Прошло несколько минут, прежде чем Рахим облокотился на локоть и убрал с ее лица разметавшиеся пряди волос. Аллегра лежала с закрытыми глазами, чувствуя на себе его пристальный взгляд. Слова, слетевшие с его губ в следующий миг, жалили, как осы.
– Подобное заглаживание вины пришлось мне по вкусу.
Открыв глаза, Аллегра встретила его неистовый взгляд.
– Могли бы, по крайней мере, приберечь свои оскорбления, позволив мне сначала одеться, – резко сказала она.
– Оскорбления? Я думал, ты сама за честность и открытость. Я получил удовольствие, и, если позволишь мне еще раз насладиться твоим великолепным телом, извинения будут приняты, и ты уедешь с чистой совестью, – сказал он, цинично улыбаясь.
Аллегра опустила взгляд, не в состоянии выдержать вызов и подозрение, сквозившие в его глазах. Ей было ужасно стыдно за себя. Ее пребывание в Дар-Амане было на редкость неудачным. Она наделала столько грубых ошибок.
– Это был… опрометчивый поступок. – Аллегра хотела было подняться, но Рахим остановил ее.
– Куда это ты собралась?
– К себе в спальню, куда же еще?
Приподняв пальцем ее подбородок, он заставил Аллегру взглянуть ему в глаза, горевшие огнем ненасытного желания.
– Я сказал, что хочу насладиться тобой сполна. А я пока только начал, Аллегра. Ты никуда не уйдешь.
Переборов ту часть себя, которая жаждала остаться и продолжить, Аллегра с достоинством ответила: Я не собираюсь быть твоей игрушкой, Рахим. Я не наложница из гарема.
Он с удивлением на нее взглянул, а затем усмехнулся.
Я не играю в игрушки, дорогая с тех пор, как достиг половой зрелости.
Он никак не отреагировал на ее выпад про гарем, что неприятно поразило Аллегру.
– Как бы то ни было, но утром я уезжаю.
– А я тебя и не задерживаю, – заносчиво парировал он, – но до утра еще уйма времени.
Аллегра была удовлетворена тем, что не ошиблась в оценке Рахима хотя бы в одном: он действительно плейбой, меняющий женщин также часто, как королевские одежды. Ей нужно немедленно покинуть его покои, пока обида и гнев не взяли верх и она не натворила глупостей.
В этот момент его рука накрыла ее живот и спустилась ниже к пульсирующему от недавнего оргазма лону. Слабый беспомощный стон сорвался с губ Аллегры, прежде чем она успела его заглушить. Этот стон был признаком капитуляции.
Она больше никогда не увидит Рахима Аль-Хади. Он само воплощение любителя одноразовых интрижек для удовлетворения похоти. Черт побери, завтра он напрочь забудет о ее существовании.
Так почему бы ей не последовать его примеру? Не воспользоваться им так же, как он использует ее?
"Потому что ты не такая", – подсказал ей внутренний голос.
– Останься со мной, Аллегра, – настойчиво потребовал он.
Беспокойные мысли Аллегры улетучились, когда его опытные руки продолжили ласкать ее горящую плоть. Она пыталась покачать головой, но он лишь усилил ласки, и жаждущее продолжения тело предало Аллегру.
– Останься, – еще раз повторил он уже мягче. Рахим наклонился и поймал губами ее сосок. Проведя языком по тугому бутону, он засосал его в глубину рта.
С горловым стоном Аллегра выдохнула:
– Да.
Рахим поднял ее на руки и перенес от камина в подвесную кровать. В опьяняющем круговороте любовных утех Аллегра словно плыла по волнам на корабле своей мечты.
Но ближе к рассвету мечты превратились в кошмар. Вздрогнув, она проснулась и нащупала рукой разорванный презерватив. В порыве страсти она порвала его даже не заметив, но в каком-то уголке сознания это отложилось.
Похолодев от страха, она выскользнула из кровати и бесшумно спустилась вниз. Мысль о возможных последствиях билась в мозгу словно пойманная в силки птица. Она сделала несколько глубоких вдохов, стараясь унять подступавшую панику. Ее страх немного отступил, когда она вспомнила, что принимала противозачаточные таблетки. Оставалось надеяться, что они сработают.
