Марцелла неожиданно поймала себя на том, что неистово колотит кулаками по перилам ложи. О, Фортуна, мелькнула в ее голове позабавившая ее мысль, гонки увлекли даже меня! Виний, как обычно, выглядел угрюмо, Туллия, заметив радостное настроение окружающих, неодобрительно поджала губы. Даже скучный Пизон, и тот поддался всеобщему накалу страстей и что-то невнятно бормотал себе под нос, а Корнелия радостно вцепилась в его руку. Стоя позади них, обычно бесстрастный центурион Денс бранился как заурядный мальчишка-конюх, сжимал кулаки и криками подбадривал "красных". И что совсем удивительно, даже сенатор Марк Норбан оторвался от вечных своих свитков. Цокот лошадиных копыт был подобен сердцебиению.
Упряжки рванули к финишу, и все разговоры разом смолкли. За победу теперь отчаянно боролись лишь "красные" и "синие". Мчавшиеся бок о бок пристяжные соперников пытались ухватить друг дружку зубами. Колесничие нещадно нахлестывали своих лошадей. Все до последнего зрители вскочили на ноги и истошно вопили, требуя от колесничих победы. Лишь унылый Гальба продолжал морщинистыми руками перебирать свитки расходов и подсчитывать сестерции. Еще мгновение - и "красные" резко вырвались вперед, в прах сокрушив все надежды поклонников "синих" видеть своих любимцев победителями кульминационного забега.
Трибуны взорвались ликующими криками.
Диана, не в силах сдержать ликование, заключила в объятья первого попавшегося, кто стоял рядом с ней. Как оказалось, это была Марцелла. Та смеялась, обнимая в ответ свою безумную кузину, и от избытка чувств даже растрепала ей гриву светло-золотистых волос. Корнелия и Пизон тоже сжимали друг друга в объятиях. Лоллия, словно мяч, подбрасывала в воздух малышку Флавию, и даже Отон улыбался, не скрывая своей радости. Внизу колесничий "красных" растерянно взирал на рабов, приближавшихся к нему с пальмовой ветвью победителя.
Колесничий "синих" злобно щелкнул кнутом над головами взмыленных лошадей "красных", вынудив всех четверых встать на дыбы, чем вызывал на трибунах бурю негодования. Все, от Дианы и до последнего плебея, тотчас же разразились потоком отборных непристойностей.
- Клянусь Юпитером! - с улыбкой воскликнул Отон, услышав, как Диана поносит подлого колесничего "синих". - Я со времен службы в легионах не слышал таких изощренных ругательств.
Рукоплескания наконец смолкли, и гости в ложе начали расходиться. Лоллия пригласила всех желающих к себе в дом, где вечером будут чествовать победителя сегодняшнего заезда.
- Я не потерплю в своем доме никакого отребья вроде колесничих! - недовольно фыркнул Виний.
- Тогда, дорогой, если ты не против, я устрою пир в доме деда, - слащавым тоном проговорила Лоллия. Марцелла, прикрыв ладонью рот, рассмеялась. Хотя было видно, что спутники Отона явно рады возможности вкусить даровых угощений в доме, где чествуют знаменитого гостя; сенатор Виний, возмущенно замахал морщинистыми руками, продолжая шепотом упрекать жену в легкомыслии. Лоллия, не таясь от него, театрально закатывала глаза. Марцелла предположила, что уже через месяц Лоллия потребует у Виния развода.
- Думаю, это намек на то, что пора расходиться, - сказал Отон и склонился над рукой Марцеллы. - Я, конечно, приду на этот ужин. Разве я когда-нибудь пропускал хороший пир? А пока что я буду вынужден заняться этими тупицами, чтобы они пребывали в уверенности, что я талантлив и хорошо осведомлен.
- Ты талантлив и хорошо осведомлен, сенатор, - отозвалась Марцелла. - Я слышала, что ты хорошо справлялся с обязанностями губернатора Испании.
- В самом деле? Я и не знал, что тебе это известно, - с этими словами Отон отошел от нее, чтобы обменяться приветствиями со знакомыми патрициями.
