- Так пусть она сама и расскажет! - воскликнула Тедра. - Шани! Ради Звезд, скажи, тебя кто-то избил?
- Нет, просто это так выглядит. - Шанель вздохнула и повела мать к кушеткам без спинок, стоявшим в центре комнаты. - Мама, мужчина был просто великолепен. Увидев его, я уже не могла думать ни о чем. Я почувствовала себя так… так…
- Как будто у нее "внутри все оборвалось", - со смешком добавила Марта.
Нахмурившись, Шанель отключила компьютерную связь. С тем же выражением Тедра взяла блок связи и положила на большой квадратный стол рядом с кушетками.
- С тобой я разберусь позже, - сказала она компьютеру. По ее тону можно было понять, что она обвиняет Марту во всем случившемся. - Если все хорошо, то что же плохо? - спросила Тедра, обращаясь уже к дочери.
- Все плохо. Но сначала все было хорошо. Он выглядел так прекрасно, хоть и был выше, чем мне нравится. Но это не имеет значения. Важно то, что он вызвал во мне такие чувства, видно, он и сам испытывал то же, поскольку прямо подошел ко мне. И, о Звезды, он готов был из-за меня сражаться с Кортом.
- С Кортом? - недоверчиво переспросила Тедра. - Так речь идет не о воине! - разочарованно воскликнула она.
Шанель опустила глаза.
- Нет, но он почти такой же большой, как папа. И в его поведении больше сходства с воином, чем различий. За исключением одного - он слишком эмоционален. Именно это все испортило. Уже вначале он не очень контролировал свою страсть, но когда мы должны были соединиться, он… он совершенно перестал собой владеть. Он не понимал, что делает. Он меня чуть не раздавил, мне было так больно, что я потеряла сознание.
- О, моя детка! - Руки Тедры осторожно обняли Шанель. - Ты ведь всегда плохо переносила боль. В детстве ты начинала визжать из-за малейшей ссадины или царапины.
Шанель кисло улыбнулась.
- Лучше бы я получила ссадину или царапину, мама. Я не собиралась падать в обморок, но это была невыносимая боль.
- Так всегда бывает в первый раз, детка. Я знаю, что из-за отца ты сохраняла целомудрие, чтобы вручить своему другу жизни. Но, пожалуй, тебе все-таки стоит пойти в медитекс.
- Теперь это уже ни к чему.
- Да? - вздохнула Тедра. - Ну хорошо, будем считать, что произошел один из самых ужасных случаев потери девственности в истории. Но поскольку мужчина это компенсировал, то…
- Ничего он не компенсировал. Когда я очнулась, мне хотелось сбежать оттуда.
- Подожди. - Тедра была в бешенстве. - Ты хочешь сказать, что не получила удовольствия? Это возмутительно! Я…
- Мама!
- …распну этого ублюдка, когда его увижу!
Нужно было настоять…
- Мама! Я не хотела, чтобы он снова прикасался ко мне.
- Но тебе же нужно было узнать, что, кроме боли, в этом есть кое-что еще. А кто сделал бы это лучше, чем мужчина, которого ты сама выбрала?
- Ты меня не слушаешь, мама. С ним была только боль - или, по крайней мере, слишком много боли. Он был очень груб даже до того, как потерял самообладание. Он не давал мне уйти и настаивал, чтобы мы еще раз соединились! Мне пришлось попросить Марту вмешаться.
- Держу пари, что ему это не понравилось.
- Конечно, он даже поклялся, что уничтожит Марту при первом удобном случае. Тедра усмехнулась.
- Представляю, как ей было приятно это услышать. - В этот момент в гардеробной Тедры зазвенела аудиовизуальная консоль. - Я не буду отвечать, Марта, - сказала Тедра. - Я ведь уже сказала, что поговорю с тобой позже.
- Может быть, это не она? - предположила Шанель.
- Не сомневаюсь, что она. Марта сходит с ума из-за того, что не может вести себя на этой планете так, как на Кистране или сейчас на корабле, - влезать в любую аудиоконсоль или компьютер. Если бы ее главный процессор не отключили, пока она ездила за тобой, она бы сейчас здесь нам надоедала и, не спрашивая разрешения, вмешивалась бы в наш разговор.
