- А вы думаете, это необходимо?
- Я думаю, раз уж я здесь…
- Ну что ж, прекрасно, - запальчиво воскликнул сэр Мэтью. - Только сначала вы должны выпить с нами. Я хочу, чтобы из погребов принесли одну из самых лучших бутылок шампанского. Люк, позвони в колокольчик.
Люк позвонил, и сэр Мэтью отдал распоряжение.
Принесли вино, наполнили бокалы.
Сэр Мэтью наполнил свой бокал и воскликнул:
- За моего внука!
Он обнял меня одной рукой, пока мы все пили.
Вскоре после этого доктор и сэр Мэтью удалились в его комнату, а я пошла в свою. Мери-Джейн, намереваясь оправдать звание личной служанки своей госпожи, готовила для меня постель.
- Спасибо, Мэри-Джейн.
- Вам что-нибудь еще нужно, мадам?
Мне вроде бы ничего больше не могло понадобиться, поэтому я пожелала ей спокойной ночи, но когда она уже подошла к двери, я окликнула ее.
- Кстати, Мери-Джейн, ты не знаешь, что это за место - Уорстуисл?
- Ну конечно знаю, мадам. Это в десяти милях отсюда по дороге в Хэррогейт.
- А что оно из себя представляет?
- Ну, это то место, куда отправляют сумасшедших.
- О, понимаю… Ну ладно, спокойной ночи, Мери-Джейн.
На следующее утро меня разбудила Мери-Джейн, которая пришла раздвинуть шторы. Она принесла мне горячей воды.
Было так приятно проснуться и увидеть ее милое личико! А она была немного удивлена, потому что необходимости раздвигать шторы не было - я сама отодвинула их и раскрыла окно еще перед сном. Мери-Джейн тоже думала, что ночной воздух "опасен".
Я объяснила, что всегда сплю с открытым окном, кроме разве что самых холодных дней зимой. Мне кажется, это только убедило ее в том, что за мной нужно хорошенько присматривать.
Я приняла ванну в туалетной комнате и пошла в столовую на втором этаже. Я очень проголодалась. Напомнив себе, что теперь нужно есть за двоих, я взяла яйца, бекон и жареные почки с острой подливой с жаровни на буфете.
Я уже знала, как здесь принято делать. Завтрак подавали от восьми до девяти, и нужно было самой себя обслуживать.
Я позвонила, чтобы мне принесли кофе, и когда его подали, ко мне присоединился Люк. Позднее появилась Рут и заботливо осведомилась, хорошо ли я спала и как мне понравилась комната.
Они поинтересовались, каковы мои планы на день. Люк уезжал в Рипон и сказал, что с удовольствием купит там все, что мне нужно. Я поблагодарила его и ответила, что мне кое-что, конечно, нужно приобрести, только я еще не решила, что именно.
- До счастливого события еще уйма времени, - заметил он. А Рут снисходительно упрекнула его, так как посчитала его замечание бестактным. Мне же было все равно. Я была готова думать об этом все время.
Я им сказала, что собираюсь немного прогуляться утром; мне очень хотелось еще раз сходить к развалинам монастыря.
- Тебя так и тянет туда, - заметил Люк. - Наверно, это и послужило главной причиной твоего возвращения сюда?
- На моем месте любой бы заинтересовался, - ответила я.
- Главное, ты не должна переутомляться, - предупредила Рут.
- Я себя чувствую хорошо, так что, думаю, опасаться нечего.
- Все равно - помни, что надо быть осторожной.
Разговор перешел на местные дела: попытки викария собрать деньги на содержание храма, благотворительные базары и дешевые распродажи, которые он старался организовать для этих целей; упомянули о бале, который устраивал кто-то из друзей и который мы не могли посетить, так как были в трауре.
Солнце ярко светило в окна этой приятной комнаты, и уж в это утро я не находила ничего сверхъестественного в Керкленд Ревелз. Даже монастырь, куда я пошла через несколько часов, в этот день показался мне простой грудой развалин.
