Твёрдая бестрепетная подпись с уверенным завитком на конце, будто ожившая змея, вонзилась в сердце Робера: "Зачем? За что?!" Снова волна боли затопила его, дурманя голову, ослабляя тело. Его стилет проткнул свиток, пригвождая к столу ненавистную подпись-гадину. Долг крови требовал отмщения. Только смерть короля могла покрыть такой долг. Мучительная смерть его настоящего отца.
Дом горел погребальным костром, огонь разрывал, разбрасывал осколки цветных стёкол, языки оранжевого пламени рвались из плена стен, тянулись к людям, жадно требуя новых жертвоприношений.
– Куда теперь? – священник Рубен неотрывно смотрел в глубины языческого огня.
– Как договаривались. Ищем Милену, – Ким обернулся к Роберу.
Сосредоточенный юный воин сидел верхом на своём мрачном коне, возвышаясь над остальными. Только Мрак остался у него от прошлой жизни. И пепел.
– Мне – нельзя, – в голосе юноши появилась жёсткая хрипотца. Он властным жестом остановил протест Кима. – Я провожу вас. Условие одно: обо мне – ни слова. Никому. Поклянитесь.
– А ты? – тревожно спросил юный Галеон.
– Буду мстить. Постараюсь помочь Милене. У нас одна цель.
– Я не оставлю тебя, – испуганно проговорил бывший тюремщик Сэмюэль. Мольба верного пса о подачке и ласке обожаемого хозяина сквозила во всём его облике.
– Я с тобой, Робер! – мрачно потребовал Руперт. – Эта тюремно-войсковая дисциплина мне осточертела. Хочу свободы.
– Скорее получишь стрелу в задницу! – нервно засмеялся, пытаясь казаться грубым воякой, совсем молодой Галеон. Просительно взглянул на Робера:
– Я тоже на что-нибудь пригожусь. Я ловкий. И семьи у меня тоже нет… – и густо покраснел, поняв, что сболтнул лишнее.
Ким, предводитель маленького отряда бывших заключённых, насупившись, посмотрел на воинов:
– Кто ещё хочет пойти с Робером?
Священник Рубен протяжно вздохнул:
– В настоящем войске от меня проку никакого… Я иду с мальчиком.
Подумал про себя: "Старость рядом… А с Робером легче и быстрее можно умереть. Не жилец он на этом свете. С такою болью долго не живут".
Оглядевшись вокруг, самый сильный и умелый воин в отряде по кличке Рысь (на другие имена он не отзывался), почесал длинный тройной шрам на щеке, как от огромной кошачьей лапы, пробасил, растягивая слова:
– Э-эх!.. Ты, Ким, как хочешь, но я с парнем. Надоел ты мне за последние десять лет… Да и за ним присмотр нужен. Так что можешь спокойно отправляться к своей королеве. А я её в глаза не видел, сопли не подтирал, пелёнки не менял…
Ким облегчённо ухмыльнулся, протянул руку диковатому верзиле:
– Вот удружил! А я всё думал, как от тебя избавиться. Ходишь тут, всех локтями задеваешь…
Они схлестнулись руками и неожиданно обнялись крепко и горько.
Беглецы решили забрать с собой не только лошадей, но и загруженные повозки, туда же сложили захваченное оружие и обмундирование, как сказал Ким: "В добром хозяйстве любое барахло пригодится. Нам ещё воевать и воевать". Робер постепенно начал приходить в себя, и ему пришло в голову, что из повозок только одна принадлежала их семье, остальные походили на фургоны цыган. Неужели его друзей ограюили? Выходит, они остановились неподалёку? Он сказар Киму, что неплохо было бы заехать к реке рядом с имением, проверить и, может быть, узнать о происшедшем. Так и решили поступить.
Вскоре отряд, пока ещё единый, двигался лесными тропами в глубину родных лесов Робера к условленному месту, где постоянно должны были ждать люди Милены.
