе не нашими туфлями, а деформацией стопы.
- Вообще-то я против такой формулировки, - вмешался Феррама, проводя рукой по щетинистому подбородку и не отрывая взгляда от ног Синтии. - Я полагаю, что наши модели, в том числе "Вамп", не должны причинить столько неудобства, даже с учетом деформации стопы. Разве не так, Джейк?
- Угу, - рассеянно отозвался Бенор, уставившись в экран компьютера и что-то пристально изучая. Он сравнивал фото с картинками моделей их туфель.
- Я думаю, что догадываюсь о причинах случившегося, - произнес Феррама тоном, не терпящим возражений, и все еще глядя на ноги Синтии. - Как и большинство женщин, вы покупаете слишком тесную обувь.
- Точно, - в один голос поддержали Ферраму Альварез и Бенор.
- Минуточку…
- Давайте посмотрим. У вас девятый размер, - предположил Феррама.
- Нет. Я ношу седьмой с половиной с тех пор, как мне исполнилось двенадцать, и мой размер ноги не менялся, - в негодовании сказала она. - Не думайте, что вам удастся свалить всю вину на меня. Но чему я удивляюсь? Всадник, который приходит последним, всегда винит лошадь.
Феррама пробормотал что-то о лошадях, всадниках и седлах. Очевидно, его замечание носило сексуальный характер. Он подумал и громко добавил:
- Не советую списывать меня со счетов, мисс Ирландское Совершенство.
- Размер ноги у человека меняется не только с годами, но даже в течение дня, - присоединился к разговору Бенор. - Большинство людей совершают ошибку, когда отправляются покупать обувь в первой половине дня.
- Я купила ваши злополучные туфли в пятницу вечером, тридцать семь дней назад. Это был подарок…
- А кто вам купил подарок? Муж? - с любопытством, не подобающим ситуации, поинтересовался Феррама.
Она окинула принца скептическим взглядом. Он, наверное, лишился рассудка, если пошел на то, чтобы задавать вопросы столь личного плана.
- Я сама сделала себе подарок по случаю тридцатилетия. Я купила их за двести пятьдесят долларов. На распродаже! Хороший получился подарок, ничего не скажешь! Я вышла из строя, а моя работа, между прочим, приносит мне семьсот тысяч годового дохода!
- Семьсот тысяч! - в изумлении повторил Альварез.
- Ничего себе! - вздохнул Бенор. - Это с учетом премиальных?
- Ребята! Может, вы все-таки перестанете перебивать?
- А вы не поправились в последнее время? Знаете, лишний вес может спровоцировать травмы такого рода. Это же дополнительная нагрузка на ноги. Кроме того, злую роль могли сыграть дешевые чулки. Трение ткани может вызвать раздражение.
- Меня тоже часто удивляло, как это женщины, которые прилично зарабатывают и могут позволить себе туфли за две сотни, отправляются за чулками в какой-нибудь дисконтный магазинчик в надежде сэкономить.
- Вы купили чулки со скидкой, Синтия? - озабоченно спросил принц.
Он сделал ударение на словах "со скидкой", словно говорил о совершении преступления.
- Так, парни, я советую вам прекратить эту смехотворную игру. Даже не мечтайте о том, чтобы свалить вину на меня. Возвращаясь к теме разговора… Из-за вас я не только потеряла возможность работать и зарабатывать (и да будет вам известно, что мой доход напрямую зависит от моей активности, потому что я получаю проценты от совершения сделок!), но, по словам моего лечащего врача, не смогу вернуться на биржу в ближайшие три месяца. Я не имею ни малейшего представления, как выплачивать кредит за квартиру, которую я недавно приобрела в Дакоте. Уверяю вас, что я потратила все свои сбережения, чтобы замахнуться на такую покупку.
Она остановилась, задумавшись не тратит ли понапрасну время на этих трех толстокожих мушкетеров.
Феррама щелкнул пальцами, демонстрируя свое внимание к ее рассказу. Она продолжила:
- Давайте договоримся. "Феррама Inc." должна заплатить мне за причиненные физические и моральные страдания, иначе нас ждет встреча в суде.
- Сколько? - бесстрастно спросил Феррама.
- Два миллиона.