В знак подтверждения сигнал из гардеробной прекратился. В этой комнате, подальше от взгляда Чаллена, была собрана вся принадлежавшая Тедре передовая техника. Чудеса других миров настолько заполонили помещение, что для Брока, когда он присоединился к семье, не оказалось места. Поэтому он находился в другой комнате, иначе Марта использовала бы сейчас его консоль.
- Думаю, что теперь я все-таки зайду в медитекс, - сказала Шанель. Ее лицо скривилось от боли, когда она попыталась подняться.
Тедра остановила ее.
- Сиди. Я не собиралась менять тему, но оказалась не в силах говорить об этом - слишком близко подступили слезы. Такого не должно было случиться. Может быть, мы все же дадим отцу возможность взглянуть на тебя. Твоего молодого человека надо наказать за то, что он с тобой сделал. Если Чаллен этого не сделает - сделаю я.
Шанель покачала головой.
- Я не хочу, чтобы его наказывали за неумышленные поступки. Ему просто нужны один-два урока поведения в постели… для следующей женщины… Ему…
Тедра подняла брови.
- Но тебе, наверное, не понравится, если он будет с другими женщинами?
- Нет, почему же?
- Потому что ты выбрала его, Шани. Потому что часть тебя уже считает его своим.
- Ну, эта часть должна присоединиться к другой части, которая говорит, что меня это нисколько не интересует, - резко ответила Шанель.
- Да нет, интересует. Ты просто разочарована, что он не такой идеальный, как тебе хотелось бы. Меня же смущает только то, что он не воин. Но эта проблема вполне разрешима.
- Мама, ты по-прежнему не слушаешь меня! - раздраженно воскликнула Шанель.
- Возможно, потому, что ты согласна с твоим отцом насчет разделения секса, хотя я и пыталась ограничить его влияние. Ты на самом деле хочешь только одного мужчину, потому и ждала так долго, желая сделать правильный выбор. И ты его сделала, иначе не захотела бы разделить с ним секс сразу же, как только увидела. Ты пошла с ним, чтобы открыть ему сердце, провести с ним всю свою жизнь.
- Совершенно верно, но инстинкты могут обманывать, а надежды не всегда становятся реальностью. Я хотела, чтобы все получилось, мама, я очень этого хотела! Но этот мужчина опасен. Ты не можешь себе представить, что это такое, когда тебя держит такой же сильный человек, как папа, но не обладающий его осторожностью. Он даже не понимал, что делает мне больно! Это пугает меня больше всего, и я не собираюсь проходить через это снова.
- Но, Шани…
- Посмотри на меня, мама, - нетерпеливо прервала ее Шанель. - Я говорю серьезно, и синяки это доказывают. На руках их хорошо видно, а теперь посмотри, на что похожи остальные части тела. - Расстегнув блузку, Шанель сняла ее и сразу пожалела о том, что сделала.
Она не ожидала, что зрелище окажется столь потрясающим. На ее коже синяки всегда образовывались очень легко. Сейчас же они покрывали все ее тело от красного и фиолетового до почти черного цвета. Самые темные из них располагались по бокам, где Фалон сжимал ее особенно сильно, более светлые - вокруг грудей и ниже талии.
В замешательстве Шанель смотрела на мать. Между тем от ярости Тедра сначала побледнела, потом покраснела, не в силах выговорить ни слова. Затем она вновь обрела дар речи.
- Этот человек умрет! - твердо сказала Тедра.
Шанель не ожидала такой реакции матери и уже пожалела, что показала ей свои синяки. Теперь она старалась убедить мать, что не очень сильно пострадала и вообще все было не так страшно.
Тедра все же продолжала настаивать на своем.
- Я разорву его на мелкие кусочки, но сначала дам ему возможность уничтожить Марту. Она должна была транспортировать тебя от него, как только тебе стало больно!
- Было не только больно, - прошептала Шанель.
- А что же еще?