Аллегра совсем не была готова к материнству, даже мысли подобной не допускала.
И это будет жестоко, если ей придется расплачиваться за единственный момент удовольствия.
"Но вы оба испытали оргазм не один раз", – услужливо подсказал ей внутренний голос.
Аллегра взглянула на спящего Рахима и снова залюбовалась его великолепным телом. Но в тот же миг пришло осознание того, что она отдалась мужчине, которого еще сутки назад не знала. Он должен был лишь служить средством для достижения цели. А цель так и не достигнута. Сгорая от стыда, она накинула пеньюар и пошла за шалью, которую Рахим бросил в другом конце комнаты. Аллегра очутилась около стеклянного шкафчика и увидела шкатулку.
"Не подведи меня, девочка моя", – вихрем пронеслись в голове слова деда. Беспомощные слезы застилали ей глаза.
Она не воровка. Но что ей было делать? Она уже совершила столько грехов за прошедшие сутки. Мысль о возвращении домой с пустыми руками была невыносима. Она не может подвести семью.
Трясущимися руками Аллегра открыла шкафчик, взяла с полки шкатулку, завернула ее в шаль и бесшумно покинула спальню, бросив последний взгляд на спящего Рахима.
Она быстро собрала вещи и, уверив изумленную Нури, что ей удобнее доехать до аэропорта на такси, спешно покинула дворец. Она с горечью думала, что запятнала свою безупречную репутацию и это пятно никогда не сотрется из ее души.
Визит Аллегры в Дар-Аман освещался прессой. В аэропорту ее обслужили как высокого гостя. Ей не пришлось проходить таможенный досмотр, ее, доставив прямо к борту самолета, разместили в салоне первого класса.
Всю дорогу она не выпускала из рук сумку, в которой лежала шкатулка Фаберже.
Она не хотела признаваться себе в том, что шкатулка всегда будет напоминать ей о незабываемой ночи, проведенной с Рахимом Аль-Хади.
Глава 8
Два месяца спустя
Услышав медленную поступь деда, сопровождаемую стуком трости, Аллегра натянуто улыбнулась и повернулась, чтобы поздороваться с входящим на террасу Джованни.
– Девочка моя, я не слышал, как ты пришла. Я не хотела тебя беспокоить. Альма сказала, что ты отдыхаешь.
Он нетерпеливо махнул рукой.
– Она чересчур меня оберегает. Я просто кое-что каталогизировал в кабинете после ланча. Могла бы меня предупредить, что ты здесь, – проворчал он.
Аллегра знала, что дело не только в составлении каталога. С тех пор, как он получил шкатулку Фаберже от Аллегры и ожерелье от Матео, он по нескольку часов в день проводил в кабинете, любуясь вновь обретенными сокровищами.
– Не важно. Сейчас ты здесь. Я рада видеть тебя в добром здравии.
– У меня бывают хорошие дни и плохие. Сегодня как раз хороший. – Джованни выглядел гораздо лучше, чем в мае.
Когда послал ее с поручением в Дар-Аман.
Когда ее жизнь кардинально изменилась.
Смешанное чувство страха, трепета и благоговения стерло улыбку с ее лица. Но она усилием воли вернула улыбку, поднялась со стула и расцеловала деда в обе щеки.
Отстранившись от него, она молила Бога, чтобы Джованни не заметил ее желтоватый цвет лица и потерю веса.
– С тобой все в порядке, детка? – спросил он, разрушив ее надежду. Она открыла было рот, но он покачал головой. – Не трудись отрицать очевидное. Ты хорошо умеешь скрывать неприятности, но ты моя плоть и кровь, моя первая внучка. Ты с раннего детства заботилась о семье и окружающих. Потому я и сделал тебя главой фонда Ди Сионе. Но ты слишком заботишься о других, а себя совсем не жалеешь.
Аллегра не сумела скрыть горечь.
Я не согласна. Я недостаточно заботилась о семье. Джованни шаркающим шагом приблизился к широкому креслу и тяжело в него опустился.
