- То же, что собираюсь сделать и сейчас. Предложу или купить эти акции, или разрешения действовать от твоего имени. И Реджи тебе предложит то же самое.
- Но Реджи они нужны для того, чтобы сохранить "Кинкейд групп", а тебе - чтоб разрушить.
- Я уже говорил, что не собираюсь разрушать "Кинкейд групп".
- Да, только самих Кинкейдов. - Джек задумался, и Ники быстро сменила тему разговора, по-прежнему надеясь, что он все-таки изменит свое решение. - А зачем тебе этот дом? И особняк в Гринвиле?
- Что? - Джек в недоумении потряс головой.
- А сколько у тебя всего спален? Десять? Двадцать? Тридцать?
- Я как-то не считал.
- А сколько они занимают квадратных мет ров?
- К чему эти вопросы? - Джек раздраженно взлохматил волосы.
- Ты купил себе несколько домов, - пояснила Ники, надеясь, что до него наконец-то дойдет очевидное. - Домов, которые рассчитаны на большие семьи. Но у тебя никого нет. Ну, если не считать твою маму и Алана, - неохотно добавила она.
- Мы всегда жили отдельно.
- Вот именно, - подтвердила Ники. - У них есть, или точнее был, собственный дом. Так почему же ты не ограничился квартирой с прекрасным видом на гавань? Зачем тебе понадобился целый дом? Да к тому же не один?
- Хватит уже без конца повторять. Это обычное вложение денег, и ничего больше.
- Думаю, какая-то часть тебя знает, что это не так, - выдохнула Ники. - Мне кажется, на бессознательном уровне ты всегда хотел наполнить эти дома родными и любимыми, потому что вырос ты в очень непростой семье. И ты еще можешь этого добиться. Помирись с семьей и живи с ней здесь долго и счастливо.
- Я этого не хочу.
- Ты врешь, - возразила Ники, осмеливаясь приблизиться к нему и чувствуя, как напрягается все ее тело. - Все эти годы ты считал себя изгоем, а вместо этого ты сам ото всех отстранился, отчаянно мечтая, чтобы тебя полюбили и приняли. Ты так ничего и не понял? Тебя уже приняли. Теперь тебе самому осталось их принять.
- Ты закончила? - грубо спросил Джек. - Теперь я бы хотел поговорить о делах.
- Я только начала, но если ты так хочешь, можно и о делах. Ты правда готов разрушить то, что твой отец строил всю жизнь, только для того, чтобы посмотреть, как твои братья окажутся на улице? Как плачут твои сестры? Только тогда ты будешь счастлив?
- Да! - хрипло выдохнул Джек. - Тогда я буду счастлив.
- И тогда ты наконец победишь, и все поймут, что ты самый лучший из детей Реджинальда и что ему следовало признать тебя с самого начала. Что ты лучше Мэтью, лучше Реджи. Лучше, чем Лауриель, Кара и Лили. Ладно, ты это докажешь, но что потом? Что тебе останется?
- "Кинкейд групп".
- Пустая оболочка. Оболочка без сердца и души, ведь ты убьешь и душу и сердце этой компании. Разве ты этого не понимаешь? - отчаянно спросила Ники, чувствуя, как болит ее сердце. - Ведь ты хочешь уничтожить тех людей, что ее создали, направляли… принесли ей успех.
- По-твоему, я не смогу стать сердцем и душой компании?
Неужели он действительно ничего не понимает?
- Я пытаюсь тебе объяснить, что, если ты отнимешь у своей семьи компанию, ты неизбежно потеряешь при этом частичку себя. Но, наверное, ты будешь так счастлив своей мнимой победой, что не сразу это заметишь, но потом поймешь, как все стало пусто и бессмысленно, одиноко и ненужно. Что ты разрушил то, что уже никогда не удастся восстановить.
- Сердце и душу? - сухо уточнил Джек.
- Рано или поздно ты поймешь, что ты ничего от этого не выиграл, - кивнула Ники.
- Я это как-нибудь переживу.
- А я - нет. - Ники шагнула назад.
