– Что вы делаете?! – воскликнула Элизабет.
Он опустил ее на пол, и она тут же отступила.
– Проявляю заботу. Подумал, что это иногда полезно.
Элизабет попыталась успокоиться. Ее кожа горела от прикосновения. Андреас же заинтересованно наблюдал за ее реакцией. Он совершенно не выглядел больным. Немного раскрасневшееся лицо, но она вспыхнула гораздо сильнее после этого идиотского "рыцарского" жеста.
Да, халат – не слишком надежная защита. И, кстати, пояс немного ослаб. Элизабет выпрямилась и протянула Андреасу пачку таблеток:
– Где вода и стаканы, вы, я надеюсь, знаете?
– Я понял: когда вы нервничаете, вы либо не можете связать двух слов, либо, наоборот, обретаете невероятное красноречие, – произнес Андреас, изучающе глядя на Элизабет.
– И вовсе я не нервничаю! – Она сложила руки на груди и взглянула на него укоряюще, но вместо того, чтобы положить конец бессмысленной беседе, ее жест вызвал неожиданные последствия: Андреас улыбнулся.
– Я рад, что вы больше не нервничаете в моем присутствии, – хрипло произнес он. – Это показывает, что мы друг друга лучше узнаём и учимся взаимодействовать. Разве не так? – Он облокотился о косяк.
– Полагаю, мне удалось приспособиться к вашим перепадам настроения.
– Мне казалось, я не завишу от настроения.
– Пожалуй, некоторые из тех, кто имеет счастье с вами регулярно взаимодействовать, с этим бы не согласились. Но как бы то ни было, Андреас, сейчас поздно. Прошу прощения. – Она выразительно посмотрела на дверь, и Андреас отступил в сторону с виноватым выражением.
– Да, конечно.
– Надеюсь, утром вам станет лучше. Если нет, поставьте меня в известность. Я с удовольствием отправлюсь в деревню после обеда. Впрочем, если вы считаете, что это пренебрежение обязанностями, я готова поработать и в ваше отсутствие.
Но Андреас хотел вовсе не этого! Он чувствовал себя лучше, чем прикидывался, и ему нравился их полуночный тет-а-тет. На самом деле он получал удовольствие, находясь вместе с Элизабет в тесной кладовой, а также наблюдая, как она взбирается по лестнице, открывая его взору вполне соблазнительную попку, на которую, надо сказать, он исподтишка поглядывал с самого начала их совместной работы в "офисе".
Ему очень хотелось увидеть ее волосы во всей красе. Больше того – он желал запустить пальцы в эти длинные пряди, затем притянуть ее к себе и целовать, пока ее гордость не превратится в умоляющую покорность.
Внезапно он почувствовал возбуждение, его охотничьи инстинкты обострились. С каких это пор мысли об Элизабет стали настолько его заводить? Хотя было бы неплохим ходом соблазнить ее, чтобы наконец докопаться до истины… Впрочем, кого он пытается обмануть? Безусловно, он жаждет забраться в ее маленькую хитрую головку и наконец узнать тайну, но гораздо больше его интересует содержимое ее трусиков. Он хотел заставить Элизабет кричать от наслаждения, хотел, чтобы в этих зеленых глазах при взгляде на него загоралось желание.
Элизабет тем временем продвигалась к двери с суровым видом медсестры, наконец пожелавшей спокойной ночи надоевшему пациенту.
– Погодите минутку!
Элизабет застыла. Андреас взял стакан и включил воду на полную мощность – так, что залило все вокруг, но он даже не заметил этого, поскольку не отрываясь смотрел на нее. Он проглотил таблетки и поставил стакан.
Это была как раз одна из мелочей, которые Элизабет постоянно за ним замечала. У Андреаса не было совершенно никаких хозяйственных навыков. Он повсюду оставлял посуду, клал ноги на рабочий стол, игнорируя тот факт, что даже заоблачно дорогие итальянские ботинки ручной работы все же остаются ботинками и могут испачкаться. Однажды Элизабет вошла в офис и обнаружила его, копавшегося в каких-то документах. При этом в руке у него был сэндвич, и весь стол покрывали крошки и следы соуса.
