– По чему же это?
Морган грустно улыбнулась:
– По семье. Такой, как у наших соседей по кварталу, или той, что показывают в телешоу. По людям, которых ты любишь и с которыми проводишь все время. По семье, которая будет для тебя убежищем от прочего мира и в то же время поможет войти в этот мир.
Нейт удивился тому, какой грустью веяло от ее слов.
– Странно, что у тебя нет семьи, раз ты так тоскуешь по ней.
– Я пыталась одеть в сказочные наряды, разукрасить в розовый цвет все отношения – но все мои иллюзии безжалостно разбивались о реальность. В конце концов я решила, что моей семьей станут ученики.
В который раз Нейт понял, то дело было не только в нем. Не он один страдал, ощущая невосполнимую утрату. Но боль научила его сочувствовать другим, и разбитым иллюзиям Морган тоже. Пусть он не мог сделать ее счастливой на всю жизнь, но он подарит хотя бы один безоблачный день. Сегодняшний.
– Что, мы съели уже все печенье?
– Похоже на то.
– А я только проголодался. Поехали в китайский ресторан?
Приглашение в китайский ресторан считалось началом серьезных отношений в таком маленьком городишке, но Морган, скорее всего, этого не знала.
Она одарила его своей солнечной улыбкой и выдохнула:
– Да.
Возможно, она все-таки подозревала.
В ожидании приезда мистера Уэлхэвена репетиции хора стали более частыми и более серьезными, и миссис Уэлхэвен все так же сурово хмурила брови, глядя на посторонних, а Морган и Нейт использовали это как предлог для того, чтобы сбежать.
Это были не свидания. По крайней мере, Нейт старался убедить себя в этом. Всего лишь быстрая прогулка вокруг школы. Чашка кофе в столовой или в кафе за углом. Или они просто сидели в машине Нейта, читали газету или болтали. Однажды гуляли в парке и играли в снежки.
Раньше для Нейта было бы настоящей пыткой проводить время в ожидании окончания репетиции. Сейчас он с нетерпением предвкушал эти минуты. С Морган он заново открывал свой родной город, который преображался как по волшебству.
Он никогда не катался в повозке старика Пита Смита, кружившей по городу перед Рождеством. Вместе с Морган они проехались в ней. Он никогда не был в зоомагазине, но они зашли туда и играли с маленькими золотистыми ретриверами. Морган показала незнакомый прежде мир магазинов антиквариата, книжных лавок и художественных галерей. Нейт жил в Кентербери с рождения, но в музее побывал впервые.
Именно за любовь Морган к чудесам и ее умение превращать каждый день в чудо ее обожали ученики. За это ее полюбил и Нейт.
Морган сама казалась ему чудом, открытием. Все чаще он касался ее маленькой нежной руки, наслаждаясь ощущением женского тепла.
Потом Нейт поцеловал ее. Сначала мимоходом, но потом поцелуи стали глубокими, искренними, все более частыми.
Нейт говорил ей о том, о чем никогда и никому не рассказывал, а Морган – о том, о чем, как он подозревал, тоже всегда молчала.
Его отношения с Морган были не лучше, чем с женой. Они были просто другими.
Они с Синди выросли вместе, знали друг друга всю жизнь. Нейт любил ее, так же как любил и Дэвида, и потом, когда пришло время сдержать данное другу слово, он не пожалел об этом.
Однако сейчас Нейт вспоминал о словах Синди, сказанных давным-давно.
"Я бы хотела, чтобы ты узнал, что такое любить, Нейт".
"Но я люблю тебя, Синди".
"Нет. Любовь – это когда голова идет кругом, и все летит к черту, и дыхание перехватывает. Вот что это такое".
Тогда он подумал, что все это глупости. Нейт не представлял себе, что полюбит кого-то сильнее, чем Синди. Но сейчас понимал, что любить можно по-разному, и чувствовал себя так, будто сбылось желание Синди и она стала его ангелом-хранителем.
Нейт чувствовал себя так, будто ему приходилось выбирать между светом и тьмой, и он выбирал свет, приветствовал его; и свет наполнял его лихорадочным желанием жизни.
