- Хорошо, - согласилась Мэгги. - Вообще-то я хотела сказать тебе, что в сегодняшнем номере "Обозревателя" есть нечто такое, чему ты ни за что не поверишь.
- Я не собираюсь верить ни единому слову, напечатанному в этой бульварной газетенке, - холодно проговорила Трейси.
Мэгги рассмеялась и стала рыться в кипе газет, лежавших на столе. Найдя номер "Обозревателя", она начала листать страницы.
- Я имела в виду совсем другое, - пояснила она.
- Что?
Наконец девушка нашла нужную страницу.
- Вот, посмотри. - Она протянула Трейси газету, указывая на небольшую заметку внизу страницы.
Та сначала небрежно пробежала глазами по тексту, потом прочла его еще два раза.
- Невероятно! - проговорила она в изумлении.
- Я сама не поверила своим глазам, когда увидела это, - согласилась Мэгги.
Но Трейси не слушала ее, настолько она была потрясена появлением в газете извинения, которого так безуспешно добивалась в редакции. Заметка была маленькой, затерявшейся среди других материалов, но ее все же опубликовали! А ведь она даже не разговаривала с редактором.
Это Роджер! - вдруг осенило Трейси, и она прикрыла глаза. Значит, ее слова не были гласом вопиющего в пустыне. Должно быть, он все же прочитал ту грязную статью и каким-то образом убедил своего кузена напечатать извинения.
Трейси поморщилась, вспомнив их перебранку в редакции, но в то же время почувствовала благодарность к Роджеру за то, что он сделал для нее. Это многое меняло. Разве можно презирать его после такого благородного поступка? Конечно, он помогал ей не бескорыстно, очевидно, надеясь, что таким образом скорее уложит в свою постель, - но результат был налицо: она получила то, что хотела. Извинения напечатаны, чего, кстати, эта газета никогда не делала, и Трейси собиралась поблагодарить Роджера за это. С ее стороны будет нехорошо промолчать.
И все же она не могла забыть о том, что произошло в редакции, хотя он и попросил у нее прощения за свой трюк. И пусть не рассчитывает на то, что она упадет к нему в объятия как спелая груша, каким бы неотразимым он ни был. То, что Роджер оказался более порядочным человеком, чем она думала раньше, еще ничего не значит. Он слишком уверен в своей победе, и ему стоит показать, что он переоценил свои чары.
У нее тоже есть своя гордость, а следовательно, она будет сопротивляться до последнего.
И тут Трейси вдруг поняла, что все эти размышления только подтверждают слова Роджера о том, что между ними идет борьба. Он пытается затащить ее в постель, а она сопротивляется.
Нет, нужно не бороться, приняла решение она, а просто вести себя спокойно и сдержанно, стараясь избежать этого как можно дольше. Как можно дольше!
Выходит, я признаю, что рано или поздно это перетягивание каната закончится постелью? Похоже, у меня действительно не все в порядке с головой.
Но какие бы доводы ни приводила, правда заключалась в том, что она хотела Роджера. Какой смысл лгать самой себе? Вопрос заключался только в том, когда она капитулирует, а то, что они знакомы всего несколько дней, не имело никакого значения.
Ее влекло к Роджеру так сильно, что Трейси хотела испытать себя, что называется, на практике, но при этом не собиралась преподносить ему себя на тарелочке. Его стоит немного проучить, чтобы сбить с него эту самоуверенность. Поэтому пока что ей надо вести себя так, чтобы то, что неизбежно должно случиться между ними, не произошло раньше времени.
Трейси решила где-то в середине ужина поблагодарить Роджера за содействие в публикации извинения. И все. Больше в этот вечер между ними ничего не произойдет.
Таков был ее план, но жизнь, как всегда, внесла в него свои коррективы.
Началось с того, что в половине восьмого Роджер заехал за ней домой. Внешне она держалась спокойно, но внутри…
Как только Трейси увидела его, ноги у нее подкосились и все благие намерения улетучились. Она ощущала только неистовое биение своего пульса.
