Нейт покосился на нее:
– Но вы же знаете, что их надо вешать на штифты?
Морган покраснела, как будто он сказал что-то неприличное. Как будто она обязана знать, что такое "штифт"! Вместо ответа, она проявила неожиданное усердие, протирая несуществующее пятно на столе.
– Сколько еще дети будут петь? – спросил Нейт.
К счастью, он решил оставить тему крючков и штифтов.
– Мне сказали, что первая репетиция займет около часа. Конечно, это слишком долго для шестилетних, но…
– Кофе все равно отвратительный. Не хотите ли слинять на полчасика, мисс?
– Простите?
Нейт наклонился, так пристально глядя на нее, что Морган чуть не упала в обморок.
– Я вам покажу, что такое штифт, – пообещал он.
Морган едва не протерла стол насквозь, убирая пятно, когда Нейт пояснил:
– Я повешу крючки.
– Вы хотите поехать ко мне домой?
Нейт изогнул бровь:
– А что, вы хотите повесить их в другом месте?
– Вы хотите прямо сейчас поехать ко мне домой?!
Его глаза лукаво блеснули.
– Ну, мисс Мак-Гир, это не визит джентльмена, которого вам придется развлекать.
Он был прав. Он просто предлагал свою помощь.
Морган не хотела показывать ему, насколько взволнована! То есть он, конечно, уже заметил, но она постаралась хотя бы немного испортить удовольствие.
– Да уж, – сказала она. – Это просто замечательно. Очень благородное предложение от того, кто джентльменом не является. Стоит хотя бы посмотреть, как вы предлагаете "вздуть" дирижера или разобраться с детьми, которые дразнят вашу дочь. – Морган поняла, что зашла слишком далеко, и замолчала.
– Никто еще не называл меня джентльменом, – сухо отметил Нейт.
Но за его тоном скрывалось что-то иное, и Морган твердо произнесла:
– Что ж, сегодня они могли бы это сделать с полным правом.
Каких-нибудь десять минут спустя жизнь преподнесла Морган множество сюрпризов. Еще утром ей бы и в голову не пришло, что к ней в дом придет Нейт Хетоуэй. На самом деле Санта-Клаус, спустившийся по дымоходу, меньше бы удивил ее.
К тому же даже изделий Нейта в доме уже хватало для того, чтобы постоянно отвлекать ее. А после того, как он и сам побывал здесь, Морган казалось, что ее дом никогда не будет прежним.
Ей всегда будет чего-то не хватать. Или кого-то.
"Прекрати это", – одернула себя Морган. Ей нравилось чувствовать себя независимой. И Нейт, который показывал ей, как привесить крючки к стене так, чтобы они не падали, только помогал ей в этом!
Именно поэтому она так легко согласилась на его предложение. Или нет?
Нет, в глубине души Морган знала, что это не так. Когда он был у нее дома, между ними создавалась видимость близости, такой притягательной.
Сейчас Нейт бродил по гостиной, ожидая, пока Морган найдет молоток. Наконец она принесла инструменты из подвала и увидела, как он разглядывает ее лиловый диван со смесью удивления и недоумения на лице.
– Вам нравится? – спросила она, чувствуя, что это было чем-то вроде проверки. Конечно же ему не нравится, и это оправдает ее решение жить одной, чтобы не обсуждать ни с кем свои предпочтения, как и сказано в "Радости одиночества".
– Да, нравится, – медленно произнес он. – Только я не понимаю, как вам, женщинам, удается подобное. Если бы я купил диван такого цвета, он бы выглядел как труп лилового динозавра. Знаете такого? Он поет, танцует… Но ваш диван отлично смотрится. И вам подходит.
Морган старалась не показывать, как приятно было ей это слышать.
– Я называю этот стиль "богемный шик".
– Вы на богему не похожи, – заметил Нейт, задумчиво разглядывая ее. – Богема – это что-то такое… неустойчивое. А вы кажетесь… совершенным консерватором.
– Может, я прячу это в глубине души, – немного раздраженно возразила Морган. "Совершенный консерватор" – это звучало обидно!