Корнелия и Пизон получили приглашение во дворец на обед к императору. Однако остальные члены семьи отправились в дом деда Лоллии. Впереди всех шествовала Диана, обняв за плечо победителя сегодняшних скачек. В доме сразу же рекой полилось вино, раздались звуки музыки. Устроившись в углу с бокалом вина, Марцелла принялась наблюдать за происходящим. Это то, что мне удается лучше всего. Марцелла, хранитель истории, соглядатай императоров, подумала она и вслух рассмеялась над собой. Какие, однако, напыщенные слова для заурядного историка!
Дед Лоллии буквально лучился радушием и с распростертыми объятиями встречал всех: сенаторов и колесничих, напыщенных трибунов и смешливых женщин. Бывший раб, а теперь один из самых влиятельных людей Рима искренне радовался всеобщему успеху. Еще бы! Ведь недавно он завладел акциями "красных". А также, насколько было известно Марцелле, "синих", "зеленых" и "белых", ибо благоразумно ставил сразу на все стороны. Стоит ли удивляться тому, что он самый богатый человек в Риме! В свои первые годы вольноотпущенником, он заправлял кварталом доходных домов на Целии. Позднее - причем весьма успешно - занялся торговлей, благодаря чему сколотил внушительное состояние, женился на патрицианке и даже получил возможность общаться с императорами… Лоллия о чем-то упрашивала деда в углу. Она наверняка уже сообщила ему о том, что хотела бы избавиться от Виния. И ей, разумеется, удастся это сделать, - дед мог быть неуступчивым в торговых делах, но становился мягким и податливым, как глина, в нежных ручках единственной внучки, которую вырастил, как собственную дочь. Родители Лоллии погибли во время кораблекрушения, когда корабль, на котором они плыли, затонул. Дед, не раздумывая, взял малышку к себе. Его сокровище желает себе нового мужа? Что ж, любящий дед непременно его найдет, точно как же, как находил для нее украшения, жемчуга, кукол, наряды и прочее, когда она была маленькой. Тогда у нее были самые лучшие игрушки, подумала Марцелла. Пожалуй, у нее и сейчас лучшие "игрушки", какие она только пожелает.
Стоявший в центре шумной толпы, Отон предложил тост за "красных" и за возвращение хороших времен в недавно наступившем холодном декабре. Не успел он закончить речь, как к нему подошел один из сопровождавших его преторианцев и что-то прошептал на ухо. Марцелла заметила, что Отон широко улыбнулся.
- Приношу всем мои искренние извинения! - радостно объявил он. - Император Гальба вызывает меня во дворец. О, боги, в чем же я провинился?
- Почему Гальба позвал его? - запричитала на следующий день Корнелия, обращаясь к Марцелле.
- Может, потому что Отон хорош собой? - предположила Марцелла. - Говорят, Гальба любит красивых, сильных мужчин. Я всегда думала, что он благоволит Пизону именно по этой причине, но если ему больше по нраву Отон, то…
Впрочем, сестра не слушала ее и продолжала:
- …мы с Пизоном должны были стать единственными гостями! Отон будет весь ужин отпускать шуточки на счет моего мужа. И еще я так и не поняла, зачем Отону дали охрану из преторианцев…
Марцелла удивленно выгнула бровь.
- А, по-моему, ты все отлично понимаешь, Корнелия.
- Неважно, - отмахнулась та, поправляю прическу. - Это ничего не меняет. В конце концов Пизон - родственник Гальбы. Он происходит от Помпея и Красса, кроме того, он серьезный человек, а не какой-то там надушенный и напомаженный извращенец.
- Может быть. Но, угадай, у кого больше денег на подношения? Угадай, кто способен очаровать даже птиц, сидящих на деревьях? Чье имя толпа выкрикивала после скачек?
Глава 3
Корнелия
Корнелия никогда не любила невольничий рынок. Толкотня, шум, выкрики аукционеров, одобрительные возгласы мужчин, пришедших посмотреть на то, как раздеваются догола рабыни. Буквально все вокруг вызывало у нее отвращение - неудивительно, что при покупке рабов она предпочитала посещать закрытые торги.
