- Ты отвратителен! - сквозь зубы процедила Марианна.
- Лучше скажи, реалистичен. - Прищурившись, он надменно рассматривал ее; черные волосы его тускло блестели в свете луны, и отблеск фонарей играл на высоких скулах. - Я реалистично смотрю на мир и на тебя, Анни. Один раз ты уже обвела меня вокруг пальца. Второй раз это тебе не удастся.
- Я не… Все было совсем не так, - пробормотала Марианна. Губы ее тряслись.
- Не так? - протянул Хадсон. - Тогда как ты назовешь свое поведение? Ты соглашаешься выйти за человека замуж, при том что дома тебя ждет другой жених! Объясни, пожалуйста, я действительно хочу знать!
- Майкл сказал тебе неправду.
- Неправду? - Хадсон горько рассмеялся. - Что же, по-твоему, "правда"? Твое письмо? "Прощай, Хадсон, спасибо за приятные каникулы, но я вдруг поняла, что жизнь жены адвоката для меня не подходит"! - зло передразнил он ее прощальную записку.
Марианна молча смотрела на него; мысли ее мчались как необузданные кони. Рассказать ему? И что тогда будет?
Здесь возможны три варианта. Очевидно, что Хадсон больше ее не любит. Пожалуй, он просто выслушает, примет к сведению и уйдет. Второй вариант (тут сердце ее бешено забилось): он почувствует жалость и ответственность за нее и попытается восстановить их прежние отношения в надежде воскресить ушедшие чувства. И тогда его карьера окажется под угрозой. Пусть Майкл умер, но его сообщники живы, а память у подобных людей долгая. Для них два года - недолгий срок, даже и не срок вовсе.
Наконец, третий, наиболее вероятный вариант: Хадсон ей не поверит. Решит, что она выдумала фантастическую историю, чтобы оправдать свой обман. Майкл умер, и ей нечем доказать свою правоту. Хадсон скорей поверит лжи отчима, чем ее признанию.
Итак, нет причин говорить правду. Кроме одной: нелегко вынести тяжелый, презрительный взгляд Хадсона. Она так тосковала по нему, но теперь, когда он оказался рядом, стало еще хуже.
- Ладно, не трудись. - Он сел в машину. - Все равно не поверю. - Дверца с грохотом захлопнулась, словно раз и навсегда отрезав Марианну от его сердца.
Влажными от слез глазами она следила, как автомобиль Хадсона петляет между клумб, направляясь в гараж. Хадсон презирает ее, и она не может его осуждать. Если бы сказала правду, возможно, вышло бы еще хуже. Он мог решить, что Марианна и ее мать знали о деятельности Майкла и участвовали в его преступных делах. С людьми, подобными Майклу, Хадсон сражался всю жизнь; всеми силами души он ненавидел их и то зло, которое они олицетворяют. Нет, пусть уж лучше считает ее легкомысленной девицей, которая в ожидании свадьбы развлекалась на стороне.
Автомобиль скрылся за поворотом, и Марианна поспешила в отель. Почти бегом она влетела в свой номер и заперла дверь на ключ. Еще одной встречи с Хадсоном ей просто не вынести.
Но может быть, второй встречи не будет? Он сделал то, что хотел: высказал все, что о ней думает, унизил ее, доставил ей неприятности, - может быть, теперь успокоится? Марианна не винила его; она догадывалась, что он чувствовал два года назад, и мысли об этом сводили ее с ума. Но пусть лучше страдает его гордость, чем карьера и жизнь.
Захлопнув за собой дверь, Марианна прислонилась к косяку; из-под закрытых век потекли слезы. Два года назад она из любви к нему пожертвовала своим счастьем. Неужели этого мало? Почему судьба так жестоко наказывает ее - теперь, когда, казалось, разбитая жизнь снова начинает налаживаться?
Марианна опустилась на пол; из груди ее рвались хриплые стоны, подобные крикам раненого животного.
Она почти научилась жить без него! Только начала привыкать к мысли, что ей не суждено семейное счастье!
