- Ты прожил в Риме уже много лет, - сказала Марцелла, обращаясь к Ллину. Восемнадцать лет плена… Должно быть, он гораздо старше, чем она предполагала. - Что ты помнишь о… как ты сказал? Альбионе?
- Я не настолько стар, госпожа, чтобы память моя замутилась, - холодно ответил бритт.
- Я ни словом не обмолвилась о том, что ты можешь и что не можешь помнить, - парировала Марцелла. - Я просто поинтересовалась…
- Я вспоминаю родину каждый день.
Две последние львицы прижались друг к дружке, злобно рыча, но бестиарии работали ловко и слаженно и вскоре добили обеих. После чего перепрыгнули через тела поверженных зверей и, приветствуя зрителей, вскинули вверх руки. Император Отон перегнулся через ограждение ложи и швырнул на арену пригоршню серебряных монет.
- Ненавижу травлю зверей, - призналась Диана и состроила брезгливую гримасу.
- Они храбро сражались, - заметил Ллин, когда бестиарии, победоносно пританцовывая, прошли под сводами Врат Жизни, а служители торопливо уволокли с арены мертвых животных, подцепив их туши крюками.
- Может ли дикий зверь быть храбрым? - задала вопрос Марцелла.
- Конечно, может, - не раздумывая, выпалила Диана.
- Но откуда льву знать, что такое храбрость?
- А откуда это известно человеку? - вопросом на вопрос ответил бритт.
- А можно ли считать храбрость человеческой доблестью?
- Да! - в один голос ответили Диана и Ллин.
- Ну, конечно, Диана, откуда мне это знать! - не удержалась от колкости в адрес кузины Марцелла. - Ведь это ты, а не я, провела полжизни в общении с животными.
- Как скажешь, - отозвалась Диана и сделала глоток вина. Врата Жизни снова распахнулись, и из них вышли гладиаторы в красных плащах. - Не люблю смотреть, как умирают животные.
Ллин наблюдал за гладиаторами. Те уже сбросили с плеч плащи и приготовились к поединку.
- А я не люблю смотреть, как умирают люди, госпожа.
- О, боги, прошу тебя, называй меня Дианой. Меня все так зовут.
- Бритт! - Зычный голос Отона перекрыл жизнерадостный гомон зрителей в ложе. - Подойди ко мне. Прояви свою дикарскую зоркость, выбери гладиатора, на которого мне следует поставить. Я проиграл две ставки Сальвию и намерен на этот раз отыграться.
- Конечно, цезарь, - ответил Ллин. Поднявшись с места, он вежливо поклонился и встал у ограждения рядом с Отоном. Марцелла заметила, что бритт выше императора и шире в плечах, однако Отон явно затмевал его своей царственной осанкой. Пару секунд понаблюдав за ходом поединка, Ллин указал на бородатого гладиатора-бритта.
- Вот этот!
- Да ведь он в два раза ниже и мельче остальных! Почему ты его выбрал?
- Я всегда ставлю на бриттов, цезарь.
- Ты очень чувствителен, - улыбнулась Марцелла. Отон ее не услышал.
- Сто денариев, Сальвий! - с этим словами он бросил пригоршню монет.
Гладиаторы сошлись в поединке. Марцелла недовольно сморщила нос и поспешила отвернуться, прежде чем разлетелись первые брызги крови. В отличие от нее сын легендарного Катарака внимательно наблюдал за ходом схватки, не сводя с соперников глаз. Диана, держа в руке кубок с вином, шагнула к нему и встала рядом.
- Я думала, тебе не нравится наблюдать за тем, как убивают людей.
- Не нравится, - ответил Ллин, следя за тем, как его соотечественник набросился на грека с трезубцем. - Но сам я умею убивать.
Грек нанес бритту резкий удар, и тот, смертельно раненный, упал на песок. Лезвие меча пронзило ему легкие. Разгневанный император повернулся к Ллину.
- Не слишком удачный выбор.
- Я не говорил, что это удачный выбор, цезарь, - ответил ему сын Каратака. - Я лишь сказал, что всегда ставлю на бриттов.
