Приехали супруги Картрайт. С ними были некоторые члены их многочисленной семьи - сыновья и дочери со своими семьями. Гостей становилось все больше. И я, как и Сара, представила себе, как здесь могли бы выглядеть другие праздники Рождества. Только Сара вспоминала, что было раньше, а я думала о будущем.
Танцев не было, и гостей пригласили пройти в гостиную на втором этаже. Все разговаривали вполголоса. Каждый в этот день невольно вспоминал Габриела - ведь из-за траура не устраивали обычных развлечений.
Я все-таки нашла возможность поблагодарить Хагар за кольцо. Она улыбнулась и сказала:
- Мы хотели, чтобы это кольцо стало твоим… мы оба хотели этого.
- Ему нет цены! Я хотела бы еще поблагодарить Саймона.
- А вот и он.
Саймон уже стоял рядом с нами, и, обернувшись к нему, я сказала:
- Я только что благодарила вашу бабушку за это великолепное кольцо.
Он взял мою руку и стал рассматривать перстень.
- На ее руке кольцо смотрится лучше, чем в футляре, - заметил он, обращаясь к своей бабушке.
Она кивнула, а он еще на несколько секунд задержал мою руку, любуясь кольцом и удовлетворенно улыбаясь.
К нам подошла Рут.
- Кэтрин, - обратилась она ко мне, - если тебе хочется ускользнуть незаметно в свою комнату, то сейчас как раз подходящий момент. Ты не должна переутомляться. Тебе надо избегать именно этого.
Меня так переполняли неведомые мне раньше чувства, что я действительно хотела побыть одна в своей комнате: мне надо было много обдумать. К тому же я чувствовала, что мне необходимо передохнуть.
- Завтра мы еще будем здесь, - напомнила Хагар, - Завтра утром мы втроем можем съездить на прогулку. Если, конечно, Рут не захочет присоединиться к нам.
- Я думаю, завтра утром начнут приезжать гости, - ответила Рут. - Вы же знаете, как это бывает на второй день Рождества.
- Ну, хорошо, там будет видно, - сказала Хагар. - Спокойной ночи, дорогая, очень разумно, что ты решила пораньше лечь. Сегодня был утомительный для тебя день.
Я поцеловала ей руку, а она прижала меня к себе и поцеловала в щеку. Потом я протянула руку Саймону. К моему удивлению, он быстро наклонился и поцеловал ее. Я кожей ощутила его горячий, крепкий поцелуй, который заставил меня слегка покраснеть. Оставалось надеяться, что Рут не заметила этого.
- Иди, Кэтрин, - сказала Рут. - Я за тебя извинюсь перед остальными. Они поймут тебя.
Итак, я удалилась к себе, но когда я оказалась одна в своей комнате, то поняла, что не смогу заснуть: я была слишком взволнована.
Я зажгла свечи и легла в постель. Я все вертела на пальце подаренное мне кольцо, понимая, что эту ценную для Редверзов реликвию мне подарили, подчеркивая этим, что хотели бы видеть меня среди членов этой семьи.
Так же я лежала и тогда, когда ко мне в комнату пришел монах и одна за другой последовали странные вещи, происходящие со мной. Прокручивая в своих мыслях все сначала, я поняла, что действовать следует скорее, потому что времени у меня оставалось совсем немного. Я уже стала быстро уставать, вот и с праздника я должна была уйти раньше. Тайну надо было разгадывать… и причем немедленно!
Если бы я только могла найти этот вход в дом… если бы мне удалось найти монашескую рясу…
Нам ведь так и не удалось толком осмотреть певческую галерею. Мы нашли всего лишь шкаф, но мы не заглянули под все гобелены, которые там висят. Интересно, давно ли их снимали?
Я поднялась с постели - я еще не раздевалась. Меня переполняло желание осмотреть галерею еще раз.
Когда я проходила по коридору, до меня донеслись звуки голосов из гостиной на этом этаже. Я тихо спустилась по лестнице и, очутившись у певческой галереи, открыла дверь и вошла.