- Добрый день, госпожа, и тебе, госпожа, - произнес елейным голосом аукционист, подобострастно кланяясь Лоллии и Корнелии. - Вы доставили мне великую честь своим приходом. Здесь можно увидеть только лучших рабов, они все здоровые и послушные…
- Знаешь, что удручает больше всего? - пожаловалась Лоллия. - То, что теперь для меня главное событие каждого месяца - это поход на невольничий рынок!
- Тебе следует винить в этом только себя, - заметила Корнелия, медленно проходя мимо длинного ряда рабов, стоявших на специальных возвышениях. - Поцеловать колесничего, приглашенного на пир, да будет Юнона благословенна к нам, это смело. Любой муж на месте Виния тоже высказал бы свое неудовольствие!!
- Знаешь, он возражает не против того, что я его поцеловала. Дело в другом - в том, что это было сделано у всех на виду. Я не хочу, чтобы мою жену считали блудницей! - Лоллия с чувством изобразила интонацию мужа. - Поскольку ты, судя по всему, не способна прилично вести себя в общественных местах, тебе следует оставаться в стенах дома. Под строгим присмотром ты можешь ходить на форум, в бани, навещать родственников - против такого рода развлечений я не возражаю!
Корнелия шла, придирчивым взглядом рассматривая вереницу рабов, и рассеянно приняла из рук аукциониста чашку с ячменной водой. Рабы и рабыни были одеты в одинаковые белые туники. Руки и ноги были намазаны маслом и ярко блестели в свете светильника. На шее у каждого висела бирка, с именем и профессией. Слуги, секретари, писцы… хороший повар, вот что ей было нужно! Ее нынешний был совершенно раздавлен предстоящей необходимостью готовить разносолы для пира на сорок гостей. Дело даже не в изысканности ее собственных вкусов или вкусов Пизона, но императорский наследник, когда принимает гостей, просто не имеет права ударить в грязь лицом.
Если, конечно, Гальба выберет его наследником. Впрочем, Корнелия тотчас же подавила эту неприятную мысль. Конечно же император выберет своим преемником Пизона, других претендентов просто не было! Кто-то может показаться большим любимцем в народе, кто-то слывет более обаятельным, кто-то может сорить деньгами, рассыпая их щедрым дождем, но в конечном итоге это ничего не значит. Мужчины с решительным характером всегда берут верх над обаятельными толстосумами.
- Я подумывала, а не купить ли мне новую служанку вместо той гарпии, которую Старикан заставляет шпионить за мной, - задумчиво произнесла Лоллия. - Нет, наверно, мне нужен кто-то еще… сильный и красивый мужчина, который помогал бы мне коротать время.
- Лоллия, прекрати, прошу тебя!
- Кто же будет ублажать меня, если меня посадили под домашний арест? Ты ведь не хочешь одолжить мне своего центуриона. Он мог бы показать мне, как обращаться с копьем, и тогда, так и быть, ты можешь беспрестанно трещать о том, как Пизон станет императором.
- Надеюсь, ты говоришь это не всерьез, потому что я искренне считаю, что…
- Только не топорщи свои перышки, - со вздохом произнесла Лоллия.
Корнелия была готова оскорбиться, однако затем, подавив в себе раздражение, остановилась перед упитанным лысым рабом далеко не юных лет. Подойдя ближе, она прочитала надпись на висевшей на груди раба табличке. Варрон. Сорок три года. Повар.
- Какой ты повар, Варрон? Для кого привык готовить? Для семьи всадника или для семейства сенатора?
- Я готовил пищу для губернаторов, преторов и императоров, госпожа. Сам император Нерон восхищался моей стряпней - вареным мясом страуса, - последовал ответ.
- Неужели? Расскажи мне, под каким соусом ты готовишь парную оленину?
- Под луковым, - быстро ответил раб. - С иерихонскими финиками, изюмом и медом.
- А какие блюда ты предложил бы императору Гальбе, окажись он за твоим столом?
