Я сняла костюм и начала смывать с себя следы путешествия. Завтра, при дневном свете, я еще посмеюсь над своими причудами.
Этим вечером мы собрались за обедом в гостиной на первом этаже.
Габриел объяснил, что по большим праздникам обед подают в зале. Он для этого и предназначался при постройке дома.
- Трапезный стол - там, внизу - такой же старинный, как и сам дом. Но у нас есть небольшая и довольно удобная столовая для нашей семьи, - добавил он.
По меркам Глен Хаус это была большая комната. Когда я вошла, шторы были задернуты, в канделябрах горели свечи. Я убеждалась, что жизнь здесь шла по строго выверенному распорядку.
За обедом нас было шестеро. Это и была вся семья. С Рут и с Люком я уже познакомилась. А теперь увидела всех остальных: сэра Мэтью Рокуэлла - отца Габриела и мисс Сару Рокуэлл - его тетю. Оба были в весьма преклонном возрасте - им обоим было за восемьдесят.
Едва я познакомилась с сэром Мэтью, как сразу же почувствовала себя счастливее - было очевидно, что он готов принять меня с радостью. Он был очень высокого роста, но немного сутулился. У него была шапка густых совершенно белых волос. Румянец на его лице носил нездоровый "винный" оттенок. А голубые глаза, так глубоко спрятанные в складках кожи, что их почти не было видно, были яркими и даже, можно сказать, веселыми.
- Габриелу повезло иметь такую красавицу жену, - сказал он. Это была явная лесть - я не была красавицей. Он задержал мою руку в своей и не спеша поцеловал ее. Я подумала, что даже в его возрасте ему не чужда галантность. Он производил впечатление человека, довольного жизнью, и от молодых членов своей семьи ожидал того же.
- Вы должны сесть рядом со мной, - сказал он. - Я хочу посмотреть на вас и услышать ваше мнение о новой семье.
Итак, за обеденным столом я сидела рядом с ним; время от времени он наклонялся ко мне и похлопывал меня по руке.
Тетя Сара была совсем другой, несмотря на фамильные черты лица и белокурые волосы. Взгляд ее голубых глаз казался бессмысленным, она вся была в напряжении, как будто безуспешно пытаясь понять, что же происходит вокруг нее, и никак не могла приспособиться к обстоятельствам. На мой взгляд, она выглядела старше своего брата.
- Сара, - громко сказал сэр Мэтью, - это моя новая дочь.
Сара кивнула и улыбнулась ему по-детски невинной улыбкой.
Я пожалела, что первыми меня не встретили эти старики. Тогда бы я сразу ощутила искренний теплый прием.
- Как вас зовут? - спросила она.
- Кэтрин, - ответила я.
Она кивнула. И когда бы я ни подняла глаза во время обеда, я тут же встречала его взгляд.
Сэр Мэтью захотел узнать о том, как мы познакомились и почему так быстро решили пожениться. Я рассказала о Фрайди.
- Цыгане, - пробормотал он. - Они иногда зверски обращаются с животными. Я у себя не потерплю их. Да, должен сказать, Габриелу очень повезло, что он поехал той дорогой.
Люк заметил:
- Он все время куда-то уезжал… верхом… а мы даже не знали, когда он вернется.
- А почему бы и нет? - парировал Габриел. - Каждый отдыхает, как ему нравится. Я ненавижу строить планы. Только настроишься на приятную поездку - обязательно разочаруешься. Нет уж! Я предпочитаю прислушиваться к зову сердца. Это мой девиз.
- И только посмотрите, как же хорошо все обернулось! - заметил сэр Мэтью, улыбаясь мне.
- Я должна показать Клер мои гобелены. Ей безусловно захочется посмотреть, - вставила тетя Сара.
Повисла неловкая пауза. Потом Рут спокойно поправила ее:
- Это Кэтрин, тетя. Это не Клер.
- Ну конечно, конечно, - пробормотала Сара. - Вы ведь интересуетесь гобеленами, дорогая?
