- Мы поженились ради нашего ребенка, это правда. Но если быть до конца честным… Видишь ли, я считал, что ты такая же поверхностная, как и те женщины, с которыми я встречался до тебя. Но ты не перестаешь меня удивлять, Китти.
И только в эту минуту Никос увидел, как бледна Китти. А когда она пошатнулась, он нахмурился:
- Тебе плохо?
- Я забыла пообедать, - чувствуя себя виноватой, сказала она. - А сейчас меня, кажется, опять тошнит. Наверное, поужинать я не смогу.
- Китти, когда ты начнешь волноваться о себе так же, как о других? - протянул Никос и, проигнорировав слабый протест, подхватил жену на руки.
- Извини, - сдавленно произнесла она, борясь с желанием уткнуться Никосу в шею и вдохнуть его дразнящий мужской запах. - Я знаю, что ты волнуешься за ребенка.
- Вообще-то, сейчас я волновался за тебя, дорогая.
Глава 12
Китти разгладила свою элегантную бежевую юбку и еще раз просмотрела свои записи. Банкетный зал уже был полон гостей, пришедших на благотворительный ланч. Собранные средства от мероприятия пойдут в Юношеский центр отца Томазо. Китти, как президент благотворительной организации, должна была произнести речь о том, на какие цели предназначены эти средства.
Стоявший рядом с ней Никос улыбнулся и положил руку ей на бедро:
- Нервничаешь?
Китти глубоко вздохнула и распрямила плечи.
- Не больше чем любой другой на моем месте, - уверенно сказала она, стараясь не обращать внимания на небольшой дискомфорт в животе.
Даже не верилось, что совсем недавно она ужасно страдала от неуверенности в себе, и любое публичное мероприятие вызывало у нее чуть ли не панику. Выйдя замуж за Никоса и переехав в Афины, Китти стала чувствовать себя так, словно, наконец вылезла из своей раковины. Теперь она больше не считала себя серенькой, унылой Китти Каредес. Она знала, что хорошо выглядит в одежде, купленной для нее Никосом. Восхищение в его глазах только добавляло ей уверенности в себе.
- Понятно тогда, почему ты такая розовенькая, - негромко сказал Никос. Его глаза лукаво сверкнули, и Китти почувствовала, как его рука продвинулось по ее бедру.
- Прекрати так себя вести на людях! - чуть не задохнулась Китти, раздираемая смехом и желанием, и скинула его руку с бедра. - Надо же быть таким ненасытным, - проворчала она.
- Что поделать, если ты возбуждаешь во мне такой голод? - лениво спросил он.
- Пожелай мне удачи, - тихо сказала Китти.
- Она тебе не нужна - ты замечательный оратор. - Никос сделал паузу и добавил: - Я тобой очень горжусь, дорогая.
Китти зарделась сильнее и улыбнулась ему той застенчиво-нежной улыбкой, от которой у Никоса защемило сердце, и поднялась на сцену под аплодисменты гостей.
Китти все меньше напоминала ту девушку, которую он привез в Афины. Она стала гораздо раскованнее и увереннее в себе, а с тех пор, как он предложил ей возглавить благотворительный фонд, ее было просто не узнать. Она серьезно относилась к своей работе, и журналисты уже окрестили ее "матерью Терезой". Никос не переставал удивляться превращению Китти из робкой, неуверенной принцессы в прекрасную, обаятельную девушку.
Когда они вышли из отеля, к ним сразу устремилось несколько журналистов. Китти не нравилось их постоянное внимание, но она справлялась с этим со спокойным достоинством, стоя рядом с Никосом и улыбаясь, пока вокруг них щелкали фотокамеры.
- По крайней мере, это привлечет еще больше внимания к Юношескому центру, - вздохнула она, когда Ставрос тронул машину с места. Но она была рада, что к госпиталю они подъехали без всякого журналистского сопровождения - это дело касалось только Никоса и ее.
Доктор Антодиадис, - лучший в Греции, как сказал ей Никос, - осмотрел ее и спросил, какие роды она предпочитает.
- Желательно безболезненные, - чуть нервно ответила Китти, в общих чертах узнав о том, что ей предстоит.