Самые простые вещи: обсуждение утренней газеты, печенье с предсказанием в китайском ресторане, игра с щенками в зоомагазине – все это заставляло его чувствовать себя восхитительно живым.
Нейт как будто снова стал подростком, который старается впечатлить подружку. Ему нравилось играть мускулами, потому что это нравилось Морган; ему нравилось, как она прикусывала кончик его языка во время поцелуя.
Ему нравились эти украдкой сорванные ласки, которые разжигали в нем огонь, способный расплавить самую твердую сталь. Ему нравилась дымка, застилавшая глаза Морган, когда они падали друг к другу в объятия.
И Нейту нравилось, что он не поддался сразу желанию, как это случилось с Синди. Страсть стала обязательной частью их отношений с Морган, пыткой, которую они с радостью принимали. Он чувствовал себя так, словно затеял игру со старинным ухаживанием, словно стал тем самым джентльменом, которого Морган когда-то увидела в нем.
Когда Нейт расставался с Морган, мир вокруг терял краски, как осенние листья – красные, желтые и оранжевые тона. Он ожидал момента встречи, придумывая тысячи способов, как вызвать у нее улыбку. В кузнице Нейт мастерил для нее всякие мелочи – то браслет, то брелок, то забавную фигурку лягушки.
Что уж говорить об отношениях Морган и Эйс! Морган знала все о маленьких девочках – о резинках для волос, розовых туфлях и трусиках с вышивкой по дням недели, об одежде для кукол, и о Ханне Монтане, и о тысяче прочих вещей.
Его прежде ершистая дочь расцвела, как кактус, наконец-то дождавшийся солнечных лучей.
Но, несмотря на все это, Нейт не мог совладать с внутренними противоречиями. Он ненавидел себя за то, что поддался счастью, и за то, что счастье это было временным.
Ему нравилось кипучее ощущение жизни, но он терпеть не мог то, что утратил над ней контроль. Он уже больше не выбирал и ничего не решал. Каждый день, проведенный рядом с Морган и заполненный ее золотым смехом, закрывал за ним дверь в прежнюю жизнь, и он уже не мог вернуться. Да и кто стал бы возвращаться в холод и полумрак, после того как испытал поцелуи солнца?
С другой стороны, не познав тьмы, разве он смог бы оценить свет? Полюбить его так, как сейчас?
Все эти непривычные размышления беспокоили Нейта. Он давал разные имена новорожденному чувству: тяга к свету, развлечение, пробуждение… но на самом деле оно оказалось куда глубже, этому чувству нельзя было приклеить ни один из ярлыков, что он примерял.
Нейт осознал это, когда стоял в гринвилльском торговом центре, куда поехал за покупками – один! – пока Эйс и Морган были в школе.
Он примчался сюда не ради Эйс. Подарки для дочери уже завалили половину гостиной.
Нет, Нейт собирался выбрать что-нибудь для Морган. Только он не знал что. Подходящий молоток из строительного отдела, который он пообещал ей пару недель назад? Пожалуй, не самая подходящая вещь.
Он хотел показать ей, как много она значит для него. Подарить что-нибудь особенное. Что-нибудь, что заставит ее лицо озариться улыбкой.
Что-нибудь… но что?
Все казалось неподходящим. Перчатки? Слишком обыденно. Шарф и шляпку? Или книги? Слишком чопорно. Нижнее белье? Нет уж…
Нейт стоял перед витриной ювелирного отдела, в котором ни разу не бывал до встречи с Морган. Его окружала атмосфера предпраздничной суматохи – рождественские гимны, звон бубенцов, звучный смех Санты и музыка. Еще год назад все это заставило бы его бежать прочь очертя голову. Сейчас он чувствовал себя частью всеобщего оживления и наслаждался этим.
А потом Нейт осознал, что смотрит на нечто особенное на витрине. И в этот момент он все понял.
Нейт Хетоуэй встретил свою любовь. Именно такую, о которой говорила Синди – головокружительную, перехватывающую дыхание, о которой прежде он не мог думать без внутреннего содрогания.