– Может быть. Или у вас где-нибудь здесь под диваном есть и спрятанный шейх. Откуда мне знать?
– Шик, а не шейх! – воскликнула Морган.
И Нейт рассмеялся над собственной шуткой так заразительно, что Морган не могла сдержаться. Слышать его смех было настоящим удовольствием для них обоих, как она подозревала.
Она протянула молоток.
Нейт нахмурился, смех сразу же утих.
– Да, диван-то хорош. А это что? Вы что, издеваетесь? Он игрушечный, что ли?
Морган пришло на ум, что женщине, задумавшей связать свою жизнь с ним, придется примириться с традиционным распределением обязанностей. Она выбирает мебель, а он – инструменты. Она готовит ужин, он стрижет газон.
Учитывая то, что Морган рассталась с женихом из-за того, что, по ее мнению, он стал законченным сексистом; учитывая ее приверженность принципам "Радости одиночества", она была изумлена той легкости, с которой поддалась захватившему ее зрелищу. В самом деле, как было бы прекрасно распределить обязанности!
Возможно, разделенные на двоих, некоторые вещи станут не так тягостны. Даже повесить крючок для пальто – это тоже удовольствие? Так вот в чем преимущество брака?
Она не знала. Ее родители расстались, когда она была еще ребенком, отец снова женился, и Морган никогда не чувствовала себя своей в кругу его новой семьи.
Ее мать, пожалуй, несколько преувеличивала, утверждая, что Морган ищет замену отцу. Но все же она знала, что пережитое в детстве заставляло ее жаждать любви.
И не просто любви, а именно таких традиционных отношений, похожих на те, что были установлены в доме ее лучшей подруги. Морган завидовала гармонии и ощущению защищенности и стабильности в этой семье.
Но после разрыва с Карлом Морган решила, что та любовь, о которой она мечтала, существует только в сказках.
Теперь, слушая, как Нейт Хетоуэй стучит по стене ее игрушечным молотком, принятое решение вовсе не казалось ей таким уж разумным. Скорее глупым. До обидного глупым.
Глава 4
Нейт не ожидал, что дом Морган произведет на него такое впечатление. Он был уютным, милым, как птичье гнездышко. Удовольствие, которое он получил от ее смущения, когда предложил свою помощь, быстро рассеялось.
И кого же в этом винить? Нейт был бы счастлив повесить вину на Морган, но, к сожалению, не она все это затеяла. Это все был он сам, его потребность чувствовать себя мужчиной, помогать ей в том, что она не в силах сделать самостоятельно.
Здесь Нейт ощутил тоску – по нежности, ласке, уюту. Женское присутствие, тепло Синди исчезло из его дома. Декоративные подушки, которые она выбирала, потерлись, половой коврик у входа больше напоминал тряпку, а плед, который Эйс натягивала на себя, когда садилась вечером смотреть телевизор, совсем истрепался.
Это напомнило Нейту о том, что он был абсолютно не приспособлен к тому, чтобы в одиночестве воспитывать ребенка.
Что особенного было в Морган, что заставляло его оглядываться на свою жизнь, вполне удачно складывающуюся после смерти жены – так он считал; заставляло думать, что, возможно, он во многом ошибался? Морган пробудила в нем чувство пустоты.
– Ого, – сказал он, стараясь сосредоточиться на работе, чтобы ничем не выдать свою тоску. – Что-что, а стенку разломать вы умеете.
– Это случайно вышло.
– Катастрофы редко бывают намеренными.
Ему нужно было сказать это в присутствии Морган Мак-Гир, чтобы напомнить себе: они с Эйс уже пережили такие "случайные" катастрофы, и с них довольно. Еще одной утраты они не вынесут. Поэтому сейчас нужно было просто сделать то, зачем он пришел, и убраться восвояси.
Нейт отступил на пару шагов и покачал головой, разглядывая огромные дырки в стене, где Морган пыталась прикрепить крючки – и они под тяжестью собственного веса упали, разрушив стену.
Он легонько постучал молотком по стене.