– В чем дело?
– Вы разве не проводите больного до постели? Не позаботитесь, чтобы он не свернул себе шею, поднимаясь по темной лестнице?
– Вы не пациент, а я не доктор.
– Это верно. Вы – моя секретарша.
– Хотите сказать, это входит в мои секретарские обязанности?
Андреас усмехнулся, и Элизабет сразу же пожалела о своих словах. Она всего лишь вернула ему шутку, очертила границы, но почему-то не чувствовала себя правой. Наоборот, она выставила себя мелочной и невежливой, неспособной к состраданию, – как будто может делать добро только из-за награды.
– Извините. Я просто устала. – Она опустила глаза.
– Я могу вам за это доплатить, – холодно произнес Андреас.
Он злился. Ее явное нежелание пойти с ним задело его гордость, а это случалось не так уж часто. Элизабет стала спокойнее в его присутствии просто потому, что у нее не было выбора. Она не смогла бы работать, находясь в постоянном напряжении, и поэтому она сделала глубокий вдох и научилась его терпеть. Может, на самом деле она его не выносит?
Эта мысль промелькнула в голове Андреаса и тут же исчезла, вытесненная непрошибаемой самоуверенностью. Но явственный проблеск ужаса в ее глазах вызывал у него ярость, которая, однако, не помогла справиться с желанием. Напротив, видение Элизабет, сгорающей от страсти и нетерпения, стало еще более навязчивым.
– Вы действительно устали. Я сморозил глупость. Извините, – отрывисто сказал Андреас, двигаясь к Элизабет.
– Что?
– Простите меня, – повторил Андреас, пожимая плечами. – В том числе за то, что я разбудил вас по такой малозначительной причине, как поиски парацетамола.
– Вам просто никогда не приходилось задумываться о парацетамоле… – Элизабет позволила себе улыбнуться, радуясь, что неприятный эпизод закончился. – Вы правы: вы просто не умеете болеть.
Элизабет выключила в кухне свет, и они в молчании направились через просторный, облицованный мрамором холл к огромной лестнице.
– Знаете, – прошептала Элизабет, – не проходит и дня, чтобы я не подумала о том, как великолепен этот дом.
– Не говоря уж о том, как он отличается от однокомнатной квартиры. – Андреасу не хотелось снова накалять обстановку, и он добавил: – Впрочем, я с вами согласен.
– Вы, наверное, привыкли ко всему этому за долгие годы. – Элизабет почувствовала, как в ее голосе проскользнула легкая зависть, и осеклась.
– Я вырос в этом доме, – медленно проговорил Андреас. – Но мой отец был всего лишь работником здесь. Полагаю, вы этого не знали.
Элизабет покачала головой и замедлила шаги.
– Нет, я не знала.
– Так что, как видите, мне не приходилось скитаться, но в глубине души я всегда сознавал, что это место мне не принадлежит. – Андреас рассмеялся, слегка смущенный тем, что вдруг ударился в откровения.
– А разве жена Джеймса не возражала против… вашего особого положения?
– Она интересовалась только собой и материальными благами, которые Джеймс мог ей предоставить. Она была прекрасной хозяйкой, но, если бы поток денег иссяк, брак не продержался бы дольше пяти лет. Так что в открытую она не возражала. Но сразу дала понять, что, несмотря на желание ее мужа поиграть в филантропа, она по-прежнему относится к нам просто как к прислуге. – Губы Андреаса сжались – он вспомнил, с каким пренебрежением она обходилась с ним, когда он был подростком. – Любимая игрушка – так она однажды сказала.
Они достигли его комнаты.
– Должно быть, это было ужасно, – прошептала Элизабет.
– Такова жизнь, – коротко вздохнул он. – Все еще чувствуете себя уставшей? Может, побудете со мной немного? – Он включил маленькую лампу; его силуэт выделялся на фоне ее мягкого света.
Сердце Элизабет лихорадочно заколотилось. Атмосфера в комнате внезапно стала напряженной, заряженной непонятными ей эмоциями.