- Они мне очень нравятся. Только сама я в них не сильна. Я не очень-то дружна с иголкой.
- Этого еще не хватало. Переутомлять такие прекрасные глазки. - Сэр Мэтью наклонился ко мне, ласково поглаживая мою руку. - Моя сестра очень забывчива. Временами она живет прошлым. - Он поморщился. - Что поделаешь, возраст! Увы, как и у меня.
Они говорили о своем доме, о прилегающих землях, о конюшнях - я была рада услышать, что они хорошо укомплектованы - о своих соседях, друзьях, графской охоте и вообще о жизни в Керкленд Мурсайд. Я видела, как они старались, чтобы я почувствовала себя свободнее. Теперь я и сама удивлялась, как я могла сомневаться в их гостеприимстве, и стала все приписывать необычному поведению Габриела.
Рут обещала к концу недели устроить обед, чтобы отпраздновать нашу свадьбу, и жалела, что у нее не было возможности сделать это в первый же вечер.
- Есть люди, с которыми вам надо познакомиться, - сказала она. - Они очень хотят встретиться с вами.
- Кого ты хочешь пригласить? - быстро спросил Габриел.
- Например, Саймона. Все-таки он член семьи. Надо будет также позвать Хагар, хотя я сомневаюсь, что она придет. Может быть, викария с женой, и, конечно, супругов Смит.
Сэр Мэтью кивнул. Потом он обернулся ко мне.
- Мы хотим, чтобы вы почувствовали себя здесь как дома, дорогая, с первых же мгновений.
Я поблагодарила его, и когда с едой было покончено, Рут, Сара и я удалились в ближайшую гостиную, а мужчины остались выпить портвейна. Я была рада, что они пробыли там недолго, потому что в обществе сестры Габриела и его тети я чувствовала себя неловко.
Габриел сразу же подошел ко мне и заметил, что я выгляжу усталой.
- У вас был трудный день, - проговорила Рут и добавила: - Мы поймем, если вам захочется пораньше лечь.
Я пожелала спокойной ночи членам своей новой семьи, и мы с Габриелом пошли наверх в нашу комнату.
Когда мы вошли в нее, Фрайди выбралась из корзины, чтобы поприветствовать нас. Ей, кажется, тоже было трудно привыкнуть к новой обстановке.
- Ну вот, - сказал Габриел, - самое худшее позади. Ты познакомилась с семьей.
- Видимо, не со всеми.
- Остальные не в счет. Тебе придется жить с этими людьми. Прежде чем мы ляжем спать, я хотел бы показать тебе вид из окна.
- Ах, да… твой любимый балкон. Где же он?
- В конце нашего коридора. Пойдем, посмотрим?
Он обнял меня, мы вышли из комнаты и пошли к двери, видневшейся в конце коридора. Он открыл ее, и мы вышли на балкон. Луна поднялась высоко, и картина, расстилавшаяся перед нами, была залита ее серебристым светом. Развалины монастыря возвышались призраком былого великолепия. Я увидела темную ленту реки, извивавшуюся среди лугов, горбатый черный мост, а за ним, на расстоянии, неясные очертания вересковых полей.
- Как здесь красиво! - выдохнула я.
- Когда я уезжаю из дома, мне снится этот вид.
- Не удивительно.
- Каждую ночь я выхожу сюда и смотрю. С тех пор, как я помню себя ребенком, меня всегда привлекал этот вид. - Внезапно он посмотрел вниз. - Двое из моих предков бросились вниз через перила… но не здесь. В доме есть еще три таких балкона.
У меня по спине пробежали мурашки, и я вгляделась во мрак, царивший внизу.
- Мы сейчас на самом верху дома, - продолжал Габриел. - Броситься вниз на каменные плиты было бы смертельно. Два самоубийства за всю нашу историю… И оба избрали один и тот же способ.
- Пойдем обратно, - сказала я. - Я устала.