Никос вдруг положил руку ей на живот.
- Я буду с тобой все время, - пообещал он. И по непонятной причине его уверенный голос и ощущение сильной руки на своем животе чуть не вызвали у Китти слезы. На ее счастье, к ней подошла медсестра и повела ее в кабинет на обследование.
- На такой ранней стадии увидеть что-либо трудно, - сказал доктор. - На самом деле мы просто проверим сердцебиение ребенка. Вот и оно. Видите? Этот маленький пульс принадлежит вашему ребенку.
Китти напряженно вглядывалась в экран с достаточно размытой картинкой, пока не увидела крошечное, но отчетливо видимое ритмично сокращающееся пятнышко, и ее затопила волна эмоций. В этот момент она действительно почувствовала, что беременна. Полоска на тесте и тошнота по утрам - это все-таки было что-то другое. Только сейчас Китти полностью осознала, что внутри ее развивается другое существо. Их ребенок - ее и Никоса…
Китти моргнула, чтобы смахнуть слезы, застлавшие ей глаза, и повернулась к Никосу. Никос сидел в кресле, подавшись вперед, сидел неподвижно как изваяние, словно боялся, что, если он пошевелится, картинка исчезнет.
- Никос, - глухим от переполнявших ее эмоций голосом позвала его Китти.
Он пошевелился, схватил ее за руку и поцеловал пальцы.
- Наш ребенок ни в чем не будет нуждаться! - клятвенно произнес он.
Китти знала, что ему вспомнилось собственное детство.
- Ну конечно, - мягко улыбнулась она. - Но материальное благополучие - это все-таки не главное. Для ребенка важнее любовь родителей. И мы подарим ему или ей всю нашу любовь.
Позже, когда они шагали к раскинутому рядом с госпиталем парку, чьи дорожки были залиты косыми лучами заходящего солнца, Китти поинтересовалась:
- Кого ты хочешь - мальчика или девочку?
- Не знаю. - Никос даже оторопел, когда она его спросила, словно впервые об этом подумал. - Наверное, это не столь уж важно.
- Странное и волнующее это чувство, правда? Знать, что через несколько месяцев у нас будет ребенок.
Сердце Китти взволнованно забилось, когда она представила на своих руках ребенка. После госпиталя с ее лица не сходила улыбка.
- Да, это непередаваемое чувство. - Никос вернул ей улыбку.
"Ребенок укрепит возникшую между нами связь", - подумала Китти, радуясь этой окрепшей между ними день ото дня близости.
- Расскажи мне про свое детство, - неожиданно попросил Никос. - Ты знаешь, в каких условиях рос я. Твоя жизнь во дворце была совсем не похожа на мою.
- У меня есть братья и сестра, - вздохнула Китти, - но особенно я была близка с отцом, - сказала она с грустноватой улыбкой, вспомнив покойного короля. - Я обожала его. По вечерам он приходил в детскую и читал мне какую-нибудь сказку из моего любимого сборника русских басен и сказок. - Китти почувствовала знакомый укол боли оттого, что она больше никогда не увидит отца, не услышит его глубокий, звучный голос. - Он мне часто говорил, что я стану прекрасной принцессой и однажды выйду замуж за принца. - Я бы хотела вернуть эту книгу, - с сожалением продолжила Китти, - но, увы, она сгорела в детской во время пожара, случившегося несколько лет назад. Ее больше не издавали. Жалко, что я так и не смогу почитать ее нашему ребенку.
- Мы купим и книги, и игрушки - все, что малыш захочет, - сказал Никос, вспоминая свое детство.
"В жизни Китти все получилось совсем не так, как в сказке", - мрачно размышлял он. Вместо прекрасного принца ей пришлось выйти замуж за мужчину, не знавшего даже, кто его отец. И конечно, она скучала по острову и дворцу. Она никогда об этом не говорила, но Никос знал, что ей не нравится в квартире в центре шумного города.
- Может, нам стоит начать подыскивать дом? - ошарашил Китти своим вопросом Никос. - Где-нибудь в пригороде, с садом, чтобы ребенок мог там играть, когда подрастет. Что скажешь?