– Слышите? Глухой звук. Здесь находятся штифты. – Он продолжал говорить, будто его голос служил магической защитой от женских чар. – Через каждые шестнадцать дюймов. Так что крючки можно повесить здесь, здесь, и здесь.
– Но я хочу, чтобы они висели в другом месте, – запротестовала Морган. – Вот тут, в ряд.
Она подняла крючки с пола, встала между Нейтом и стеной и приложила крючки к стене.
– А другие два прямо под ними.
Нейт замер. Она была слишком близко. Ее чары действовали на него; его тоску по ласке уже невозможно было скрыть. Ее аромат – аромат чистоты, мыла, шампуня – окутал его мягким облаком. Она не прикасалась к нему, но Нейт чувствовал тепло, исходящее от Морган.
Казалось, она поняла его состояние, и это было угрозой для него.
Нейт прекрасно знал, что лучше всего ему отойти подальше, но не сделал этого. Он снова попытался вернуть себе контроль над ситуацией с помощью болтовни.
– Хм. Мужчины думают по-другому. Для нас важнее польза, а не внешний вид.
Но в этот раз не помогли и слова: они только ярче выявляли разницу между ними – между мужчиной и женщиной, между мягкостью и упорством, между эмоциями и сдержанностью.
– Расскажите это тому, кто не видел ваших изделий, – произнесла Морган.
– Да, пожалуй, я действительно стараюсь поженить в своей работе красоту и пользу.
Его же слова, его защита обратилась против него. Нейт очень надеялся, что совершенно случайно употребил слово "поженить", стоя так близко к Морган.
Нейт чувствовал, как ее близость опьяняла его, чары оказались сильнее его железного характера. Он знал это, потому что до сих пор не двинулся с места. Он ощущал ее аромат – приятный, чистый, мягкий и женственный – как все, что окружало ее.
Неожиданно Морган осознала, что стоит слишком близко. И она тоже замерла, ощущая путы, сковавшие их.
И все же она была сильнее и попыталась проскользнуть под его рукой, но Нейт опустил руку, так что она оказалась запертой в маленьком пространстве у стены.
Он смотрел на нее, ощущая электрические разряды, пробегающие между ними. Его воля ослабла. И огромной ошибкой было вспоминать в этот момент прикосновение его пальцев – а потом губ – к ее нежной щеке.
Сейчас Нейт не видел в Морган учительницу его дочери. И возможно, он ошибался, но в ее затуманенных глазах отражалось то же мучительное чувство, что росло и в его душе.
Но он похоронил жену два года назад. И лучшего друга. Если он поверит в чудеса, это будет означать, что он просто хочет снова испытать, сколько способна выдержать его сила.
К тому же он поклялся не спутываться с этой учительницей! И все же он стоял сейчас прямо перед ней в ее прихожей.
Нейт знал, как простая мелочь может раз и навсегда изменить жизнь. Вырвать ее из-под контроля. В сочельник его жена вышла на улицу за какой-то мелочью. За сладостью для подарка Эйс. Он даже помнил, что это было: изюм в шоколаде – так сказала Синди, когда, смеясь, выскочила за дверь.
Нейт был так счастлив слышать ее смех, видеть, как она увлечена приготовлениями к Рождеству, что не обратил внимания на снегопад.
Почему он позволил ей уйти одной? Почему не предложил отвезти ее?
А потом, вместо возвращения Синди с изюмом, пришли люди с ужасной новостью, и он спустился в ад.
Так что больше Нейт не хотел бросать поводья и пускать все на самотек. И в первую очередь не собирался поддаваться безумному желанию снова поцеловать Морган… и в этот раз не в щеку.
Поздравляя себя с пройденным испытанием, чувствуя себя Самсоном, вновь отрастившим волосы, Нейт убрал руку и отошел. Ему нужно было убиратся отсюда, и как можно скорее.
– Знаете, я прикреплю сюда доску, на которую можно подвесить крючки. У меня есть пара отличных досок дома. Ее я прикреплю на штифты, так что все будет отлично держаться. – Он посмотрел на часы. – Репетиция почти закончилась, мисс Мак-Гир.