Слабый свет проникал сюда только от зажженных в холле свечей на стенах. На галерее было так темно и мрачно, что я сказала себе, что пытаться что-нибудь разглядеть при этом свете - пустая затея.
Облокотившись на перила, я посмотрела вниз - холл был передо мной как на ладони: не видно было только то, что делалось прямо под балконом.
Когда я стояла там, открылась дверь и на пороге замаячил чей-то силуэт. На какую-то минуту мне показалось, что это монах, и, хотя я думала, что была готова к встрече с ним, я задрожала от страха.
Но это был не монах. Это был мужчина в вечернем костюме и, когда он прошептал:
- О, господи, Кэтрин! - я узнала голос доктора Смита.
Он все еще разговаривал шепотом.
- Что вы здесь делаете?
- Мне не спалось.
Он вошел и встал рядом со мной на балконе.
Он приложил палец к губам.
- Там внизу кто-то есть, - прошептал он.
Я удивилась и подумала: "Ну и что в этом особенного, ведь в доме полно гостей", - и уже собиралась было сказать об этом ему, но он схватил меня за руку и подтащил поближе к краю балкона.
И тогда я услышала голоса.
- Дамарис! Наконец-то мы одни. - При звуке этого голоса я почувствовала почти физическую боль. И важны были не только сами слова, но и то, каким тоном они были сказаны. Голос был нежным и полным страсти. Я редко слышала, чтобы он был таким. Это был голос Саймона.
Дамарис отвечала:
- Я боюсь. Мой отец будет недоволен.
- В таких делах, Дамарис, мы должны доставлять удовольствие себе, а не своим родителям…
- Но он ведь сегодня здесь. Возможно, он смотрит на нас сейчас.
Саймон засмеялся, и в этот момент они подвинулись к центру холла. Он обнимал ее одной рукой.
Я отвернулась, у меня не было сил смотреть на это. Я боялась, что они могут увидеть нас. Представляю себе, какое унижение я бы испытала, если бы он узнал, что я наблюдала за его ухаживаниями за Дамарис.
Я направилась к выходу из галереи. Доктор был рядом. Мы вместе поднялись по лестнице на второй этаж. Казалось, он был занят своими мыслями и даже не замечал меня. Я не сомневалась, что он очень беспокоится за свою дочь.
- Я запрещу ей видеться с этим волокитой, - сказал он.
Я не отвечала. Сложив вместе руки, я дотронулась до кольца, которое еще совсем недавно значило для меня так много.
- Может быть, бесполезно запрещать ей? - предположила я.
- Она будет вынуждена подчиниться мне, - возразил он. И я увидела, как у него на висках вздулись вены. Я никогда еще не видела его таким взволнованным: это, казалось, говорило о глубине его привязанности к Дамарис. Я почувствовала к нему какое-то тепло: такая забота о дочери - это то, чего мне, к сожалению, совершенно не хватало, когда мой отец надолго уезжал.
- Он просто несносен, - сказала я злым голосом. - По-моему, он всегда добивается того, чего пожелает.
- Простите меня, - сказал доктор. - Я совсем забыл о вас. Вам ведь надо отдохнуть. Я был уверен, что вы уже легли. Что привело вас на галерею?
- Не спалось. Я была слишком взволнована, наверно.
- По крайней мере, - сказал он, - это предупреждение для нас обоих.
- А что заставило вас прийти на галерею? - внезапно спросила я.
- Я знал, что они там вдвоем.
- Понимаю. А вам не понравился бы этот союз?
- Союз? Прежде всего он бы не предложил ей выйти за него замуж. У старой леди свои планы на этот счет. Он женится по ее выбору и не на моей дочери. Да и кроме того… она предназначена для Люка.
- Что вы говорите? Сегодня по ней я бы этого не сказала.
- Люк предан ей. Если бы они были постарше, они уже были бы женаты. Было бы ужасно, если бы этот негодяй обесчестил ее…
- Да, вы не очень-то высокого мнения о его репутации.