Но когда мы вернулись в комнату, страх все еще не отпускал меня. Виной тому были те минуты, проведенные на балконе, и случайные слова Габриела. Я была как натянутая струна - для меня это было совсем необычно. Но завтра все будет в порядке, заверила я себя.
В течение последующих дней я изучала дом и прилегающие окрестности Я была вся во власти впечатлений: что-то меня очаровывало, что-то - отталкивало. Днем все мне нравилось в доме, я даже умудрялась заблудиться там по нескольку раз на дню, но когда наступали сумерки, я, к своему стыду, не могла избавиться от привычки украдкой оглядываться по сторонам.
Я еще никогда не жила в таком большом доме. Когда я была одна, мне казалось, что настоящее сливается с прошлым. Наверное, потому, что большая часть мебели находилась в этом доме веками, и нельзя было отделаться от мысли, что сотни лет назад все здесь выглядело точно так же, только другие шаги, другие голоса раздавались в этих стенах, и удлиненные тени на стенах принадлежали совсем другим людям.
Было глупо предаваться таким фантазиям, когда вокруг меня были обычные люди. Я их всех разложила по полочкам в течение первых дней. Сэр Мэтью - жизнерадостный старый помещик, большой любитель хорошо поесть, выпить и поволочиться за женщинами, типичный помещик, который мог бы жить и в другом веке. Тетя Сара - старая дева, которая кроме дома нигде не бывала, невинное существо, хранящее в памяти все дни рождений, даты побед и поражений каждого члена семьи, и только теперь, с возрастом, отчаянно путавшая, кому же они принадлежат, время от времени принимавшая новую жену Габриела за свою невестку Клер - давно умершую жену сэра Мэтью. А Рут была хозяйкой дома с тех самых пор, как умерла ее мать. Поэтому, естественно, ей не поправилось бы никакое новое лицо в доме. Люк - молодой человек, абсолютно поглощенный своими делами, как, впрочем, и все молодые люди. Обычная семья, похожая на другие такие же семьи во многих поместьях по всей стране.
Я старалась понравиться им и чувствовала, что мне это удается. Труднее всего было найти подход к Рут: мне хотелось убедить ее, что я ни в коей мере не претендую на ее положение в доме. Видит Бог, этот дом был достаточно велик, чтобы каждый мог жить в нем своей жизнью. Сэр Мэтью - хозяин дома, а она, как его дочь, руководила здесь всем хозяйством с момента своего совершеннолетия; после замужества осталась жить здесь и, естественно, став вдовой, продолжала вести дом. Мне хотелось, чтобы она поняла, что, по моему мнению, у нее было больше прав зваться хозяйкой поместья Керкленд Ревелз, чем у меня.
Она рассказала мне о планах на предстоящий званый обед, и я ей искренне ответила, что осуществить все эти планы может только она, поскольку я приехала из небольшого поместья и у меня нет никакого опыта ведения домашнего хозяйства, ведь я незадолго до замужества закончила школу.
Ей это, кажется, понравилось, и я была счастлива.
Все утро первого дня Габриел провел со своим отцом. Я догадывалась, что им надо было обсудить какие-то дела относительно поместья, ведь Габриел так давно не был дома. Я уверила его, что прекрасно обойдусь в это время без него.
Я собиралась сводить на прогулку Фрайди. Мне так хотелось осмотреть окрестности и особенно развалины монастыря. Но когда я. спускалась по лестнице, я встретила Люка. Он дружелюбно улыбнулся мне и остановился, чтобы сказать что-нибудь Фрайди. Она была в восторге, что ее заметили, и по всему было видно, что Люк ей сразу понравился.
- Люблю собак, - сказал он мне.
- А у вас нет собаки?
Он покачал головой.
- Ну кто же присматривал бы за ней, когда я уезжаю. А мне приходилось часто уезжать, когда я был в школе. Сейчас у меня, знаете ли, переходный период. Я уже не в школе, и скоро поступлю в Оксфорд.
- Мне кажется, в доме полно людей, которые могли бы присмотреть за собакой.