В глазах Отона промелькнул злобный огонек, однако император поспешил скрыть его за ширмой обаяния. Вместо того чтобы дать выход гневу, Отон и предпочел рассмеяться и даже бросил в Ллина монетой.
- Хорошо сказано!
Бритт ловко поймал монету и бросил ее на арену. Одержавший победу в поединке гладиатор бросился искать ее среди песка. Ллин приветственно помахал ему рукой.
Диана рассеянно передала бритту свой кубок с вином. Тот так же рассеянно отпил из него и вернул обратно. Поклонники Дианы дружно одарили его полными ненависти взглядами. Марцелла почувствовала, что ее губы недовольно поджались. Я пытаюсь завязать умный разговор с мужчиной ради получения нужных сведений, а Диана по-прежнему перетягивает все внимание на себя. Похлопай она ресницами Марку Норбану, он, - готова спорить на что угодно, - не ушел бы так скоро.
Император объявил конец праздника и, похожий на золотого бога в окружении простых смертных, направился в сопровождении свиты к дворцу. К Диане подошел претор с потными от волнения руками.
- Дорогая, госпожа, надеюсь, ты благосклонно отнесешься к моему ухаживанию? Когда я смогу поговорить с твоим отцом?
Марцелла с удовольствием наблюдала за тем, как Диана была вынуждена искать спасения от претора, который настойчиво продолжал предлагать ей руку и сердце. Она демонстративно попыталась завладеть вниманием Ллина, тем более что тот был свободен. Увы, Ллин уже подхватил плащ и, воспользовавшись первой же подвернувшейся возможностью, растворился в толпе гостей.
Лоллия, сверкая платьем из серебристой ткани, проложила себе дорогу в плотной людской массе и, подойдя к Марцелле, схватила ее за руку.
- Знаешь, дорогая, у меня важные новости, - с улыбкой сообщила она, очевидно, забыв об их последней размолвке. - Поехали со мной, и я замучаю тебя подробностями.
- Что за новость? - задала вопрос Марцелла, садясь в паланкин кузины, куда более массивный и богато украшенный, нежели прежний, который имелся у нее, когда Лоллия еще не была замужем за братом императора.
- Это касается твоего мужа, - пояснила Лоллия, когда носилки поднялись и носильщики затрусили по улице. Вскоре их паланкин присоединился к процессии, что медленно ползла к императорскому дворцу. Марцелле почему-то вспомнилось, как они с Лоллией в последний раз сидели вместе в паланкине. Тогда разъяренная толпа вынудила носильщиков бросить носилки, и им обеим пришлось спасаться бегством. - Я слышала, что Луций в дружеских отношениях с офицерами Отона. Император предложил ему пост здесь, в Риме, но он предпочел отправиться на войну, которая уже не за горами.
- И кем ему предложено стать? - презрительно фыркнула Марцелла. - Платным приживалой?
- Наблюдателем за ходом боевых действий, - неуверенно ответила Лоллия. - Посыльным. Что там еще делают наблюдатели на поле боя?
- Насколько я знаю Луция, он лишний раз рук не замарает.
- Во всяком случае, он больше не будет раздражать тебя, верно? По-моему, ты должна быть этому рада.
- Пожалуй, - согласилась Марцелла. - Наблюдатель на поле боя. Это более чем в духе Луция. Ему интересно наблюдать лишь за тем, что способно подтолкнуть его вверх по карьерной лестнице.
- Слава богам, что война - удел мужчин, - произнесла Лоллия, когда носилки наконец опустились у мраморных ступеней, ведущих в сады императорского дворца. Лампы светили ярко, напоминая золотые шары, а навстречу гостям уже устремились рабы с серебряными кувшинами, наполненными розовой водой для омовения ног. - Грязь, легионеры, страх…
- И возможность стать свидетелем и участником истории, - задумчиво проговорила Марцелла. - Собственными глазами видеть столкновение законного императора и императора-узурпатора, видеть действия армии, решающей судьбу Рима. Да это же просто замечательно!
- Замечательно? - Лоллия недоуменно посмотрела на кузину. - Там будут гибнуть люди, тысячи людей с каждой стороны. Это ужасно.
