Глава 13
Перед Дерби - ежегодными скачками в Мельбурне - Принц Гонтлитт был главной темой для разговоров в ипподромных кругах. С блеском выиграв несколько предыдущих соревнований, он считался основным претендентом на Кубок.
Усмирение буйного жеребца было великой заслугой Слоана Грегори. Дни, недели, месяцы постоянных тренировок и неусыпного внимания вылились в необычное спокойствие, поражающую воображение взрывную скорость, что делало эту лошадь гвоздем программы для всех завсегдатаев ипподромов.
Принц Гонтлитт забыл о прежних проказах и стал совершенно предсказуемым в своем поведении, демонстрируя теперь уравновешенность характера. Управляя жеребцом согласно инструкциям Слоана Грегори, Манни Бокселл давал ему свободу действий во время скачки, и Принц делал все точно и правильно. Мощные удары его задних ног выносили его легко и далеко вперед, а огромный объем легких позволял выдерживать заданный темп, когда соперники были уже изнурены, и приходить к финишу с большим запасом сил в резерве, демонстрируя характерный мощный финальный рывок.
В день первого забега Дана встала рано, чтобы сопроводить отца и Бретта на круг понаблюдать за утренней тренировкой Принца. День обещал быть прекрасным, теплым и солнечным, что было важно, поскольку Принц не питал любви к сырости.
Манни пустил его шагом, потом галопом метров двести, прежде чем начать бег. Между этим юношей и лошадью возникла крепкая дружба, которая сразу бросалась в глаза. Манни наклонился к шее своего скакуна, ласково что-то шепча ему на ухо и поглаживая лоснящуюся шкуру цвета черного дерева, которую он так усердно и любовно чистил скребками, доводя до совершенства, от высокой головы до аккуратных копыт с легкими подковами. Эти двое, казалось, имели особую связь друг с другом, такую явную, что Слоан дал указание, чтобы никому, кроме Манни, не доверяли присматривать за жеребцом в его отсутствие.
Дана видела, как Бретт и ее отец внимательно наблюдали за конем, удовлетворенные его достижениями. Принц в это время направился в их сторону своим прославленным грациозным шагом.
- Должен сказать, мы имеем шанс на этот раз добиться своего, - заметил Слоан с прежней уверенностью.
Бретт улыбнулся:
- Фьючер тоже хорош и может быть опасным соперником.
Слоан решительно покачал головой, не соглашаясь с этим:
- Это только подзадорит Принца. К тому же, я думаю, Фьючеру нужно еще долго тренироваться, прежде чем он станет проблемой для нашего парня. Я не боюсь сказать тебе, Бретт, что уверен в успехе.
Бретт бросил взгляд на Дану и подмигнул ей. Она засмеялась. Все происходящее казалось ей сейчас пределом мечтаний. Она давно уже не видела отца таким целеустремленным и уверенным. Было очевидно, что они с Бреттом полностью сходятся во взглядах и относятся друг к другу с симпатией и большим уважением.
Манни подъехал к ним с улыбкой на загорелом юном лице. А то, что случилось потом, показалось Дане самым страшным ночным кошмаром. Как только Бретт поднял руку, чтобы взять жеребца под уздцы и отвести в стойло, прогремел выстрел. Он прозвучал почти рядом, из-за густой кромки деревьев, окружавших выводной круг.
Принц взвился на дыбы и затем скакнул вперед, испугавшись шума. Тщедушное тельце Манни описало дугу, ударилось о землю, перекатилось и осталось лежать неподвижно. Жеребец, и так легковозбудимый, вновь встал на дыбы. Его передние копыта молотили воздух, глаза бешено вращались. Вид этой грубой неудержимой мощи вызвал конвульсивную дрожь во всем теле Даны.