- Я сказала, что было не только больно. Марту нельзя обвинять за то, что она не разобралась в моих ощущениях, так как по меньшей мере наполовину было и хорошо.
Шанель несколько раз подчеркнула, что ничего непоправимого не случилось и все можно мгновенно устранить в медитексе, куда она и направилась.
Когда Шанель ушла, Тедра еще не была склонна рассматривать Фалона как будущего члена семьи, но уже и не слишком горела желанием разорвать его на куски.
Шанель искренне надеялась, что ее мать никогда не встретится с Фалоном. Не хотелось и думать, что будет, если две такие вспыльчивые натуры столкнутся. Кроме того, эта встреча ничего не могла изменить. У Шанель уже сложилось мнение о Фалоне. Она не любила признаваться в том, что по натуре была скорее трусливой, особенно если речь шла о физической боли. Тем не менее это было так. И хотя Фалон перед ее уходом держал свои эмоции в кулаке, она не собиралась проверять, что будет, если он с ними не справится.
Часом позже, избавившись от всех синяков и внутренних повреждений (что там было, она не хотела знать и поэтому даже не стала спрашивать об этом медитекс), Шанель почувствовала, как в ней разгорается гнев на человека, который жестоко разрушил ее надежды. Обладая такой силой, нельзя быть столь беззаботным! Кто-то должен был сказать ему об этом, впрочем, он и сам, наверное, понимал.
Шанель не могла представить себе женщин, к которым он привык и которых не пугало такое грубое обращение с ними. Звезды, они должны быть такими же большими и сильными, как и он! И откуда он появился, если так похож на воина, за исключением того, что заставил ее бояться его силы. Ведь она прямо спрашивала его, откуда он! Почему он ничего не ответил, только дал понять, что это не имеет значения?
Впрочем, теперь и вправду это не имеет значения, разве что для удовлетворения любопытства. Странно, что, несмотря на решение больше его не видеть, интерес к нему не проходит… Она не должна даже думать больше о нем, однако выбросить его из головы никак не удается.
Надев традиционное чаури, которое носят все женщины Кап-ис-Тра, Шанель наконец почувствовала себя дома. У нее было много разновидностей этих полупрозрачных, похожих на шарфы одеяний разных цветов. Но сегодня Шанель выбрала белый - в знак уважения к отцу и для того, чтобы сгладить неприятное воспоминание от своего появления в одежде посетителей.
В зависимости от драпировки чаури эта одежда могла быть крикливо-вызывающей или скромно-женственной. Шанель никогда не одевалась вызывающе и вряд ли стала бы когда-нибудь это делать. Ее чаури было подпоясано таким образом, что верхние его шарфы скрывали все, что положено. А шарфы юбок скреплялись так, что их свободно расходящиеся секции никогда не открывали тело выше середины бедер.
Чтобы придать одежде яркость, Шанель украсила белый пояс и сандалии тобразами - голубыми самоцветами, добываемыми в северных странах. Из этих же камней были ожерелье на шее, серьги в ушах и браслеты на запястьях. Волосы свободно спадали на спину. Так нравилось ее отцу, хотя в распоряжении Шанель был парикмахер, способный за считанные минуты соорудить ей любую, самую замысловатую прическу.
Она уже была готова к семейному ужину, но продолжала стоять перед зеркальной стеной в гардеробной, рассматривая свое отражение. Как ни старалась, она не могла найти в своем облике никаких изменений. Разве что щеки из-за возбужденного состояния стали чуть ярче. Собственно, а что она ожидала увидеть? То волнующе прекрасное, отчего глаза светились бы счастьем, не состоялось. А медитекс убрал все следы физического воздействия. Только внутри она чувствовала себя по-другому….
Шанель с отвращением вздохнула и вышла из гардеробной, еще более раздраженная, чем прежде. Ей нужно успокоиться до того, как она предстанет перед родителями. Будет последнее дело, если ее настроение снова передастся матери, причем на этот раз в присутствии отца, который потребует объяснений.