- Репутации? Вы еще слишком мало живете здесь и не знаете, какой репутацией он пользуется среди здешних жителей. Но я задерживаю вас, уже поздно. Я немедленно заберу Дамарис домой. Спокойной ночи, Кэтрин.
Он взял меня за руку. Как раз на этой руке у меня было кольцо, подаренное Редверзами.
Я пошла в свою комнату. Я была так расстроена, что забыла запереть на ночь дверь. Но никаких полуночных посетителей у меня не было, и я осталась наедине со своими переживаниями.
В эту ночь я поняла природу этих чувств и винила себя за то, что позволила этим чувствам окрепнуть, как бы я ни скрывала их под маской неприязни. Я разозлилась на него, потому что он недооценивал меня; мне было обидно, потому что мне так хотелось, чтобы меня уважал именно он.
В эту ночь я поняла, что ненависть может возникнуть из сильной привязанности и что женщине надо быть очень осторожной, если ей кажется, что она терпеть не может какого-либо мужчину - это значит, что ее чувства глубоко затронуты.
Он обманщик, говорила я себе, стараясь заглушить воспоминание о том, каким голосом он разговаривал с Дамарис. Он просто волокита, бегающий за каждой юбкой. Вот и я попалась на его удочку. Какая же я глупая! И какую ненависть порождают в нас те, кто заставляет нас признаваться в своих слабостях! Любовь и ненависть. Временами они идут рука об руку.
Глава VII
Я плохо спала этой ночью, и уже под утро меня разбудила Мери-Джейн. Было еще темно, и она держала зажженную свечу.
- Мери-Джейн? Сколько времени? - спросила я.
- Шесть утра, мадам.
- Но зачем же…
- Я хотела сказать вам об этом вчера, но из-за приготовлений к Рождеству у меня не было возможности. Я нашла его только вчера, когда мы украшали холл.
Я села в постели:
- Мери-Джейн, ты нашла выход из дома?
- Кажется, да, мадам. Он там, на галерее… в шкафу. Там на полу есть щель между двумя досками, в которую можно просунуть ладонь. Мне это показалось странным, я просунула туда пальцы и взялась за одну из досок. Она легко поддалась. Внизу была темнота, я взяла свечу и посветила туда. Я увидела лестницу, ведущую вниз. Вот и все, мадам. В этот момент меня позвал Уильям, я положила доску на место и ничего никому не сказала… я думала, что сразу пойду к вам и расскажу обо всем. Но мне пришлось пойти помогать на кухне, а другого случая за весь вечер так и не было. Но я всю ночь думала об этом!
- Мери-Джейн, - сказала я, - мы должны проверить, что там находится.
- Я так и знала, что вы захотите туда пойти.
- Никто еще не встал?
- Только слуги, мадам. Да и то они не в этом крыле дома. Но примерно через полчаса они придут убирать холл.
- Значит, надо поспешить, - сказала я. - Мы проверим, что там за лестница.
- Может быть, вам одеться, мадам?
- Нет. Ждать нельзя, - сказала я. - Я просто надену накидку сразу на ночную рубашку.
Итак мы с Мери-Джейн вышли из спальни и тихонько двинулись в сторону галереи. Я все время боялась, что вдруг появится Люк, но со мной была Мери-Джейн, и он не смог бы причинить мне никакого вреда.
Я очень волновалась, ведь как раз этого доказательства мне не хватало. Единственный человек в этом доме, кому я могла доверять, была Мери-Джейн, и, слава Богу, именно она была рядом со мной.
В доме было тихо, даже мои осторожные шаги в тапочках, казалось, производили много шума. Мы добрались до галереи, никого не встретив на пути.
Мери-Джейн осторожно закрыла дверь, я держала свечу, пока она открывала шкаф и показывала мне эти доски. Она встала на колени и приподняла одну из них, и пока она объясняла и показывала мне, эта доска легко поддалась! очевидно, это было задумано, как люк.