Марианна не помнила, как добралась до кровати и как уснула. На следующее утро она проснулась вовремя; лицо ее было бледно, глаза покраснели, но слез больше не было. Не было ни боли, ни отчаяния - только холодная пустота в сердце. И последние слова Хадсона.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
- Что сегодня с Кийтом? - спросила Марджори шепотом. - Никогда его таким не видела: орет на всех словно бешеный! Это оттого, что ты вчера поздно вернулась? - Она покосилась на Марианну, окинув проницательным взором ее бледное лицо и покрасневшие глаза. - Знаешь, он по тебе с ума сходит, - тихо добавила она.
- Марджори, пожалуйста… - Марианна подняла глаза. - Не надо. Меня это не интересует.
- Извини. - Помолчав, Марджори продолжала: - Если бы мне пришлось выбирать между Кийтом и тем красавчиком, что похитил тебя вчера после работы, я бы ни секунды не колебалась! Какой мужчина! - Она заговорщицки улыбнулась. - Старая любовь?
- Вроде того, - ответила Марианна. Но нарочитая небрежность в голосе ее не спасла.
- Напрасно ты дала ему уйти! - Огромные глаза фотомодели лучились любопытством. - Он женат? Впрочем, самые классные мужики всегда заняты. - грустно добавила она.
- Марджори, - медленно произнесла Марианна, старательно разглядывая свой фотоаппарат, - пожалуйста, давай поговорим о чем-нибудь другом!
- Хочешь сказать: "Не лезь не в свое дело, Марджори!"? Понятно, - добродушно откликнулась девушка. - Но, если он не женат, может быть, ты меня познакомишь. - добавила она с надеждой.
- Марджори, я очень надеюсь, что никогда больше его не увижу, - сдерживаясь из последних сил, ответила Марианна.
- Жаль, - вздохнула фотомодель. - Очень жаль.
День не заладился с самого начала. К обеду от Кийта досталось всем, и, казалось, сам воздух сгустился от напряжения. Но настоящий ужас испытала Марианна, когда Марджори, тронув ее за плечо, заметила:
- Тебе все-таки придется еще раз с ним встретиться.
- Что? - Марианна обернулась - и сердце ее сперва пропустило такт, а затем отчаянно забилось. На обочине, прислонившись к алой спортивной машине, стоял высокий статный мужчина; руки его покоились в карманах джинсов, темные очки надежно скрывали выражение глаз. Он был, казалось, еще красивее, чем вчера.
На этот раз съемочная группа работала на песчаном пляже в трех милях от Танжера. Фон фотомоделям составляли несколько верблюдов и присматривавшие за ними двое мальчишек. Босоногие маленькие марокканцы с удовольствием позировали перед камерой. Утро выдалось прохладным, но к полудню майское солнце уже палило нестерпимо. С Марианны градом лил пот, голова у нее болела от недосыпания; она не хотела видеть никого, а тем более Хадсона де Санса.
- Ты что, договорилась с ним здесь встретиться? - поинтересовался Кийт.
- Нет. - Марианна устало вытерла пот со лба. Только скандала с Кийтом ей сейчас не хватало! Она чувствовала себя костью, из-за которой грызутся двое псов, и не имела ни малейшего желания кому-то что-то объяснять. Все, с нее хватит.
- Хочешь с ним поговорить? - мрачно спросил Кийт. Марианна вдруг заметила, что нос и щеки у него обгорели на солнце и шелушатся, а из шортов цвета хаки торчат угловатые мальчишеские коленки.
Нет, она не хотела разговаривать с Хадсоном. Но он, очевидно, хотел - и этого было достаточно. Этот человек всегда получал то, что хочет.
- Не особенно, но, видимо, придется, - вяло ответила Марианна и направилась к Хадсону.
Она шла по рыхлому песку словно приговоренная к смерти, и с каждым метром шаг ее замедлялся. Хадсон был, как всегда, неотразим; даже издали она видела, как блестят на солнце его черные, зачесанные назад волосы, как бугрятся мышцы на сильных руках. И еще видела, что Хадсон в чрезвычайно дурном настроении.
- Работаешь не покладая рук. - Почему-то это ничтожное замечание, высказанное самым обычным тоном, заставило Марианну вздрогнуть.
- Да. Ты хотел меня видеть?