- Как мне убедить тебя передать мне право распоряжаться твоими акциями? - спросил Джек.
Этот вопрос заставил Ники понять, какая пропасть пролегла между ними, и она едва не заплакала.
- Никак. - Она упрямо вздернула подбородок, глядя ему прямо в глаза. - Ты их не получишь.
- Значит, получит Реджи?
- Таково желание Реджинальда. А я в неоплатном долгу перед твоим отцом и ни за что не нарушу его волю.
При этих словах лицо Джека снова исказилось от боли, ведь отец вновь выбрал не его.
- Джек, ну зачем ты так? Ведь все может быть иначе.
- Не может.
- А как же мое желание? С аукциона? - Ники в отчаянии схватилась за последнюю соломинку.
- И не надейся. - Джек покачал головой.
Но, может, надежда еще осталась? Ведь есть еще один человек, который может попытаться его переубедить, заставить отказаться от глупой мести и начать все заново. Пусть это и рискованная затея, очень рискованная. И ей тогда все же придется нарушить слово, данное Реджинальду. Понял бы он ее? И одобрил бы ее решение? Ники закрыла глаза, молясь, чтобы ее решение оказалось верным. Ведь если она ошибется… Как бы в ответ на ее немую мольбу рядом с ней на перила уселся белоснежный голубь и заворковал, благословляя ее намерение. По крайней мере, Ники очень хотелось в это верить. Затем она глубоко вздохнула и открыла глаза.
- Я дам тебе право распоряжаться моими акциями только при одном условии.
- И каком же? - после небольшой паузы уточнил Джек.
- Ты прочтешь письмо своего отца, прочтешь вслух на общем собрании. Тогда я дам тебе право распоряжаться моими акциями.
- Я могу его прочитать, но только наедине и про себя, - возразил Джек.
- Это мое желание. Ты сам его мне дал, так неужели же теперь откажешься от своих слов?
Джек выругался.
- Просто не верится, что ты этого от меня требуешь. Что бы там ни было в этом письме, оно предназначено только для меня, и я не собираюсь им делиться с законышами.
- Извини. - Ей действительно было очень жаль, но она не могла придумать иного способа примирить его с Кинкейдами. Ей оставалось лишь надеяться, что бы Реджинальд ни написал в этом письме, его слова помогут объединить семью, ведь он уже и так практически со всеми поладил. Разумеется, кроме Реджи. - Так мы договорились?
- Договорились.
Вот только Джек был так напряжен, так яростно сверкал глазами и так злобно выдавил из себя это слово, что Ники сразу поняла - он думает об этой сделке. И о всяких там "долго и счастливо" можно сразу забыть.
- Запечатаем сделку так же, как и на холостяцком аукционе? - усмехнулся Джек, подходя к ней вплотную.
И, не давая ей времени опомниться, он схватил ее за ворот халата и, притянув к себе, грубо поцеловал. В этом поцелуе было все - и ярость, и страсть, и боль, и голод, и где-то глубоко-глубоко под всем этим таилась нежность. Ники мгновенно отбросила все мысли в сторону и жадно ответила на этот поцелуй, ведь только так она могла еще раз сказать ему, что любит его больше всего на свете, так как от ее слов он бы сейчас только отмахнулся. У них осталась последняя ниточка, связывающая их вместе. Желание.
Джек развязал пояс ее халата, и податливый шелк послушно открылся ему навстречу так же, как всегда открывалась она сама. Он погладил ее. Запоминая… помечая… прощаясь. Ники почувствовала, как ее глаза наполняются слезами, и покрепче прижалась к нему, отчаянно пытаясь насладиться последними секундами близости. А потом, когда Джек ее отпустил и попятился, она поняла - все кончено.
- Предлагаю обсудить, что нам делать дальше, - произнес он, повернулся к ней спиной и, облокотившись на перила, уставился на океан. Что делать дальше, Джек не представлял.