- По крайней мере все будет по-настоящему, - с неожиданным для самой себя раздражением сказала Марцелла и одарила колючим взглядом драгоценности Лоллии, ее припудренную кожу, кубок с вином в руке. - Некоторые из нас предпочитают видеть настоящую жизнь вместо разгульных пиров и нескончаемых потоков вина.
- Между прочим, я единственная, кто не постеснялся замарать рук, помогая плебсу во время наводнения, - язвительно отозвалась Лоллия.
- Да, говорят, тебе нравилось это занятие. Ибо оно давало тебе возможность отдохнуть от мужа. Ведь не для кого не секрет, что ты предпочитаешь его обществу общество своего галла. Воистину, это достойно восхищения, Лоллия!
- Он не домашний зверек! - обиженно заявила Лоллия и, высвободив руку, зашагала вперед, к просторному триклинию. У Марцеллы не возникло ни малейшего желания ее догнать. В последние дни один вид двоюродных сестер вызывал у нее раздражение. Впрочем, как и вид родной сестры, лицо которой мелькнуло в толпе. Неужели эта безутешная вдовушка Корнелия навсегда разучилась улыбаться?
Подавив в себе непривычную желчность, Марцелла взяла у ближнего раба кубок с вином. В конце концов сегодня прекрасная ночь. Император Отон как всегда собрал вокруг себя массу диковинных личностей. Тут были и сенаторы, и преторы, и консулы, их жены, актрисы, астрологи, возничие колесниц, куртизанки и даже несколько победителей сегодняшних гладиаторских поединков. Для обычного ужина гостей набралось слишком много. Их толпы заполнили сад, где воздух согревали угли позолоченных жаровен. Среди гостей сновали полуголые рабы в серебристых туниках, разносившие чаши с вином и блюда с изысканными угощениями.
- Эти императорские ужины ничем не отличаются один от другого, - неожиданно раздался рядом с Марцеллой голос Дианы. - Ты когда-нибудь это замечала?
- Зато как здесь красиво!
- Верно, но всегда одинаково, - ответила Диана и провела рукой по конской морде мраморной статуи, стоявшей среди зарослей жасмина. - Изысканные кушанья, дорогое вино, красивые люди, умные разговоры.
- Все могло быть гораздо хуже.
- Но в чем смысл всего этого? - Диана повернулась к статуе и, запрыгнув, боком уселась на конский круп. Ее легкое белое платье трепетало на вечернем ветерке, то и дело взлетая выше коленей, Диана же сидела и болтала ногами, не обращая внимания на посторонние взгляды.
- Диана, живо слезай на землю! - строго произнесла Марцелла. - Тебе обязательно нужно выставлять себя на всеобщее обозрение?
- А ты не смотри на меня, - парировала ее кузина и нагнулась, чтобы взять у раба чашу с вином. - Я просто делаю то, что хочу.
- Как это мило с твоей стороны.
- Диана! - прошипела выросшая словно из-под Туллия. - Слезай! Ты понимаешь, что на тебя все смотрят?
- Пусть смотрят, - усмехнулась Диана.
- Показывать на людях голые ноги… ты ведешь себя как бесстыдная рабыня!
Диана подалась вперед, и, сорвав с ног сандалии с золочеными ремешками, повесила их на уши мраморному коню.
- Шла бы ты! - посоветовала она Туллии. - А не то я сейчас сниму с себя все остальное.
- Послушай, госпожа! - К Туллии, пошатываясь, приблизился какой-то полупьяный трибун и обнял ее за плечи. - Не уходи, прошу тебя, останься!
- Гай!!! - взвизгнула Туллия и, оттолкнув незваного ухажера, бросилась на поиски мужа.
Диана откинулась на мраморную шею коня и обратила лицо к звездному небу.
- Загадываешь желания? - не удержалась от вопроса Марцелла. На фоне белого мрамора статуи кузина была божественно красива.
Она так хороша, что может вытворять все, что угодно.
- Хочу, чтобы многое изменилось.
- Многое и без того меняется. В то мгновение, когда умерли Пизон и Гальба, в Риме начало стремительно меняться буквально все. Неужели ты не чувствуешь этих перемен?
- Что-то, возможно, изменилось для Корнелии, - пожала плечами Диана, не сводя глаз со звездного неба. - Для Лоллии. Но не для меня.