– Теперь, значит, я сиделка, – хихикнула Элизабет, повернувшись к нему спиной: ей не хотелось наблюдать, как Андреас забирается в постель.
– В каком-то смысле так и есть. Джеймс уже почти оправился, но ведь раньше вам наверняка приходилось помогать ему и ночью, не так ли? В конце концов, вы обязаны следить за тем, чтобы он отдыхал и восстанавливал силы. Кстати, вам не приходило в голову, что скоро он не будет нуждаться в ваших услугах?
Элизабет моментально обернулась, в глазах ее вспыхнул неприкрытый испуг.
– Это он вам сказал? – спросила Элизабет с дрожью в голосе.
Андреас видел, как она разволновалась, и это вызвало прилив острого любопытства. Андреас, не думая, легко провел пальцами по щеке Элизабет, чтобы ее успокоить.
На мгновение она даже перестала дышать. Она поднесла руку к лицу и с удивлением обнаружила, что щека не горит как огонь, хотя, казалось бы, должна. Все тело охватил жар, ее окатила волна дикого, мучительного желания. Элизабет чувствовала себя в центре тайфуна, и какое-то время ушло на то, чтобы худо-бедно вернуться с небес на землю и убедить себя, что это был совершенно обычный, ничего не значащий жест поддержки. Все-таки в Андреасе было что-то человеческое, несмотря на всю его холодность, жесткость, отталкивающую безупречность.
Элизабет отступила.
– Знаете, я чувствую, что таблетки уже начали действовать, – произнес он.
– Правда? Рада за вас. – К этому времени Элизабет почти удалось добраться до двери. – Теперь вам нужен здоровый сон, и тогда утром вам станет гораздо легче.
– Таково ваше экспертное заключение? – сухо улыбнулся Андреас. – Вы становитесь ужасающе практичной в отношении больных мужчин. Я начинаю понимать, почему вы такой хороший работник. Вы не потакаете прихотям и в меру назойливы.
– Мне не нравится слово "назойливы". Это звучит почти как "зануда". – Элизабет сглотнула.
– Но вы не похожи на зануду, – вкрадчиво произнес Андреас.
Элизабет могла в любой момент уйти, ничто ее не удерживало. Но она не могла сделать ни единого шага. И хотя разум призывал ее бежать, спасаться как можно скорее, тело твердило совершенно о другом. За пару секунд Андреас сообразил, что с ней происходит, и моментально начал разрабатывать план, как извлечь из этого максимальную выгоду – в том, что он ее извлечет, он не сомневался.
Он порицал себя за безумную жажду обладания, но причиной видел обыкновенное любопытство и не заглядывал глубже.
– Мне всегда было интересно увидеть ваши волосы. – Андреас двинулся к постели, по пути сбрасывая халат. На Элизабет он не смотрел. Это было не обязательно – его воображение вполне могло дорисовать все необходимое. Румянец на щеках, прерывистое дыхание, припухшие губы… О, это заводило даже сильнее телесного контакта. – Вы всегда их закалываете.
Он улегся на спину, наполовину прикрывшись одеялом, и заложил руки под голову.
– Я порой представлял, как распускаю их, и они рассыпаются по плечам… почти как сейчас.
Он никогда раньше так не соблазнял женщин: держаться на расстоянии, притворяясь абсолютно спокойным, как будто ему вовсе не хочется сжать ее в объятиях и запустить пальцы в эту роскошную медно-рыжую гриву. Это было так необычно… она сама была так необычна.
Элизабет медленно подняла руку, и ее волосы рассыпались по плечам. Сердце оглушительно стучало, и ей наконец пришлось сознаться, что за чувство не пускало ее за порог этой комнаты: страсть. Андреас был убийственно красив – просто воплощение мужественности. Его взгляд мог сразить наповал любую женщину.
– Ну… днем удобнее всего их закалывать. – Элизабет была поражена, что способна говорить: сознание работало с перебоями. – Давно пора их подстричь… – Она запнулась: Андреас пристально смотрел на нее. – Но в последние несколько месяцев все было вверх дном… Не помню, когда я в последний раз была в парикмахерской. Сто лет назад. – Она могла бы продолжать развивать эту мысль и дальше, но с усилием остановилась.