И только тогда понял, что, пообещав приделать доску, он предрек себе очередное испытание – ведь теперь придется приходить сюда еще раз!
Они вернулись в зал как раз в тот момент, когда миссис Уэлхэвен закончила. Эйс вприпрыжку сбежала со сцены и кинулась к отцу, счастливая, как будто окрики миссис Уэлхэвен ни капли не расстроили ее.
– Угадай что, папа!
– Что, милая?
– Миссис Уэлхэвен говорит, что один из нас, из нашего класса, будет рождественским ангелом! Для него поставят специальную скамейку, очень высокую, чтобы казалось, что она на самой верхушке елки. И ангел будет петь, один!
Нейт помрачнел – он предвидел, какое огорчение ждет Эйс. Он любил свою дочь, но прекрасно знал, что ее ярко-рыжие волосы и хриплый голосок едва ли окажутся подходящими для роли рождественского ангела.
– Она намекает на то, что любой из вас может стать ангелом? – Раздражение в его голосе было явным, но Эйс его не заметила.
– Ну, только не мальчишки! – рассмеялась она. – Только девочка может стать рождественским ангелом. Например, я!
Ее голос был еще более хриплым, чем обычно, личико, совсем не ангельское, светилось надеждой.
Надежда. Самое опасное чувство из всех.
Нейт взглянул на Морган, которая даже не дала себе труда выглядеть расстроенной, учитывая то, как невероятна была надежда его дочери.
Нейт почувствовал яростное желание защитить Эйс от всех разочарований, насколько хватит его сил.
– Все-таки мне следовало вздуть эту миссис Уэлхэвен, – мрачно заметил он.
На следующее утро его настроение едва ли улучшилось.
– Папа, а мне снилась мама.
Нейт вздрогнул, потом заставил себя расслабиться. Он стоял у кухонного стола, упаковывая ланч, спиной к Эйс, которая устроила морскую баталию между плавающими в молоке остатками хлопьев.
Его собственные сны о жене никогда не заканчивались хорошо. Синди уносила ревущая горная река, и он не мог вернуть ее. Синди выпадала из самолета, и он не успевал схватить ее за руку…
Он просыпался, крича ее имя.
Но Эйс спала спокойно прошлой ночью. Стараясь не выдать свой страх, Нейт не повернулся к Эйс.
– М-да? – протянул он, затем уставился на ланч. Если он опять положит арахисовое масло, что скажет Морган? И с каких это пор его стало интересовать мнение Морган по таким вопросам?!
Возможно, с тех самых пор, когда он поглупел настолько, чтобы поцеловать ее.
Немыслимо, как взрослый мужчина, известный своим суровым нравом, боится услышать упрек из уст молоденькой учительницы.
– Это был хороший сон, – заявила Эйс, и Нейт с облегчением вздохнул. Может быть, они все-таки смогли пережить это несчастье.
Он заметил, что тоже стал постепенно возвращаться к привычной жизни. Если, конечно, брать в расчет поход по магазинам и добровольную помощь городу в подготовке рождественского шоу.
И благодарить за это стоило Морган. Опять эта Морган.
Протестуя против этого и против того, что какая-то его часть очень хотела получить одобрение мисс Мак-Гир, он толстым слоем намазал арахисовое масло на хлеб. Эйс любит арахисовое масло, вот и все.
– Ну, ты, бунтарь, – вслух поддразнил себя Нейт.
– Хочешь, расскажу тебе сон?
Он повернулся, посмотрел на дочь, слегка нахмурясь. Она была прелестна в новых джинсах и белом пушистом свитере. Даже ее волосы были аккуратно расчесаны и гладко уложены.
Нейт снова отвернулся:
– Конечно. Малина или клубника?
– Малина. Во сне мама была ангелом.
По спине Нейта пробежал холодок.
"Ты был моим ангелом, Хэт. Теперь я буду твоим".
– У нее было длинное белое платье и белые крылья. Она посадила меня на колени и сказала, что ей жаль, что она ушла от меня. Сказала, что любит меня.
– Хороший сон, Эйс. В самом деле.