Бретт находился всего в нескольких дюймах от копыт, но тем не менее продолжал удерживать поводья. Ее отец бежал, пригнув голову и припадая к земле, в сторону высоких сосен. Над кругом воцарилась тишина, и солнце беспристрастно взирало на эту ужасную картину. Бретту каким-то образом удалось успокоить животное и уберечься от смертоносных копыт. Он говорил и говорил с ним, не останавливаясь, тихо, спокойно, ласково и убедительно. Уверенность исходила от него. Ему удалось завести жеребца в ограду, теперь Принц уже не мог пуститься галопом, но продолжал подниматься на дыбы. Манни все еще неподвижно лежал по другую сторону ограды, уткнувшись лицом в траву. Дана, совершенно онемевшая от страха, с ужасом наблюдала за Бреттом. Ее ноги дрожали от слабости. "О, пожалуйста, Боже! - молилась она горячо. - Пусть только его запрут на засов!" Какое дело ей до жеребца, когда Бретт в такой опасности? Почему он так стремится удержать эту лошадь? Утреннее солнце, видимо, напекло ей голову, вызвав резкий прилив крови к вискам. Она почувствовала, что покачнулась, и с усилием восстановила равновесие. Справа появился отец и остановился, почти парализованный увиденным.
Наконец взлеты, и падения прекратились, и жеребец затих, продолжая дрожать под успокаивающими руками Бретта, который продолжал что-то бубнить, почти напевая вполголоса. Было невозможно понять, что он говорил. Дана сжала челюсти и задышала более глубоко. Манни сел и приложил руку к голове. Бледность проступила сквозь его загар.
- Ну и ну! - медленно произнес он и вновь опустился на траву, растянувшись на спине.
Слоан Грегори с осторожностью, чтобы не напугать резким движением лошадь, приближался к ограде. Подойдя к Принцу, уже спокойно стоявшему рядом с Бреттом, он тоже начал говорить с ним, тихо и нараспев, так же, как Бретт. В конце концов ему удалось вывести жеребца из ограды. Бретт побежал к Манни. Юноша был в полном отчаянии. Его голова сильно болела и кружилась до тошноты. Бретт приподнял ему голову и положил себе на колени. Вскоре приступ у Манни прошел.
Дана без сил опустилась на траву - ей тоже было плохо. Ноги уже не держали ее, и она чувствовала слабое головокружение.
- С тобой все в порядке, Дана? - услышала она озабоченный голос отца и неуверенно подняла голову.
- Думаю, да, папа. Это был просто шок. Они убежали?
- Боюсь, что да, - кратко ответил он.
Манни дрожал, но стойко переносил боль, показывая, что достоин ездить на победителе. Бретт помог парню встать на ноги и поддержал его в вертикальном положении.
- Что-нибудь видел? - Он бросил взгляд на Слоана.
- Кто бы это ни был, он успел скрыться. Он, должно быть, очень хорошо знал место, так как времени на все было мало.
- Времени было достаточно, - мрачно возразил Бретт. - Стрелок, наверное, уже на автостраде. - Он покачал головой и нахмурился. - Кажется, у Манни сотрясение мозга. Надо показать его врачу.
- Все, что я хочу, - это мой завтрак! - стойко запротестовал парень. - К скачкам я буду в полном порядке, - с вызовом добавил он, подошел к Принцу и обнял его за шею. Лошадь почти игриво потерлась о его плечо головой, окончательно успокоившись в присутствии верного друга.
- Я заберу этих двоих с собой, - сказал Слоан, глядя на маленького Манни. - У меня теперь два пациента, которым нужно внимание. - Он старался говорить спокойно и практично. - Думаю, выстрелом хотели напугать лошадь и заставить ее пуститься в бегство, чтобы она нанесла себе какой-нибудь вред.
Бретт оглянулся назад, в сторону деревьев.
- Да, было бы хуже, если выстрел был предназначен для чего-то другого. Позови доктора, пусть посмотрит Манни. Мы сможем посадить на Принца кого-нибудь другого.
Слоан кивнул, сочувственно похлопал парнишку по плечу, и они втроем тронулись в путь к конюшне. Через несколько метров Манни пришлось сесть на лошадь - ноги еще плохо его держали.
Дана усиленно старалась взять себя в руки. Никогда в своей жизни она не испытывала еще такой сокрушительной паники. Глаза девушки были закрыты, и она вновь мысленно видела голову Бретта всего в дюйме от неистово молотящих воздух копыт.
- Дана! - внезапно позвал Бретт.