- Медузу и яйца, вареные грибы с перечным соусом, приготовленным на рыбьем жире, жареного попугая…
- О боги! Ну почему здесь не выставляют на продажу мужей! - сокрушенно произнесла Лоллия и протянула кубок, чтобы ей его снова наполнили. Вином, заметила Корнелия, а отнюдь не ячменной водой. - Представляешь табличку с надписью: "Виний, римлянин, шестьдесят два года, зануда и пустозвон". Я разведусь с ним, ведь что мне еще остается? Я бы и раньше это сделала, но он пригрозил, что натравит на моего деда императора… мол, тот конфискует все его имущество, короче говоря, поступит так же, как с несчастным Марком Норбаном.
- Ему не следовало так говорить, - призналась Корнелия. - Варрон, а чем, по-твоему, лучше фаршировать кролика?
- Свининой и сосновыми орешками, госпожа…
- Старикан конечно же не утихомирится и будет по-прежнему угрожать моему деду, - зловещим тоном произнесла Лоллия и зашагала дальше вдоль длинной вереницы рабов.
Массажистка, парикмахер, носильщик…
- Он продается вместе с пятью другим рабами, госпожа, - вступил в разговор торговец. - Неплохой набор…
- Я беру этого, - решила Корнелия и улыбнулась упитанному лысому повару. - Добро пожаловать в мой дом, Варрон.
- Спасибо тебе, госпожа, - произнес тот и почтительно склонился над ее рукой.
- Хм… - Лоллия остановилась перед последним в ряду рабом. - Кто это?
Корнелия прочитала надпись на табличке.
- Тракс, галл, двадцать восемь лет, раб для личных нужд.
Это было вежливое иносказание. Одного взгляда на раба - высокого, широкоплечего, светловолосого, с налитыми, как у статуи атлета, мышцами - было достаточно, чтобы понять, каковы его главные умения.
Лоллия смерила его придирчивым взглядом с головы до ног.
- Тебя зовут Тракс?
- Да, госпожа. - У раба был низкий голос с отчетливо выраженным акцентом.
- И ты родом из Галлии? Это далеко отсюда.
- Я почти не помню Галлию, госпожа.
- Извини, ты не будешь против, если?.. - Лоллия вскинула брови и игриво улыбнулась рабу.
Тракс задрал тунику до уровня головы, выставляя напоказ крепкое обнаженное тело. Корнелия поспешила отвести возмущенный взгляд. В раздевании раба не было никакой необходимости. Даже если у него окажется какой-нибудь телесный изъян, его всегда можно вернуть продавцу. Зачем заставлять рабов раздеваться догола, только для того, чтобы поглазеть на них? Ведь даже у рабов есть гордость. Этот великан галл слегка покраснел, однако улыбнулся Лоллии - как показалось Корнелии - искренне и немного смущенно. В уголках голубых глаз лучиками собрались крошечные морщинки.
Лоллия повернулась к торговцу.
- Я беру его.
- Ты покупаешь раба не просто за его красоту, - сказала Корнелия, когда Тракс, на ходу натягивая обратно тунику, позволил отвести себя прочь. - Этот галл вскружит голову всем рабыням в твоем доме, да, пожалуй, и половине рабов-мужчин.
- Мне все равно. Главное, чтобы голова кружилась у меня самой.
- Тебе действительно нужен личный раб?
- Мне нужно именно такое прекрасное тело. - Лоллия смерила взглядом свою новую покупку, ожидавшую ее в другом конце зала. Тракс смахнул со лба волосы, и при этом движении литые бицепсы красиво перекатились шарами под бронзовой кожей. - Это именно то, что оживит мой скучный домашний арест!
Корнелия остановилась.
- Послушай, Лоллия. Любовники из твоего окружения - это одно дело, но спать с рабом? Тем самым ты унижаешь себя. И их тоже.
- Спорим, ты ни за что не упрекнула бы меня этим, будь я мужчиной, - пожала плечами ее кузина. - Все мужья, насколько мне известно, время от времени спят с рабынями.
- Но это не оправдывает тебя.