Он лишь презрительно хмыкнул в ответ. Альварез возразил:
- Но только час назад мы говорили о миллионе.
- Это было до того, как мне пришлось пройти через эту унизительную встречу.
- Нет, Синтия, дорогая, - поправил ее принц, - это было до того, как вы узнали, что наша корпорация готовится к продаже акций.
- Это тоже сыграло свою роль, - с милой улыбкой признала она. - На будущее, мой дорогой принц, советую вам помнить, что, несмотря на хитрость лиса, его хвост часто украшает чужой воротник.
- Это еще одна ирландская пословица? - поинтересовался Бенор.
- Нет. Я прочла это на поздравительной открытке.
Бенор улыбнулся ей, не замечая враждебных взглядов Альвареза и Феррама.
- Но, дорогая, вы забыли о том, что если лис проявит терпение, то у бедных курочек не будет никакого шанса.
- Если у них куриные мозги, то так им и надо, - парировала она.
- Неужели вы всерьез полагаете, что мозоль, обычная мозоль, может обойтись нам в два миллиона? - ледяным тоном спросил Феррама.
По сжатым кулакам и напряженному подбородку было легко догадаться, как он рассержен.
- В судах крайне неблагожелательно относятся к необоснованным претензиям, выдвигаемым в исках жадных граждан. Возможно, вам стоит пересмотреть свои требования.
- Возможно, вам стоит поскорее удовлетворить их, чтобы не иметь больших неприятностей, потому что как только мои необоснованные претензии озвучат в суде, путь назад для вас будет закрыт.
Она выразительно посмотрела на Феррама в надежде, что он дрогнет, но ее ожидания были напрасны. Он спокойно выдержал ее взгляд.
- Я думала, что вы проявите благоразумие. Как говорила моя бабушка: "Умный дипломат всегда поймет, когда можно послать человека к черту, а когда самому готовиться к худшему". Вы утомили меня своими угрозами, которые пытаетесь замаскировать под уговоры.
- А вы знаете, что утомило меня? - выпалил Феррама. - Все эти оскорбления, которые вы пытаетесь замаскировать под бабушкины высказывания.
- Я не говорила вам, что мой адвокат Марсия Коннор?
Это привлекло их внимание. Хотя Феррама и не подал виду, от Синтии не укрылось то, какими взглядами он обменялся с Альварезом и Бенором.
Марсия Коннор считалась адвокатом номер один в стране. Только в прошлом году она выиграла десятимиллионный иск в пользу стриптизерши из Лас-Вегаса, которую долгое время подвергал унижениям ее звездный друг.
- Марсия сказала, что этот процесс может стать прецедентом для современных женщин, - пояснила она. - Возможно, даже историческим событием.
- Как это? - язвительно парировал Феррама. Этот тон будет дорого ему стоить!
- Мужчины столько лет контролируют мир моды, что можно смело утверждать - именно они формируют представление женщин о том, как они должны выглядеть. Достаточно вспомнить бедных китайских девочек, которым искусственно останавливали рост стопы. Потом были придуманы корсеты. О, я забыла упомянуть знаменитые "Wonder Bra"! Разве не мужчины придумали, что женщина выглядит сексуальной на высоких каблуках? Да если бы мир стоял на месте, мы бы до сих пор носили пояса для чулок и чулочки со швом!
Феррама едва сдержался, чтобы не рассмеяться, представив современную женщину в столь соблазнительных предметах туалета.
И это тоже не пройдет для него даром!
- Так вы намерены поднять на уши всех феминисток из-за своей мозоли?
- Еще как намерена! - горячо воскликнула она. - Вы же знаете разницу между адвокатом и грифом?
Альварез скривил губы от отвращения:
- Вы уже спрашивали.
Феррама рассмеялся и предположил:
- Пожалуй, грифы могут быть занесены в Красную Книгу, а адвокаты нет.
- Нет, друг мой, грифы все же отпускают свою добычу, в отличие от адвокатов. Вы готовы обсуждать детали?
- Двадцать тысяч, - процедил Феррама.
- Я уже предлагал ей пятьдесят, - заметил Альварез.
Феррама бросил на партнера недоумевающий взгляд.
- Можно ли было ожидать такое от тебя?
- И я отказалась, - прервала его Синтия.