– Твоя проблема в том, что ты слишком строго к себе относишься.
– Уверена, что это лишь одна из проблем.
Джованни озабоченно нахмурился.
– Дорогая, почему ты ешь себя поедом? Я думал, что ты давно с этим покончила. Что-то случилось во время твоей поездки в Дар-Аман?
Удивившись его проницательности, Аллегра покачала головой.
– Я… Ничего такого, с чем я не могла бы справиться.
– И все-таки что-то произошло? – продолжал допытываться Джованни.
Аллегра сжала руку в кулак, чтобы ненароком не дотронуться до живота. Последнее время этот невольный жест вырывался у нее довольно часто, с тех пор как она закончила изучать книгу о развитии плода в утробе матери. Ее ребенок сейчас не больше горошины, но осознание факта, что внутри нее зародилась и развивается новая жизнь, давалось ей с большим трудом с того самого момента, как шесть недель назад она поняла, что забеременела от Рахима Аль-Хади.
– Аллегра? – голос деда прервал ее мысли. Ей так хотелось поделиться своим секретом. Но как она может взять на себя такую ответственность как рождение ребенка, если считает себя недостойной материнства?
– У меня сейчас очень много работы, вот и все. Мы готовимся к конференции по правам женщин в Женеве. Ты знаешь, как тяжело мне дается составление речи для выступления, – пыталась обмануть деда Аллегра, но заметила недоверие в его пытливом взгляде.
– Бьянка тебе помогает, да?
Аллегра облегченно кивнула, радуясь, что дед сменил тему.
– Она занимается пиаром, но речь – моя прерогатива, – продолжила Аллегра, стараясь не думать о приступах тошноты, мучающих ее по утрам и мешающих сосредоточиться. Кроме того, ей не давала покоя мысль о том, как и когда сообщить новость Рахиму. Какова будет его реакция? Все это отвлекало ее от подготовки основного доклада для конференции.
За неделю до конференции она сдалась и обратилась за помощью к сестре. Бьянка с жаром откликнулась на просьбу. Ей хотелось, чтобы фонд Ди Сионе стал клиентом ее небольшого, но успешно развивающегося рекламного агентства.
Аллегре оставалось составить доклад и продумать будущее зародившейся в ней жизни.
Она побледнела, почувствовав приступ тошноты. Судорожно сглотнув, она посмотрела на деда.
– Все будет в порядке, я уверена.
Он кивнул, но взгляд оставался серьезным.
– Конечно. Ты всегда успешна, за что бы ни взялась. Справишься и с этим. Я в тебя верю.
Аллегре так хотелось верить словам деда. Но он не все знал. Она привезла ему шкатулку только потому, что ей пришлось ее выкрасть. В глазах Рахима она навсегда останется обыкновенной воровкой.
К моменту отъезда в Женеву обнадеживающие слова деда утратили эффект, и она снова мучилась сомнениями, что обрекает будущего ребенка на неуверенную и небезопасную жизнь.
Как она сумеет окружить ребенка любовью и заботой, когда ее детство было омрачено бесконечными ссорами родителей из-за пьянства отца и его пристрастия к наркотикам. Похоже, что ее братья-близнецы пошли по стопам отца. Она не смогла поддержать семью, так как же ей справиться с ребенком?
Однако альтернатива была просто немыслима.
Аллегра положила руку на все еще плоский живот, и впервые ее сердце встрепенулось не от страха, а от радости. Она старалась сохранить это чувство, несмотря на утренний приступ тошноты, пока добиралась до отеля. Аллегра провела несколько часов, редактируя и наводя окончательный лоск на текст своего выступления.
Было уже почти десять вечера, когда она выключила компьютер и хотела позвонить дедушке, когда получила эсэмэску. Прочитав текст, она застонала и вылезла из кровати.
Открыв дверь сестре, Аллегра слегка позавидовала цветущему виду Бьянки. Та была свежа, как маргаритка. В однотонном деловом костюме и стильных туфлях на платформе, она была готова участвовать в конференции хоть сейчас.