- Любой раб с такой внешностью, как у Тракса, знает, что его покупают для любовных утех, - с жаром возразила Лоллия. - Не удивлюсь, если он возносит хвалу богам за то, что его купила я, а не какая-нибудь престарелая матрона или гадкий старикашка сенатор.
- Я рада, что ты о себе высокого мнения, - возмутилась Корнелия.
- Покупки будут доставлены к порогу твоего дома через час, - сообщил, поклонившись, коротышка работорговец. - Может быть, обе госпожи желают посмотреть остальной товар? Новая служанка, которая сделает вас еще более красивыми, или, может быть…
- Думаю, что я уже пересмотрела всех, - ответила Корнелия и жестом подозвала управляющего, чтобы тот поторговался о цене.
- Вижу у тебя новенькую вещицу, - произнесла Лоллия, взяв кузину за руку. - Этот браслет, похоже, египетской работы.
- Так, побрякушка, брелок, - ответила Корнелия и, чтобы скрыть бронзовый амулет, торопливо закрыла запястье рукавом платья.
- Похоже, что это амулет, - заговорщически подмигнула Лоллия, когда они шагали через длинный вестибюль в направлении атрия. - Дай, угадаю, амулет для Пизона? Или твой собственный, призывающий плодородие?
Корнелия покраснела.
- Пизон не любит амулеты, говорит, что это глупые предрассудки суеверных плебеев.
Из-за этих его слов она чувствовала себя слегка виноватой за то, что пожертвовала пригоршню монет храму Исиды. Жрицы заверили ее, что если она будет носить такой амулет и зашьет его в подушку мужа, то все ее пожелания сбудутся. Корнелия поступила так, как ей было сказано, не сказав, однако, об этом Пизону. Ее супруг с неодобрением относился к чужеземным богам. Впрочем, так же, как и она сама. Но ей недавно стало известно об Исиде и ритуалах, призванных одарить женщину плодородием.
- Это не твое дело, Лоллия, - добавила она.
- Только не надо грубить мне, дорогая. Я не понимаю, почему ты так хочешь детей. Флавия, конечно, прелестна, но моя талия никогда больше не будет такой же стройной, как прежде.
- Кстати, как себе чувствует Флавия? - поспешила спросить Корнелия. Хотя в атрии было холодно и в проем крыши были видны зимние свинцовые облака, она чувствовала, что у нее горят щеки.
- Хворает, - пожала плечами Лоллия. - Да любой захворает, живя в доме старикана. Я собираюсь слечь в постель сразу, как только доставят Тракса. Скажусь больной, сошлюсь на головные боли, чтобы подольше оставаться в постели, но я буду в ней не одна…
- Флавия захворала? - оборвала ее Корнелия. - Что с ней? Ты показала ее врачу?
- У нее всего лишь кашель. Мои служанки не отходят от нее ни на минуту.
- А почему ты сама не присматриваешь за ней?
- О, боги, зачем? - искренне удивилась Лоллия. - Рабыни прекрасно знают, что им делать, они в этом разбираются намного лучше меня.
- Если бы Флавия была моей дочерью, я бы ни за что не оставила ее под присмотром рабов! Ребенка обязательно должна воспитывать мать…
Лоллия расхохоталась.
- Ни одну из нас, Корнелия, не воспитывала мать. Тебя, Марцеллу, Диану, меня. Вспомни, нас всех воспитывали рабы. Я не вижу причины, почему бы Флавии…
- Не забывай, что наши матери умерли молодыми, Лоллия. Я не понимаю, зачем Флавии…
- А я не понимаю, какое тебе до этого дело. Флавия не твоя дочь.
- Может, было бы куда лучше, будь она моей! - неожиданно разозлилась Корнелия. - Твоя дочь лежит больная, а ты покупаешь для удовлетворения собственной похоти домашнего жеребца!
- Если я одолжу его на время тебе, может, тогда ты забеременеешь и обзаведешься собственным ребенком, и перестанешь завидовать моему? - вспыхнула Лоллия. - Потому что твой муж на это явно не способен.
- Да как ты смеешь хотя бы слово произнести о моем муже?! - Корнелия подскочила к кузине едва ли не с кулаками.