Несколько минут Шанель медленно расхаживала по комнате, стараясь дышать глубже. Она надеялась, что привычная обстановка успокоит ее. Вот ее коллекция лунных камней, единственная во дворце, стул, который Далден ломал всякий раз, когда на него садился, что всегда ее смешило. Она еще не видела брата, и ее ручной фембай пока не выходил навстречу, но она обязательно увидит их до конца дня.
Здесь она была в безопасности. Фалон может сколько угодно пытаться ее найти, но из этого у него ничего не выйдет. Ей только нужно держаться подальше от состязаний. Корт утром проводит ее друзей в парк, если они этого захотят, но сама она найдет предлог отказаться.
Теперь Шанель немного успокоилась. Она не хотела признаваться себе в этом, но ее очень беспокоила возможность столкнуться с Фалоном. Шанель тяжело вздохнула и вышла из комнаты. Она улыбнулась проходившей мимо ее двери служанке и замерла, увидев четверых мужчин, шедших за ней. Одним из них был Фалон Ван Иер. Он тоже остановился, удивленный не меньше, чем она. Его трое друзей обернулись, желая узнать, что задержало Фалона.
Шанель воспользовалась моментом и проскользнула обратно в свою комнату и прижалась к двери. Ее сердце бешено колотилось. Она не могла представить, что Фалон делает во дворце. Задержись она на несколько минут, и они бы разминулись. О Звезды, на двери нет замка! Во дворце вообще нет замков ни на одной двери, потому что никто не смеет заходить куда не положено.
Эта мысль на какой-то момент принесла ей облегчение, но тут дверь стала открываться, толкнув ее в спину. Задыхаясь, Шанель навалилась на дверь всем своим весом, но это усилие оказалось совершенно бесполезным. Дверь с легкостью открылась, заставив Шанель отскочить в сторону, чтобы не быть сбитой.
Шанель повернулась лицом к незваному гостю, нисколько не сомневаясь в том, что это Фалон. Она не произнесла ни слова, вновь сраженная его красотой.
Фалон стоял в дверях, усмехаясь и всем своим видом выражая удовлетворение. Кроме кожаных браков, на нем была рубашка, если только это можно было назвать рубашкой. Сделанная тоже из мягкого заалс-кина, она была белого цвета, без рукавов и прилегала к его груди (точнее, к части его груди), подобно второй коже. Она кончалась у талии, но, вместо того чтобы заворачиваться, как принято у воинов, была пристегнута золотой цепочкой около пупка. Такая "рубашка", по форме напоминавшая заостренную букву V, фактически ничего не закрывала и не скрывала силу мощных рук. Белый цвет хорошо оттенял бронзу тела, еще больше отличая Фалона от воинов Кап-ис-Тра с их золотистой кожей.
На его левом бедре висел длинный меч, к правому сапогу был прикреплен золотой кинжал, новая перевязь украшена золотисто-белым орнаментом. Но более всего впечатлял его громадный рост. Фалон заполнял собой весь дверной проем. К Шанель вернулся тот страх, который она испытала в палатке, но наряду с ним она чувствовала то изумительное головокружение, какое ощутила при первой встрече.
- Не думал найти тебя здесь, женщина.
- Я… я тем более. - Начав разговор, было уже легче его продолжать. - Это моя комната, и я тебя не приглашала, Фалон, так что ты можешь только…
- Я сам себя пригласил.
Переходя от слов к делу, он прошел вперед и закрыл за собой дверь. Шанель попыталась отступить, но под взглядом этих голубых глаз не смогла сделать ни шагу.
- Фалон, это бесполезно. Несколько часов не могли ничего изменить.
- Я не согласен, - ответил Фалон, но не стал уточнять, почему. Вместо этого он бросил взгляд на ее талию, где теперь не было блока компьютерной связи. - Она все еще слушает?
- Нет… то есть да! - На самом деле Шанель этого не знала, но предполагала, что вряд ли. Марте не было смысла продолжать наблюдение за ней в собственном доме, где никогда ничего подобного не случалось. - Я скажу тебе еще раз - уходи!
Он сделал вид, что не услышал.