Он доверился ей, раскрылся так, как еще не раскрывался ни перед одной женщиной. Впустил Ники в самое сердце, а она его предала. Что же ему теперь делать? Разорвать отношения? Радоваться, что она не приняла его предложение? Но ведь все внутри его содрогалось при одной мысли об этом. Он не хотел с ней расставаться.
Ладно, они могут начать все сначала, но на этот раз нужно четко обозначить свою позицию. Во-первых, только правда и никакой лжи, никаких секретов. И надо двигаться медленнее, может, поэтому у них сейчас столько проблем? Ведь с первой секунды их знакомства, с первого прикосновения между ними все время кипела страсть, и они просто не могли спокойно думать, ведь их все время неудержимо влекло друг к другу. Так что на этот раз надо сперва думать, а уже потом кидаться в кровать. Пусть между ними все будет спокойно и по-деловому.
- Вот мое решение, - объявил Джек, вцепившись в перила и надеясь, что сумеет ее уговорить. - Мы продолжим встречаться, но будем придерживаться строгих правил. И если ты с ними не согласна, лучше скажи об этом прямо сейчас.
Джек думал, она сейчас скажет ему все, что о нем думает, что он может убираться далеко и надолго. И ему всегда нравилась эта ее решительность. Просто им нужно начать все сначала. Вот только Ники ничего не ответила, а когда Джек все же повернулся, то увидел, что ее нигде нет.
Глава 10
Следующие пять дней оказались самыми длинными в жизни Ники. Они медленно тянулись, и чем ближе они подходили к концу, тем ближе становилось ежегодное собрание. И казалось, что все висит на тоненьком волоске над бездонной пропастью. Алан скрывался от полиции, Джек не звонил, а Ники все время пыталась понять, правильно ли она поступила, заключив сделку с Джеком, и гадала, сможет ли письмо Реджинальда чем-нибудь помочь или, наоборот, окончательно все испортит. Если, конечно, считать, что еще можно что-то испортить.
А еще Ники все время страдала без Джека. Но, понимая, что вряд ли что-то изменится, пыталась привыкнуть к одиночеству. Ведь Джек уже ее презирает, а после того, как она передаст ему право распоряжаться своими акциями, еще и Кинкейды начнут ее презирать.
Чувствуя, что опять вот-вот заплачет, Ники закрыла глаза. Без Джека ее кровать стала холодной и пустой, а чувство вины лишь усиливало бессонницу, окончательно ее выматывая. И что еще хуже, Ники так остро чувствовала отсутствие Джека, что ощущала практически физическую боль. Ей так не хватало их разговоров, их смеха, возможности просто повалятся рядом с ним за книжкой или перед телевизором.
Она так ко всему этому привыкла, что не придавала этим мелочам особого значения. А теперь вспоминала, как он крепко обнимал ее, как будил ее поцелуями, чтобы заняться любовью, как они завтракали на веранде и за чашкой кофе делились друг с другом своими самыми сокровенными мыслями и чувствами. Вспоминала о его мимолетных звонках в течение дня, которые бодрили лучше любого кофе, не говоря уж о тех чудесных мгновениях, когда она впервые видела Джека после долгого рабочего дня, и ее сердце замирало от счастья в предвкушении объятий, а потом они обязательно болтали, наслаждаясь ароматом и прикосновениями друг друга.
И теперь, когда она безвозвратно потеряла Джека, Ники просто не представляла, как заполнить образовавшуюся внутри пустоту.
И теперь, когда он безвозвратно потерял Ники, Джек просто не представлял, как сможет заполнить образовавшуюся внутри пустоту.
Каким-то чудом она стала неотделимой частью его жизни, заполнив ее смехом, добротой и безграничной любовью. С самого начала она приняла его - тогда, когда все остальные отвернулись от него, заплатив кучу денег за простой ужин. А еще за желание, и какое…
Но это не отменяет того, что у нее есть прямо-таки уникальный талант заставлять его ясно видеть то, что он предпочел бы вообще не замечать. Ведь тогда ему пришлось бы изменить давно выбранный курс.
Их связь не ограничивалась одной лишь страстью, хотя такого он еще и не испытывал ни с одной женщиной. Но он влюбился в самую ее душу, ведь она не только его безоговорочно принимала и одаривала безграничной добротой, но и отлично его дополняла.