Роджер ослепил ее своей белозубой улыбкой, и Трейси поняла, что уже почти проиграла битву. Ее воля и рассудок были парализованы, и она способна была воспринимать только флюиды, мощным потоком исходящие от этого мужчины, бурно откликаясь на них всем своим существом.
- Я сейчас, возьму только сумку, - сказала она и с облегчением услышала, что в ее голосе почти не слышно дрожи.
Трейси надеялась, что Роджер останется в прихожей, но он последовал за ней в комнату.
Она вовсе не так спокойна, какой хочет казаться, думал он. Ей стоит немалых усилий держаться холодно и бесстрастно в моем присутствии, да и я сам с трудом удерживаю свои чувства в узде. Кто бы мог подумать, что я дойду до такого состояния! Оказывается, одного взгляда на эту женщину достаточно, чтобы мой пульс участился.
Трейси надела, как она считала, самый безобидный наряд из всех, что висели в ее гардеробе, но Роджер, глядя на нее, думал: Когда-нибудь я скажу ей, что она будет выглядеть сексуальной даже в мешке, а уж в платье из голубой шелковистой ткани с юбкой чуть выше колен, закрытым воротом и длинными рукавами - тем более. Когда она двигалась, ткань струилась вокруг, подчеркивая женственные изгибы ее тела.
Роджер уже начал привыкать к своей реакции на эту женщину. За Трейси тянулся шлейф тонкого аромата духов, и он с наслаждением вдыхал его.
- Очень мило, - заметил он, входя в гостиную.
Убранство комнаты говорило о хозяйке больше, чем она могла бы предположить. Здесь все дышало теплотой и уютом, и с первого взгляда было видно, что Трейси любит свой дом. Он представил, как хорошо бы здесь чувствовали себя дети, как в этой комнате мог бы расслабиться мужчина, вернувшись с работы. Во всяком случае, он сам с удовольствием приходил сюда, при условии, чтобы Трейси была бы дома, разумеется.
Тем временем она взяла сумочку, лежавшую на стуле, сделала глубокий вдох и повернулась к Роджеру.
- Все, я готова.
- Одну минуту, - проговорил он, преграждая ей путь.
Трейси нахмурилась. Она не хотела, чтобы он задерживался у нее в доме, потому что знала, что потом не сможет спокойно жить здесь, - у нее в голове постоянно будут возникать воспоминания о том, где он сидел, как смотрел на нее, что говорил и так далее. Зачем ей нужна эта пытка?
- Что такое? - недовольно спросила она.
- Ничего особенного, - небрежно бросил Роджер, приблизившись к ней вплотную.
Он взял ее за подбородок и, приподняв немного лицо, коснулся губами рта. Застигнутая врасплох, она не смогла оттолкнуть его. Его поцелуи были долгими, неспешными, дразнящими. Роджер провел языком по ее нижней губе и почувствовал безудержно-страстный отклик. Трейси задрожала, но в ту минуту, когда наслаждение стало особенно острым, он вдруг отпустил ее. Желание зажглось в ней с такой неистовой силой, что она, к своему ужасу, невольно подалась к нему, словно желая возобновить их объятия, и прочла в его глазах такое же чувство.
- Я ждал этого момента с самого утра, - проговорил он. - Мне хотелось проверить еще раз, будут ли твои губы такими же сладкими, какими они мне запомнились. Трейси, прелесть моя, похоже, я попадаю к тебе в зависимость.
Этот беспринципный тип опять обвел ее вокруг пальца! Трейси не знала, куда спрятать глаза.
- Не волнуйся, тебе это не грозит, - заявила она решительно.
- Надеюсь, ты не собираешься убеждать меня в том, что тебе это не нравится? - мягко заметил Роджер. - Ты же не лгунья.
- Нет. Чего нельзя сказать о других, - язвительно парировала Трейси.
- Что ж, я сам на это напросился, - признал он с обезоруживающей улыбкой. - Когда же ты все-таки простишь мне мои прегрешения?
Она различила насмешливые искорки в глубине серых глаз Роджера и метнула на него сердитый взгляд.