– Я рад.
– Почему?
Андреас ощутил, что победа близка. Он улыбнулся:
– Возможно, я преувеличиваю, но мне кажется, что женщины стали похожи на кукол. Так необычно в наши дни встретить кого-то, кто не беспокоится о своей внешности.
– Я бы не сказала, что это лестный комплимент.
– Поверьте, в моих устах – да. Мне до смерти надоели худющие длинноволосые блондинки, покрытые тоннами косметики.
У Элизабет возникло ощущение, что он сам удивился тому, что сказал. Она пыталась заставить себя наконец уйти. Но Андреас велел ей прекратить топтаться у порога и приглашающе похлопал по кровати рядом с собой, и Элизабет, словно в трансе, двинулась к нему.
– Итак… – пробормотал Андреас. – Неужели ты не позволишь мне утолить любопытство? – Его руки снова покоились под головой, тонкое одеяло не скрывало мощной эрекции.
Элизабет представила себе, каким именно образом он собирается "удовлетворять любопытство", и эти видения одновременно пугали ее и привлекали. Он излучал животную притягательность. По спине Элизабет пробежали мурашки.
Никогда в жизни она не была объектом столь очевидного, пристального внимания. Словно сильнодействующий наркотик, новое ощущение выдуло из ее головы последние крупицы здравого смысла. Она плавно подошла и склонила голову, так что кончики ее волос почти коснулись одеяла, слегка прикрывавшего смуглое тело Андреаса. Он соблазнительно улыбнулся, и остатки ее защитной системы вышли из строя, а дыхание замерло. Она еще попыталась выдавить что-то в духе: "Теперь вам бы все же неплохо поспать…" – но замолчала, не закончив фразы.
Андреас медленно намотал прядь ее волос на палец. А потом притянул Элизабет к себе. Ее халатик распахнулся, и, когда она сделала попытку прикрыться, Андреас удержал ее руку в своей.
– Я мечтал об этом уже некоторое время, – промурлыкал он, касаясь губами ее губ: сперва нежно и осторожно, а потом – страстно и настойчиво.
Они упали на постель, слившись в тесном объятии. Элизабет издала слабый стон, когда его язык проник в ее рот и принялся его исследовать, и сама начала дрожащими пальцами изучать его обнаженное тело. Словно лишенная зрения, только прикосновениями получающая информацию об окружающем мире, она нежно поглаживала его, завороженная очертаниями мускулов.
– Кажется, ты тоже, – прошептал Андреас. Она ответила ему кивком и тихим стоном, и этого было вполне достаточно. – Ласкай меня, – страстно прошептал он. – Посмотри сама, как я мечтал о тебе. – Он взял ее руку и направил туда, где его мужское достоинство вздымалось, твердое, словно камень.
Андреас хрипло застонал, когда Элизабет прикоснулась к нему и сжала. Ему пришлось остановить сладостное движение ее пальцев, потому что иначе с ним случилось бы то, чего никогда раньше не случалось, – он кончил бы раньше, чем планировал.
– Нет уж… – Его голос был приглушен и дрожал от страсти, – давай-ка слегка замедлимся… – Он жестко прижал ее руки, а сам навис над ней.
– Не двигайся, – приказал Андреас, и она повиновалась, зажмурившись, в то время как Андреас снял с нее халат, обнажив грудь.
Она была еще более прекрасна, чем он представлял. Элизабет лежала вытянувшись, руки были подняты над головой и сжаты в кулачки. Андреас провел кончиками пальцев по ее шее, а его следующий поцелуй был долгим и медленным. Он хотел, чтобы она поняла: им некуда торопиться.
Его губы медленно спускались по ее шее к груди. Андреас провел языком по одному из сосков, и Элизабет вздрогнула. Он велел ей не шевелиться, но не могла же она, в самом деле, лежать, словно каменная статуя, если ей хотелось большего! Она запустила пальцы ему в волосы и притянула его голову ближе к груди. Андреас взял нежный подрагивающий сосок в рот и принялся ласкать его и дразнить языком, пока Элизабет не застонала от удовольствия, нетерпеливо извиваясь.