Прогулка была чудесная. Я чувствовала себя умиротворенной, готовой даже согласиться с версией, что Габриел покончил с собой из-за своей болезни. Было странно, что я была готова поверить в это, но так оно и было. Хотя, возможно, я просто боялась признать возможность другого объяснения…
Обратно я шла через развалины монастыря. Было тихо - и монастырь дышал миром и спокойствием. Вот, сегодня я вижу, что это только каркас; яркий солнечный свет заливает поросшие травой полы, обнажает обвалившиеся стены и не дает возможности поддаваться каким-то суеверным страхам. Мне вспомнился тот вечер, когда я шла здесь, и вдруг меня охватила паника. Сейчас я только посмеялась над своими причудами.
Второй завтрак прошел спокойно, со мной за столом были Люк и Рут, а сэр Мэтью и тетя Сара завтракали у себя в комнатах.
После этого я пошла к себе и начала составлять список вещей, которые мне понадобятся. Конечно, было еще рано, но я с таким нетерпением ждала появления на свет своего ребенка, что не могла больше откладывать. Пока я всем этим занималась, в дверь постучали, и когда я выкрикнула "Войдите!", на пороге комнаты появилась тетя Сара, заговорщически мне улыбаясь.
- Я хочу показать тебе детскую, - сказала она. - Пойдем со мной.
Я с удовольствием поднялась - мне просто не терпелось увидеть детскую.
- Она в моем крыле, - продолжала она. - Я часто поднимаюсь туда. - Она захихикала. - Вот почему они говорят, что я переживаю второе детство.
- Ну что вы, я не думаю, чтобы о вас так говорили, - заверила я ее, но она поморщилась.
- Говорят, я знаю, - сказала она. - А мне нравится. Если уж нельзя еще раз пережить первое детство, самое лучшее, что остается, - это пережить второе.
- Мне бы хотелось посмотреть детские комнаты, - попросила я. - Пожалуйста, покажите мне.
Ее лицо опять разгладилось и засветилось радостью.
- Пошли.
Мы поднялись по лестнице на самый верхний этаж. Я непроизвольно ощутила трепет, проходя по коридору, который вел в нашу прежнюю комнату и переднюю часть дома. Мои воспоминания о Габриеле и Фрайди, которые я все время пыталась подавить, были живы и ярки, как и всегда. Но тетя Сара, казалось, не замечала моего состояния. Она была поглощена тем, что вела меня в восточное крыло и детскую.
И опять меня поразила перемена в ней, когда мы перешли в ее часть дома. Она стала веселой, как девочка, и счастливой.
- Это прямо наверху, - бормотала она, поднимаясь по короткой лестнице. - Комната для занятий, дневная детская, ночная детская, комната няни и ее помощницы. - Она открыла дверь и сказала приглушенным голосом: - Это комната для занятий.
Это была большая комната с тремя окнами, около каждого окна было оборудовано сиденье; слегка наклонный потолок говорил о том, что мы находимся под самой крышей. Мой взгляд невольно упал на окна, заделанные решеткой, как по традиции полагалось в детской. Мой ребенок будет здесь в безопасности.
У окна стоял большой стол и около него - длинная скамья. Я подошла к столу. Он был весь изрезан и исцарапан. Наверное, не одно поколение Рокуэллов пользовалось им.
- Посмотри, - воскликнула тетя Сара. - Ты можешь прочитать это?
Наклонившись вперед, я разглядела имя Хагар Рокуэлл, вырезанное перочинным ножом.
- Она писала свое имя где только можно, - тетя Сара весело засмеялась. - Если пройтись по дому, заглядывая в шкафы и другие места, ее имя ты увидишь везде. Наш отец всегда говорил, что не Мэтью, а ей надо было родиться мальчишкой. Она вечно всех нас задирала… особенно Мэтью. Ее раздражало, что он был мальчиком. Ну конечно, если бы она была мальчиком… она бы сейчас жила здесь, не так ли?.. И Саймон тоже… Но, может быть, это и не совсем правильно… потому что он Редверз. Ах, дорогая, это слишком сложно, правда? Но сыном была не она, а Мэтью.
- Хагар - это бабушка Саймона Редверза? - спросила я.