Глупый вопрос, и Хадсон не упустил случая отметить ее глупость:
- Как ты догадалась?
"Лучше бы мы никогда не встречались снова!" - подумала Марианна. Теперь каждый их диалог превращался в перебранку. У Хадсона есть причины ненавидеть ее: одно письмо чего стоило, а уж после того, что поведал ему Майкл…
Марианна не знала, что плечи ее устало поникли, а лицо, полускрытое огромной соломенной шляпой, бледно как смерть; поэтому, когда Хадсон спросил: "Вы уже закончили?", неожиданная мягкость в его голосе застала ее врасплох.
- А что? - подозрительно откликнулась она.
- Просто скажи "да" или "нет".
- Не совсем, - осторожно начала Марианна. - Днем мы не работаем - слишком жарко; но вечером, когда солнце перестанет так палить, Кийт хочет сделать еще несколько снимков.
- То есть сейчас ты свободна, - констатировал Хадсон. - Отлично. Могу подбросить тебя до отеля. - И он насмешливо поднял черные брови.
Разумеется, Марианна не собиралась принимать его предложение всерьез.
- И сколько времени дорога займет на этот раз? - язвительно поинтересовалась она.
- Как насчет пикника? - продолжал насмехаться Хадсон, словно не замечая ее гнева. - Все припасы у меня в машине.
- Не пойдет. - Марианна зло уставилась на него, надеясь скрыть за гневным фасадом бешеное биение сердца и слабость в ногах. Что ему еще от нее нужно?
- Хочешь, чтобы я затащил тебя в машину силой? - небрежно поинтересовался Хадсон. - Думаешь, так будет приличнее?
- Ты не осмелишься! - Взглянув через плечо, она обнаружила, что пляж постепенно заполняется туристами - искателями африканского загара. Там и сям сновали продавцы сувениров.
- Вот как? Давай проверим. - В его спокойном голосе звучала угроза. - Думаешь, твой приятель кинется спасать тебя от дракона? - саркастически продолжал Хадсон. - Извини, но на роль благородного рыцаря этот парень явно не тянет!
- Не знаю, чего ты добиваешься, - дрожащим голосом начала Марианна, - но должен же понимать, что это бессмысленно! Мы расстались два года назад! Между нами все кончено! И вдруг ты…
- Ошибаешься. - Он сдвинул темные очки на нос и окинул ее колючим взглядом. - Для меня ничего еще не кончено. Ты, Анни, нарушила наш договор. Так что же, скажешь этому клоуну, что тебя не будет до вечера, или мне сделать это самому?
- Скажу, - сдалась Марианна. Он прав: они должны поговорить и во всем разобраться. Но сказать правду она не может - значит, придется снова лгать. Зачем только она вчера призналась Хадсону, что никакого другого жениха не было! Он, конечно, не поверил; но этого оказалось достаточно, чтобы заставить его мозг - искушенный мозг адвоката - заработать с новой силой. Может быть, для этого он и приехал - чтобы вытрясти из нее правду.
Кийт выслушал ее, поджав губы и скорчив недовольную мину, но возражать не стал: в конце концов, он сам только что объявил перерыв до вечера. Марджори, дождавшись, когда Кийт отвернется, подмигнула и подняла вверх большие пальцы в знак одобрения и поддержки. Марианна не ответила на ее улыбку и поплелась назад, к Хадсону; чувствовала она себя хуже некуда.
Теперь к страху перед Хадсоном присоединилась досада на Кийта. Что с ним такое? - думала Марианна. Ни разу за все эти месяцы она не говорила и не делала ничего такого, что он мог бы расценить как поощрение. Более того, неоднократно, хотя и достаточно тактично, намекала, что его ухаживания оставляют ее равнодушной.
- Кажется, он остался недоволен. - Хадсон не мог, да и не пытался скрыть удовлетворение.
Марианна бросила на него сердитый взгляд и скользнула на пассажирское сиденье.
- Неужели ты все это затеял, только чтобы позлить Кийта? - фыркнула она. - Как это мелко!
- Ах, Анни, как ты можешь! Настолько не верить благородству моих намерений. Я просто убит. - В его глазах читалась откровенная насмешка.
