- В таком случае я с уверенностью могу заключить, что сейчас ваше сердце свободно от любви! - произнес он, улыбаясь одними глазами.
Сузан поняла, что их беседа естественно перетекла в область увлекательной игры - флирта, пока еще ни к чему не обязывающего, но именно тем и приятного.
Дэниел тоже это сознавал, но не противился обстоятельствам. Пусть все идет само собой. Пусть восточные мужчины тешатся в своих гаремах, а западные - чинно сидят в ресторанах, попивая вино или кофе с хорошенькими женщинами. Пусть авторы и их герои живут одной жизнью, не разделенные никакими границами, тем более что любые границы всегда условны, расплывчаты, проницаемы…
Диктофон, работавший несколько секунд вхолостую, не мог зафиксировать ни мыслей, ни настроения Дэниела, но тишина, сопровождавшая эту паузу, могла бы многое сообщить внимательному уху.
Сузан, во всяком случае, прекрасно чувствовала, что сейчас происходит в душе Дэниела, и все дальше уводила его от основной темы разговора, которая послужила поводом для их встречи.
- Расскажите хоть немного о себе, - попросила она невинным голоском. - Я ведь о вас знаю только то, что вы талантливый журналист.
- Ну, журналист я, положим, не такой уж и талантливый, просто мне повезло набрести на свою тему, - пояснил Дэниел, нисколько не преуменьшая, но и не преувеличивая своих профессиональных достоинств. - Да и жизнь у меня, в общем-то, самая обычная.
Опасаясь, что беседа может зайти в тупик, Сузан поспешила ее оживить:
- И это говорите вы, журналист? Ведь люди вашей профессии, насколько я знаю, способны увидеть сенсацию в любом пустяке, а человека с самой заурядной судьбой могут при желании сделать героем дня.
- Вы точно подметили: "при желании".
- А вы не привыкли быть героем дня? Вы больше любите слушать других, чем говорить о себе?
- Пожалуй, так.
- Но вы же не станете отрицать, что пользуетесь успехом у женщин! - наступала Сузан.
- Нет, не стану.
- А им наверняка хочется узнать о вас побольше. Они задают вам всякие вопросы. И вы всегда отмалчиваетесь?
- Как правило, женщины заранее все обо мне знают. У них имеются какие-то свои источники информации.
- Жаль, они мне неведомы. Я бы тоже кое-что про вас выяснила! - с озорным кокетством заявила Сузан.
- Могу облегчить вашу задачу, - принял ее вызов Дэниел. - Мне тридцать два года, я холост, детей нет, что в таком возрасте можно уже расценивать как недостаток. Вы удовлетворены моими ответами?
- Представьте себе, да! Мне всегда приятно слышать от мужчины, что он холост. Это значит, не надо все время оглядываться на ревнивую жену, которая шлет тебе в спину проклятия.
- А ко мне эти нехорошие женатые мужчины ревнуют своих жен! - засмеялся Дэниел. - Хотя я, признаюсь честно, вовсе не ловелас.
- И по этой причине вы до сих пор не женаты? - подхватила Сузан.
- Я был женат, - с грустью промолвил он.
- Простите, я, кажется, вторглась в недозволенную область.
- Нет, это уже в прошлом, - махнул рукой Дэниел. - А вот у вас, похоже, еще не до конца отболело: вы все никак не можете начать рассказ о своей недавней трагической любви.
- Да, вы верно угадали: я действительно оттягиваю этот момент, потому что мне с вами так хорошо, так спокойно. Еще сегодня утром я была полна решимости рассказать обо всем, что со мной случилось, чтоб мой печальный опыт послужил уроком для других женщин. Но сейчас все это куда-то отступило… Наверное, вы сочтете меня несерьезной?
- Ну что вы! - возразил Дэниел. - Мне понятны ваши чувства. Но и тема, поднятая вами, давно меня занимает. В моем архиве скопилось несколько историй, которые вместе с вашей могли бы составить полноценную книгу. Не исключено, что она станет бестселлером!
- Вы так думаете?