– Bay, ты выглядишь так, будто тебя грузовик переехал, – выпалила Бьянка.
– Спасибо, сестренка. – Аллегра закрыла дверь и прислонилась к ней, скрестив на груди руки.
Бьянка ухмыльнулась. Она излучала такое жизнелюбие и уверенность, что мгновенно могла расположить к себе незнакомых людей. Этим объяснялся ее успех в проведении пиар-кампаний.
– Давай закажем еду в номер. Я просто умираю с голоду.
– А мне нужно поспать. Ты можешь поесть и у себя в номере.
Бьянка была ближе всех к Аллегре, потому что их вкусы и взгляды во многом совпадали. Сейчас Аллегра плохо переносила ранее любимую еду. Она не могла рисковать, предприняв вторую попытку впихнуть в себя сэндвич с мясом индейки, от которого ее уже стошнило. Иначе Бьянка обо всем догадается.
– Могу, – согласилась Бьянка, – но мне хотелось бы обсудить с тобой пару вопросов. Завтра в суматохе открытия будет не до этого. Вот я и хотела убить двух зайцев сразу.
Аллегра скептически посмотрела на сестру.
Бьянка, поколебавшись секунду-другую, сдалась.
– Хорошо. Конференция подождет.
– Ну и? – подсказала Аллегра.
– Я говорила с дедушкой полчаса назад. Он беспокоится о тебе. У тебя все в порядке? Я серьезно. Ты неважно выглядишь, да к тому же и похудела.
Аллегра отмахнулась от настойчивых вопросов сестры и прошла в гостиную. Бьянка последовала за ней.
Я в порядке. Просто съела что-то, что не понравилось моему желудку. – Это было правдой. Сэндвич с холодной индейкой вышел обратно буквально через пять минут.
– Это объясняет твой неважный вид сейчас, но почему ты так похудела?
Подойдя к холодильнику, Аллегра достала бутылку минеральной воды.
– Не устраивай мне допрос. О чем еще ты хотела со мной поговорить?
Бьянка надула губы, а потом выпалила:
– На прошлой неделе дедушка вызвал меня к себе. Аллегра напряглась, подумав, что Бьянка продолжит тему похудения.
И…
– Он попросил меня кое-что найти для него.
Аллегра испытала облегчение и удивление одновременно.
– Найти что?
– Браслет. Он продал его давным-давно, а теперь хочет вернуть. Он и Матео просил о такой же услуге, да?
Аллегра кивнула.
– Ожерелье. Дедушка и меня посылал с поручением.
Глаза Бьянки расширились от изумления.
– Правда? И ты нашла?
– Да. Это шкатулка работы Фаберже.
– Ты думаешь, что все предметы как-то связаны между собой? – взволнованно спросила Бьянка.
– Не знаю. Дедушка уклонился от подробностей.
– И мне ничего толком не рассказал. – Бьянка нахмурилась. – Аллегра, это ведь очень дорогие украшения. А разве дедушка не говорил, что высадился на острове Эллис в Нью-Йорке не имея даже запасной рубахи? – Бьянка задумчиво посмотрела на сестру. – А что, если они принадлежали любимой, с которой ему пришлось расстаться?
Под влиянием сестры Аллегра на секунду тоже окунулась в мир "а что, если?". А что, если бы она познала любовь, чтобы быть уверенной в том, что сумеет гарантировать эмоциональную безопасность ребенку? А что, если их отношения с Рахимом получили бы иное развитие и она не сожгла бы все мосты?
Резко оборвав эти бесполезные размышления, Аллегра открыла бутылку и налила в стакан воды.
– Насколько мне известно, бабушка была единственной женщиной, которую любил дедушка. Если за драгоценностями кроется какая-то история, думаю, он расскажет нам в свое время.
Бьянка скорчила рожицу.
– Ты напрочь лишена романтики, сестренка. – С этими словами Бьянка покинула номер, условившись встретиться в зале заседаний за час до открытия конференции.
Аллегра легла в постель и положила руку на живот. На этот раз она почувствовала радость и умиротворение. Она с самого начала физически оберегала зародившуюся в ней жизнь. Но ей предстояло тяжелое эмоциональное объяснение с Рахимом. Как никак их будущий ребенок является наследником трона королевства. Королевства, нынешний правитель которого борется за благополучие своих подданных.