Но… Как будто мало оказалось потерь! Словно огонь не насытился жертвами! Недалеко от горящего дома, на знакомой поляне у реки, пламя пожирало цыганские кибитки, и шатры. Люди в обгоревшей одежде яркими холмиками лежали на земле. Дети и взрослые, знакомые Роберу с детства и незнакомые, зарубленные мечами или проткнулые пиками… Не пощадили никого. Прямо на дороге рядом лежали двое: молодой мужчина с молотом в руке и тонкая девушка с толстой косой из блестящих волос. Каждому из них досталось по три стрелы. Видно, шустрые оба были, с первого раза не убить. Живые, молодые, счастливые… и они не спаслись! Робер запрокинул голову, по щекам снова потекли слёзы:
– Вот вы и вместе, муж и жена… – он ощущал не солоноватость крови в прокушенной губе, а полынно-горькую горечь. И больнее всего было оттого, что он не может отомстить здесь и сейчас.
* * *
Я к любви прикоснулся рукой,
Я надеялся, верил, я ждал.
Обернулась беззубой каргой
Та, которую вечность искал.Мне казалось, что сила в том,
Чтобы рушить преграды зла.
Только смертью вхожу я в дом…
Так зачем ты меня звала?!От любви загорается взгляд,
Истекает последний лёд.
Гибнут скопом – за рядом ряд -
Но слетаются мухи на мёд.И я верил, что длится жизнь
Будто сладостный ясный день…
Только тьму поминальных тризн
Не забудь, чистый ангел, надень!Только скинь голубых одежд
Лёгкий трепет и запах роз.
Серый пепел глупых надежд
Застывает всерьёз.
– Нет, ты мне объясни, кому же прислуживают черти на самом деле? Если врагу рода человеческого, то почему крест святой может отогнать любую нечисть? И почему бог отправляет грешников в ад? Получается, он командует и адом тоже? – Мужчине эти философско-богословские вопросы казались крайне важными. Видимо, выпил он уже достаточно.
Ему с удовольствием и подробно отвечали:
– Ну конечно, бог, как ты знаешь, сильнее дьявола! Намного сильнее! Значит, Он, само собой, сильнее чёртовых прислужников. Вот ты же сильнее какого-нито крестьянина, подчинённого тебе? Верно? И с Господом нашим так же. Ничто не делается без воли его, – монах, пряча усмешку, поучительно поднял грязный палец перед носом лежащего рыцаря.
Пожилой, округлившийся не только в талии, рыцарь из свиты короля Гордона Лекса почтенный сэр Кристофер следовал в собственной телеге, ведя теософские беседы с бродячим монахом. Собеседник ему попался интересный и столь же вольный в суждениях, как и сам рыцарь. По крайней мере, сэр рыцарь так считал. Дорога предстояла дальняя, и теперь сэр Кристофер нисколько не жалел, что взял в деревне попутчика. С разговором и приятелем дорога сокращается, это все знают.
– Многие люди даже не осознают суть христианского учения, – продолжал монах. – Вот, например, я спрашиваю смерда-прихожанина, в кого он верит, он мне отвечает: "В бога!" И всё! В благостного всемогущего и чадолюбивого Бога!
– Ну… А что не так? – заинтересовался рыцарь странному повороту разговора. Он и сам так бы ответил, но сравнивать себя с простым прихожанином – ну уж нет! Он намного умнее и образованнее, что и пытается всем доказать.
– Вера наша, единственно правая и справедливая, состоит из веры в Бога, дьявола, в святость и грех, в приспешников диавола и ангелов божиих! И ещё в райское блаженство и адские муки! Если веришь, то веришь во всё святое писание, и в то, что говорят слуги Господа нашего. Только слуги господни могут правильно толковать книги святые. И отпущение грехов только они могут, святостью своей приближаясь к Нему ближе, чем постоянно грешащие простые люди.
– Надо же, ведь верно! Вот знал, а не понимал! Вовремя мы встретились! – сэр рыцарь ещё раз оценил свою предусмотрительность.
Солнце озолотило край небосвода, когда извилистая, словно ползущая змея, дорога завела небольшой отряд с продовольствием и другими припасами для королевского войска в старый сосновый лес.
– Посматривайте там! – грозно приказал рыцарь сопровождающим.
– Проедем ещё немного, здесь недалеко большая поляна, ручей, много сушняка для костра, – ненавязчиво посоветовал монах. – Я часто тут останавливаюсь, когда прихожу в здешние края.
– Что скажешь, Вальтер? – спросил совета рыцарь у старшего в отряде воина из рейнских немцев, которые постоянно служили наёмниками при королевском войске.
– Да, здесь часто останавливаются торговцы. Вот только… – немец покачал головой, накрытой низким стальным шлемом.
– Что? – недовольно спросил сэр Кристофер.
– Последнее время в окрестных деревнях нехорошие слухи идут об этом лесе. Будто звери здесь какие-то не такие.
– Что за глупости! Какие не такие? – Поморщился рыцарь.
– Да вроде видели, как стаей ходят…
– Вот глупость! – засмеялся сэр Кристофер. – Эка невидаль!
– Невидаль… – нахмурился Вальтер. – Вот только звери-то все разные! Да ещё друг на друге ездят!
– Ну?! На это стоило бы посмотреть! Какую только ерунду не пересказывают эти глупые крестьяне!
– Полностью с Вами согласен, сэр Кристофер, – монах вздохнул, сокрушаясь. – Тёмен народ наш, тёмен.
– Не тёмен, а глуп невероятно! – На этот раз не согласился рыцарь. – Иной раз втолковываешь дураку, а он стоит, глазами хлопает, ну прямо как мой осёл, которого я привёз из крестового похода.
– Так Вы воевали в Святой земле?! – восхищению монаха не было предела.
– В молодости… – и сэр Кристофер занялся своим любимым делом – восхвалением собственных подвигов в Святой земле и за её пределами. Упомянутый ранее осёл брёл в хвосте отряда, привязанный к последней телеге.
Монах в серой рясе не давал остыть беседе; поддакивал, охал, даже хватался за сердце или осенял себя крестным знамением в особо героических местах повествования. И вообще всячески выказывал своё полнейшее уважение к рыцарю-крестоносцу.
Ночной дозор не дремал. Да разве уснёшь под такие разговоры?! По остывающей земле проползал туман, а холодок страха заползал в души троих неспящих.
– А однажды на чёрном-чёрном коне выехал из леса волк! А из пасти его – белая пена, и глаза будто огнём пылают! Схватил он эту нечестивицу-цыганку и унёс прочь. А как она визжала! Люди говорят, красавица была, но воровка…
– Значит, грешница! Вот её нечистая и унесла. Других-то никого не тронул этот оборотень?
– Нет. Другие попрятались.
– Так чего тебе боятся, Люк? Если что и мы попрячемся…
– Ты на исповеди давно был? – неуверенным голосом поинтересовался один из сидящих у костра стражников.
Другой стал торопливо озираться и креститься:
– Когда бы мне? Вторую неделю по деревням ездим…
– А толку? Везде разор, запустение… Много ли мы набрали припасов?
Их разговор прервало гулкое уханье филина. Огромные пылающие глаза показались из-за деревьев и в полной тишине поплыли вокруг поляны.
– А-а… – вмиг севшим голосом захрипел стражник. В ответ появились ещё несколько пар горящих глаз. Остро завоняло палёной шерстью.
– А-а-а!!! – прорезался голос другого стражника. Его крик подхватили перепуганное ржание лошадей, вой волков и каких-то других, но явно не менее страшных зверюг.
– К оружию!!! – дуэтом кричали сэр Кристофер и Вальтер, пытаясь хоть как-то остановить панику в рядах бывших крестьян, а теперь почти неустрашимых воинов, которые бросились врассыпную по всем кустам, а некоторые даже пытались влезть на деревья. Видимо, чтобы из засады атаковать неведомого врага. Правда, оружие их осталось у костра…
– Трусы! Ко мне! – не унимался сэр Кристофер, размахивая мечом около телеги. – Всех перерублю! Хоть дьявола, хоть чертей его! С нами святой крест! Пропади, нечистая!
Странно, но его пламенная речь никого не вернула на страшную поляну.
Между тем, всё вокруг героически стоящих на месте престарелого рыцаря и его верного оруженосца заволокло густым и вонючим дымом. Раздалось жуткое замогильное пение, которое вдруг стало удаляться. Вскоре дым рассеялся и пение смолкло. Рыцарь перестал ругаться и проклинать жителей преисподней, гордо выпрямился и изрёк:
– Вот что вера истинная творит! Я служил Господу мечом и телом, теперь он защитил меня, своего верного слугу, изгнав исчадий ада! Где же священник? Святой отец! – закричал он.
Но ответа своему призыву сэр Кристофер так и не дождался. Даже трупа священника никто не нашёл, когда дым окончательно рассеялся, так же, как и всех повозок, и лошадей, и продовольствия, и осла, и даже доспехов славного рыцаря…
– Тёмен наш народ, тёмен… – смеялся одетый монахом седовласый Рубен, восседая на телеге сэра Кристофера. Он правил конягой, спокойно потряхивая вожжами. Утро застало маленький отряд недалеко от временного лагеря в глубине леса.
– Главное, что в это верят такие богачи, как твой знакомый. Пока они считают нас глупцами, нам можно и пожить, – Рысь в шкуре волка громоздился на коне сэра рыцаря, оставленного в тёмном лесу собирать разбежавшихся солдат.
– Ангел, посмотри, что я тут приглядел для тебя! – Рубен похлопал ладонью по звонкому металлу нагрудника. – В таких доспехах не стыдно и королю на турнире появиться.
Робер подъехал ближе к телеге, осмотрел сверху доспех:
– А можно и на королевский турнир поехать… Давно я с родственничками не встречался. Пять лет… Да, уже пять лет прошло…
– Это не слишком опасно? – Рубен насторожился. – Ты и так чересчур рискуешь, появляясь в столице, на турнирах или проходя не один раз между воюющими войсками. Война – дело хлопотное, суровое. Того и гляди не одни, так другие прибьют.
– А мы не дадимся! – лихо прокричал Галеон и оглянулся на свою подругу, сидевшую сзади на крупе его коня.
– Да уж, если что Галеон умеет, так это показывать спину, – промурлыкала стройная цыганочка и рукой провела по его спине до самого седла.
Рысь довольно захрюкал, а Галеон покраснел, не зная, как принять комплимент подруги. Девушка крепче обняла приятеля, шепнула ему на ухо:
– Любимый…
И Галеону стало всё равно, смеётся Зильфира над ним или нет.
– Рубен, друг мой, так когда Гордон организует турнир в свою честь?
– Через четыре дня, Робер. Но…
– Решено, едем проверить крепость рыцарей Гордона. А может он и сам соизволит принять участие в турнире? Глядишь, кого-нибудь покалечим, и к тому же, совершенно открыто. Почему не проредить ряды вражеского войска?
– Ну почему я не рыцарь?! – разочарованным дуэтом воскликнули Рысь и Руперт и яростно зарычали друг на друга.
* * *
Вокруг турнирного поля перед королевским дворцом толпился народ, кто-то торговал, кто-то покупал, а отдельные личности потихоньку приворовывали у тех и у других. Пара дней, что длится Королевский турнир, полгода кормит. Каждый зарабатывает, как может. А бедняки просто получают удовольствие от летнего праздника и возможность отдохнуть от тяжёлой работы.
Красавица-цыганка танцевала так, что невозможно было удержаться от восторженных возгласов. Её обнажённые руки создавали в воздухе замысловатые, диковинные рисунки, необычность движений завораживала взгляды.
– Ещё! Ещё! – вопили в толпе. И пышные юбки развевались и взмывали вверх, извилистыми волнами окружая стройную фигуру танцовщицы. Бубенчики на её щиколотках звенели весело и задорно, следуя уверенному ритму бубнов в руках двух высоченных, с растрёпанными чёрными бородами, мужчин. Когда танец закончился, в эти бубны полетели мелкие монеты, будто продолжая звонкую мелодию.
Зильфира подхватила руками юбки и тоже пошла по кругу, собирая свой заработок в широкий цветной подол верхней юбки.
– Девушка! – окликнул её пробившийся из толпы пышно разодетый щёголь далеко не юного возраста. – Не желаешь ли заработать побольше? Мой хозяин наверняка будет достаточно щедр, расплачиваясь за удовольствие.
– Почему бы нет?
Цыганка Зильфира улыбнулась шире, показывая ровные белые зубки, заиграла загорелыми плечами, гирлянды бус и монист зазвучали и затрепетали на её груди:
– И что прикажете сделать для щедрого господина?
Богатый щёголь с бордовым носом едва не пускал слюни.
– Надеюсь, это честное предложение? – вырос за плечами щёголя зубастый Рысь с приклеенной бородой, которая ему здорово мешала говорить. Чёрные волосы всё время попадали в рот, поэтому мужчина часто зло отплёвывался.
– Конечно! Конечно! – испуганно возмутился тот. – Мой хозяин – Его Величество король! Он всего лишь хотел глянуть, так ли хороша ваша танцовщица, как о ней говорят.
Цыганка задиристо вскинула голову:
– Эй, бриллиантовый! Мне бы тоже хотелось посмотреть, так ли хорош король, как о нём говорят!
В толпе засмеялись острому ответу девчонки, а щёголь истерически захихикал, увидев над своим лицом зверскую улыбочку Рыси.
В это время на турнирном поле начиналось представление. Нет ничего приятнее для черни, когда их господа лупят друг друга! Да что говорить, если и знать со злорадством наблюдает падение своих соперников, а то и настоящих врагов. Нет справедливости на свете, но есть возможность мелкой мести…
На великолепном чёрном коне восседало пузатое чучело с копьём. Колени округлого рыцаря выпирали из доспехов, как объевшиеся червяки из гнилого яблока. К тому же поднятое забрало постоянно падало ему на лицо, едва не прикусывая торчащий нелепый нос. В конце концов рыцарю надоело поправлять забрало и он оставил его закрытым. Рыжий оруженосец суетливо поправлял рыцарю ноги, когда они выскакивали из стремян и брыкались в воздухе в поиске опоры. Рыцарь упёрся тупым концом копья о землю и застыл в позе крайнего утомления.
– Эй, рыжий! Не потеряй хозяина по дороге!
– Конь неплох, да хозяин сдох!
– Упадёт – покатится, покатится – закатится! – потешались оруженосцы бравых рыцарей, выехавших на турнирное поле. Их хозяева скрывали усмешки, стараясь сохранить достойный вид.
С королевской трибуны барон Керок Лекс пристально вглядывался в нелепого всадника и его коня:
– Нет… Вряд ли это возможно… Ваша светлость! Граф Солос, не подскажете ли мне, кто этот пьяный вояка?
– Судя по доспехам и коню, это Ваш преданный подданный сэр Кристофер, он уже немолод, любит приложиться к кружке. У него лучшие пивоварни в королевстве. Как-то раз…
– Благодарю, Ваша светлость, теперь всё понятно.
– Уважаемый барон, не смотрите, что рыцарь качается в седле, он прославленный воин. В последнем крестовом походе сэр Кристофер отличился своей непомерной храбростью, я бы сказал, доходящей до безрассудства! Ему не хватает сноровки, но упрямства не занимать.
– Да, да… Посмотрим.
Керок обернулся на звон бубенчиков. Молоденькая цыганка игриво поклонилась королю, сидевшему в кресле, а затем, явно кокетничая, Кероку. Королевские стражи не пропустили к королевскому креслу спутников цыганки, которым пришлось дожидаться её внизу, под самым помостом. Девушка приподняла юбки, наклонилась через перила и помахала им бубном, показав язык придворным дамам, громко возмутившимся вольным поведением цыганки. Король довольно рассмеялся, разглядывая её голые, неприлично открытые до колен, стройные ноги:
– Я думаю, Керок, после турнира мы сможем ещё кое-чем развлечься. Девушка, иди, присядь около меня.
Шаловливая Зильфира, не церемонясь и не смущаясь, устроилась на скамеечке у ног короля, расправив вокруг себя многослойные юбки. Сидящим рядом с королём дамам пришлось потесниться, они буквально шипели от возмущения.
Король Гордон Лекс встал и махнул белым платком, открывая турнир. Рыцари на поле разъезжались в разные стороны, распределяясь по парам, согласно ранее сделанным вызовам. Подвыпивший рыцарь остался стоять на месте, потому что никто не захотел уронить свою репутацию, сражаясь с ним.