- Как тебе понравится, если я скажу, что никогда?
Он весело рассмеялся. Боже, как она хороша, когда сердится.
- А если я встану перед тобой на колени? - настаивал он.
Трейси задумалась на секунду.
- Эта идея не лишена пикантности. Думаешь, что у тебя это получится?
- Но ты же все равно заставишь меня это сделать, не так ли? - с притворной обреченностью произнес Роджер.
- Ты можешь мне назвать хотя бы одну серьезную причину, почему я не должна этого делать?
Она сознавала, что ей не следует провоцировать его таким образом, но уже начинала получать удовольствие от этих словесных перепалок, таких же мучительно сладостных, как и его поцелуи.
Роджер потер лоб, как бы обдумывая свой ответ, но при этом глаза его лукаво блестели.
- Потому что мне кажется, что я нравлюсь тебе, - бросил он пробный шар, задорно улыбнувшись, но внутри у него все замерло в ожидании. Его вопрос не был таким уж невинным. Роджер хотел узнать, удалось ли ему хоть немного изменить ее отношение к себе.
У Трейси перехватило дух. Нравится ли он ей? Теперь, когда она уже перестала ненавидеть Роджера, ответ был очевиден. К несчастью, он нравился ей даже слишком сильно. Впрочем, признаваться в этом она не собиралась.
- Ты можешь думать по этому поводу все, что хочешь, - дипломатично ответила она.
На его губах заиграла довольная улыбка.
- Значит, я тебе нравлюсь, - уверенно заключил он.
- Я этого не говорила, - резко возразила Трейси, но он покачал головой.
- Если бы это было не так, ты бы сказала об этом мне в лицо. Следовательно, я тебе нравлюсь.
- Господи, какой же ты настырный! - гневно воскликнула Трейси, потому что Роджер попал в точку, и ей стало не по себе от того, что он так легко угадывал ее мысли.
- Учусь у тебя, - парировал он, и она еле сдержалась, чтобы не стукнуть его. Этот человек обладал редкой способностью выводить ее из себя.
- Теперь, надеюсь, мы можем идти? - с ядовитой иронией поинтересовалась она.
- Ваше желание, принцесса, для меня закон, - с неизменной улыбкой ответил Роджер, пропуская ее вперед.
Трейси прошла мимо него с гордо поднятой головой, словно она и в самом деле была принцессой.
Он отвез ее в Ньюпорт, в ресторан, расположенный на верхнем этаже нового, роскошного отеля. Столики стояли довольно далеко друг от друга, создавая атмосферу уединения, настольные лампы излучали мягкий, приглушенный свет.
Окинув взглядом зал, Трейси почувствовала, как у нее сжалось сердце. Для ужина с Роджером она предпочла бы менее интимную обстановку. Но, тем не менее, нельзя было не признать, что здесь очень приятно.
Метрдотель проводил их к столику у окна, откуда открывался великолепный вид на город. Солнце уже садилось, на улице скоро должны были зажечься фонари, которые превратят будничную жизнь в волшебный таинственный мир.
- Что будешь пить? - спросил Роджер.
Трейси выбрала белое сухое вино, и официант удалился. Внимательнее оглядев зал, она заметила несколько людей, с которыми была знакома через родителей Денниса, и поздоровалась с ними кивком головы.
- Я не знала о существовании этого ресторана, - сказала она, подняв глаза на Роджера. - Как ты раскопал его?
- Это было нетрудно. Владелец отеля - один из моих родственников, - пояснил он. - Деловые интересы моей семьи довольно разносторонни.
Трейси понимающе кивнула.
- Тогда все ясно.
- Что именно? - удивленно спросил Роджер, с удовольствием наблюдая за ее лицом.
Она скривила губы в насмешливой улыбке.
- То, что тебе удалось заполучить лучший столик в ресторане, - ехидно ответила она.
- Он зарезервирован для членов нашей семьи или особых гостей, - спокойно ответил Роджер, нисколько не смутившись.
- Ну, разумеется! - воскликнула Трейси с иронией.