По возвращении домой Аллегра более тщательно изучила ситуацию в Дар-Амане. Слова Рахима подтвердились: после смерти жены тогдашний шейх, отец Рахима, перестал управлять страной, которая за четверть века превратилась из процветающей державы в нищую страну. Но за последние полгода произошли разительные перемены к лучшему. Рахим финансировал экономические проекты из своих личных сбережений, а не набивал свои карманы за счет народа, в чем его обвиняла Аллегра.
Неудивительно, что он был так зол на нее.
Устроившись в кровати поудобнее, Аллегра прикрыла глаза. Она должна за многое извиниться перед Рахимом. Аллегра обдумала дальнейший план действий. Доктор сказал, что ее беременность будет оставаться незаметной еще пару месяцев. У нее остается не так много времени, пока ее интересное положение не станет для всех очевидным. Ее ребенок заслуживает того, чтобы знать обоих родителей.
На следующее утро Аллегра проснулась в хорошем настроении и самочувствии. Она даже позавтракала. Бьянка постучала в дверь в десять утра.
Они вместе отправились в зал заседаний. Аллегра была основным докладчиком, и ее место находилось в центре огромного амфитеатра, который вскоре заполнится такими же, как она, ярыми сторонниками борьбы за права женщин в мире.
Впервые за долгое время Аллегра почувствовала гордость за все то, что удалось сделать фонду под ее руководством. В ушах прозвучали ободряющие слова деда. Аллегра невольно улыбнулась.
– Сегодня ты хоть на человека похожа, – поддела ее Бьянка.
Аллегра рассмеялась.
– По сравнению с…
– Барби из "Смертельной прогулки".
Аллегра закатила глаза.
– Да уж, что-что, а на куклу я никогда не была похожа.
Бьянка улыбнулась.
– Правда. Ты была для нас скорее сказочной крестной.
"Мы не вымышленные персонажи, Аллегра. Я предпочитаю жить в реальности, какой бы неприятной она ни была…" – пронеслось в голове у Аллегры.
Непреклонные слова Рахима всплыли в памяти. Сочтет ли он неприемлемым неожиданное отцовство? Аллегра похолодела от страха. Разве ребенок заслуживает быть отверженным собственным отцом? И она готовит ему подобную судьбу?
– Эй, что такого я сказала? – обеспокоенно спросила Бьянка.
Аллегра покачала головой.
– Все в порядке, – натянуто улыбнувшись, ответила она. – Скажи, что мне нужно делать.
Быстро взглянув на лицо сестры, Бьянка ответила:
– На тебя будут нацелены три камеры. Мы ведем репортаж в прямом эфире, но с задержкой сигнала на пять секунд. Это на непредвиденный случай. Надеюсь, ты не подведешь, иначе я шкуру с тебя спущу. Затем репортаж с конференции будет роздан местным каналам и социальным сетям. Не буду утомлять тебя деталями, но я попросила твою помощницу выделить час для коротких встреч с прессой и интервью. Пожалуй, все. А сейчас пойди подкрась губы и подрумянь щеки, пока все собираются.
Аллегра вышла из зала, огорченная беспокойными нотками в голосе сестры. Ей нужно держаться. Моля Бога дать ей силы, Аллегра присела на крышку сиденья в кабинке туалета и сделала несколько глубоких вдохов.
Услышав стук в дверь кабинки, она вскочила на ноги.
– Да?
– Аллегра, ты в порядке? – спросила Зара. – Бьянка послала меня за тобой. Конференция вот-вот начнется.
Вздрогнув, она посмотрела на часы и поняла, что сидит здесь уже полчаса.
– Спасибо. Я сейчас.
Выскочив из кабинки, Аллегра вымыла руки и наложила свежую помаду. Румянец накладывать не стала, щеки и без того лихорадочно горели.
Поднявшись на сцену, она улыбкой поприветствовала содокладчиков и заняла свое место. Зал был заполнен целиком.