Сузан была разочарована тем, как резко Дэниел перешел к делу. Неужели она его нисколько не заинтересовала как женщина?
- Разумеется, я не могу это гарантировать, - улыбнулся Дэниел. - Но приниматься за книгу надо с уверенностью, что ты обязательно напишешь бестселлер. Это я знаю точно.
- Вообще-то я собиралась вас попросить, чтоб вы не упоминали в статье или книге моего имени, а употребили какое-нибудь другое, вымышленное.
- С этим не будет проблем, - пообещал он. - Да и вы в этом случае сможете более откровенно рассказать обо всем, что вам довелось пережить.
Сузан смотрела на него и не верила своим глазам: неужели человек может так разительно измениться, стоит ему только заговорить о работе? Еще несколько минут назад это был тонкий, остроумный, обольстительный мужчина, одаривавший Сузан комплиментами и бросавший на нее нежные многообещающие взгляды. А сейчас она видела перед собой некий механизм, настроенный исключительно на работу.
Никакие прелести Сузан его больше не интересовали, он их просто не замечал. Даже голос потерял недавнюю бархатистость, став неприятно жестким.
Такого нелегко прибрать к рукам. Да и стоит ли вообще это делать? Не зря же он живет один. Наверняка в нем что-то не устраивает женщин.
Сузан еще не решила, как вести себя дальше с Дэниелом, но он заметил ее смятение и расценил его по-своему:
- Я вижу, вы немного устали… - Голос его опять зазвучал тепло и нежно, опять приобрел прежнюю проникновенность.
Сузан от столь мгновенной метаморфозы совсем растерялась.
- Да, - подтвердила, не придумав ничего иного.
- Мне кажется, будет уместным продолжить наш разговор в другой раз, - предложил Дэниел, и вновь это стало неожиданностью для Сузан. - Сегодня мы познакомились, а завтра, если вы не возражаете, попробуем поработать.
- Не возражаю, - пробормотала она.
- Тогда, может быть, вы приедете ко мне домой? Там более подходящая обстановка для серьезной работы.
Сузан такая перспектива не порадовала. Если он еще раз произнесет слово "работа", я его убью! - подумала она и предложила свой вариант:
- Для меня было бы удобней встретиться здесь же. Только не в ресторане, а в моем номере. Там нас тоже ничто не будет отвлекать от дела.
- Хорошо. Завтра вечером я буду у вас, - согласился Дэниел.
Простились они вполне по-дружески, и Сузан воспрянула духом, решив, что Дэниел не так безнадежен, как ей на мгновение показалось. В номере она вынула кассету из диктофона и позвонила Джудит.
К телефону подошел Майкл и, услышав голос возлюбленной, потерял дар речи.
- Возьми себя в руки! - приказала ему Сузан. - Мы встретимся завтра утром. А сейчас передай трубку моей подруге.
- Да-да, - послушно пролепетал он.
Джудит дописывала статью об Уоллсонах, поэтому взяла трубку с неохотой и голос ее прозвучал глухо. Сузан, уловив это, неприязненно подумала о Майкле: уж не выдал ли он как-нибудь себя? Если у Джудит возникли подозрения, их надо поскорее развеять! И Сузан бойко затараторила в трубку:
- Докладываю: свидание состоялось! Только что. Твой Форестер действительно потрясающий мужчина. По крайней мере, так мне показалось в начале нашей беседы. А потом он резко переменился…
- Неужели догадался, что все это подстроено? - встревожилась Джудит. - Ты ему ничего не говорила обо мне?
- За кого ты меня принимаешь? - обиделась Сузан. - О тебе не прозвучало и слова, потому что это противоречило бы правилам игры! Просто я поняла, что он одержим работой, а женщины для него значат немного.
- А не торопишься ли ты с выводами? - усомнилась Джудит. - Ведь он общался с тобой как журналист, поэтому и вел себя соответственно.
- Да при чем тут его профессия! - с досадой бросила Сузан. - Встретились мужчина и женщина. Все равно по какому поводу. Они могут говорить о чем угодно, могут вообще молчать, потому что слова, произнесенные вслух, не имеют решающего значения. Важен внутренний диалог! Надеюсь, ты это понимаешь?