- Тогда измени свою жизнь сама, - предложила Марцелла. - Ведь хотя бы это в твоих силах.
Увы, для нее самой тоже ничего не изменилось. Независимо от того, пыталась она изменить свою жизнь или нет.
- Вот ты где! - ей на локоть легла потная рука Домициана, ее вездесущего воздыхателя. - Я искал тебя!
Он тотчас что-то забубнил об играх, говоря, как провел бы их, если бы был императором. Марцелла залпом выпила вино и, делая вид, что его слушает, продолжила наблюдать за толпой гостей. Центром всеобщего внимания, разумеется, был Отон. Рядом с ним Марцелла заметила Лоллию с мужем. Диана по-прежнему восседала на мраморном коне и возле нее собралась кучка верных трибунов. Поклонники не сводили масленых глаз с ее голых ног, которыми она время от времени отталкивала руки наиболее обнаглевших из них. Молодой, но, увы, уже изрядно полысевший пухлый астролог, на которого с гордостью указал Домициан, изучал ладонь какой-то матроны. Впрочем, в следующий момент к ним, чтобы поговорить с сестрой, подошла Корнелия и вспугнула Домициана. Тот поспешил отойти в сторону.
- Я слышала, что Луций в звании военного наблюдателя отправляется вместе с армией на север. Это так?
- Да, это так, - ответила Марцелла и пожала плечами. - Только не злись на меня за то, что Луций теперь служит Отону. Ты же знаешь, он готов пресмыкаться перед кем угодно, лишь бы добиться повышения по службе.
Корнелия небрежно махнула рукой.
- Но ведь это опасно! Неужели ты не тревожишься за нею?
- А что плохого может произойти? Я овдовею? Кто знает, вдруг в таком случае, счастье наконец улыбнется мне?
- Марцелла! Как ты можешь так говорить? - с укоризной в голосе воскликнула Корнелия и на короткое мгновение стала прежней, - женой будущего императора.
- Все это не так опасно, как кажется, - поправилась Марцелла. - Армии Отона не придется идти в слишком дальний поход, поскольку Вителлий продвинулся на юг гораздо дальше, чем предполагалось. Две армии сойдутся где-нибудь севернее Рима, состоится сражение, только и всего. Отон поведет за собой восемь тысяч человек, так что победа наверняка достанется ему.
- Так много?
- Может, даже девять тысяч.
- Я слышала, что…
- Это Несс! - Домициан подвел к ним того самого полноватого астролога в расшитых астрологическими символами одеждах. Его появление заставило обеих сестер нахмурить брови. - Я представил его управляющему императора, когда тот искал астрологов, чтобы предсказывать будущее его гостям. Несс, моя Марцелла не верит мне, когда я говорю, что ты никогда не ошибаешься. Погадай ей!..
У молодого лысоватого астролога были бегающие глазки и улыбка профессионального угодника. Увы, дежурная улыбка эта мгновенно погасла, стоило ему склониться над раскрытыми ладонями Корнелии и Марцеллы.
- Мои добрые матроны! Похоже, я уже гадал вам несколько лет назад. Повторное прочтение линий ваших жизней будет излишним.
С этими словами он поспешно отпустил руки обеих сестер. Брови Марцеллы поплыли вверх.
- Надеюсь, вы извините меня…
Астролог еще раз скользнул по Марцелле и Корнелии полным ужаса взглядом и проворно скрылся в толпе.
- Ты видел? - с улыбкой спросила Домициана Марцелла. - Шарлатаны, встретившись со мной, сразу понимают мою циничную сущность.
- Он не шарлатан! Он сказал, что я стану великим полководцем, правителем Рима и…
- Мне гадали, наверное, десяток раз, - с горечью призналась Корнелия, - и ни один не предсказал смерть моего мужа. Марцелла, ты обязана убедить Луция не идти на войну. Это нешуточное дело - остаться вдовой.
- Корнелия…
Но Корнелия уже отошла от нее, не дав договорить. Впрочем, грубость ее простительна. Безутешная вдова, которая не находит себе места от горя. Это оправдывает все, что угодно.