Марианна пробормотала сквозь зубы ругательство, которого прежде никогда не употребляла. Опомнившись, она покраснела и испуганно прикрыла рот рукой.
- Ты ужасный человек!
- Э-э… прости, но, если не ошибаюсь, выругалась именно ты. И весьма грубо, должен заметить, - насмешливо протянул Хадсон. - Не знаю, кто учил тебя таким выражениям, - продолжал он наставительным тоном, - но, если бы мы были в отеле, я бы вымыл тебе рот с мылом!
- Обычно я никогда… то есть… - Марианна совсем потерялась. Хадсон, очевидно, почувствовал, что она сейчас разрыдается.
- Успокойся, Анни, мне случалось слышать комплименты и похлеще, - сказал он мягко, хотя в глазах его по-прежнему плясали насмешливые огоньки.
Действительно, по роду занятий ему приходилось иметь дело с проститутками, воровками и мошенницами, и грубая брань из женских уст едва ли могла его шокировать.
Два года назад его привлекла в Марианне именно невинность, почти детская наивность и чистота, так резко контрастировавшая с его собственным миром - растленным миром преступников, полным корысти и жестокости. Но Марианна обманула его - и эта мысль была как удар обухом по голове. Она хладнокровно посмеялась над ним и сбежала. Предпочла ему другого.
И снова, в который раз за эти годы, жгучая ярость охватила Хадсона, и он заскрипел зубами, пытаясь сдержать ослепляющий гнев.
А потом Марианна исчезла - да так, что ни целая армия частных детективов, ни богатый арсенал знакомств и связей не помогли Хадсону найти ее. Сколько времени она провела с другим? Почему не вышла замуж? Может быть, тот парень ее обманул? Да нет, едва ли. Скорей, она сама обвела его вокруг пальца и бросила, как и Хадсона, черт бы ее побрал.
- Ты надолго в Танжере?
Нежный голос Марианны вывел его из тьмы воспоминаний.
- Пока не закончу свои дела, - резко ответил Хадсон. Такой ответ не располагал к продолжению беседы.
Минут двадцать прошло в тягостном молчании. Атмосфера в машине сгущалась, и Марианна чувствовала, как натягиваются ее нервы. Если мертвая тишина продлится еще мгновение, она не выдержит и закричит!
- Надолго… я хотела спросить, куда мы едем? - тихо заговорила она. - Если это слишком далеко…
- Волнуешься? - с неприятной усмешкой прервал ее Хадсон.
- Волнуюсь? - Марианна выдавила из себя натянутый смешок. - Разумеется, нет. Просто вечером у нас съемки, и мне надо быть на месте. Я здесь не в отпуске, если ты заметил!
- Не беспокойся, Анни, я верну тебя назад вовремя, в целости и сохранности, - насмешливо протянул он. - Но сейчас у тебя перерыв, так почему бы старым знакомым не расслабиться вдвоем? - Марианна густо покраснела, и Хадсон не удержался от удовлетворенной улыбки. - Мы отправимся на местный рынок; друзья говорили мне, что там стоит побывать, - продолжал он светским тоном. - Но сначала остановимся и перекусим. Тебе надо подкрепиться. - Последняя фраза прозвучала очень сухо.
"Хочет сказать, что выгляжу я хуже некуда!" - уныло подумала Марианна. Ей захотелось взглянуть в зеркальце заднего вида, но она удержалась. Она и так знает, что похожа на драную кошку.
Ей было понятно, чего хочет от нее Хадсон. Расставить все точки над i. Получить ясное и исчерпывающее объяснение ее бегству два года назад. Марианна задала ему загадку, и его острый ум, привыкший раскрывать сложнейшие преступления, не успокоится, пока не найдет ответ.
Но Боже, как она сможет солгать, если до сих пор любит его? Два года, день за днем, провела она в ежедневной безжалостной борьбе со своими чувствами - и уже начала думать, что победила. Какое легкомыслие! Едва она увидела Хадсона вновь, как поняла с кристальной ясностью, что никогда не излечится от своей безнадежной любви. С этой болью в сердце проживет всю жизнь, с ней же и умрет. Марианна закрыла глаза и взмолилась, чтобы Бог послал ей силы.