- Да, Бретт? - ответила она, не открывая глаз.
- Вы не можете оставаться здесь, дитя. Поднимайтесь!
- Да, конечно. - Девушка оперлась на его руку и встала. Но внезапно, доведенная до отчаяния всем пережитым, она ощутила необходимость прильнуть к нему, к этому властному, доводящему до бешенства, но такому незаменимому Бретту!
Он держал в своих руках ее трепещущее тело. В ее дрожащей возбужденности было что-то пугающее.
- Дана! - сказал он, но она не ответила. - Что такое? Скажите же мне!
Она молчала. Он крепче прижал ее к себе, и ее тело затряслось от рыданий. Она была напугана, слишком напугана, чтобы говорить. Только тело выдавало ее настоящие чувства. Больше она уже не могла играть в прятки с очевидным: Бретт был так же необходим ей, как воздух, которым она дышала. Дана зарылась лицом в мягкий шелк его рубашки, беспомощная, беззащитная, почти в панике от своей несдержанности.
Бретт начал гладить ее волосы, успокаивая, но она не обращала на это внимания, продолжая прижиматься к нему, как ребенок, чувствуя силу и спокойствие, исходящие от него. Внезапно она стиснула кулаки и начала неудержимо бить его в грудь, протестуя против того риска, которому он подвергался несколько минут назад, и страха, который она испытала. Бретт схватил ее за руки и разжал кулаки, как бутоны цветка.
- Прекратите это, дитя. Вы только себе делаете больно.
Его слова привели девушку в чувство, и она наконец успокоилась. Где-то почти рядом с ними в кронах деревьев начали сплетничать скворцы. На горизонте в жарком мареве спокойно колыхались зелеными волнами древние холмы. Свежая зелень ярко била в глаза. Дана перевела взгляд на Бретта и сразу же отвернулась. Его лицо казалось таким понимающим, взгляд проникал прямо в душу, а глаза горели тысячью маленьких огоньков. Она приуныла, сознавая, что выдала себя.
- Извините, Бретт! - Ее голос звенел от неуверенности. - Вы доставили мне несколько неприятных минут.
Он взглянул на девушку. Теперь его лицо было мрачным и спокойным.
- Почему вы решили, что надо извиняться?
Дана устало пожала плечами. В наклоне ее головы, казалось, была вся печаль мира, а поникшие хрупкие плечи говорили о ее беспомощности. Она чувствовала невыносимую неловкость под его пристальным и мрачным взглядом.
- Прошу прощения, Бретт, - хрипло прошептала она, - Я должна вернуться в дом.
Дана быстро повернулась и бросилась бежать от него. Но куда она могла убежать? Все тропинки теперь, казалось, вели назад - к Бретту!
В конце этого длинного, полного событий дня Дана вновь взяла в руки вечернюю газету, чтобы еще раз взглянуть на первую страницу. Камера запечатлела легкий галоп Принца Гонтлитта под взглядами арбитров и счастливую взволнованную улыбку Манни Бокселла. Под фотографией Джо Робертс, ветеран репортажей о бегах, написал следующее:
"Если враги вороного жеребца рассчитывали воспрепятствовать ему выиграть Дерби, они оказались обречены на разочарование. Принц Гонтлитт выпрыгнул со старта, как газель, и фантастическими рывками понесся вперед как пуля, побив рекорд ипподрома в беге на полторы мили. Думаю, сейчас уже можно сказать: "Друзья, снимем шляпы перед этой удивительной лошадью!"
Дана прочитала статью и, улыбаясь, отложила газету. Ее глаза, теплые и нежные, были полны гордости за отца, за прекрасную лошадь и знаменитую конюшню Рэнкайна. Только о Бретте она отказывалась думать.
Дана подошла к окну и вгляделась в ночь. Легкий ветерок приятно успокаивал, и девушка прикрыла усталые веки. Тотчас же перед глазами возник мысленный образ надменно поднятой темноволосой головы, да еще так ярко, что Дана поспешно открыла глаза. Было ли это концом ее душевного покоя и прежней безмятежности, которые она считала незыблемыми?