Тетя Сара кивнула:
- Она уж его превозносит до небес… - Она приблизилась ко мне. - Ей хотелось бы видеть его здесь… Но теперь это невозможно, так ведь? Будет ребенок… да еще и Люк… и оба перед Саймоном. Сначала - ребенок… Мне надо запастись шелком.
- Вы хотите, чтобы мой ребенок появился на ваших гобеленах?
- Ты назовешь его Габриелом?
Я удивилась: мне было интересно, как она угадала мои мысли. Она глядела на меня изучающе, склонив голову набок. Сейчас она выглядела бесконечно мудрой, - иногда такое выражение встречается у простых людей.
- Но, может быть, будет и не мальчик… - возразила я.
Она только отмахнулась, как будто в этом уже не были сомнений.
- И никто ему не помешает, правда?
Вдруг она нахмурилась.
- Правда ведь? - повторила она.
- Если это будет мальчик, то он займет место отца.
- Но ведь отец его умер. Он покончил с собой… как говорят. Он действительно покончил с собой? - Она крепко схватила меня за руку. - Ты сказала, что он не мог этого сделать. А кто тогда это сделал? Скажи мне, прошу тебя, скажи?
- Тетя Сара, - торопливо прервала ее я, - когда Габриел умер, я была без ума от горя. Я, возможно, не знала, что говорила. Наверное, он все-таки покончил с собой.
Она выпустила мою руку и с упреком посмотрела на меня.
- Я разочаровалась в тебе, - сказала она, надувшись. Потом ее настроение резко изменилось. - Мы все сидели тогда за этим столом. Хагар была самой умной из нас и самой старшей. Теперь ты понимаешь, что было бы лучше… Тогда Саймон был бы… Хотя нашим воспитателям она не нравилась. Они любили Мэтью. А я была глупой. Плохо училась.
- Ничего, - успокоила я ее. - Зато вы прекрасно рисовали. И ваши гобелены будут висеть здесь спустя многие годы, когда нас уже не будет на свете.
Лицо ее просветлело. Потом она засмеялась.
- Я сидела вот здесь, Мэтью - вон там, а Хагар в конце стола. А наша воспитательница - всегда напротив нее. Хагар говорила, что будет сидеть во главе стола, потому что она самая старшая. У нее получалось все… кроме рисования и шитья. Вот здесь уж я была первой. Да, Хагар была сорванцом. Видела бы ты ее верхом на лошади! Она обычно ездила с нашим отцом верхом на охоту с собаками. Она была его любимицей. Однажды она забралась на окно, почти на самом верху монастырской башни. Сама слезть оттуда не могла, и пришлось послать туда двух садовников с лестницами… В наказание ее посадили на целый день на хлеб и воду и оставили одну в ее комнате, но ей было все равно. Она сказала, что ни о чем не жалеет.
Тетя Сара подошла ко мне поближе и прошептала:
- Она говорила: "Если хочешь что-нибудь сделать - делай, а потом думай о расплате, а если уже сделала то, что хотела, - тебе должно быть все равно, что тебе за это будет".
- У вашей сестры Хагар был очень сильный характер.
- Отец любил брать ее с собой, когда обходил поместье. Ему было жаль, когда она вышла замуж за Джона Редверза. Потом начались проблемы с Мэтью. Его отчислили из Оксфорда. Там была замешана какая-то девушка. Я помню тот день. Эта девушка приехала сюда повидать отца. Я за ними наблюдала, а они меня не видели; я слышала весь их разговор.
- С певческой галереи, - подсказала я.
Она захихикала.
- Да, они не догадались посмотреть наверх.
Она села к столу на то место, где она сидела когда-то во время занятий. И я поняла, почему она на глазах молодела, когда приходила в эту часть дома - здесь она заново переживала свою юность. Я была уверена, что все ее воспоминания о прошлом абсолютно точны. Это сейчас она путала, с кем говорила: с Кэтрин или с Клер, была ли это жена Габриела или Мэтью.