- Это было бы замечательно, - медленно сказала Китти. - Но ты ведь любишь свою квартиру. Это твоя холостяцкая берлога.
- Но я-то уже не холостяк. Я свяжусь с агентами по недвижимости, - решительно сказал Никос.
К тому времени, когда лифт остановился на их этаже, Никос, сжигаемый нетерпением, уже расстегнул ее блузку.
- Не надо меня нести, - запротестовала Китти, когда он поднял ее на руки. - Я ведь уже тяжелая, Никос.
Никос низко рассмеялся и поставил ее на пол в спальне.
- Мне нравится носить тебя на руках, - просто сказал он, стягивая с Китти блузку и расстегивая лифчик.
Взглянув на себя, Китти с отчаянием подумала, что ее груди и соски стали просто огромными. Непонятно почему она опять вспомнила про бывших моделей Никоса, в сравнении с которыми она явно проигрывала. К ней снова вернулась ее прежняя неуверенность. Лучи солнца заливали спальню, и мысль о том, что ей придется раздеться в их безжалостном свете, тогда как раньше они всегда занимались любовью в мягком, приглушенном свете ночников, вселила в нее страх.
- Я закрою жалюзи, - пробормотала она, отодвигаясь от Никоса и закрывая грудь руками.
Брови Никоса изумленно полезли на лоб. Он даже перестал расстегивать рубашку.
- Зачем? Мы на верхнем этаже, и за нами никто не подглядывает. - Но ему стало не до смеха, когда Китти упрямо продолжала прижимать руки к груди, не позволяя ему взглянуть на себя. - В чем дело, Китти? Почему ты не хочешь, чтобы я на тебя смотрел? Думаешь, я не понимаю, почему ты каждый раз так старательно прячешься под простыней?
Никос подошел к ней, и, когда ему, наконец удалось заставить Китти убрать руки, она опустила голову.
- Я растолстела, - выпалила она. - Я всегда была полной и не любила свое тело с того самого раза, когда… - Она оборвала себя и уставилась в ковер.
Никос нахмурился и пальцем поднял ее подбородок, заставляя смотреть ему в глаза:
- С какого раза, дорогая?
Китти неопределенно пожала плечами.
- Это, в общем-то глупо, - невнятно начала она. - Мой отец всегда меня от всего слишком оберегал. Может, поэтому я выросла такой наивной. По желанию отца я пошла на свидание, - мое первое свидание, кстати, - с сыном одного из его друзей. Свидание… не удалось. - Китти сделала глубокий вдох. - Когда мы возвращались, мой "ухажер" навалился на меня на заднем сиденье своей машины.
- Что значит "навалился"? - Никоса окатили волны внезапной ярости, сменившейся желанием защитить Китти, обнять и прижать ее к себе.
- Он содрал с меня платье и… и стал меня трогать. Я попыталась его образумить, а потом начала от себя отталкивать. После он обвинил меня, будто я сама виновата, будто я его спровоцировала. Он заставил меня стыдиться своего тела… И сколько я себя ни уговаривала, я так и не смогла избавиться от этого чувства…
Никос нежно прижал ее к себе:
- Как звали человека, который так жестоко лишил тебя самоуважения?
- Василис Сарондакос.
- Опять этот тип?! Пусть он только попробует еще раз попасться мне на глаза! - мрачно произнес Никос. - У меня уже кулаки чешутся расквасить ему физиономию. Впрочем, - раздумчиво продолжил он, - есть более цивилизованный способ с ним расквитаться. Я как раз узнал, что Василис растратил все свое состояние, унаследованное им от деда, и сейчас разыскивает средства, чтобы вложить их в какой-то проект. Да, жаль будет, если он не найдет никого, кто бы их ему предоставил, - холодно сказал Никос, и Китти поняла, что ее муж может быть беспощадным противником. Он увидел устремленный на себя взгляд, и его глаза сразу потеплели, на лице появилась улыбка. - Забудь про Сарондакоса и его словах, дорогая. Ты должна гордиться своим бесподобным телом, а не прятать его. Ты стыдишься или чувствуешь себя грязной, когда я занимаюсь с тобой любовью?