- Нет уж. Если у вас есть собака, то никому нельзя доверять ухаживать за ней. Вы еще не осмотрели дом? - спросил он.
- Не весь.
- Тогда я бы вас провел на экскурсию. Тут надо все знать. Иначе можно заблудиться. Стоит один раз не туда свернуть - и все. Ну так как же - показать вам дом?
Мне очень хотелось подружиться с ним, поэтому я решила принять предложение. Более того, мне самой хотелось осмотреть все, и я решила, что прогулку стоит отложить до конца экскурсии.
Я и вообразить себе не могла истинных размеров дома. В нем, я думаю, было около ста помещений. Каждая из четырех частей, составляющих этот каменный прямоугольник, представляла собой как бы самостоятельный дом, и заблудиться там, естественно, было очень легко.
- Легенда гласит, - рассказывал мне Люк, - что у одного из наших предков было четыре жены, которых он держал в раздельных домах, и долгое время они и не подозревали о существовании друг друга.
- Прямо как Синяя Борода!
- Может быть, и на самом деле рыцарь Синяя Борода был Рокуэллом… В нашей истории есть темные тайны, Кэтрин. Вы даже не знаете, в какую семью вы вошли!
Его светлые глаза смотрели на меня с удивлением и некоторой долей цинизма. Я сразу же вспомнила, как не хотел Габриел заранее говорить своей семье, что женится. Конечно, они видели во мне авантюристку, ведь Габриел унаследует не только этот дом, но и средства, которые позволят ему вести подобающий образ жизни, а также баронский титул, который перейдет к нему как к единственному сыну после смерти отца.
- Уже начинаю понимать, - проговорила я медленно.
Я ходила по всем этим комнатам и просто поражалась - сколько же их было! И все с высокими окнами, величественными потолками, нередко украшенными изящной резьбой, стенами, отделанными панелями, с мебелью других эпох. Там были большие погреба, кухни, где мне встречались слуги, которые, казалось, смотрели на меня с подозрением. Я увидела еще три таких же балкона, как тот, что был около нашей комнаты, внимательно осмотрела массивные каменные колонны, которые поддерживали их, и лица горгулий, которые, казалось, строили мне гримасы со всех сторон.
- Как же им нравились эти бесы и всякие прочие гротескные фигуры! - сказала я.
- Они служили для того, чтобы отпугивать непрошеных гостей, - сказал мне Люк. - Согласитесь, в них есть что-то ужасное. Они вроде бы предупреждают: "Держитесь подальше! Не то керклендские бесы схватят вас, вы и опомниться не успеете".
- Но когда-нибудь, наверное, им следовало и приветствовать гостей, - пробормотала я почти про себя.
- Думаю, они были в то время не очень-то гостеприимны и обходились своим обществом.
Когда мы вышли на галерею, Люк стал рассказывать мне о том, кто там изображен. Там был первый сэр Люк, который построил это поместье, - джентльмен свирепого вида в доспехах. Были Томас, Марк, Джон, несколько Мэтью и еще один Люк.
- Нас всегда называли библейскими именами, - сказал он. - Это характерная черта нашей семьи: Мэтью, Марк, Люк и Джон, Питер, Саймон, все что угодно… даже ангел Габриел. Я иногда называю его просто ангелом, хотя ему это не очень нравится. Это уж слишком. Более земные имена Марк или Джон были бы лучше. А это сэр Люк. Он умер молодым - прыгнул с балкона в западном крыле.
Я уставилась на молодого человека, изображенного на картине. Все картины были как живые - казалось, еще немного, и у них зашевелятся губы.
- А вот это Джон, - продолжал Люк, - который сто лет спустя решил умереть таким же образом. Странно, не правда ли? Хотя, я думаю, он просто последовал примеру Люка.
Я отвернулась. Разговор вызывал тяжелое чувство - я сама не знаю почему.
Когда я подошла к портрету женщины в шляпе с пером, как у Гейнсборо, я услышала рядом голос Люка.
- Моя прапрапра…бабушка. Я не очень уверен, сколько нужно этих "пра".