Раздраженно сказав себе, что просто слишком устала после сумасшедшего дня, она отошла от окна и поправила на постели подушки, готовясь ко сну. Наверное, лучшее лекарство в ее теперешнем состоянии духа - раздвоиться, как это сделал Джефф, уйти от себя, разделив тело и душу. Казалось, жизнь начинает сбиваться с пути в этом бурном мире, и только присутствие отца сохраняет в ней еще некоторую стабильность.
"Я должна найти какое-то место вдали от Бретта", - утомленно подумала она и погрузилась в сон, полный жгучих, страстных желаний.
Глава 14
Первый вторник ноября! Важный день для всех австралийцев с тех пор, как Фред Арчер галопом проскакал в Историю ноябрьским днем 1861 года.
Дана открыла глаза, разбуженная первыми лучами солнца. Легкий ветерок принес в комнату аромат мимозы, австралийской акации, буйно разросшейся вокруг конюшни и покрытой золотистым пушком. Девушка закинула руки за голову и с удовольствием потянулась.
В гардеробе висело ее "снаряжение" на этот день. Это было платье Сесиль Маньен, специально пошитое для Дней высокой моды, проходивших на спортивных площадках перед бегами, - последнее новшество во Флемингтоне. Дана улыбнулась. Ее отец сильно невзлюбил эту идею. Он никогда не одобрял вторжения коммерческих проектов в жизнь его любимого Флемингтона, но такие, как Сесиль Маньен, находили ипподром прекрасным местом для рекламы мельбурнской моды.
Эксперимент оказался довольно успешным и привлек огромное внимание. В течение всех четырех дней его проведения показы моды вызывали прилив огромных толп зрителей. Английские и европейские топ-модели были приглашены принять участие в демонстрации австралийского шерстяного трикотажа, а также в судействе. На конкурс допускались и конкурирующие с овечьей шерстью образцы из искусственного волокна.
Отсутствие обычных формальностей позволило эксклюзивным салонам "Тюрак", "Южная Ярра" и "Коллинз-стрит" всего за несколько дней заключить больше выгодных сделок, чем за весь прошедший год.
Призовой фонд в номинации "Мода для спорта" доходил до двадцати пяти тысяч долларов, и каждая женщина, вступающая на землю Флемингтона в один из четырех дней проведения Кубка Мельбурна, автоматически становилась участницей. По поводу этого нововведения Сесиль Маньен и остальные владельцы модных салонов пребывали в ярости: по лужайкам Флемингтона бродили женщины, изысканные наряды которых дышали Лондоном и Парижем, общепризнанными эталонами в мире моды.
Для Даны Сесиль выбрала роскошный костюм из льняного платья и жакета цвета меда. Туфли, перчатки, сумочка и огромная шляпа из стеганого льна великолепно подходили к костюму. Уверенный и простой крой великолепного портного и необычный цвет привлекали внимание. На Дане все это выглядело потрясающе, свежо и шикарно, оттеняя и выдвигая на первый план ее собственную золотистую кожу и волосы.
С первых лучей солнца в конюшне кипела работа. Она походила на растревоженный муравейник: все, как один, готовились отправиться на главное соревнование Кубок Мельбурна. Дана завтракала в одиночестве.
В середине дня Принц Гонтлитт был погружен на паром для отправки во Флемингтон. С ним вместе поехали Слоан Грегори и Манни Бокселл в сопровождении вооруженного полицейского эскорта. Жеребец был в отличной форме.
Дана с тщательным вниманием к каждой детали накрасилась и оделась. Придирчивые глаза судей не упустят ничего, не говоря уже о толпах за оградой, пришедших полюбоваться и поддержать девушек. Когда она спустилась в холл, Джефф был уже там, безукоризненно одетый, элегантный и красивый. Он проверял содержимое разбухшего бумажника.
Дана замерла на нижней ступеньке. В последние дни, после того как Бретт спас его из затруднительного положения, пригрозив Магде Ладлоу обратиться в полицию, Джефф, казалось, привел свою жизнь в порядок. Неужели он вновь вернулся к старым привычкам? И так скоро? Дана пошевелилась, и ступенька предательски скрипнула под ее ногой. Джефф поднял голову и в долю секунды прочитал ее мысли.