- Откуда такие предрассудки? - растягивая слова, проговорил он с добродушной улыбкой. - Ты что, хочешь сказать, что не покупаешь сама понравившиеся тебе книги, когда они поступают в твой магазин?
- Разумеется, ведь это одно из преимуществ владельца любой торговой точки.
Роджер развел руками.
- Вот видишь! Ты берешь книги, а я - столик у окна.
Официант принес напитки, и Роджер сделал глоток, прежде чем продолжить:
- Давай не будем спорить. Лучше скажи, как тебе понравился вид.
Впервые за все время их общения Трейси была рада согласиться с его предложением. Ей тоже не хотелось спорить, по крайней мере, за ужином.
- Он великолепен, - искренне восхитилась она.
- Я знал, что ты по достоинству оценишь его.
Трейси отпила вино из бокала. - Да?
- Конечно. Ты необыкновенная женщина, и, судя по твоей квартире, у тебя великолепный вкус, - заметил Роджер.
Трейси довольно улыбнулась.
- Ты, случайно, не пытаешься очаровать меня?
- А у меня это получается? - вопросом на вопрос ответил он.
Но Трейси не собиралась потакать ему, помня, что иначе она очень быстро окажется у него в постели.
- Я прочла заметку в сегодняшнем номере "Обозревателя", - сказала она, резко меняя тему, - и была очень удивлена. - И это еще мягко сказано, добавила она про себя.
Роджер разгадал ее нехитрый маневр и улыбнулся. Ну что ж, подумал он, еще не вечер.
- Бьюсь об заклад, что ты еще больше удивилась, когда поняла, что я приложил к этому руку, - с легким сарказмом заметил он, и она покраснела.
- Мне трудно было ожидать от тебя такого поступка, после того, как… - . Трейси замолчала, прикидывая, как бы поточнее назвать их первую стычку в редакции.
У Роджера рот растянулся до ушей.
- После того, как ты смешала меня с грязью?
- Я бы так не сказала… - поморщилась она.
- Не смущайся, у тебя это получилось великолепно. В сущности, я впервые в жизни попал под такой обстрел. Даже моей сестре ни разу не удавалось прижать меня так ловко, а уж она-то знает, как поставить мужчину на место, - признался Роджер со смешком.
Трейси стало интересно, что представляет собой его сестра. Судя по тому, как он улыбался, говоря о ней, это была неплохая женщина. Очевидно, она ничего не спускала брату, и Роджер не возражал против этого. Они явно любили друг друга, и Трейси, которая была единственным ребенком в семье и рано осталась сиротой, такие отношения нравились. Ей всегда не хватало братьев и сестер, поэтому, выходя замуж за Денниса, она мечтала иметь несколько детей. Но теперь все это было в прошлом.
Трейси попыталась отбросить эти мысли, чтобы не бередить душу.
- Я думаю, тебе нелегко было сделать это, - сказала она, имея в виду заметку.
- Пустяки, - бросил Роджер, махнув рукой. - Мне не нравится, что Даг работает в этой газете, и он знает об этом. Я давно пытаюсь убедить его, что он может применить свои способности в более приличном издании, и в последнее время, похоже, он начинает прислушиваться к моим словам. Эта публикация служит тому лишним доказательством.
Трейси растерялась. С каждой минутой ее представления об этом человеке претерпевали все более сильные изменения. Он представал перед ней в новом свете и проявлял себя с лучшей стороны, так что она уже не знала, что и думать.
- И все же я хочу еще раз поблагодарить тебя за помощь, - сказала она.
Роджер взял меню и передал его ей.
- Ты уже сделала это. Почему бы нам не забыть обо всей этой истории? - предложил он, но она упрямо покачала головой.
- Я должна как-то сгладить свою грубость по отношению к тебе, - сказала она.
- И как ты собираешься это сделать?
- Извиниться перед тобой, конечно, - нахмурившись, ответила Трейси.
Роджер уже готов был принять ее извинения, но тут ему в голову пришла блестящая идея. Зачем ему ее покаянные слова, когда он может получить больше? В любви и на войне все средства хороши.