Я наклонилась над отверстием в полу, посветив туда свечой. Из темноты проступили ступени, о которых она раньше мне рассказывала. Мне тут же захотелось спуститься вниз, но для этого необходимо было спрыгнуть на приступку, а я не осмеливалась это сделать.
Но Мери-Джейн была гибкой и худенькой. Я повернулась к ней.
- Полезай ты, - сказала я. - А я подам тебе свечу. Хотя бы оглядись и расскажи мне, что ты там увидишь.
Она немного побледнела, но не в ее характере было пугаться всяких глупостей, как она их называла. После минутного колебания она спустилась в люк, и, когда достала до ступенек, я подала ей свечу.
- Здесь, кажется, большая комната. И еще здесь очень холодно, - послышался ее голос.
- Быстренько оглядись, - велела я. - А потом мы постараемся найти вход со стороны монастыря.
Ответа не было. Я глянула вниз. Она медленно спускалась по лестнице. Я крикнула, чтобы она была осторожнее.
- Все нормально, - заверила она меня. - Со мной все в порядке, мадам.
До меня вновь донесся ее голос. Она спускалась все ниже.
- Вдали я вижу свет. Наверно, там выход. Я сейчас быстренько посмотрю.
Сердце у меня бешено колотилось. Как мне хотелось быть внизу вместе с ней. Но я боялась поскользнуться на каменных ступенях. Я оглянулась назад. Мне никак не удавалось избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за нами. Но никого не было. В доме не было слышно ни звука.
Вдруг Мери-Джейн крикнула снизу:
- Мадам, я кое-что тут нашла!
- Я тебя не вижу! - крикнула я в ответ. - Где ты там?
Ее голос доносился уже издалека.
- Свеча уже догорает, мадам.
- Возвращайся скорее, Мери-Джейн. Принеси сюда то, что ты там нашла, если сможешь донести.
- Но, мадам…
- Возвращайся! - приказала я.
Потом я опять увидела мерцающий свет ее свечи и с облегчением вздохнула.
И вот Мери-Джейн появилась на ступеньках. В одной руке у нее была свеча, и еще она что-то держала под мышкой. Она передала мне сверток, и я сразу поняла, что это монашеская ряса. Я забрала у нее свечу, а через мгновение Мери-Джейн в целости и сохранности выбралась из люка и оказалась рядом со мной на галерее.
- Я так волновалась, когда тебя не стало видно! - я наконец-то перевела дух.
- Я и сама-то там внизу перепугалась, мадам. Прямо затряслась от страха.
- Мери-Джейн, да ты совсем замерзла!
- Там внизу очень холодно, мадам. Зато я нашла эту рясу.
- Пойдем в мою комнату. Я не хочу, чтобы кто-нибудь застал нас здесь.
Мы положили доску на место и постарались сделать так, чтобы не было заметно, что ее кто-то трогал. После этого, захватив с собой рясу, мы направились в мою комнату.
Когда мы пришли, Мери-Джейн закуталась в рясу, и я вздрогнула от страха.
- Сними ее, - сказала я. - Мы должны сохранить ее. Если кто-нибудь еще посмеет сказать, что у меня видения, потому что я не в своем уме, мы теперь сможем доказать, что это были совсем не видения.
- Может быть, надо кому-нибудь рассказать об этом? И показать эту рясу?
Еще днем раньше я бы сказала: "Да. Мы расскажем об этом мистеру Редверзу", но, увы, теперь это было невозможно. Я больше не доверяла Саймону, а если я не могла доверять ему, значит, я больше не верила никому.
- Нет, мы пока никому не скажем об этом, Мери-Джейн, - вздохнула я. - У нас теперь есть доказательство. Я спрячу ее в шкаф и буду запирать дверь, чтобы никто не смог украсть ее.
- А что потом, мадам?
Я посмотрела на часы под камином и увидела, что уже семь утра.