- В общем, да, - не совсем уверенно ответила Джудит. - Я только не поняла: Дэниел тебе понравился или нет?
- Ах, вот что тебя волнует! - насмешливо промолвила Сузан. - Я же сразу догадалась, что ты влюблена в него! Зачем надо было скрывать это от меня?
- Ты говоришь глупости! Мы с Дэниелом знакомы пять лет и никогда, никогда между нами не возникало даже намека на подобные отношения! Как тебе могло прийти такое в голову?!
Столь яростный пафос отрицания заставил Сузан насторожиться: а что, если она, сама того не ведая, открыла сердечную тайну своей застенчивой подруги? Желая в этом убедиться, решила немного поддразнить Джудит:
- Я верю, что между вами ничего не было. Но именно это тебя, по-моему, и раздражает. Не таись, признайся! Я тогда не стану расходовать на него свои чары.
- Так все-таки он тебе понравился! - заключила Джудит, получив наконец ответ на свой вопрос.
- Не совсем так, - поправила ее Сузан. - Он задел мое самолюбие. Я не привыкла, чтобы мужчина, глядя на меня, видел не красивое лицо, а серую журнальную страницу, испещренную типографскими значками. Такое нельзя спускать. Я теперь просто обязана взять реванш! Если ты, конечно, не станешь возражать.
- Я думала, мы исчерпали эту тему, - недовольно проговорила Джудит. - А Дэниел меня удивил: как можно было остаться равнодушным к твоей внешности! В который раз убедилась, что совсем его не понимаю.
- Ну, может, поймешь, когда прослушаешь кассету, - сказала Сузан. - Правда, я отступила от предложенного тобой сценария: не стала прибедняться. Ты уж прости меня. Но запись сделала, как и обещала. Можешь забрать ее завтра днем, а то вечером меня опять навестит мистер Форестер.
- Даже и не знаю, стоит ли мне все это слушать, - засомневалась Джудит.
- Стоит! - уверенно заявила Сузан. - Не зря же я старалась для тебя!
- Хорошо, я возьму эту кассету, но завтра ты уж ничего не записывай.
- Как скажешь, дорогая, - не стала противиться Сузан. - Хотя, если будет что-то интересное… Мне ведь не трудно нажать на кнопку.
Джудит поняла, что так и не сумела развеять подозрения подруги относительно своей влюбленности в Дэниела. Закончив разговор, она еще долго размышляла, почему Сузан твердила об этом с такой настойчивостью. Просто захотела пошутить? Или Джудит не смогла внятно объяснить ей суть своей просьбы? Да, скорее, последнее.
Пытаясь быть предельно честной перед собой, она вынуждена была признать, что и сама неясно представляла, зачем ей понадобилась магнитофонная запись. Хотелось понять Дэниела, а через него - себя? Да, вроде бы так. Но не проще ли было извиниться перед Дэниелом, поговорить с ним откровенно, попросить совета?
Нет, Джудит и сейчас не была способна на подобный шаг: вот так запросто подойти к Дэниелу и выложить перед ним все свои сомнения. Что он подумает? Почему Джудит решила излить душу именно ему, а не Энтони Грэгу, например, или Майклу, что было бы гораздо естественнее?
А действительно, почему? Откуда этот внезапный интерес к Дэниелу Форестеру?
Неужели Сузан, с ее интуицией, прозрела нечто такое, что кроется в подсознании Джудит и в чем она сама не отдает себе отчета? При этой мысли Джудит бросило в жар.
Нет, чушь какая-то! Глупая выдумка Сузан! Это ей повсюду мерещатся влюбленности и романы, без них она не мыслит своей жизни. Вон как обозлилась на Дэниела за то, что он сразу же не пал к ее ногам, воспылав страстью!
А Джудит пять лет проработала с ним бок о бок и никогда не нуждалась в его внимании. Даже представить сложно, как это Дэниел Форестер будет за ней ухаживать, а она - отвечать ему взаимностью.