- Простите, принцесса, но действия гораздо эффективнее всяких слов.
- Что ты имеешь в виду? - подняла глаза Трейси, слегка напуганная его тоном.
- Я думаю о том, чтобы наложить на тебя что-то вроде штрафа, - задумчиво произнес Роджер. - Мне надо поразмыслить некоторое время, и я уверен, что придумаю что-нибудь интересное.
- Не сомневаюсь, - сухо проговорила Трейси, забирая у него меню. - Почему, интересно, меня не покидает ощущение, что тебе нельзя доверять?
Роджер пожал плечами в наигранном недоумении.
- Может, потому что ты слишком подозрительна? - пробормотал он, уже не сомневаясь, что Трейси окажется в его объятиях еще до конца этого вечера.
Она задумчиво посмотрела на его склоненную над меню голову. Он угадал, она действительно была подозрительной. Умная женщина всегда должна быть начеку, и Трейси не собиралась отступать от этого правила, особенно сегодня.
5
Позднее, когда они уже пили кофе, Трейси с неохотой призналась себе, что получила удовольствие от этого вечера. Кормили здесь действительно вкусно, ее спутник, то остроумный, то серьезный, был само очарование и старался, чтобы она чувствовала себя в его обществе комфортно. Она по-прежнему остро реагировала на него, но это ощущение ушло куда-то в глубину и оставалось там, тлея потихоньку. Трейси не сомневалась, что при первой же удобной возможности эти угольки разгорятся в сильное пламя, но сейчас ей было так хорошо, что не хотелось думать об этом.
Она поставила чашку на стол и посмотрела в окно, любуясь панорамой ночного города. Ресторан располагался на одном из верхних этажей небоскреба, и, невольно вспомнив, что Деннис боялся высоты, Трейси грустно вздохнула.
Роджер, сидя напротив, молча смотрел на ее тонкий профиль. Как же она красива! Он уже понимал, что любит эту женщину так сильно, что готов отдать за нее жизнь, но надеялся, что до этого не дойдет, и рисовал себе более радужную перспективу.
Трейси слегка повернула голову, и он скорее почувствовал, чем увидел на ее лице выражение незащищенности и глубокой грусти, а услышав глубокий печальный вздох, ощутил, как у него сжалось сердце.
- О чем ты думаешь? - мягко спросил он. При звуке его голоса Трейси встрепенулась и медленно покачала головой. Она считала неприличным рассказывать Роджеру о своем покойном муже.
- Тебе это неинтересно.
Но Роджеру вдруг во что бы то ни стало захотелось узнать, что она скрывает.
- А вдруг это не так? Расскажи, и возможно, я удивлю тебя, - попросил он.
Зачем мужчине, который стремится лишь переспать со мной, понадобилось лезть мне в душу? - удивилась Трейси. Впрочем, если уж ему так хочется узнать, о чем она думает, она удовлетворит его любопытство. Секретного в этом ничего нет.
- Я просто вспомнила, что Деннис не выносил высоты, - сказала Трейси, теребя обручальное кольцо на своей левой руке.
Роджер догадывался, о ком она говорила, но хотел знать это наверняка.
- Деннис?..
- Это мой… - Она запнулась и поправилась: - Он был моим мужем.
И тут Роджер внезапно подумал о том, что раньше не приходило ему в голову. Он совсем забыл, что Трейси вдова и, возможно, все еще любит своего мужа. А если это так, то на что он может надеяться? Как ему бороться с памятью об умершем человеке? Роджер почувствовал, как у него уходит почва из-под ног, и, понятия не имея, что делать, решил для начала прояснить ситуацию.
Протянув через стол руку, он взял пальцы Трейси в свои и осторожно коснулся ее обручального кольца.
- Ты все еще тоскуешь о нем? - спросил он как можно безразличнее и, тут же ощутив ее внезапную отчужденность, почувствовал, как у него по телу пробежал холодок.
Трейси редко позволяла себе думать об этом, потому что воспоминания были слишком болезненными.