- О, я знаю, в чем проблема! - радостно воскликнул Бенор, на мгновение оторвавшись от монитора.
Какая проблема? Она уже чувствовала, что Феррама собирается увеличить размер компенсации, что помогло бы ей избежать и длительного судебного процесса, и солидного вознаграждения для адвоката. Если она станет героиней скандала, это плохо отразится на ее репутации. Нет, ей не стоит тратить время на выслушивание долгих объяснений.
- Готов поспорить, что она вытащила стельку под свод стопы из своих туфель, - сказал Бенор, - и из-за этого увеличилась нагрузка на пальцы. Помните, вы спрашивали меня, как связана теорема Пифагора с дизайном туфель? Напрямую! Она убрала стельку и получила травму.
Все уставились на Синтию. Ее лицо пылало.
- Я не собираюсь ничего признавать. Кроме того, большинство женщин так делает. Эти стельки вовсе не нужны. Они очень неудобные.
Принц и Альварез обменялись победоносными взглядами. Альварез тут же воскликнул:
- Дело можно считать закрытым!
- Нет, это решит суд.
Феррама резко поднялся.
- Выйдите! - скомандовал он Альварезу и Бенору. - Я хочу завершить переговоры с мисс Салливан с глазу на глаз.
О-о…
- П. Т., не думаю, что это хорошая мысль, - осторожно заметил Альварез.
"Да, это очень плохая мысль. Я наедине с Очаровательным Принцем, который может растопить мое сердце одним лишь взглядом? Я не согласна. Это как если бы индейка проголосовала за перенос Дня благодарения на месяц раньше срока".
- Я считаю, что вам лучше завершить переговоры с моим адвокатом.
Она поднялась и потянулась за костылями.
Феррама не обратил никакого внимания на ее слова, а прошел к двери, приглашая Альвареза и Бенора. Последний сначала удивился, а потом его лицо озарилось, словно ему пришла в голову блестящая идея.
- Пожалуй, я проедусь в лимузине несколько кварталов.
- Нет! - в один голос закричали Альварез и Феррама.
Феррама довольно грубо поторапливал своих приятелей, когда леди в зеленой блузе показалась в дверном проеме. Она выпалила без запинки:
- Чарльз звонил несколько минут назад, чтобы поинтересоваться, ждать ли вас в Аскоте.
"Чарльз? Она что, имеет в виду принца Чарльза? Ничего себе!"
Феррама взглянул на секретаршу так, словно она говорила с ним на незнакомом языке, и пробормотал:
- Откуда мне знать?
- У вас запланирована встреча на два тридцать с рекламщиками. Звонили из Лиссабона. Они переживают из-за поставок кожи из Бразилии, поэтому хотели бы переговорить с вами лично. Директор по закупкам универмага "Блуминдейл" будет здесь в четыре. А встреча с репортером журнала "Уолл-стрит" запланирована на пять. В девять вас будет ждать Лиз. Вам забронирован столик в ресторане.
Она перевела дух.
"Лиз? Лиз? Тейлор? Херли? О боже, неужели это сама королева Елизавета?"
- Это все? - сухо поинтересовался Феррама.
- Далеко не все, - ответила секретарша. - Ваши сводные сестры приезжали сюда каждый день, пока вас не было. И хочу сразу предупредить, что если мне снова придется выслушивать жалобы Наоми и Рут, я увольняюсь.
Феррама закатил глаза.
- Я с ними поговорю.
- Я на это очень надеюсь. Они ожидают вас в зале приемов. У них при себе огромная пачка счетов, которые вы должны оплатить.
Морин запнулась.
- Я думаю, что возьму эту ситуацию под личный контроль, - уставшим голосом произнес Феррама, поворачиваясь к двери.
- И еще… - начала секретарша.
Он остановился и нетерпеливо топнул ногой. Морин и Альварез обменялись недоумевающими взглядами, но секретарша продолжила:
- Ваш массажист, Андрэ, хотел уточнить, состоится ли ваша встреча в шесть тридцать. И планировать ли ему педикюр и маску на этот раз?
Феррама вспыхнул, как маков цвет. Несколько секунд он не мог ничего ответить. Бросив угрожающий взгляд в сторону Альвареза, он повернулся к Морин и сказал: