"Повод поговорить с Морган?" – отозвался внутренний голос.
В любом случае Нейт пообещал принести ей доску для крючков – так он убьет двух зайцев. И потом у него не останется ни одного повода для очередной встречи.
И тогда он постарается держать себя и дочь подальше от нее, чтобы уберечь от очередной потери близкого человека… А Морган Мак-Гир, кажется, уже стала близка для них обоих. Сле довало быть осторожным, очень осторожным…
– Пойдем, малыш, я тебя подвезу до школы. – Он засунул ланч в портфель Эйс, взъерошил ее волосы, и девочка обняла его.
– Папочка, я тебя люблю.
И на одну секунду казалось, что все в порядке, и Эйс, ради которой он жил на этом свете, была самым прекрасным ангелом.
* * *
В дверь позвонили как раз в тот момент, когда елка грохнулась на пол. К счастью, она была такой громадной, что, падая, зашумела, и Морган успела отскочить в сторону, спасая свою жизнь.
– Что за черт! – воскликнула Морган, глядя на елку, лежавшую на полу в окружении сломанных ветвей и иголок.
Снова раздался звонок. Морган перелезла через дерево, загородившее выход, и распахнула дверь.
На пороге стоял Нейт Хетоуэй, и выглядел он как самый что ни на есть настоящий дьявол; черная кожаная куртка и черные джинсы, черные бакенбарды, черные глаза, в которых танцевали огни, которые заставили позавидовать бы самого хозяина преисподней.
– А мне казалось, вы не ругаетесь, – мягко заметил он, и с его словами изо рта вылетали облачка пара, образующиеся от горячего дыхания.
Мысленно Морган прокляла акустику дома, которая позволила ему услышать ее даже за дверью. А еще она прокляла старые серые штаны и футболку, в которые она была одета. И за компанию молодая учительница прокляла тот факт, что ей отчего-то ужасно захотелось ощутить это горячее дыхание на своей шее.
– Я не ругаюсь при детях! – запротестовала она. – Это возможно только при взрослых.
Глаза Нейта лукаво сузились. Морган показалось, что она как-то неудачно подобрала слова для оправдания. Это все из-за того, что его приход так взволновал ее!
Он явно думал кое о чем другом, касающемся только взрослых – гораздо более интересном.
– Что там упало? – спросил Нейт, заглядывая через ее плечо.
– Ничего! – вскинулась Морган. Она впервые встречала Рождество в одиночестве, и никогда прежде сама не устанавливала елку. Честно говоря, это пока было самым разочаровывающим опытом ее самостоятельной жизни. И она даже не пыталась обманывать себя в этом только потому, что Амелия Эйнсвози, которую она и в глаза не видела, утверждает, что одиночество помогает воспитывать характер!
Нейт увидел поверженное дерево.
– Пытались поставить елку?
Его голос совсем не звучал мягко. Или звучал? Даже если так, это ничего не меняло!
– Я просто положила ее, чтобы сначала повесить гирлянды, – соврала Морган, чтобы скрыть от Нейта одиночество и разочарование.
– Не глупите, – серьезно посоветовал он. – Вы это только что придумали.
Она пожала плечами, пытаясь не выдать свою слабость, свое желание, чтобы кто-нибудь, кто-нибудь сильный и решительный пришел и помог ей.
Помог ей установить эту дурацкую елку, разобраться с нижними ветками, повесить звезду на самую верхушку и гирлянды.
В Нейте точно было что-то колдовское, раз уж он явился в самый ужасный момент, когда Морган чувствовала себя брошенной и слабой. Он был соблазном во плоти – соблазном полагаться на кого-либо, кроме себя самой. И она собиралась отделаться от него как можно скорее.
– Помочь с елкой?
– Нет, – бросила она прежде, чем смогло вырваться желанное "Да!" и выдать ее.
Он кивнул, но, вне всякого сомнения, прекрасно понимал, что к чему. Она была всего лишь беспомощной женщиной, которую новая Морган Мак-Гир хотела навсегда изгнать из своей новой жизни.
– Я принес полку для крючков. Могу повесить, если хотите.
Она перевела взгляд на предмет в его руке. При виде этого прекрасного изделия беспомощная женщина расплакалась бы от счастья. Цвета меда, с идеально скругленными углами – просто произведение искусства.
Ладно, но, как только он повесит ее, она выставит его за порог. И ни за что не позволит ему помогать с елкой.
Несмотря на желание взбунтоваться против одинокой и радостной Амелии, Морган понимала, что, в конце концов, действительно будет лучше, если она сама установит елку. Она отступила от двери, и Нейт вошел.
Морган коснулась доски:
– Это не совсем то, что я ожидала увидеть. Я думала, будет просто старая доска, серая, неотесанная.
– Она такой и была, пока я над ней не поработал. Это старое дерево просто восхитительно: например, это доска от старого амбара, который построили сотню лет назад. – Его пальцы ласково прошлись по поверхности. – Дуб, такой же сильный и красивый, как в первый день, когда они спилили его.
Морган снова изумило то, что все, сделанное руками Нейта, будет существовать века. Это казалось удивительно притягательным в мире, который относился ко всему потребительски. И к любви тоже.
Мурашки побежали по коже. Чувства к этому мужчине тоже должны быть такими – навсегда.
"Даже не смей думать о нем иначе как об отце своей ученицы", – предупредила ее новорожденная независимая Морган Мак-Гир. Но было слишком поздно.
– А где Эйс? – спросила она, заглядывая ему за спину.
– Уэстоны взяли ее на парад Санты, и она ночует у них. Эйс просто вне себя от счастья.
Закрывая дверь, Морган прочитала сомнение в его глазах:
– А вы, похоже, не очень.
– Не знаю. Я не понимаю этого. Да, я ходил кататься на санках или в кино. Но чтобы спать с кем-то…
Морган приказала себе не краснеть. Он говорил совсем не о тех отношениях, касающихся только взрослых.
– Поверьте мне, едва ли они будут спать. Скорее всего, будут болтать, смотреть фильмы и есть попкорн. Сделают друг другу макияж.
– Макияж? – Нейт растерянно запустил пальцы в густые темные волосы. – Я-то надеялся, что еще много лет не услышу этого слова. И даже не упоминайте при мне слово "лифчик".
Морган подумала, что это было последним в мире словом, которое она собиралась упоминать в его присутствии.
Он постоянно заставлял ее краснеть, черт бы его побрал!
– Не настоящий макияж. Так, знаете, понарошку. И еще переодевание. Огромные бабушкины шляпы, старые бусы, туфли на каблуке.
– Ох…
– Дело в чем-то другом?
Морган поняла, что тоже может вогнать его в краску.
– И в чем же? – беспомощно спросил он.
– В том, что вам не нравится терять контроль, Нейт?
Он нахмурился, и на минуту Морган подумала, что сейчас опять выслушает лекцию по поводу того, что сует нос не в свое дело. Но, очевидно, он был сердит не на нее. Спустя несколько секунд Нейт ответил.
– Я не знаю, что мне делать, – неловко признал он. – Может, мне нужно позвонить Уэстонам и расспросить ее обо всем?
Скорее допросить.
– О чем спросить? – вслух сказала Морган.
– Ну, о всяком.
Морган удивленно изогнула бровь. Нейт вздохнул:
– Чтобы понять, подходящий ли это дом для Эйс. Думаете, мне не следует знать, нет ли кого-нибудь опасного? Или, может, кто-то из их семьи употребляет алкогольные напитки? Или у них подключен эротический канал? Или…
Морган изо всех сил старалась не расхохотаться, но Нейт не замечал ее мучений.
– И даже если все в порядке, – продолжил он, – я все равно хотел бы сам зайти и осмотреть дом. На всякий случай.
– На какой случай?
– Ну, на всякий.
– Боюсь, я даже не могу представить, какие неприятности могут ожидать Эйс у Уэстонов.
Нейт нахмурился сильнее:
– Заряженное оружие, собаки, оголенные провода…
Морган закусила нижнюю губу, чтобы удержать рвущийся наружу смех. Она знала, что это было бы совсем некстати.
– Уэстоны – замечательные люди, – уверенно произнесла она. – Эшли, например, член родительского комитета.
Нейт снова вздохнул:
– Умом-то я понимаю. Именно поэтому я и не позвонил им. Я вырос вместе с Эшли Уэстон. Она всегда была паинькой. Думаю, если уж Эйс придется ночевать где-нибудь вне дома, то пусть это будет в той семье, где мама-паинька. Родительский комитет… черт, ну надо же. Только меня туда не приглашайте.
В родительском комитете было достаточно много матерей-одиночек, возможно, именно тех, что подстерегали его в супермаркетах, так что нет, Морган не собиралась приглашать Нейта туда.
– И все же. – Нейт вернулся к интересующей его теме. – А что в следующий раз? Что, если Эйс пригласят в гости в семью, которую я не знаю? Или, что еще хуже, к девочке, чья мама была той еще оторвой, мешала виски с газировкой и плавала голышом в местном пруду? Что тогда?
Да уж, понятно, почему он не любил ходить за покупками в местные магазины – слишком уж многое он знал!
– Не знаю, – призналась Морган.
– Прекрасно. Огромное вам спасибо, мисс Мак-Гир! Когда мне на самом деле нужен ответ, у вас его нет. Что хорошего во всезнайке, которая не может ответить на один-единственный вопрос?
К своему удивлению, Морган нисколько не обиделась. На самом деле она видела Нейта насквозь. Она вдруг поняла, что он просто не находит себе места от беспокойства. И от раздражения. Ему нужно было сделать что-нибудь, чтобы отыграться за эту утрату контроля.
– Вы впервые проводите ночь по отдельности с тех пор, как умерла ее мама? – мягко спросила она.
Нейт уставился на нее. На секунду казалось, что он скорее развернется и уйдет, чем позволит ей узнать что-то о себе, что-то причиняющее боль.
Но потом просто кивнул.
И Морган переступила через упавшую елку, поманила его за собой. Она знала, как глупо было радоваться тому, что из всех людей он выбрал именно ее. Но вряд ли даже самая независимая женщина могла бы быть настолько жестокой, чтобы отправить в ночь мужчину, который пришел к ней с такой тяжестью в душе.
Нейт заколебался, как зверь, почуявший опасность. Кто мог представлять большую опасность, чем человек, который видит его душу?
Потом, как тот же зверь, не способный сопротивляться чему-то притягательному, он очень медленно вошел.
Нейт рассматривал разбросанные по комнате гирлянды, стеклянные шары, елочные игрушки. Казалось, обилие всего этого заставит его передумать и уйти, но он все же остался. Наклонился и рассмотрел подставку для елки в форме летающей тарелки, которая никак не хотела работать по назначению.
– И вот на этом вы хотели установить елку? – спросил он.
На такой вопрос, понятное дело, не требовался ответ. Несмотря на то что подставка была самой дорогой из всех, что нашлись в супермаркете, конструкция оказалась не самой лучшей.
– Даже хуже, чем ваш молоток, – решил Нейт, серьезно покачав головой. Все же он выглядел довольным, потому что нашлось дело, которое требовало его неотложной помощи.
– Я купила новый, – сказала Морган.
После его визита она решила, что такая мелочь, как неправильный молоток, не должна препятствовать ее намерениям стать счастливой одинокой женщиной. Хотя в глубине души Морган отдавала себе отчет в том, что просто хотела заслужить его одобрение.
– Неужели? – Едва ли его заинтересовала новость. Он уже был занят делом.
С легкостью, которая заставила кожу Морган покрыться мурашками, он оторвал подставку от ствола и нахмурился, оглядывая ее со всех сторон.
– Думаю, я разберусь с этим.
Нейт начал насвистывать мелодию, очень похожую на "Потерянного ангела", но Морган решила не указывать на это, так как он был явно доволен тем, что у него нашлось дело, раз уж Эйс была вне досягаемости.
Морган чувствовала, что ее первейшей обязанностью как независимой женщины было отказаться от предлагаемой помощи.
Естественно, она этого не сделала.
– Пойду приготовлю какао, – сказала она и добавила, чтобы это звучало не слишком традиционно: – И принесу молоток.
Глава 5
Нейт изо всех сил старался сдержать смех.
– И это ваш молоток? – спросил он. Вот черт! Ее бросало в крайности – свой игрушечный молоток она сменила на огромный молот весом двадцать три унции, с литой рукоятью.
– И что с ним не так?
– Да ничего.
– Он очень дорогой.
– Охотно верю. И эта подставка для елки тоже, наверняка.
– Вот только не надо говорить так, будто я бестолковый ребенок!
– Да, мэм, – с шутовской почтительностью ответил Нейт, но его тон не обманул Морган.
– Вы опять считаете, что мой молоток никуда не годится?
– Нет, нет, что вы. – Несмотря на все усилия, Нейт не смог сдержать смеха. – Вы что, собрались строить дом?
– Дом? – недоуменно переспросила Морган.
Нейт расхохотался от души. Так он давно не смеялся – совершенно открыто, искренне, беззаботно. Было так здорово смеяться снова. Пожалуй, даже слишком. Он почти забыл обо всех волнениях вечера, хотя Эйс в этот самый момент могла экспериментировать с макияжем или вместе со своей подружкой поедать попкорн перед каналом "Плейбой", который не заблокировали родители.
– Такой молоток используют только при постройке дома.
– И только? Да быть того не может. Разве нельзя использовать его для чего-нибудь еще?
– Ага. Если вы только сможете его поднять. Вы вообще видели строителей, которые орудуют такими инструментами? Да у них запястья шире вашей талии.
Просто в яблочко. Теперь-то она точно поймет, что он любовался ее талией. Однако Морган вместо этого внимательно посмотрела на его запястья и облизнула внезапно пересохшие губы. Нейт решил, что, пожалуй, лучше избегать упоминания частей тела в ее присутствии. А еще лучше даже не смотреть на них. У молодой учительницы были такие губы, которые просто невозможно было не поцеловать – полные, нежные. И Нейт старался не думать о том, что он сделает, если она снова оближет их.
– Никогда не покупайте молоток, который не можете даже поднять, – посоветовал Нейт чуть более резко, чем собирался. Эта резкость не имела никакого отношения к выбору молотка, но ей об этом знать вовсе не стоило.
Морган отреагировала как и ожидалось – она нахмурилась, раздраженно передернула плечами.
– А мне этот молоток понравился, – упрямо сказала она.
– Правда? – поддразнил он. – И что же именно вам в нем так понравилось?
Морган заколебалась. Посмотрела на инструмент. На Нейта. На носки тапочек. На упавшую елку. У нее на лбу было написано, что она собиралась соврать, но не смогла.
– Цвет, – наконец выдавила она, взглянув на Нейта так, как посмотрела бы на шестилетнего мальчишку, желая того пристыдить. Может, на ребенка это и подействовало бы, но Нейт снова едва удержался от смеха.
Тем более что Морган и сама начала улыбаться. Нейту очень нравилось то, что она могла смеяться над собой. Этот разделенный на двоих смех был более соблазнительным, чем ее талия или изящ ные бедра, обтянутые старыми домашними штанами. Все потому, что он возвращал его к свету, когда он так привык бродить в сером полумраке своей жизни.
Он собрал волю в кулак.
– Я прямо сейчас повешу крючки, – сказал он, добавив про себя, что уйдет сразу же, как только закончит. В ту же секунду.
– Покажите мне, как это делается, – попросила Морган, ставя на стол какао. – В следующий раз, когда мне понадобится что-нибудь в этом роде, вас может не оказаться рядом.