- Проблемы, - размышляла она вслух. - У него всегда возникали проблемы из-за женщин. Ему было далеко за тридцать, когда он женился, и больше десяти лет они прожили без детей. Потом родилась Рут. Все это время Хагар надеялась, что ее сын Питер будет хозяином Ревелз. Потом родились Марк и Габриел. Бедный маленький Марк! Но еще оставался Габриел. Затем родился Люк… Так что, как понимаешь, Хагар это совсем не радовало. - Она поднялась из-за стола, подвела меня к шкафу и показала мне там пометки на стене. Там было три линии, помеченные инициалами X., М. и С.
- Корабль ее величества? - пробормотала я.
- Нет, не угадала, - важно сказала тетя Сара. - Это Хагар, Мэтью и Сара. Это отметки нашего роста. Мэтью после этого обогнал ее, и тогда Хагар больше не захотела меряться. Я хочу показать тебе дневную и ночную детские комнаты.
Следом за ней я вышла из учебной комнаты, и мы осмотрели ту часть дома, которая веками принадлежала детям. Я с удовлетворением отметила, что и здесь все окна зарешечены. В дневной детской тетя Сара открыла большой дубовый сундук. Там хранилось платье для крещения детей Рокуэллов. Она с благоговением достала его, чтобы дать мне взглянуть. Оно было сделано из белого шелка и кружев, которые, по моим понятиям, были бесценны.
- Мне надо хорошенько его осмотреть, - сказала она. - Может быть, придется подштопать кружева. Последний раз его надевали на Люка, восемнадцать лет назад. Он вел себя не очень хорошо. У нас младенцы всегда ведут себя плохо. Я возьму его в свою комнату. Никто не дотронется до него, кроме меня. И к тому времени, когда понадобится, оно будет готово…
- Благодарю, тетя Сара.
Я взглянула на часы, приколотые к лифу платья, и увидела, что уже четыре часа.
- Пора пить чай, - проговорила я. - Совсем не заметила, что уже поздно… Время так быстро летит, когда интересно.
Она не ответила. Прижимая к груди платье для крещения, в своем воображении, мне кажется, она уже нянчила будущего ребенка - или, возможно, кого-то из прежних детей - Рут, Марка, Габриела или Люка.
- Я пойду вниз пить чай, - сказала я ей. Но она мне опять не ответила.
Спустя несколько дней Рут пришла ко мне в комнату с письмом…
- Его принес кто-то из слуг из Келли Гранж, - пояснила она.
- Мне? - удивилась я.
- Несомненно, тебе. На конверте четко написано: миссис Габриел Рокуэлл.
Рут заинтересованно улыбалась, подавая мне конверт, и так как уходить она не собиралась, я пробормотала:
- Извини, пожалуйста, - и прочитала его.
Письмо было написано в сугубо официальном тоне и звучало почти как приказ:
"Если миссис Габриел Рокуэлл найдет возможным приехать в Келли Гранж в пятницу в 15 ч. 30 мин., миссис Хагар Рокуэлл Редверз с удовольствием примет ее".
Я уже скрестила мечи с внуком миссис Хагар Редверз, теперь, очевидно, следовало поступить так же с ней самой. От досады я почувствовала, что кровь приливает к лицу.
- Королевский приказ? - улыбнувшись спросила Рут.
Я передала ей приглашение.
- Это так похоже на тетю Хагар, - сказала она. - Мне кажется, она воображает себя главой семьи. Ей хочется поближе познакомиться с тобой.
- Но я не собираюсь для этого ехать туда, - резко ответила я. - Да и знакомиться со мной сейчас несколько поздновато.
- Она очень стара, - заметила Рут, как бы извиняясь. - Старше отца. Ей уже под девяносто. С ней надо быть осторожной.
Я поспешно ответила:
- Я уже решила, что не поеду к ней в пятницу.
Рут пожала плечами.
- Но слуга ждет. Тетя хотела бы получить ответ.
- Она его получит, - ответила я, усаживаясь за письменный стол, и написала:
"Миссис Габриел Рокуэлл сожалеет, что не сможет навестить миссис Хагар Рокуэлл-Редверз в Келли Гранж в пятницу в 15 ч. 30 мин.".