Джек достал обручальное кольцо с сапфиром и бриллиантами, которое Ники оставила рядом с письмом отца. Джек уже пять месяцев не мог его открыть, интуитивно догадываясь - то, что там написано, может сильно на него повлиять. На конверте красовалось кофейное пятно, и раньше оно казалось Джеку весьма символичным. Он считал, что темное пятно как бы повторяет пятно на нем самом, на его темном происхождении.
Но как-то так получилось, что за последние пару недель эта темнота заметно рассеялась, а отношения с Кинкейдами улучшились. И все это благодаря Ники, ведь это она так настойчиво толкала его к свету и правде, невзирая на все его возражения. Джек нахмурился. Но чья это правда - ее или его?
Все эти годы Джек считал, что отец и Кинкейды его не принимают, что для него двери в их дом закрыты. А Ники сумела их приоткрыть. Так, может, она права, и все совсем наоборот? Может, это он ото всех забаррикадировался и никого не пускает?
Джек устало потер заросший щетиной подбородок. Черт, похоже, ему все же придется смириться с правдой. И раз уж он обещал прочитать письмо на собрании, то так и сделает, вот только о том, что он не может прочитать его заранее, речи не было. Наконец решившись, Джек сорвал печать и погрузился в чтение.
То, что он прочитал, в мгновение ока разрушило его привычный уютный мирок.
* * *
Когда Реджи уже собирался начинать, появился Джек. Все остальные давно были на месте.
В темном костюме и рубашке, галстуке в черную, белую и коричневую полоску, Джек представлял собой эталон элегантности бизнесмена, а золотые часы и запонки довершали картину. Джек сразу подошел к Ники, и она покорно отдала ему папку с бумагами, подтверждающими его право распоряжаться ее акциями. Вот только при этом у нее пересохло в горле, а руки предательски задрожали.
- Теперь мне принадлежит пятьдесят пять процентов акций "Кинкейд групп", а следовательно, и место президента и генерального директора. Если хотите, можете голосовать, но это не изменит того, что теперь я здесь хозяин.
- Что за… - возмутился Реджи. - Кому принадлежат эти десять процентов? Как ты их получил?
- Они принадлежат мне, - ответила Ники, стараясь не встречаться с Реджи глазами. - Я получила их в наследство от деда, а теперь передаю Джеку право ими распоряжаться.
Кинкейды заговорили все разом, и Джек терпеливо дождался, пока они успокоятся.
- Можете, конечно, немного повозмущаться, но все уже решено. А теперь к делу, сейчас я прочту вам письмо моего… нашего отца.
- А нам-то это зачем? - удивился Реджи.
- Возможно, это важно, - вмешался Мэтт, заставляя брата сесть на место. - К тому же я хотел бы услышать, что написал отец.
Реджи неохотно кивнул.
"Дорогой Джек, почему-то из всех писем, что я сегодня уже написал, твое дается мне труднее всего. Я должен перед всеми вами извиниться за свое решение, и я понимаю, что тебе пришлось тяжелее всех…"
Джек прервался и посмотрел на собравшихся.
- Но это неправда, тяжелее всех пришлось Элизабет. Я - всего лишь ошибка. Отец должен был встретиться с вашей матерью раньше, чем с моей…
При этих словах Кинкейды удивленно переглянулись.
"Ты прожил всю жизнь в тени, - продолжил читать Джек, - непризнанный, лишенный тех благ, которыми твои братья и сестры наслаждались с младенчества. Я знаю, как ты мечтал стать моим законным сыном, стать частью нашей семьи, чтобы я мог всегда присутствовать при твоих спортивных победах и школьных достижениях или просто поиграть в догонялки. А я даже не на все твои дни рождения приходил, и не пришел и тогда, когда ты так отчаянно во мне нуждался, едва не умерев…"
- Джек, - вздохнула Кара. - Мэтт нам все рассказал. Мне так жаль…
Ники заметила, что Джек не рассчитывал на сочувствие и даже не нашелся что ответить, а Мэтт с Реджи переглянулись. Они явно поняли, что отец не слишком баловал Джека своим вниманием.