Я шла дальше вдоль галереи.
- А, вот и ваш свекор собственной персоной, - добавил Люк.
На меня смотрел молодой сэр Мэтью. Его струящийся мягкий галстук был верхом элегантности, как и зеленый бархатный жакет. Здесь у него было просто румяное (а не "винного" оттенка) лицо, глаза побольше, чем сейчас, и я поняла, что не ошиблась, думая, что в свое время он был повесой. Рядом был портрет женщины, его жены, - она была красива: это был хрупкий, изящный тип красоты, лицо ее выражало покорность. Так вот она - мать Габриела, подумала я, которая умерла вскоре после его рождения. А вот и портрет самого Габриела: он выглядел юным и невинным.
- А вы будете рядом, - вставил Люк. - Как и остальные, вы попадетесь в этот плен и останетесь на холсте, чтобы через двести лет новая хозяйка дома пришла посмотреть и в свою очередь узнать что-нибудь о вас.
У меня мурашки пробежали по спине, мне захотелось немедленно убежать отсюда - выбраться из дома хоть на полчаса. Все эти разговоры о самоубийствах действовали удручающе.
- Фрайди больше не может терпеть, она просится на прогулку, - сказала я. - Я думаю, мы с ней выйдем сейчас. Благодарю вас, что вы столько времени и сил потратили, чтобы показать мне все.
- Что вы, разве это все? Вы еще очень многого не видели.
- Я с удовольствием посмотрю в следующий раз, - твердо ответила я.
Он склонил голову.
- Тогда и я с большим удовольствием продолжу нашу экскурсию.
Спускаясь по лестнице, я на полпути оглянулась. Люк стоял возле портретов и наблюдал за мной. Казалось, ему достаточно сделать один шаг - и он окажется внутри рамы и займет в галерее свое почетное место.
Весь остаток дня я провела с Габриелом. После полудня мы ездили верхом на торфяники. Когда мы вернулись, было пора переодеваться к обеду; вечер прошел также, как и предыдущий.
Перед сном мы с Габриелом вышли на балкон. Он любовался прекрасным видом, а я сказала, что еще не осмотрела руины монастыря и решила это сделать завтра же.
На следующее утро Габриел опять был занят с отцом, и мы с Фрайди отправились на прогулку к монастырю.
Когда я приблизилась к этим древним нагромождениям, передо мной предстало удивительное зрелище. Было солнечное утро, и камни то тут, то там сверкали так, будто в них были вкраплены бриллианты. Мне не верилось, что это просто развалины. Большая башня стояла нетронутой временем, и стена передо мной тоже была совершенно цела. Только подойдя ближе, я поняла, что вместо крыши виднелось небо. Монастырь разместился в долине у реки, и я подумала, что он был гораздо лучше защищен от бурь, чем Ревелз. Теперь я могла как следует рассмотреть высокую башню в нормандском стиле, старинные опоры и неф, который, как и сама башня, были почти не тронут веками - разве что не хватало крыши. Меня поразили грандиозные размеры этих развалин, и я подумала, что было бы интересно составить план всего монастыря и попытаться воссоздать его в споем воображении. Фрайди носилась вокруг в большом волнении, будто разделяя мои чувства. Осталась только оболочка, подумала я. Но по камням можно было догадаться, где раньше была кухня или монастырский свод, неф, трансепт, жилище монахов.
Ступать приходилось осторожно, то тут, то там из земли торчали обломки камней. Я на минуту потеряла из виду Фрайди - и вдруг мной овладела паника, хотя я понимала, что это нелепо. Зато с каким облегчением я увидела, как она возвращается ко мне, едва я позвала ее.
Интересно, из какой части монастыря брали камень для постройки дома? Мне вдруг захотелось узнать хоть что-нибудь из истории этого дома и семьи, к которой я теперь принадлежала, и стало смешно - я даже о муже своем многого не знала. Почему он так скрытен со мной? Откуда это ощущение, что он все время чего-то недоговаривает?