- Это не мои деньги, куколка, - Бретта. Он играет раз в год. И, как всегда, удачно! - Он усмехнулся и показал ей толстую пачку купюр.
Дана с облегчением улыбнулась, быстро спрыгнула на пол и непроизвольно взглянула по пути в зеркало. Джефф поймал ее на этом и восхищенно улыбнулся:
- Вы просто великолепны, куколка! Вы хороши как снаружи, так и внутри, Дана.
В этот момент в холл вышел Бретт. Он, казалось, был не согласен с мнением его кузена, хотя с сардонической улыбкой изучал стройную фигурку девушки.
- Должен признаться, вы действительно шикарно выглядите, - вежливо заметил он наконец, и веселые искорки зажглись в его глазах.
- Вы и сами шикарно выглядите, - сухо ответила Дана, бросив взгляд на гвоздику у него в петлице. - Вы оба!
Отказав себе в удовольствии смотреть на него еще и еще, она проигнорировала Бретта и улыбнулась Джеффу. Оба мужчины были одеты безупречно, но Бретт имел мужественное выражение лица и яркую индивидуальность, которые его кузен почти потерял. Дана из упрямства взяла под руку Джеффа.
- Надеюсь, вы расскажете мне о вашей будущей прекрасной работе в Штатах.
Джефф просиял. Бросив поверх ее головы взгляд на Бретта, он вновь посмотрел на Дану.
- Я должен благодарить за это Бретта. Только послушайте… - Он открыл дверь, пропуская девушку вперед, и бережно повел ее к машине, начав свой рассказ.
Дана слушала с искренним интересом о его планах вступить во владение конюшней в Кентукки, которая до этого момента была собственностью одного из американских клиентов Бретта. Это было, как сказал Джефф, просто удачей и вызовом судьбе. Ему нужно время, чтобы найти наконец себя.
Бретт дал им несколько минут на разговор, потом вышел из дома и уселся за руль с ленивой грацией.
- Надеюсь, все это получило ваше одобрение? - Он повернулся к Дане с насмешливой вежливостью. Взгляд его темных глаз блуждал по ее лицу и плечам.
- Мы опоздаем, Бретт! - воскликнула она раздраженно.
- Ха! - Он нажал педаль газа, и машина помчалась в Мельбурн.
Прекрасный в любое время года Флемингтон сейчас утопал в цветах. Его знаменитые розы буйствовали за оградами садов, золотистые, розовые, алые, вперемежку с маками, анютиными глазками, левкоями, лютиками и цинерариями на фоне изумрудной зелени лужаек.
Вокруг скакового круга роились тысячи людей, объединенных поистине национальным волнением, ничуть не меньшим, чем было у тех четырех тысяч первых поселенцев, которые из любви к скачкам организовали бега по пересеченной местности буша около сотни лет назад. Кубок Мельбурна, горячо принятый и оцененный следующими поколениями, был не только главным и самым торжественным событием, но и неотъемлемой частью австралийского образа жизни.
Отовсюду в викторианскую столицу съезжались тысячи гостей, богатых и знаменитых. Среди них были и состоятельные овцеводы, и владельцы корабельных компаний, и фермеры, и переселенцы из Новой Зеландии. Ни один из жителей Австралии никогда не пропускал Кубка - своего рода ежегодного ритуала. Хозяева гостиниц по всей стране устраивали вечеринки и тотализатор. От далекого севера до крайнего юга в этот ноябрьский день все население страны замирало у экранов телевизоров.
Дана прогуливалась по зеленой лужайке под руку с Джиной Кэри. Обе девушки привлекали к себе восхищенные взгляды, и изредка до них доносились откровенные комментарии. Джина выглядела потрясающе в черно-белом шелковом ансамбле из платья и жакета и огромной шляпе со свисающими полями. Девушки решили, что их одежда произвела должный эффект и старались не обращать внимания на странности некоторых зрителей, висящих на ограждении и пытающихся составить себе рекламу, делая непристойные замечания в их адрес. Они целенаправленно двигались в сторону телевизионных камер на углу лужайки.