- Но я все-таки выжил, все в порядке, - наконец нашелся Джек и продолжил читать:
"Я никогда не уделял тебе столько внимания, сколько другим своим детям. И я должен за это извиниться. Извиниться за то, что попытался усидеть сразу на двух стульях - остаться чистым в глазах общества и любить двух женщин. Поверь мне, я всегда тебя любил и гордился тобой, хоть и не мог открыто признать тебя своим сыном. И я должен извиниться, что хотел взять от жизни слишком много, отдавая взамен слишком мало. Я прошу твоего прощения…"
Джек запнулся, и Ники поняла, что он просто не в силах читать дальше. И мгновенно вскочив, бросилась к нему и отобрала несчастные страницы. Это она во всем виновата! Она ведь знала - в письме будет что-то личное, и при этом надеялась, что Реджинальд объяснит, почему отказался признавать Джека, и тем самым устранит ту пропасть, что разделяла Джека и Кинкейдов.
- Хватит, - прошептала она, - извини. Я не должна была заставлять тебя читать все это вслух. - А потом повернулась к Кинкейдам и громко добавила: - Это я во всем виновата. Я заставила его читать сейчас это письмо в обмен на право распоряжаться моими акциями.
- Нет, - возразил Джек. - Я его дочитаю. Хочу дочитать.
- Мы уже уловили общий смысл, - осторожно заметил Мэтт, - и продолжать не обязательно.
- Я сказал, что дочитаю, значит, дочитаю. - Джек вырвал у Ники письмо и прочистил горло.
"Я прошу твоего прощения не только от своего имени, но и от имени твоих братьев и сестер. Ты с самого начала должен был быть им братом, так было бы лучше для всех вас. Хочешь - верь, хочешь - нет, но вы с Реджи очень похожи, у вас много одинаковых сильных мест, но и слабостей хватает. И я надеюсь, что ваши слабости не помешают вашим отношениям, которым я препятствовал столько лет. Теперь я открываю дверь, сын мой, ту дверь, что столько лет была для тебя закрыта…"
Джек посмотрел на собравшихся и продолжил читать письмо по памяти:
"Я оставляю тебе сорок пять процентов "Кинкейд групп", чтобы хоть как-то восполнить все то, чего я лишал тебя все эти годы. Но не только. Я оставляю их и для того, чтобы ты мог совершить сознательный выбор. Ты можешь либо войти в открытую мной дверь, либо захлопнуть ее навсегда. Джек, выбор за тобой".
Джек закончил и аккуратно сложил письмо в такой тишине, что Ники могла поклясться - она слышала каждый вдох и удар сердца.
- Я бы хотел, чтобы мы выросли вместе, - поднявшись, заговорил Реджи, и в первый раз на его лице читалось не соперничество, а сожаление. - И теперь я понимаю, почему ты так стремился нам отомстить. Наверное, на твоем месте я поступил бы так же.
Остальные Кинкейды тоже поднялись и по очереди обняли Джека. Последним подошел Реджи и протянул руку, а Джек без промедления крепко ее пожал.
- Садитесь и давайте со всем покончим. Осталась еще одна вещь, с которой мне бы хотелось разобраться, - продолжил Джек, повернулся к Ники и взял ее за руку. - Неделю назад ты согласилась выйти за меня замуж. И я бы хотел знать, готова ли ты и сейчас оказать мне эту честь.
На долю секунды Ники замерла на месте, не в силах вымолвить ни слова.
- Ты все еще хочешь на мне жениться? - осторожно спросила она.
- Да, весь вопрос в том, хочешь ли ты еще выйти за меня замуж. Ты знаешь, кто я такой. Что я такое. И что я собираюсь сделать. Встанешь ли ты рядом со мной?
- Джек, - прошептала Ники, смахивая слезы дрожащей рукой. - Разве ты еще не понял? Я всегда буду рядом с тобой.