Они остановились у дороги, в тени эвкалиптов. Хадсон извлек из багажника корзину, полную изысканных деликатесов. Они ели в молчании, запивая тропические фрукты ледяным грейпфрутовым соком. Снова и снова Марианна мысленно повторяла себе, что должна быть сильной. Хадсону не удастся ее запугать. И влечение, которое она испытывает к нему, никак на нее не повлияет.
- Не хочешь снять шляпу?
Марианна не отвечала, и тогда Хадсон, приподнявшись с расстеленного одеяла, сам сдернул с ее головы соломенную шляпу и отбросил в сторону.
- Не надо! - воскликнула Марианна, мгновенно вспомнив, что тугой пучок, в который она собрала волосы сегодня утром, давно развалился и только шляпа удерживала в порядке густые кудри. Но было поздно.
- Здесь тень, можно не бояться, что тебе напечет голову.
Марианна тряхнула головой, и каскад бледно-золотых локонов окутал ее шею и плечи.
- По-моему, можно вынуть шпильки, - заметил Хадсон. - Они тебе уже не нужны.
- Не хочу, - огрызнулась Марианна. "Должно быть, я выгляжу немногим лучше старого веника!" - Отдай мне шляпу.
- Ну вот еще! - ослепительно улыбаясь, ответил Хадсон, и Марианне снова захотелось его ударить. - Это соломенное уродство тебе не к лицу. Тебе вообще не идут шляпы, Анни.
- Мне нужно чем-то прикрыть голову, а внешний вид этого "соломенного уродства" меня сейчас не интересует! - взорвалась Марианна. - А теперь, если не возражаешь… - И она потянулась за шляпой.
- Возражаю! - Он перекатился на живот, едва не коснувшись ее, и блестящими насмешливыми глазами следил за тем, как Марианна покраснела и отпрянула. - Очень даже возражаю. Мне нравится смотреть, как волосы окутывают тебя подобно золотому облаку. Помнишь, в старые добрые времена ты всегда носила их распущенными!
- Но не на работе, - отрезала Марианна.
- Так ты сейчас и не на работе, - напомнил Хадсон.
Марианна молча смотрела на него; в душе ее боролись страх и неуместное желание. Хадсон лежал так близко, что Марианна чувствовала его запах - знакомый, волнующий запах сильного мужского тела; внутри у нее что-то болезненно сжималось. Хадсон опасен, очень опасен, и она совершила большую ошибку, когда согласилась ехать с ним.
- Ты еще прекраснее, чем два года назад, - хрипло прошептал он. - Как тебе это удается, Анни? Откуда такая красота, такая женственность в столь испорченном создании? Разве это справедливо?
И вдруг, не успела Марианна опомниться, она оказалась прижата к одеялу его мощным телом!
- Я не хочу желать тебя, - ровным голосом произнес он, но бешено бьющаяся жилка на загорелой шее ясно говорила, что спокойствие его лишь кажущееся. - Мне совсем не по душе эта слабость.
- Хадсон, прекрати! Отпусти меня! - Марианна не осмеливалась сопротивляться, опасаясь не Хадсона, но собственной реакции на его мускулистое тело. - Я не хочу…
- Сколько раз ты ложилась с ним в постель, Анни? С этим своим шотландским студентом? Сколько у тебя было мужчин после него? Сколько - перед ним, если уж на то пошло? Неужели только я остался в дураках, поверив, что ты не хочешь терять невинность до свадьбы? И только мне не удалось насладиться этим прекрасным и бесстыдным телом?
- Отпусти меня сейчас же! - взвизгнула Марианна.
- Не сомневаюсь, ты знаешь, как возбудить в мужчине желание. - Его смуглое лицо было от нее всего в нескольких дюймах; на нем пылали, как угли, потемневшие от страсти глаза. - Помнишь, мы с тобой бывали близки… очень близки… - Он с силой притянул ее к себе, запустив пальцы в роскошные волосы. - Но ты хотела выйти замуж в белом платье, как непорочная дева..
- Он горько рассмеялся. - Неужели это что-то значило для тебя, Анни?