Китти медленно покачала головой и не сказала, что не испытывает в его объятиях ничего, кроме жаркой, всепоглощающей страсти, из страха выдать ему свои истинные чувства.
Никос продолжал гладить ее по голове, и напряжение понемногу отпускало Китти. Ее сердце пропустило удар, когда он чуть отодвинул ее от себя и взял ее груди в ладони.
- Я хочу видеть, как твое тело становится золотым в лучах солнца, когда я буду заниматься с тобой любовью, - начал Никос обволакивающим, как бархат, голосом. - Я хочу видеть, как расширяются твои глаза. Я хочу увидеть тебя всю, Китти, каждый миллиметр твоего восхитительного тела…
Никос потянулся к прикроватной тумбочке и вытащил оттуда бархатный футляр.
- Подарок, - объявил он, протягивая его Китти.
- Еще один? - слабо запротестовала она, вспоминая все то, что Никос ей уже подарил за эти недели. Если бы он только догадался о том, что ей ничего от него не нужно, кроме нескольких слов, которых она, возможно, от него так и не дождется…
- Ты не собираешься его открывать?
Китти открыла футляр и уставилась на лежавшее на черной подушечке колье с бриллиантами.
Никос ждал, что она скажет, а Китти вдруг захотелось расплакаться. Она сильно прикусила нижнюю губу.
- Оно прекрасно, - сдавленно произнесла она. - Но ты и так уже мне много чего подарил. Тебе не обязательно покупать мне подарки, Никос.
Никос надел колье ей на шею - Китти почувствовала на коже холод камней.
- Мне нравится делать тебе подарки, - пожал он плечами. - Так я показываю, как сильно тебя ценю. Ну, конечно. - Никос любовался сверкающими камнями, обошедшимися ему в целое состояние. - Наш брак стал необходимостью, но мы оба взяли на себя ответственность за тот непродолжительный миг безумия. Думаю, мы стали не только любовниками, но и друзьями, правда, Китти? Наше доверие и уважение друг к другу - это самый ценный дар, который мы можем дать нашему ребенку.
Неужели все усилия Никоса, чтобы они стали друзьями и стали уважать друг друга, были только ради ребенка? Китти с болью поняла, что, видимо, так оно и есть. Ведь теперь их ребенка будет окружать спокойная атмосфера, так как его родители хорошо ладят друг с другом. Вот только для нее перспектива всю жизнь прожить в браке, в котором не будет места любви, вдруг показалась унылой и безрадостной.
Глава 13
Китти расчесывала волосы, темным водопадом спадающие на спину.
- Как ты относишься к тому, чтобы устроить вечеринку на следующей неделе? - спросила она, глядя на Никоса. - В последнее время мы только и делали, что ходили по гостям. Теперь наша очередь приглашать к себе гостей.
- Не возражаю, но не на следующей неделе. В воскресенье мне нужно лететь в Нью-Йорк. Я вернусь не раньше следующего уик-энда.
Китти расстроилась. Наверное, поэтому ее голос прозвучал слишком резко:
- Ты не мог сказать об этой поездке раньше? Ты летишь туда по делу?
В Нью-Йорке живет Шеннон Марш… Может, Никосу надоело быть примерным мужем и захотелось развлечься?
- Я бы хотела полететь с тобой.
- Боюсь, не в этот раз. - Никос смягчил свой отказ улыбкой. - Я буду занят всю неделю и не смогу уделять тебе много времени. - Увидев в глазах Китти разочарование и боль, Никос чуть было не передумал, но переговоры предстояли важные, и Китти его только отвлекала бы.
Но это была не главная причина. Ему хотелось побыть одному. В последнее время он что-то слишком часто думал о своей жене. Поездка давала возможность доказать себе, что он мог уйти от Китти в любую минуту, возникни у него такое желание.
- Понятно. - Китти растянула губы в улыбке, стараясь вести себя, как ни в чем не бывало.