- Будь ты вдовой, ты могла бы выйти за меня замуж. - Пальцы Домициана крепко сжали ей руку. - Тогда ты принадлежала бы мне одному.
- Сомневаюсь, что в твоей колыбели нашлось бы место и для меня, - усмехнулась Марцелла.
- Я не ребенок! - вспыхнул Домициан. - Не смей так говорить! Никогда!
Тем временем слуги приносили все новые и новые кубки с вином. Среди деревьев зажглись новые светильники, похожие на золотые шары. Диана по-прежнему восседала на мраморной лошади. Возвышаясь над остальными гостями, она напоминала богиню на залитой лунным светом небесной колеснице. Гай попытался уговорить ее слезть на землю, но к этому моменту в атрии, под дробь десятка барабанов, началось выступление акробатов, и Диана поднесла к уху ладонь, сделав вид, что якобы не может разобрать его слов. Гай был вынужден со вздохом удалиться.
- Ты всегда как будто следишь за всеми, - пожаловался Домициан.
- Именно этим я и занимаюсь - с интересом наблюдаю за другими людьми.
К ним, крутя на запястье инкрустированный золотом эбеновый браслет, вновь подошла Корнелия, строгая и величественная в черном траурном платье. В следующий миг какой-то преторианец распрямил плечи и тоже направился в их сторону. Это был центурион Друз Денс. По всей видимости, он уже оправился от ран, хотя вид у него был еще не вполне бодрый. Он что-то сказал Корнелии, вернее, попытался сказать, прежде чем она прошла мимо. Значит, Отон вернул бравого центуриона в гвардию, подумала Марцелла. Приятно узнавать, что верность иногда достойно вознаграждается.
- Центурион! - позвала она Денса и добавила с нескрываемой сердечностью в голосе. - Я рада, что ты оправился от ран.
При этих ее словах Друз Денс слегка сконфузился.
- Извини, госпожа, но разве мы с тобой знакомы?
- Ты спас мне жизнь.
Друз явно не узнал ее. Марцелла приходила проведать его, когда он лежал в доме деда Лоллии. Правда, тогда он был полусонным после макового отвара и вряд ли запомнил ее.
- Я - Корнелия Секунда, - представилась она, перехватив недовольный взгляд Домициана. Этот юнец явно был взбешен тем, что она разговаривает с красивым взрослым мужчиной. - Я сестра Корнелии, жены Пизона. Нас было четверо, и ты спас нас на ступенях храма Весты. Там была моя двоюродная сестра Лоллия. И Диана, вон та, что сидит на статуе.
Теперь центурион вспомнил.
- Конечно, я помню госпожу Диану, особенно, ее волосы.
Он обернулся на Диану - золотые гребни выскользнули из светлых, шелковистых волос, и те золотистой гривой упали на шею мраморной лошади.
- Только тогда ее волосы были в крови, - добавил Друз Денс.
Конечно, он помнит Диану. Впрочем, Марцелла подавила в себе раздражение. Было видно, что раны все еще дают о себе знать: движения Денса были осторожны и скованны.
- Ты уже снова на службе?
На центурионе, как у всех преторианцев, были красно-золотистые доспехи, которые плохо сочетались с игривой атмосферой вечера.
- Нет, я здесь гость.
- С каких это пор гости приходят с оружием? - нахально влез в разговор Домициан.
- Если на мне доспехи, то все знают, как относиться ко мне. - Друз Денс кивком указал на пеструю толпу приглашенных. - Если же я надену тунику и умащу себя благовониями, то стану всеобщим посмешищем. Доспехи надежнее.
Значит, центурион Друз Денс еще одна диковина Отона. Бывший мятежник, а теперь конезаводчик, чудаковатая любительница скачек, единственный верный солдат Рима, подумала Марцелла. Все они забавные диковины на императорских пирах.
- Ты тоже идешь вместе с войском на усмирение Вителлия?
- Да. После чего… - Денс не договорил и пожал плечами. - После чего я, пожалуй, уйду из гвардии.
- Почему? Ты славный солдат. Тебе нечего стыдиться.
- Я подвел того, кому присягал, госпожа. Твоя сестра, Корнелия, не преминула напомнить мне об этом.
- Империи нужны такие люди, как ты.