Рут взяла у меня записку. Ее, очевидно, все это забавляло.
Стоя у окна, я увидела, как ускакал посыльный из Келли Гранж, и подумала: "Так вот откуда у него такое высокомерие - от его бабушки…"
В начале следующей недели, когда я была на лужайке перед домом, подъехал верхом Саймон Редверз.
Он спрыгнул с лошади, приподнял шляпу, приветствуя меня, потом что-то небрежно крикнул одному из конюхов, как будто он был здесь хозяином всего дома и здешних слуг.
- Миссис Кэтрин, рад видеть вас здесь, ради этого я и проделал весь путь верхом из Гранж.
После возвращения я еще не видела его, и он показался мне еще более крупным и еще более высокомерным, чем раньше. Отвечая ему, я постаралась вложить в свои слова как можно больше чувства собственного достоинства:
- Я хотела бы узнать, какое у вас ко мне дело.
Как только у него взяли лошадь, он подошел ко мне, улыбаясь почти заискивающе.
- Позвольте мне выразить удовольствие от того, что я снова вижу вас.
- Если вам угодно.
- Вы все еще злитесь на меня?
- Я не забыла некоторые замечания, сделанные вами перед моим отъездом.
- Значит, вы обиделись?
- Учитывая их оскорбительный характер - безусловно.
- Мне очень жаль, что так вышло. Я приехал извиниться.
- Неужели?
- Миссис Кэтрин, как настоящий йоркширец я привык, говорить без обиняков. А так как вы тоже из Йоркшира, значит, вы тоже человек прямой. Ведь мы с вами не утонченные южане, чтобы облекать наши мысли в приукрашенные фразы. Я не хочу притворяться, будто у меня манеры и стиль поведения лондонского джентльмена.
- Уверена, что притворяться было бы бесполезно.
Он засмеялся.
- У вас острый язычок, миссис Кэтрин.
Мне нравилось, как он обращается ко мне. Миссис Рокуэлл звучало бы слишком официально, но, с другой стороны, я бы не хотела, чтобы он обращался ко мне просто по имени.
- Я надеюсь, что он не уступит вашему, в то время, как мы время от времени вынуждены будем общаться с вами.
- Надеюсь, таких случаев будет немало, и упражнения в острословии не позволят затупиться нашему уму.
- Так что вы хотели сказать мне?
- Я хотел попросить у вас прощения за некоторые неподобающие замечания, которые я сделал в прошлый раз. Еще я хотел бы поздравить вас и пожелать вам хорошего здоровья и счастья.
- Вы что же, изменили свое мнение обо мне?
- Думаю, никогда этого не сделаю. Я всегда восхищался вами. Но я искренне прошу у вас прощения. Позвольте мне объясниться. Скажем так - я испытывал горечь и злость оттого, что потерял человека, которого считал своим братом. А в гневе я всегда теряю контроль над тем, что говорю, миссис Кэтрин. Это одна из моих недостойных черт, которых, я думаю, у меня и без того предостаточно.
- Давайте больше не вспоминать об этом случае.
- Значит, вы прощаете меня и забудете обо всем?
- Простить легче, чем забыть. Первое я вам обещаю. А второе… возможно, со временем.
- Вы так великодушны, миссис Кэтрин. Я этого не заслуживаю. А теперь я хотел бы попросить вас об одолжении.
- Неужели?
- Не для себя, - поспешно добавил он, - а для моей бабушки. Она просила вас навестить ее.
- Это вряд ли можно было понять как просьбу.
Он засмеялся.
- Вы должны простить ее стиль. Она привыкла командовать. Она очень огорчена, что не видела вас, и ей бы доставило большое удовольствие, если бы вы простили ей ее манеру задавать вопросы и не забывали бы, что она просто очень старенькая леди, которая редко когда выходит из дома. \
- Это она послала вас с этим вторым поручением?
- Она понятия не имеет о том, что я здесь. Ее обидел ваш отказ принять приглашение, и я хотел бы попросить вас об одолжении - позвольте мне отвезти вас туда завтра. Я приеду за вами и отвезу вас к ней. Вы не против?
Я колебалась.