И еще Нейт понял, что если не остановится сейчас, то потом будет поздно. Он станет абсолютно беспомощным перед этой силой, которую люди зовут любовью.
Если и было слово, навечно исключенное из словаря семьи Хетоуэй, то это было именно оно – "беспомощный".
Но именно таким он чувствовал себя, входя в ювелирный магазин.
Девушка в красном колпаке Санты за прилавком улыбнулась ему:
– Чем могу помочь?
Беспомощен.
– Я бы хотел взглянуть на это кольцо, – сказал Нейт, удивленный тем, как уверенно звучал его голос. – Вот это, на витрине.
Он ощутил чье-то дыхание и резко обернулся. Но в магазине больше никого не было.
Наверное, из-за колокольчиков ему вспомнился смех Синди. Да, именно из-за этого ему показалось, что он почувствовал ее знакомое дыхание, не иначе.
Морган Мак-Гир не могла припомнить, чтобы хоть раз в жизни переживала такой идеальный вечер. Казалось, весь город собрался на старом Мельничном пруду на приеме в честь приезда Уэсли Уэлхэвена в Кентербери.
Уэсли был полной противоположностью своей жены: он был скромен и очень застенчив. Морган даже засомневалась, действительно ли он был обладателем могучего голоса, которым так славился.
Она озвучила свои сомнения, когда они с Нейтом, представившись мистеру Уэлхэвену, ушли с катка.
– Зато сразу понятно, кто здесь главный, – заметил Нейт.
Несмотря на то, каких успехов достиг хор под руководством миссис Уэлхэвен, он все еще никак не мог простить ее.
Они рассмеялись и Морган в который раз удивилась тому, как часто и с какой легкостью они смеялись и как морщины на лице Нейта разглаживались при этом, одна за другой.
– На что засмотрелась? – поддразнил он ее.
– На тебя, Нейт. Ты очень красив.
– Прекрати, заставляешь меня краснеть. – И он наклонился, касаясь своей щекой ее щеки, а потом отстранился и снова расхохотался.
Морган знала, что отчасти в успехе вечера был виноват Нейт, его искреннее веселье и нежная забота. Кроме того, возле пруда горел огромный костер, стояли чаны с горячим шоколадом, а столы ломились от десятков подносов с рождественской выпечкой.
Сюда пришли все: от мэра до официантки, от седых старушек до маленьких детей. Происходящее снимали на камеры, чтобы показывать избранные моменты в перерывах во время праздничного шоу.
И все это было всего лишь фоном для того, что происходило в душе Морган. Нейт все время держал ее за руку или обнимал за талию. Он наклонял голову, чтобы слышать ее слова, или смеялся над тем, что она говорила. Они были парой. И все знали это – и Нейт гордился ею!
На нее снизошло небывалое чувство правильности происходящего, будто она наконец нашла свое место – в руках Нейта, среди жителей маленького городка.
Морган видела, как люди обмениваются улыбками, глядя на них с Нейтом, и понимала, что именно этого они все так давно хотели: увидеть Нейта снова улыбающимся и энергичным, полным боевого задора. И ее, как виновницу всего произошедшего, с удовольствием приняли.
Прежде она нечасто каталась на коньках и сначала немного побаивалась, но вскоре стала наслаждаться ощущением скольжения, особенно опираясь на сильную руку Нейта.
Дети носились вокруг, крича от радости и волнения, играя в игры, в центре которых частенько оказывалась Эйс.
Нейт проследил за дочерью, потом с улыбкой обернулся к Морган:
– Морган Мак-Гир, ты совершила настоящее чудо. Она счастлива. Открыть тебе правду? Я не думал, что мы еще когда-нибудь сумеем радоваться Рождеству.
Недавно он рассказал Морган о своих друзьях, о "трех мушкетерах", о том, как близки они были и как сильно Дэвид и Синди любили друг друга. И о том, как Дэвид ушел и не вернулся домой.
Рассказал, как думал, что потеряет и Синди. Она ничего не ела, не выходила из дома, свет ушел из ее глаз. Каждый день Нейт приходил к ней, заставлял ее есть, выходить на улицу. Жить.
Это стало привычкой для них обоих. И вот пришло время, когда они уже не могли существовать по отдельности.
Нейт считал, что они создадут хорошую семью. Крепкую. Основанную на дружбе и уважении. А потом случилась авария, которая унесла жизнь его жены.
Он поведал Морган о том, как, даже переживая мучительную боль, Синди сохранила то, чего у него самого никогда не было – веру в то, что все, даже такое страшное несчастье, было частью огромного божественного замысла.
Потом для него и для Эйс наступили горькие дни. Самым худшим было ощущение беспомощности.
– Каждому хочется верить, что он сможет защитить тех, кого любит. Но это невозможно. Это был самый тяжелый урок в моей жизни.
Но для человека, пережившего такой тяжкий урок, он был довольно весел и беззаботен, катаясь с Морган под руку на шумном Мельничном пруду. Нейт Хетоуэй казался абсолютно уверенным в себе.
Морган хотела бы, чтобы тот вечер длился вечно, но, к сожалению, все на этом свете имеет привычку заканчиваться.
Уэсли Уэлхэвен развеял все сомнения насчет его великолепного голоса. Он встал возле костра, глядя на каток, начал петь. Ни один диск, ни одна запись концерта не могла передать всей силы и красоты его голоса. Он ворвался в шум и суматоху, перекрыл детские крики, поднялся к самому звездному куполу неба.
Все замолчали, стараясь не упустить ни одной ноты.
– Его голос может растрогать ангелов, – прошептала Морган, прижавшись к Нейту, и он крепче обнял ее.
Время остановилось, минуты засияли ровным светом, словно очаги священного огня, которые будут вспоминаться долгие годы спустя.
Уэсли пел самые старые рождественские песни, но в его устах они звучали по-новому. Морган казалось, что она слышит их впервые.
Тихая ночь,
Дивная ночь!
Дремлет все…
И казалось, будто Уэсли поет именно про сегодняшнюю ночь, дивную и тихую, в молчании которой таилась бессмертная надежда… И даже когда он замолчал, все жители сто яли в тихой задумчивости еще какое-то время, и Морган охватило чувство правильности происходящего. Это был ее город, ее ночь. И это была любовь.
Устрашающая. Тревожащая. Дающая покой и надежду. Перехватывающая дыхание и заставляющая сердце в груди биться сильнее.
Уэсли позволил тишине окутать замерших людей, но после тычка под ребра от благоверной неловко откашлялся, почувствовав себя неуютно в центре всеобщего внимания.
– А теперь я хочу сделать объявление, которого вы все так долго ждали. Мы наконец-то выбрали девочку, которая будет петь заключительную песню концерта: "Ангел надежды".
Морган знала, что ей нельзя отдавать предпочтение одному ребенку. Кроме того, у девочки, которую она предпочла бы всем остальным, не было ни единого шанса.
– Это Бренда Уэстон!
Хотя Морган предвидела, что выберут именно Бренду, она все же была разочарована. Она отыскала глазами Сесилию. Но она, на удивление, не плакала, а радостно обнимала свою соперницу.
– Видишь? – указала на нее Морган. – Она нормально это восприняла.
Но Нейт глухо ответил:
– Ты просто плохо ее знаешь.
Его лицо застыло. По телу Морган прошла дрожь. Она чувствовала, за его словами прячется что-то еще, оставшееся несказанным.
Что-то изменилось. На обратном пути все трое молчали, Сесилия задремала на заднем сиденье.
Сначала Нейт отвез Морган домой.
– Нет, не выходи, – сказала она, когда увидела, что он собирается открыть дверцу. – Побыстрее отвези Сесилию домой, сегодня у нее было слишком много впечатлений.
И разочарований.
Морган открыла заднюю дверцу, коснулась руки Сесилии:
– Милая, мне жаль, что ты не стала рождественским ангелом. Мне кажется, ты бы идеально подошла на эту роль.
Морган действительно так думала. Беда мира была в том, что он не умел смотреть внутрь, на то, что скрывается под блестящей – или не очень – оберткой.
Сесилия сонно улыбнулась:
– Но я все равно буду рождественским ангелом.
– Нет, малыш, – осторожно возразила Морган. – Мистер и миссис Уэлхэвен выбрали Бренду.
– Я знаю, но это вам только кажется. Но, миссис Мак-Гир, я буду ангелом, вот увидите.
Девочка заявила это с уверенностью, которая ошеломила Морган.
– Прекрати, – твердо произнес Нейт. – Все кончено. Ты не будешь рождественским ангелом.
Сесилия ничего не ответила, но упрямо сжала губы, так что стала еще больше похожа на отца. Но Нейта это не обмануло: он мрачно посмотрел на Морган, словно обвиняя ее в чем-то. Возможно, он был прав. Ей следовало лучше подготовить Эйс? Девочка слишком явно надеялась на победу, поэтому сейчас ей было тяжело расстаться с мечтами, даже перед лицом суровой реальности.
И в этом была частично вина Морган. Потому что она сама не хотела расставаться с иллюзиями, которые не имели ничего общего с правдой жизни.
Что же случилось с той независимой женщиной, которая приняла решение начать в Кентербери новую жизнь? Просто великолепный лиловый диван не смог одолеть Нейта Хетоуэя в состязании за место в ее сердце.
Но имела ли она право внушать ложные надежды своим ученикам? Они доверяли ей, внимали словам, как божественному откровению, и беспрекословно следовали ее советам.
Так, из-за одного обвиняющего взгляда Нейта, волшебство вечера обернулось для Морган несчастьем и неуверенностью в себе. И в этом она тоже обвиняла себя. Все потому, что позволила себе уступить, сдаться.
Она позволила себе полюбить Нейта Хетоуэя.
Глава 8
Нейт просмотрел газету. И вот еще один удар для Эйс: его имени не было в списке тех, кому повезло выиграть билет на шоу.
– Сейчас же купи газету, – попросила Эйс, когда он высадил ее у школы. – Сегодня станет известно, кто пойдет на шоу. И ты, папа, обязательно там будешь, я знаю!
Для нее очень много значило его присутствие. После того как Эйс не удалось стать рождественским ангелом, Нейт надеялся как-то облегчить ее разочарование тем, что он будет сидеть в зале и смотреть, как она поет в хоре. Тем более его малышка так хорошо держалась: она, казалось, ни капли не расстроилась из-за того, что выбрали другую девочку.
Что же с ней будет, когда она узнает, что Нейт не пойдет на выступление? Глупости все это. Просто он тоже едва не стал фантазером, как Эйс, едва не поверил, что за ними наблюдает с небес ангел-хранитель.
"Ты был моим ангелом, Хэт. Теперь я буду твоим".
Нет, из фантазий ничего хорошего не выйдет.
Зазвонил телефон. Нейт надеялся услышать Морган, хотя прекрасно знал, что она сейчас занята в школе. Надеялся, хотя не разговаривал с ней с того самого вечера на катке. Пытался доказать себе, что все еще держит все под контролем. Что он вовсе не беспомощен.
Звонил дизайнер декораций для "Рождественского ангела", в панике. Нейт заметил, что все члены съемочной группы постоянно пребывали в похожем состоянии по тому или иному поводу. Сегодня, например, дело было в окне в бутафорском домике, которое не желало открываться.
Сначала Нейт, наполненный мрачными предчувствиями, хотел просто послать подальше дизайнера вместе со всем шоу. Но не сделал этого. Нейт подумал, что источник гнева совсем другой…
Дело было в том дурацком кольце, которое он купил? После того вечера на катке он ощущал, как разочарование и отчаяние окружают их с Эйс, скаля хищные пасти, готовые растерзать их?
Но Нейт вспомнил об Уэсли, о том, как он пел у замерзшего пруда, и этот голос помог расслабить туго натянутые нервы. Поэтому он глубоко вздохнул, посмотрел на часы и пообещал приехать как можно скорее.
– Нейт спасает Рождество, – иронично заметил он, закончив разговор.