– Мама сказала еще, что ей пришлось уйти от нас на Рождество, потому что люди забыли, что это такое, и она снова научит людей правильно его отмечать. Она сказала, что спасет Рождество. Это правда, папа?
После смерти Дэвида Синди действительно полюбила этот праздник. К тому времени, когда появилась Эйс, Синди просто души не чаяла во всем, что касалось Рождества, – индейка, елка, рождественские гимны, подарки.
Синди открыла в себе веру, которой никогда не знала прежде. Она верила, что Бог присматривает за своими детьми, что для всего на свете есть причина, даже если она этого не понимает.
Несмотря на то что Нейт не разделял ее веры, он находил это приятным противовесом собственному цинизму.
После смерти Синди его цинизм стал еще глубже, еще злее. Нейт почти грозил Небесам кулаком. Так вот, значит, как вы вознаградили ее веру? Вот, значит, как вы присматриваете за нами?
И каков же был результат? Ничего. Пустота в душе.
Он похоронил Синди на кладбище рядом с Дэвидом. Нейт несколько раз приходил туда, надеясь ощутить что-нибудь. Почувствовать чье-то незримое присутствие, но – нет. Ни чего.
Потом он перестал ходить на кладбище, даже когда там была Молли, сестра Синди, – на Рождество, на ее день рождения.
И сейчас, слушая болтовню Эйс об ангеле, он чувствовал, что его цинизм обретает новую силу. Отчего-то у него было гадкое чувство, что он знал, к чему все это приведет.
– Надеюсь, милая, – сказал он, потому что прекрасно понимал, что никто в мире больше, чем они с Эйс, не нуждался в Рождестве.
К сожалению, он также был уверен, что этот сон больше связан с дурацким объявлением миссис Уэлхэвен, чем с Синди. И Эйс подтвердила это, счастливо заявив:
– Во сне мама сказала, что я буду рождественским ангелом!
Нейт изо всех сил старался, чтобы его лицо не исказила циничная гримаса. Даже одетая и причесанная, Эйс ни капли не походила на традиционного ангела, как его представляли: золотистые локоны, голубые глаза, белоснежная кожа. Его дочь скорее напоминала рыжего проказливого лепрекона.
– Бедняжка Бренда, – продолжила Эйс. – Она-то думает, что выберут ее. Надеюсь, мы все равно останемся подругами.
Бренда Уэстон была вылитая мать, Эшли, – белокурая и голубоглазая, в общем, настоящий ангелочек. И еще она умела петь.
– Ты ведь понимаешь, Эйс, что это всего лишь сон?
– А миссис Мак-Гир говорит, что хорошие сны сбываются.
Ну, спасибо вам большое, мисс Мак-Гир. Снова вы.
– Мисс Мак-Гир, – осторожно произнес Нейт, – имеет в виду, что нужно просто верить во все хорошее. А сбывается только то, чего мы очень хотим. Например, стать доктором. Или учителем. Или пилотом.
– Или как глупый Фредди Кэмпбелл думает, что станет хоккеистом?
– Да, так.
– И что, станет?
– Не знаю. Думаю, если очень захочет этого…
Эйс фыркнула:
– Если Фредди может стать хоккеистом, то я уж точно могу стать рождественским ангелом. Потому что я очень этого хочу.
Да, кажется, обходной путь не сработал.
– Эйс, не слишком уж надейся на это, – угрюмо пробурчал он.
Девочка улыбнулась, легко прощая отцу то, что он изо всех сил старался разрушить ее мечту.
– Не беспокойся, пап. Все будет хорошо.
– Знаешь что? Ты – самый умный ребенок из всех, кого я встречал.
А их было всего шесть. Может, это было не очень удачно сказано, но Эйс так счастливо улыбнулась, словно получила в подарок долгожданного щенка.
– Так ведь рождественский ангел и должен быть умным!
Нейт вздохнул. Он все-таки попытается выбить у нее из головы эту нелепую идею. Ей никогда не стать рождественским ангелом. И ему стоит дать понять Морган, что он не хотел бы поощрять этот безнадежный оптимизм.