Мысленно Нейт поправил ее: не "может", а "точно"! Он и носа своего сюда больше не покажет. С другой стороны, неделю назад он заявил бы это во всеуслышание… Почему сейчас он этого не сделал? Да потому, что, несмотря на свои клятвы, его все равно тянуло к ней как магнитом.
Потому что было в ней что-то забавное и милое, так что даже самый черствый человек не посмел бы обидеть ее грубыми словами.
– Так пойдемте, – проворчал он. – Я покажу.
Это была ловушка. Обычно, чтобы повесить крючки, требовалось пять минут; но в этот день – полчаса, не меньше. Их руки соприкасались добрую дюжину раз, их плечи – раз семь. Нейт постоянно ощущал рядом ее губы, ее бедра, ее плечи, ее аромат.
Он удивился еще тому, что вообще как-то сумел ровно подвесить доску и вбить крючки.
Глаза Морган сияли так, словно она сконструировала ракету, готовую к запуску на Марс.
– Просто великолепно!
– Если бы не лишняя дырка, – проворчал Нейт.
Морган промахнулась, когда он учил ее забивать гвоздь, и огромный молоток проломил стену.
У Нейта было с собой все, чтобы залатать прежние дырки, так что он справился и с этой.
– Пообещайте мне, что вернете молоток обратно в магазин.
А затем Нейт осознал, что взамен пообещал ей помочь выбрать другой, подходящий для бытового использования. Даже несмотря на то, что Харви – продавец – и сам бы это сделал. Нейт даже мог бы заглянуть к нему и предупредить, чтобы тот дал Морган пару советов насчет покупок, когда она в следующий раз придет к нему.
Вот только вряд ли она прислушается к словам Харви. А к словам Нейта…
Это навело его на кое-какую мысль. Выходит, Морган начинает доверять ему?
Нейт сказал себе, что для них обоих будет лучше сейчас же прекратить все, что могло вырасти из этого доверия. Ведь так?…
– Какао остыло, – заметила Морган, явно не замечая его внутренней борьбы.
Она отпила глоток и забавно сморщила нос. На верхней губе осталась серебристая полоса пенки.
– Пойду сделаю еще. Устроим перерыв.
Эта фраза предполагала, что Нейт останется еще на какое-то время, и все разумные мысли разом выдуло из его головы.
Для себя он решил, что не может бросить ее так, с этой дурацкой елкой, лежавшей посреди комнаты, и подставкой, которая никак не желала служить по назначению.
Конечно, может.
Но не сделает этого.
Нейт прошел на кухню следом за Морган, посмотрел, как она готовит какао, и решил, что раз уж она так старается, то он выпьет чашку. А потом уйдет, и черт с ним, с деревом! Нейт порой нанимал мальчишку для подсобных работ, вот его он завтра и пришлет и, таким образом, сделает все, как и обещал.
Кухня в доме Морган, так же как и гостиная, вызвала в нем необъяснимую тоску. Она была опрятной, на столе – ни единой крошки, ни одного пятнышка. Все было так по-женски.
Нейт приказал себе уйти. Немедленно! Но, вместо того чтобы послушаться, он вернулся в гостиную и занялся подставкой для елки. Уж так точно все будет в порядке.
К тому времени, как в комнату вошла Морган, все было исправлено, и елка уже стояла посреди гостиной.
– Она просто огромная, – заметил Нейт.
Морган улыбнулась, ошибочно приняв это за комплимент.
– Правда?
Нейт тяжело вздохнул:
– Где вы хотите ее поставить?
– Вообще-то нужно было повесить гирлянду, пока она лежала на полу. Ладно, пускай, я позабочусь об этом позже. Пойдемте, а то какао опять остынет.
Нейт обреченно подумал о том, что теперь не уйдет, пока не повесит эту несчастную гирлянду – было бы слишком жестоко заставлять Морган изобретать способ, который позволит ей украсить это гигантское дерево.
Ему пришло в голову, что молодая учительница была из тех женщин, которых так просто не покинешь. И с каждой секундой это становилось все тяжелее.
"Ладно. Гирлянда. И все. После этого – сразу же отправиться домой".