- Если ты еще задержишься у меня, тебя могут хватиться. Я сейчас лягу. А ты принесешь мне завтрак, как обычно. Принеси мне поесть совсем немного. Да, но сначала горячей воды. Я хочу обдумать, как же мне действовать дальше.
- Хорошо, мадам, - сказала она.
И ушла.
Зашла Рут, чтобы проведать меня.
- У тебя измученный вид, - заметила она. - Вчерашний день утомил тебя.
- Да, я действительно устала.
- Я посижу здесь с тобой сегодня весь день, чтобы никто тебе не мешал. Тогда, может быть, к вечеру тебе станет лучше, и ты сможешь присоединиться к нам. Будут только члены семьи. Саймон и Хагар уедут завтра утром. Экипаж за ними обычно приезжает ровно в половине десятого на третий день Рождества.
- Хорошо. Но я бы хотела отдохнуть немного, - попросила я.
Весь день я провела в постели, обдумывая все события, которые закончились тем, что нам удалось найти рясу. Я вспомнила все с самого начала - с первой встречи с Габриелом и Фрайди. Габриел уже понял, что на его жизнь кто-то покушался, когда он стоял среди развалин, и в нем поселился страх. Он надеялся, что я смогу помочь ему. Или, по крайней мере, мы вдвоем будем противостоять угрожающей ему опасности. Потом была та ночь перед его гибелью, когда Фрайди учуяла кого-то в коридоре. Если бы не она, то уже в эту ночь Габриел бы погиб. Было очевидно, что Фрайди убили, чтобы она в следующий раз не смогла помешать. Сара знала об этом и изобразила все эти события на своем гобелене. Интересно, что было ей известно еще? Итак, Габриел погиб, а я не представляла для убийцы никакого интереса, пока… не обнаружилось, что у меня будет ребенок. Идея о моем сумасшествии возникла, когда доктор Смит посчитал своим долгом сообщить семье о том, что некая Кэтрин Кордер является пациенткой в Уорстуисл.
Как же дьявольски хитро был продуман этот план! Я думаю, меня не собирались отправлять в Уорстуисл. Просто дело было бы представлено так, что все свидетельствовало бы о моем сумасшествии, а затем, еще до рождения ребенка, возможно, инсценировали бы мое самоубийство.
Но почему это я стала думать об этом дьявольском плане в прошедшем времени? Он все еще был в силе. И когда мой потенциальный убийца обнаружит, что пропала его ряса, что он будет делать? Вернее всего, он решит, что теперь действовать надо незамедлительно.
Я растерялась. Может быть, стоило уехать в Глен Хаус? Но как сделать это втайне? Если я открыто объявлю о своем намерении, то последует немедленная ответная реакция. Я была уверена, что тогда уже не смогу покинуть этот дом.
Я еще раз подумала… Люк и Саймон. Я старалась отбросить мысли о Саймоне. Это Люк, убеждала я себя. Это наверняка Люк. А Дамарис ему помогает.
Дамарис! Но не далее как прошлой ночью я узнала, что существует связь между ней и Саймоном!
Мысли крутились в моем мозгу, как белка в колесе. У меня наконец в руках была ряса. Как рада я была бы, если бы могла разделить этот успех с Саймоном!..
Но о чем вообще теперь можно говорить с ним?
И опять, как тогда, у Колодца Желаний, в Несборо, когда вода стекала у меня с пальцев, я загадала желание: "Нет, пусть это будет не Саймон!.."
Только за обедом я присоединилась к остальным членам семьи. Саймон был ко мне очень внимателен; по-видимому, он волновался из-за меня, и хотя я дала себе слово не показывать, как изменилось мое отношение к нему, я поневоле стала обращаться с ним более холодно.
Как и вчера, мы обедали в холле, и Саймон сидел со мной рядом.
- Мне так жаль, - сказал он, - что я не смог побыть с вами сегодня. Я-то думал, что мы с вами поедем вместе на прогулку… вы, я и бабушка.
- Кажется, для нее погода слишком холодная.