Потом, уже лежа в постели рядом со спящим мужем, она попробовала представить, будто это не Майкл, а Дэниел Форестер. Красивый, обаятельный, и не спит, а пытается обнять… Чужой человек пытается обнять ее, Джудит! Нет, это немыслимо.
Джудит резко тряхнула головой, прогоняя наваждение, придвинулась поближе к Майклу, и спокойный, безмятежный сон почти тотчас же сморил ее…
Глава шестая
Примирение
В отличие от своей коллеги Дэниел в ту ночь долго не мог уснуть. Еще по дороге домой он вдруг ясно представил, какой должна быть его новая книга. В нее не следует включать только любовные истории с экзотическим, "афро-азиатским", уклоном - это может придать ей несколько пошловатый, бульварный оттенок. А Дэниел вовсе не стремился потакать сомнительным вкусам читателей.
Ему хотелось издать книгу о любви с большой буквы! Хотелось рассказать о женщинах, безоглядно следующих за этим чувством и не думающих, куда оно их заведет - в рай или в ад.
Потом, уже дома, он допоздна просматривал ранее опубликованные статьи, отбирая среди них самые яркие описания женских судеб, изломанных или преображенных любовью. Сложив их в определенном порядке, убедился, что материала достаточно, осталось только написать заключительную главу о Сузан. Причем изложить надо всю ее жизнь, от юности до сегодняшнего дня, когда Сузан, претерпевшая столько разочарований и потерь, предстала перед Дэниелом не поникшей и озлобившейся, а сильной, ослепительно красивой женщиной, уверенной, вопреки всему, в своем счастливом будущем.
Да, лучшей истории для жизнеутверждающей концовки придумать трудно. Вероятно, сам Господь послал ему эту восхитительную женщину.
Разумеется, еще придется немало попотеть над рукописью, но в целом она уже сложилась, и к тому же Дэниел чувствовал в себе мощный прилив сил, вновь обретя вкус к творчеству. Завтра он позвонит Эмили, чтобы успокоить ее. А то расстроил своими жалобами на усталость и слабость.
Вспомнив о сестре, Дэниел улыбнулся: мог ли он подумать, что хрупкий Птенчик будет когда-то утешать и поддерживать его, крепкого, сильного старшего брата!
Детское прозвище Птенчик прилепилось к Эмили неспроста. Родилась она слабенькой, болезненной и, неуклюже передвигаясь на тоненьких ножках, действительно напоминала Дэниелу беспомощного неоперившегося птенца, которого он видел однажды в саду. Несмышленыш вывалился из гнезда, еще не умея летать. Лапки его путались в траве, он пронзительно пищал и шумно взмахивал крыльями, надеясь подняться в воздух - туда, где с отчаянными криками кружились его родители.
Примерно так же хлопотали над Эмили ее отец с матерью: не скрывая своего беспокойства, но и не теряя надежды на то, что их дочь со временем выправится и окрепнет. Дэниел, хотя и маленький, но старший по возрасту, тоже считал своим долгом всячески опекать и защищать сестру. Несколько раз ему даже пришлось подраться с мальчишками, смеявшимися над Эмили, которая значительно уступала другим детям в резвости и ловкости.
Возможно, с той поры у него и сохранилась эта потребность помогать слабым.
А Эмили к семи годам действительно окрепла, став довольно бойкой девочкой, способной постоять не только за себя, но и за брата. Правда, это нисколько не отразилось на ее внешности - она по-прежнему оставалась дурнушкой с белесыми, едва заметными бровями, короткими ресницами и множеством конопушек на маленьком вздернутом носике. Дэниел не однажды слышал, как отец говорил матери:
- Жаль, что Эмили похожа на меня, а Дэниел - на тебя. Лучше бы было наоборот: мальчику совсем не обязательно иметь красивую внешность, чтобы устроить свою жизнь. Мой пример тому красноречивое доказательство.
Мать, возможно, внутренне и соглашалась с отцом, но вслух всегда повторяла одно и то же:
- А я не вижу повода для беспокойства. Во-первых, наша дочка симпатичная - не зря же она похожа на тебя! А во-вторых, у девочек имеется такое мощное средство, как косметика. Если Эмили подкрасит губки и реснички, то будет красавицей!