Андреас опустил руку на самую чувствительную точку ее тела, по-прежнему скрытую тонкой тканью трусиков, и ощутил, как она горяча и возбуждена. Элизабет выгнулась под его рукой так, что его пальцы соприкоснулись с ее клитором, но Андреас немедленно убрал руку и усмехнулся.
– Ну уж нет, моя дорогая, – промурлыкал он. – Я приведу тебя туда, куда ты так жаждешь попасть, но чуть позже.
Он продолжал исследовать ее тело, наслаждаясь шелковой гладкостью кожи. На мгновение задержался, чтобы обвести языком нежный пупок. Затем очень медленно стащил с нее трусики.
Элизабет не могла на него взглянуть, потому что тогда бы просто потеряла сознание. Андреас делал с ней то, чего никто и никогда раньше не делал, и это было невыразимо приятно. Ее тело давно уже жило собственной жизнью, подаваясь навстречу его языку, который устремлялся все глубже, навстречу пульсирующему клитору.
Элизабет сходила с ума от желания почувствовать его внутри, но Андреас, словно маэстро, досконально знающий свой инструмент, остановился только тогда, когда они оба были всего в шаге от наслаждения. Необходимые защитные меры заняли у него всего несколько секунд, но Элизабет не могла вытерпеть даже их. Наконец Андреас вошел в нее, продвигаясь все глубже и сильнее до тех пор, пока она не прильнула к его шее, и он сам, сотрясаясь всем телом, не испытал ослепительный, всепоглощающий оргазм.
Глава 6
– Элизабет, ты опоздала. – Андреас выразительно посмотрел на часы.
При обычных обстоятельствах ее опоздание не составило бы проблемы, но сегодня он никак не мог сосредоточиться на делах. Вообще говоря, всю ту неделю с тех пор, как они стали любовниками, с его концентрацией творилось что-то невообразимое.
Элизабет наотрез отказалась допускать какие-либо вольности во время рабочего дня, даже несмотря на заверения босса, что это тот уникальный случай, когда он готов смешать работу и отдых.
– Офисный стол, – зазывающе произнес он, – будет смотреться гораздо лучше, если сверху посадить тебя. На тебе даже будет вся твоя одежда – за исключением трусиков. Черт побери, да мне даже с кресла не надо вставать! Тебе-то и нужно только раздвинуть ноги.
Элизабет рассмеялась, покраснела – и отказала ему. Тогда Андреас предложил ей диванчик у книжного шкафа и даже свое огромное вращающееся кресло, обтянутое черной кожей, но оба варианта были отклонены. Понять этого Андреас не мог.
– Не думай, что я могу предложить что-то подобное кому-то другому из моих сотрудников. Вообще-то это одно из моих правил: никогда не смешивать работу и развлечения.
– И это великолепное правило. Офисные романы все усложняют.
– Личный опыт?
– Нет, я наблюдала со стороны.
– Мне кажется, ты не понимаешь. Я готов ради тебя поступиться одним из моих правил, и ты должна воспринимать это как величайший комплимент.
Она воспринимала это так: качала головой, включала компьютер, разгонявшийся с тихим гулом, и, сидела, чопорно сдвинув ноги: поза, сводившая его с ума.
Все это чертовски раздражало. Надо ли удивляться тому, что он никак не мог сосредоточиться? В первый раз в его жизни работа отходила на второй план. Их ночные приключения, казалось, открыли в ней целую жилу упрямства, которого Андреас раньше не замечал. И теперь ему приходилось считаться с ее нелепым правилом о неприкосновенности на рабочем месте.
Или же Элизабет вела какую-то хитрую игру? Может, держа его на расстоянии, она хотела таким образом подогреть интерес? Или она авантюристка, которая сбросила его крестного отца со счетов, чтобы полностью сосредоточиться на нем самом? Андреасу было плевать. Все его планы по раскрытию истины были растоптаны диким, бесконтрольным вожделением, не отпускавшим его ни на минуту.