- Я решил проверить, насколько реальны угрозы компьютера. Это надо было сделать еще тогда.
- Хорошо, я повторю тебе - уходи!
На этот раз он медленно покачал головой, усмехаясь.
- Нам нужно кое-что закончить, женщина, - то, о чем я говорил. Лучше признай мою волю, так как я не оставлю тебя, пока…
- Почему ты такой дьявольски упрямый? Разве в ваших краях у женщин нет права выбора?
- Я говорил тебе, что это не имеет отношения к правам.
- Это ты так считаешь, но не я. Как я понимаю, ты хочешь снова иметь меня под дурацким предлогом компенсации причиненного вреда. Но это на меня не действует. Я отказываюсь.
- Давай выясним, чего ты боишься, и ты перестанешь отказываться. Если это тебя успокоит, мы не будем соединяться, пока ты этого не попросишь.
Он помнит, как она просила его. Она тоже помнит, и это воспоминание ее пугает. Не сможет ли он снова довести ее до такого состояния? Да нет, каким образом? Тогда она хотела удовольствия и облегчения. Теперь она знает, что ничего подобного не получит.
- Этого не будет! - резко возразила она.
- Будет, - сказал он, сделав шаг вперед. Шанель попыталась ускользнуть, но все же угодила в его объятия.
- Нет, Фалон!
- Ты успеешь сказать мне "нет", но сначала я избавлю тебя от страха.
Его глаза быстро обежали комнату, остановившись на маленькой кровати в углу. Он направился прямо туда, положил на нее Шанель и лег рядом, заполнив собой все оставшееся пространство. И в этот момент он почувствовал, как кровать пришла в движение, увеличилась в длине и ширине, чтобы вместить и его тело.
В одно мгновение Фалон схватил Шанель поперек талии и бросился с ней на пол, в безопасное, как он считал, место. Он упал на спину, а она - сверху. Взглянув на его смущенное, растерянное лицо, Шанель не удержалась от смеха.
Она ничего не могла с собой поделать. Даже когда Фалон сел, держа ее на коленях, она продолжала смеяться, чувствуя, как все ее страхи улетучились. О Звезды, он пытался спасти ее от ее же кровати! От ее кровати! Это напомнило ей о том, как ее отец в свое время атаковал бедное регулируемое кресло, которое вздумало двигаться под ним, и вновь разразилась смехом.
- Извини, - сказала наконец Шанель, вытерев проступившие слезы и улыбнувшись ему, но тут черт дернул ее сказать: - Наверное, я должна поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь. - Она снова рассмеялась.
Наконец Шанель справилась со смехом и тут только обнаружила, что лежит на коленях у Фалона и при этом, как ни странно, не испытывает страха. А Фалон, если и был раздражен, то это никак не проявлялось. Его руки ворошили ее волосы, его сердце громко стучало у ее уха. И у нее совсем не было желания уйти.
- Как я понимаю, опасность тебе не угрожала. Шанель взглянула на него и не увидела на его лице раздражения, скорее простое любопытство.
- Нет…
- Эта штука не кровать? Она улыбнулась.
- Кровать, но не живая. Просто она сама расширяется, чтобы соответствовать размерам тела, а также может вмещать не одного человека, но, когда в этом нет необходимости, она остается компактной, что очень удобно для маленькой комнаты.
- Эта комната вовсе не маленькая.
- Да, пожалуй, - только и сказала она.
Шанель могла бы добавить, что ей пришлось перейти на регулируемую кровать с тех пор, как ее фембай завел привычку спать вместе с ней. Но Шанель не хотела, чтобы Фалон понял, что эта комната для нее не просто временное жилище, а вспомнив, почему она этого не хочет, вновь почувствовала отголоски прежнего страха.
- Фалон…
- Я схожу с ума, когда вижу тебя в своих цветах. От этих слов у нее перехватило дыхание.
- Никогда больше не оденусь в белый цвет, - сказала Шанель, пытаясь оттолкнуть его.
- Сомневаюсь, что это будет иметь значение до тех пор, пока я не привыкну к тебе, да и потом вряд ли.