Дэниел, разделяя уверенность матери, все ждал, когда родители разрешат Эмили пользоваться помадой и тушью для ресниц, а то ему надоело выглядеть очаровашкой на фоне своей сестры. Сколько раз он, гуляя с нею, вынужден был сжиматься в комок, слыша умиленные восклицания прохожих: "Какой красивый мальчик!" А Эмили словно и не было рядом с ним.
Дэниел ненавидел этих взрослых, но глупых людей почти так же, как свои длинные ресницы и синие глаза, которые особенно нравились девочкам.
От девочек ему вообще не было прохода - все хотели с ним дружить, а наиболее смелые даже признавались в любви. Но Дэниел почему-то не мог на них сердиться. Напротив, он их всегда жалел и защищал от драчунов. Неудивительно, что его первой любовью стала самая капризная и плаксивая девочка из всех, каких он знал. На ней Дэниел потом и женился, но этот брак не принес ему счастья.
Эмили же тем временем превратилась в очень привлекательную девушку. Ресницы ее, правда, не стали длиннее, зато потемнели без всякой краски, брови четкими полумесяцами проступили над нежной бирюзой глаз, а некогда вздернутый носик приобрел точеную правильность. Ухажеры так и вились вокруг Эмили, но Дэниел был спокоен за нее, зная, что успех не вскружит ей голову и сестра выберет в мужья того единственного, кого полюбит всем сердцем и кто будет достоин ее.
Так и случилось: Эмили вышла замуж за Фрэнка, получила диплом врача и работала в хорошей клинике. Все в ее жизни устраивалось как-то само собой, без суеты и надрывов, чего нельзя было сказать о Дэниеле. Поэтому сестра о нем и беспокоилась, постепенно превращаясь из младшей в старшую.
Дэниел высоко ценил ее рассудительность, но его раздражало, как Эмили отзывалась о женщинах, с которыми у него возникали романы. Ни одна из них сестре не нравилась, про каждую она говорила: "Ты не будешь с нею счастлив".
Кстати, потом все происходило так, как предсказывала Эмили, но Дэниелу от этого легче не становилось.
- А может, мне и впрямь жениться на какой-нибудь твоей подруге, раз я сам не в состоянии выбрать невесту? - грустно пошутил он однажды. - Давай указывай, которая из них мне подходит!
- К сожалению, я могу только сказать, кто тебе не подходит, - ответила Эмили.
- Тогда я буду представлять тебе каждую, которая мне понравится. Договорились?
- Нет, не взваливай на меня такую ответственность! - замахала руками Эмили. - Сам решай, с кем тебе жить и кого любить!
И тем не менее она пришла в ужас, познакомившись с Айрис. А Марину стала нахваливать лишь затем, чтобы переключить на нее внимание брата.
Интересно, что бы Эмили сказала о Сузан? - неожиданно для себя подумал Дэниел. Неужели и в ней нашла бы какой-нибудь изъян? Он попытался в деталях представить лицо Сузан, но ему вспомнились только роскошные волосы, ослепительная улыбка и изящный медальончик на ее волнующейся - и волнующей! - груди.
С мыслью о Сузан Дэниел и уснул.
Энтони Грэг был немало удивлен, когда вернувшаяся из командировки Джудит сообщила, что привезла оттуда не интервью с известным фермером, а очерк о его дочери, жене и вообще - о семье Уоллсон.
- Что, какая-то необычная семья, если ты вдохновилась на очерк? Это ведь не самый твой любимый жанр.
- Семья, по сути, обычная. Но меня взволновала судьба их дочери Энн, - сказала Джудит. - Да ты прочитай материал, тогда все поймешь. И обязательно посмотри фотографии. Эти я сделала сама, а эти - из семейного альбома Уоллсонов.
Она поднялась со стула, намереваясь уйти, но Энтони, уже успевший прочитать первый абзац, остановил ее:
- Подожди. Это действительно интересно.
Когда же он дочитал очерк до конца, то не смог скрыть радостного изумления: