- Когда у меня на счете будет столько же, сколько у нее, я там тоже буду отовариваться. А пока двигаем в "Сейфвей".
Продуктовый универмаг ничем не отличался от такого же у них дома. Может быть только расположением отделов. Побросав в тележку консервные банки, пакеты с соками и водой, фрукты и упаковку йогуртов, Улисс обсуждал с сыном целесообразность покупки свежего мяса и мороженых куриных ножек. Кевин предлагал ограничиться полуготовыми блюдами для микроволновой печи, но отец ратовал за здоровое питание.
- И это мясо будет у нас год загибаться морозилке! Ты не соберешься его разделать.
- Что ты говоришь! Я отлично делаю стейки!
- На день рождения! Ладно, бери. Я все равно не умею готовить.
- Это плохо. Пора учиться. Кто знает, что тебя ждет!
- Пап, все самое плохое у меня уже случилось! Давай не будем грузиться на будущее!
- Что значит - грузиться? Говори нормально!
- Это ты говоришь допотопно. Ты что, пастором хочешь быть?
- Не понимаю, что тебя так раздражает во мне? Привыкай. Я твой отец.
Кевин ничего не ответил и молча начал выкладывать продукты из тележки на стальную ленту возле кассы. Улисс помогал ему. На душе было смутно. А он и правда от меня отвык. Сначала я бывал дома наездами, а потом ушел в себя и почти не общался с ним. И так он вырос за это время. И совсем изменился. И, кажется, совсем не похож на меня.
Полковник проснулся в шесть утра, как он обычно просыпался в свои лучшие времена. Сначала он не мог понять, что с ним произошло, но потом вспомнил Энн и, крикнув "о черт!", соскочил с кровати. Пока Улисс принимал душ, он решил для себя, что все это блажь и наваждение как следствие полового воздержания и депрессивного синдрома. Поэтому надо немедленно отправиться вечером в ближайший бар и снять там какую-нибудь шлюшку на ночь. Вернее, на пару часов. На этом вся любовь закончится, и можно будет работать дальше.
Весь вчерашний вечер он просидел с бумагами Энн. Это был еще один шок, просветивший его. Теперь ему стало окончательно понятно все безумие его романтического чувства.
За окнами послышались гудки. Улисс выглянул из окна: на дорожке стоял роскошный белый "мазератти". А возле машины красовалась Энн в джинсах и яркой блузке, застегнутой только до середины груди. Она запустила руку в окно машины и гудела. Рядом с ней крутилась какая-то девочка-подросток с короткой мальчишеской стрижкой. Улисс пожал плечами, собираясь выйти во двор, но услышал, как с лестницы кубарем скатывается его сын, лохматый, заспанный, но уже одетый.
- Это за мной! - закричал он, подбегая к двери.
- А завтрак?
- Ну некогда же, там поем.
- Где там? Тебя еще никуда не приняли.
Улисс достал из секретера школьные бумаги сына и побежал за ним следом.
Оказалось, с девочкой его сыночек уже успел где-то познакомиться. Они о чем-то пошептались и понеслись прочь.
- Куда они? - спросил Улисс.
- Поедут в ее машине. Вернее, в машине ее мамы. А мы с вами по-стариковски на моей колымаге следом. Все документы собраны? Замечательно! Я вас представлю директору. Мы с ней дружим.
- Ничего себе колымага, - ехидно заметил Улисс. - А почему вы купили именно эту машину?
- Дайте слово, что не будете смеяться.
- Постараюсь.
- Точно такая же была у Франсуазы Саган.
- Это не смешно. Это страшно… оригинально. Но, прежде чем я продолжу, можно задать вопрос: что это за девочка?
- Это моя соседка Патриция. Она из хорошей семьи, не бойтесь. Девочке в прошлом году сделали операцию на сердце, очень удачно. Она теперь счастлива, родители тоже. Папа адвокат, мама из-за дочки не работала, но теперь собирается учиться на секретаря-референта. Ну а теперь говорите про страшное…
- Ну, я неточно выразился, простите. И большое спасибо за вашу кооперативность.
- В каком смысле?
- Ну, за помощь в школьных делах. Однако, вы превышаете скорость.
- Извините, засмотрелась на ваши мускулы. А каким спортом вы занимаетесь?
- Разными. Не отвлекайтесь, у вас будет время на меня посмотреть.
- Обещаете? Ловлю на слове.
Идиот, немедленно прекрати с ней флиртовать! - сказал полковнику тайный голос. Еще немного - и ты начнешь приставать к ней в машине, как тинейджер. Этого нельзя допустить ни в коем случае!
- Так вот, я обещал вас попугать… Начну, пожалуй. Я просмотрел ваши бумаги и… Не знаю, как вам сказать… Я в шоке от ваших расходов. Вы тратите в месяц на одежду ровно столько, сколько моя женя тратила в год… да нет, за всю нашу семейную жизнь. По одной карточке "Блуминдейла" у вас на пять тысяч покупок, потом "Лорд энд Тейлор", это только в Виргинии, а еще Нью-Йорк. "Банана Репаблик" - три тысячи. Я понимаю, принцесса Диана очень любила этот магазин, но зачем идти по ее стопам? Кажется, она плохо кончила. Или Жаклин Кеннеди… Вы знаете, почему с ней развелся Онассис?
- Знаю, знаю. Она много тратила на тряпки. Но в отличие от Жаклин я не замужем, никому не отчитываюсь и трачу то, что заработала. Это мои кровные деньги. Это столько, сколько стоят мои мозги, мой талант, моя, пардон, задница, которую я просиживаю за компьютером… Да, я люблю покупать тряпки, я вообще люблю покупать… - Энн вспыхнула и от волнения говорила быстро и резко.
- Я это заметил. И еще ходить в дорогие рестораны. А что это за странная сумма в десять тысяч на имя Гудиана Кхера. Открылась такая новая сеть супермаркетов? Что вы там покупаете? Или это благотворительная организация?
Энн ничего не ответила. Она лишь сурово глядела на дорогу. Потом тихо сказала:
- Мне не нравится такой тон. Сбавь обороты, приятель. Мы не в Гаагском суде, а я не Милошевич. Гудиан был моим инструктором по йоге. Это его гонорар. Он мне очень помог в свое время.
- Энн, извините. Я не хотел вас обижать. Я бывший военный, спецназовец. У меня вообще такая манера изъясняться. Но вы для того меня и наняли, как я понял. Вам нужно иметь некую сумму на случай приостановки дотаций и гонораров. Давайте вместе решим, откуда ее выкроить. Но мне просто по-обывательски любопытно, какого рода помощь надо оказать женщине, чтобы она так хорошо отблагодарила? Это что-то из тантрического опыта? Камасутра и ночью и утром?
- Не смешно. Даже пошло. Тантра и Камасутра - это немного разные вещи. Я поняла, что вы имеете в виду. Никаких сексуальных услуг он мне не оказывал. Просто у меня были духовные искания. Он мне помогал в них, и я… Ладно, ваша взяла, он меня обманул. Выманил деньги и исчез. Ну что, рады? Это было какое-то помутнение рассудка. Но шмотки я покупала в здравом уме. Вас же не удивляет высокая плата за визит к доктору? А это шопинговая терапия. Слыхали?
- Слыхал. А еще я слышал, что это лечится. Как лечится страсть к игорным автоматам. Но вы производите впечатление нормального и счастливого человека. У вас есть все. И, как я понял, никто не погибал из близких.
- Счастливый человек? Вы обо мне ничего не знаете, а уже читаете мораль. Каждый справляется со своими проблемами по-своему. Мы приехали, вылезайте и ждите меня у входа. Я припаркуюсь на стоянке для гостей.
В школе все прошло отлично. Директор оказалась на редкость приятной дамой средних лет. Завуч по воспитательной работе - обаятельным молодым мужчиной. Сама школа была современна и красива. Улисс даже по-хорошему позавидовал сыну и подумал, что тут им явно повезло. Там, где они раньше жили, даже частные школы не тянули до такого уровня.
- Если ваш сын закончит школу с отличием, его примут бесплатно в любой университет Виргинии. У нашей школы особый статус. В прошлом году мы заняли первое место по федеральному тесту и признаны лучшей государственной школой. Ваш сын попросился в восьмой Би. Что ж, прекрасно, там как раз есть вакансия. Кстати, он может уже идти на урок, а учебники ему сейчас выдадут. Подпишите вот эти бумаги… и здесь тоже нужна ваша подпись…
После разговора с директором и завучем у полковника поднялось настроение и захотелось летать. Такого состояния он давно не испытывал. И поэтому, когда Энн опять предложила прогуляться, он легко и не раздумывая согласился.
- Сначала заедем в "Мадлен" выпьем кофе. Вообще-то я люблю пить кофе в "Нордстроме". Это в моем любимом торговом центре есть такой роскошный магазин и при нем кофе-бар. Но, я думаю, вас как мужчину не вдохновит поход в торговый центр?
- Я уже знаю ваши пристрастия. Этот таинственный центр называется "Тайсон корнер". При одном этом названии меня бросает в пот, а перед глазами крутятся счета оттуда. В благодарность за вашу помощь моему сыну, я хотел бы сам угостить вас. Где эта "Мадлен"?
- Мило с вашей стороны. Здесь все на одном пятачке. Мы едем в милое французское кафе с мельницей посреди зала и чудесным интерьером в европейско-деревенском стиле. Но самое приятное там, это хороший кофе на любой вкус и свежие булочки.
- Вы исподволь втягиваете меня в свою мирную жизнь и беспечное времяпрепровождение.
- А вам давно пора чистить оружие и проверять патроны? Расслабьтесь, здесь тихо.
- Сегодня тихо. А что будет завтра, неизвестно… Как все военные, я параноик, - засмеялся. - И всегда жду подвоха.
- Бывший военный, вы хотите сказать?
- А что бывают бывшие писатели? Или бывшие артисты?
- Дайте подумать. Знаете, бывают. Вот мой дворецкий Уайн спился и стал бывшим артистом. Иногда талант может исчезнуть так же легко, как появился.
- Но что-то же остается. Я уверен, что ваш дворецкий продолжает играть, только вместо сцены у него - ваш дом, а вместо зрителей - вы и другие обитатели поместья. А писатель, даже если не пишет, продолжает выстраивать сюжеты в своей жизни.
- Значит, вы все-таки храните под матрацем боеприпасы, я угадала? Хорошо, что вы не такой скучный, как я думала. В вас есть харизма.
- Это что-то заразное?
- К сожалению, нет. Но очень притягивает.
Они вышли из машины и вошли в кафе. Почти никого не было, но играла тихая музыка шумела вода, и казалось, что вокруг гуляя праздничная толпа.
- Мой бог, здесь официантов больше, чем посетителей! Давайте выберем что-нибудь поукромнее. Тут есть два зала и несколько кабинетов.
Они сели в полутемной комнате с низким потолком и глиняными кувшинами на полках. У стойки самообслуживания Энн набрала салатов, фруктов, булочек и пирожных. Расставив все на деревянном столе, они пошли за кофе.
- Берем по чашке, а потом можно будет подходить сколько хочешь.
- Вы разве не на диете, как все модные дамочки?
- Завтрак съешь сам. У меня так много калорий сгорает во время работы, что я не полнею. Полнеют от плохой еды и от нервной жизни. А я хорошо питаюсь, а нервы расходую на свои сочинения. А вы, наверное, качаетесь по утрам и вечерам?
- Стараюсь быть в форме. Вообще-то я позавтракал. Здесь хорошо, я бы еще сена набросал на пол.
- Чтобы потом на него завалиться с какой-нибудь пейзанкой?
- Почему с какой-нибудь? Я пришел с дамой… вполне определенной.
- Я вас правильно поняла, сэр?
Молчать! - скомандовал тайный голос. Тебя уволят. Это прекрасное утро будет испорченно навсегда!
- Простите, кофе такой крепкий - бьет в голову.
- А вы слабы на голову? Или на что-то еще?
- Позвольте не отвечать на ваш провокационный вопрос.
- На первый раз позволяю. Ну, раз здесь, то расскажите мне о себе. Я обязана знать о вас все.
Чтобы избежать подобных фривольных настроений, незаметно проскальзывающих в их диалог, Улисс решил, что нудный рассказ о его жизни будет самым лучшим лекарством от опасных побуждений с обеих сторон. И он начал рассказывать о себе, причем с самого детства, потом продолжил о годах учебы в военном училище, вызвав у слушательницы веселый смех. Он не заметил, как сам увлекся рассказом. В его памяти всплывали давно забытые эпизоды, смешные подробности. Рассказал он и о своих увлечениях, о романе с женой. Наконец, о страшном событии в чужом городе, повлекшем проклятие и смерть жены. Он и сам не мог понять, что так его прорвало. Дело было даже не в его симпатии и влечении к Энн. Просто она, как все писатели, умела слушать и могла разговорить любого.
А потом напишет обо мне какую-нибудь душещипательную чушь, пронеслось в голове Улисса. Да пускай. Все равно.
Они несколько раз выходили за кофе и съели все булочки и пирожные. Энн сидела, облокотившись на руку, и нежно смотрела на полковника.
Он поймал ее взгляд и осекся на полуслове.
- Простите, я потерял над собой контроль и заболтался. А вы молчите и молчите. Может, теперь вы мне расскажете о себе?
- В другой раз. Наш завтрак плавно перешел в ланч. Вы замечательный человек, Улисс. Я так рада нашей встрече. Вы просто готовый герой романа.
- Я так и знал. Вот почему вы меня так внимательно слушали. А я-то, дурак, обрадовался.
- Кончайте ваши глупости: обиды, комплексы, подозрения. Это не для нас. Мы другие. И наша жизнь тому подтверждение. Но, послушайте, вы действительно верите в это: проклятие, сглаз и прочее? На вас это не похоже.
- Я в это никогда не верил. Но так случилось.
- У меня другая версия событий. У каждого человека свой лимит времени на этой земле. Он уходит, когда его отзывают. В момент наивысшего счастья или горя. Может быть, тот миг, когда ваша жена ехала вас встречать, она была так счастлива. А потом все пошло бы не так. Вы же поженились совсем юными. Со временем изменились. Кто знает, что ждало бы вас потом?
- Ну, знаете, смерть все-таки очень высокая плата. Вы тоже любили, но вы расставались, а не умирали.
- Умер мой друг, с которым нас много связывало. Но я не воевала и никого не убивала. Кровь за кровь.
- Вот мы и вернулись к началу. Кровь за кровь.
- Вы за все заплатили. Теперь можно начинать с чистого листа.
- Вы так считаете? Я понял одно: я должен жить ради сына.
- Надо жить ради себя. У вашего сына свой путь. Я не понимаю, как это жить ради кого-то. Ну как вы себе это представляете? По-моему, это очередная мужская отмазка. Боитесь новых обязательств, почувствовали вкус свободы. Если бы не было сына, то была бы работа, революция, Бог. Я не права?
- Да, будем смотреть правде в глаза. Вы похожи на Кинга. Особенно внешне.
Они рассмеялись одновременно. Энн, слушая Улисса, смотрела ему в глаза. Она была без ума от него.
Господи, если он скажет мне - отдайся, это сделаю прямо сейчас. Один взгляд, одно слово - и мы бежим в туалет. Я хочу его. Хочу почувствовать его руки на своем теле, его губы на моих губах. Она представила себе, как он сажает ее на подоконник, раздвигая ей ноги. Нет, придется стоять. Зачем она только надела джинсы? Надо было надеть юбку. Они стоят, прижавшись друг к другу, и он расстегивает ей джинсы… Он просовывает руку ей между ног…
- О-о… - С губ Энн слетел слабый стон.
- Что с вами? - участливо спросил Улисс. - Вам нехорошо?
Энн посмотрела на него задумчивым взглядом. Ее глаза были такого странного цвета: голубого с сиреневой дымкой. Он никогда не видел таких глаз. Щеки разрумянились, губы были полуоткрыты. Улиссу стало не по себе. Он вдруг отчетливо увидел ее опрокинутой навзничь. Эти полуоткрытые губы… Вот она распростерлась под ним, страстно шепча его имя. Ему казалось, что он это слышит. И чувствует, как ее податливое тело движется ему навстречу. Улисс вытер мгновенно вспотевший лоб и, бормоча извинения, бросился в туалет. Там он подставил голову под холодную струю воды, потом под сушильный аппарат.
Черт, я становлюсь каким-то сексуальным маньяком! Нет, сегодня же пойду в бар. Она какая-то ведьма. Наверное, все ее любовники умерли от полового истощения. Или она их казнила, как Клеопатра. Только я не собираюсь быть этим дураком Антонием. И не дам потопить свои корабли из-за хитрой бабы. Если я ей поддамся, то стану тряпкой, этаким игрушечным Кеном при Барби. Игрушечный домик, новая машинка… "Хани, выдай мне сто долларов на жвачку, твой зайчик поиздержался"… Хрен тебе, а не зайчик! Не дождешься, сука! Все есть, все купила! Теперь мужика купить хочешь? Ищи себе другой секс-прибор! Улисс посмотрел на себя в зеркало и усмехнулся. Ну и что я так разошелся? Мне еще пока денег не предложили. Пока я сам хочу ее трахнуть и бешусь, потому что этого делать нельзя. И с чего я взял, что она хочет меня купить?
Тайный голос вдруг явственно произнес: так это же всем ясно! Подумай сам, зачем ей управляющий. Ей нужен ручной любовник, живой вибратор. Не сдавайся, мужик! Ты же не для того родился и остался жив после стольких передряг, чтобы обслуживать богатых дамочек. Улисс вышел из туалета и спокойно подошел к столику.
- Мне кажется, наш завтрак затянулся. И не мешало бы заняться делами. Да и у вас, я думаю, время благодеяний на сегодня закончилось.
- А что случилось в туалетной комнате? Вы обнаружили там вражеский десант и его уничтожили? У вас такой вид, словно вы вернулись с правительственного задания. Или поступили секретные сведения из унитаза о моей работе на китайскую разведку? Дан приказ ликвидировать? - Энн засмеялась и допила кофе. - Все, я готова. Можете меня брать, в смысле - арестовывать, а не в том, другом. Шутка, извините.
Улисс криво ухмыльнулся и не стал отвечать. Они молча прошли через кафе и вышли на залитую солнцем площадку.
Странно, подумала Энн, такое чувство, что мы уже переспали и он собрался меня бросить. Но не знает, как об этом сказать. Мне обидно и хочется надавать ему оплеух. А на самом деле ничего не происходит. Ни-че-го! Какие-то виртуальные отношения. Или это все мои фантазии? Когда пишешь всякую чушь, то рано или поздно начинаешь выходить за грань реального. Вот так и сходят с ума. Опять придется идти к психоаналитику.
Они молча доехали до дому, изредка перебрасываясь случайными фразами о погоде и дороге.
Весь оставшийся день Улисс посвятил налаживанию домашнего быта и сочинению выкладок по финансовой реорганизации вверенного ему хозяйства. В четыре часа пришел школьный автобус. Кевин, возбужденный и довольный, влетел в дом и с разбегу упал на диван в гостиной.
- Устал с непривычки! Отвык учиться. Тут такая сложная программа. Патти обещала меня подтянуть по всем предметам. Вечером пойду к ней.
- Что за Патти? Учительница?
- Отец, ты чего? Это наша соседка, девочка из школы. Представляешь, круглая отличница! Но совершенно не задается, и ее очень уважают. Она организовала школьное радио. Предложила мне тоже быть диктором. Говорит, у меня красивый голос.
- Я не понял: ты что, теперь дружишь с девочками? Не собираешься заводить здесь друзей-парней? Тебе нелегко придется в военном училище. И еще: учись сам справляться с трудностями, без репетиторов.
- Ты чего? Перегрелся на солнце?! Почему нельзя дружить с девочками? Это что-то новое… Мне что, с парнями целоваться? При чем здесь военное училище? Я не собираюсь там учиться! Наконец-то я попал в хорошую школу. Тут нормальные ребята, нормальные учителя. Папа, я не хочу быть военным! Я подружился с хорошей девчонкой, она, если хочешь знать, герой не хуже тебя. Знаешь, какая у нее сила воли? До прошлого года она не могла встать с инвалидного кресла. Ей сделали операцию, она теперь работает наравне с другими, всем помогает и ни на что не жалуется. Мне только сейчас захотелось жить… после маминой… Да что говорить! Ты какой-то железобетонный. Тебе все по фигу! А я не такой! Я чувствую все. И друзей буду выбирать сам, каких хочу!