Но как Китти ни старалась, она так и не смогла избавиться от своей обиды на Никоса и всю неделю держалась с ним довольно прохладно. Но Никос либо этого не замечал, либо для него это было не так уж и важно.
"Мне нужно кончать со своими чувствами к нему", - сказала себе Китти на следующей неделе, довольно холодно попрощавшись с Никосом перед его отлетом. Он недоуменно пожал плечами и вышел из квартиры, даже не взглянув на нее. "Чувства только мешают жить, - думала Китти. - Достаточно того, что у меня обаятельный, внимательный, заботливый и очень красивый муж".
Но прошло всего несколько дней, как она начала по нему скучать, и даже работа не могла отвлечь ее от мыслей о нем. Он звонил каждый вечер, но непринужденность ушла из их разговоров.
На террасе появился Сотири, неся ее завтрак. Увидев картину в раме, стоящую на стуле, он споткнулся и присвистнул:
- Анастасия?
Китти проследила в направлении его взгляда - портрет матери Никоса, который привезли сегодня.
- Ты знал мать Никоса? - удивилась Китти.
- Конечно, раз мы росли на одной улице. Его мать была очень милой женщиной, все ее любили. Никос был убит горем, когда ее не стало. - Он покачал головой. - Где вы ее достали?
- Я сделала копию с фотографии на его столе и отправила ее художнику на Аристо. Никос сказал, что фотография матери у него единственная, и я подумала, что ему будет приятно иметь ее живописный портрет. Художнику удалось уловить сходство, правда? Я собираюсь преподнести его Никосу в воскресенье, когда он вернется из Нью-Йорка. Ведь у него день рождения. Как ты думаешь, ему понравится, Сотири? - с неожиданно охватившей ее тревогой спросила она.
- Думаю, хозяин лишится дара речи, мисс Китти. - Сотири помолчал, а затем добавил: - Знаете, у него есть сердце. Просто он очень хорошо его прячет.
Китти провела весь воскресный день раздираемая то волнением от того, что она скоро увидит Никоса, то страхом, что ему не понравится ее подарок.
Приготовив еду, Сотири ушел, чтобы они могли поужинать вдвоем. Китти украсила стол цветами и свечами, а затем упаковала портрет в красивую серебристую бумагу.
Она остановила свой выбор на свободном золотистом платье, скрывавшем ее расплывшуюся фигуру, с низким вырезом, которое, как она знала, Никос одобрит. Оставив волосы распущенными, как он любил, надела его последний подарок - бриллиантовое колье, дотронулась до ключицы пробкой от флакона духов. И стала ждать.
Время шло, а он не появлялся. Устав ждать, Китти набрала его номер.
- Ангелаки, - ответил Никос, когда она уже была готова дать отбой.
Услышав в трубке музыку и негромкие женские голоса, Китти нахмурилась:
- Никос, я уже давно жду тебя домой.
- Да? - Его голос звучал удивленно. - Что-то я не помню, что говорил, во сколько вернусь.
- Нет, но я думала… - Голос у нее сел. - Ты ведь уже в Афинах? Где ты?
- В казино - я столкнулся в аэропорту с двумя приятелями.
Китти услышала в трубке женский смех и почему-то сразу же представила себе висевшую на его руке смазливую блондинку.
- Не жди меня, дорогая. Я, скорее всего, задержусь.
Когда Китти положила трубку, руки у нее дрожали, а глаза жгло от слез. Она всю неделю ждала возвращения Никоса домой, а он только что дал понять, что после семидневной разлуки нисколько не соскучился!
"Но разве то, что он меня не любит, его вина?" - с горечью думала Китти, бросаясь в платье на постель и не сдерживая своих слез.
"В казино ничего не изменилось", - думал Никос, сбрасывая с себя нацелившуюся было на него блондинку и шагая к выходу. Он сам не понимал, зачем сюда пришел. "Впрочем, кого я обманываю?" - криво усмехнулся Никос, ероша волосы. Он боялся вернуться домой.
Всю неделю Никос безумно скучал по Китти и даже жалел, что не взял ее с собой. Все эти недели он, то ли был слеп, то ли просто боялся признаться себе в том, что стало для него совершенно очевидно вдали от нее.