- Смешной? Ха! Я скажу тебе, кто смешон. Ты и другие воины темных веков, - крикнула она, махнув рукой в сторону огромного поля, заваленного убитыми. - Ты думаешь, что война и убийства решат твои проблемы? Вот это действительно смешно.
Убби, Сигрид, Ганвор и остальные зрители, толпившиеся вокруг, в ужасе уставились на нее - как она может кричать на жестокого рыцаря-изгоя, но хуже всего было то, что у Селика подозрительно подрагивали уголки губ. Кошмар! Она опять угодила в одну из его ловушек. Рейн молча обругала себя.
- О, я сдаюсь, - сказала она, в изнеможении опуская руки.
Потом она повернулась лицом к шатру Селика и позвала его слугу:
- Ладно, не стой, как статуя, Убби. Ты идешь?
- Я? - проскрипел Убби, весь дрожа от страха.
Селик широко улыбнулся.
- Да, ты, - рявкнула Рейн, схватив его за руку так, что чуть не оторвала его маленькое тело от земли. - Поговорим о смешных именах. Кто хоть раз слышал имя Убби?
- А что плохого в моем имени? - чуть слышно спросил Убби, стараясь успеть за ее широкими шагами.
- Звучит как дурацкая детская песенка. У-би, дy-би, ду.
Убби весело захихикал, прислушиваясь к мягкому пению Рейн.
- О хозяйка, слава Богу, что он послал вас спасти моего хозяина. Моему лорду необходимо, чтобы кто-то осветил его жестокую жизнь.
После того как Убби позаботился о Яростном, великолепном вороном коне с нравом, равным нраву его хозяина, они вошли в шатер Селика. Там Убби спрятал жалкий узелок со своим имуществом.
Потом он бросил озорной взгляд на постель.
- Миледи, для вашей нежной кожи эти шкуры были достаточно мягкими?
Рейн усмехнулась в ответ на прозрачный намек о прошедшей ночи.
- Нет, Убби. Прошлой ночью мы не занимались любовью.
Убби приложил корявую руку к груди в притворном испуге.
- О хозяйка, тысяча извинений. Я знаю, что вы не спали вместе.
- Ты знаешь?
- Да, настроение моего хозяина было бы намного лучше, если бы он провел эту ночь с тобой, - дерзко сказал Убби, и его тусклые глаза лукаво блеснули.
Рейн рассмеялась и покачала головой. Ей нравился этот хитрый парень.
Они вышли из палатки. Толпы людей поспешно собирали свое оружие, готовясь уходить. Скоро должны были подойти саксы.
- Куда они уходят?
Убби пожал плечами. Он кивнул на заросшего полосами гиганта, одетого в кусок клетчатой ткани, перекинутой через плечо.
- Константин со своими скоттами уйдет обратно на север вместе с племянником Евгением и его равнинными валлийцами.
Два крепких воина во всем примитивном великолепии строили в ряды своих людей. Глаза Константина покраснели, в них стояло отчаяние. Убби сказал, что он во вчерашней битве потерял сына, принца Геллаха.
Затем Убби показал ей Анлафа Гутфитсона, короля викингов в Дублине, командира всех северян в Бруненбургской битве. Охваченная волнением, Рейн никак не могла поверить, что она находится среди таких исторических личностей.
Обернувшись, она увидела Селика, который яростно спорил с Анлафом. Убби проследил за ее взглядом и заметил:
- Как со всеми благородными трусами, с ним трудно разговаривать. Может быть, он вернется в Йорвик и попытается восстановить свою нортумбрийскую империю, но, скорее всего, он, поджав хвост, убежит в Дублин. - Убби сплюнул, показывая свое презрение, но на этом не остановился. - Говорят, что у Анлафа сотни кораблей, которые стоят на якорях в Хамбере в ожидании его поспешного отступления. Но у него нет теперь воинов, чтобы заполнить длинную вереницу кораблей.
Рейн пристально посмотрела на человека с опрятно причесанными светлыми волосами. Жестокость была словно высечена на его мрачном лице, и Рейн вздрогнула от отвращения, согласившись со столь презрительной оценкой короля Анлафа.
- А куда денемся мы?
- Мы? - спросил Убби, подняв брови.
- Ты, я, Селик, люди Селика, которые остались в живых. Есть такие?
Убби горестно покачал головой.
- Нет, все его преданные воины ушли в Великой битве, но будут другие. Такие всегда находятся. Это те, кто знает о его честности, кто достаточно храбр, чтобы не бояться гнева короля Ательстана. Но их пока будет немного.
Маленький человечек тяжело вздохнул.
- А куда мы отправимся? В Шотландию? Или в Уэльс?
Убби недоверчиво покачал головой.
- Нет, Константин и Евгений были рады видеть могучие руки хозяина в битве, но теперь они не обрадуются его появлению в их землях. Они вернутся домой защищать свои тылы.
- И что ты думаешь?
- Короли Уэльса и Шотландии будут теперь давать лживые клятвы верности саксам, так как проиграли Великую битву. Во всяком случае, первое время. А Селик слишком заметен, чтобы идти на риск.
- А король викингов? - спросила Рейн, взглянув на Анлафа, который все еще ссорился с Селиком. - Он пригласит его?
Губы Убби сложились в саркастическую ухмылку.
- Пригласит, как же. Но прогнать его он тоже не может. Поэтому они сейчас и ссорятся. Он, наверное, уговаривает Селика взять себе один из кораблей и навсегда покинуть берега Нортумбрии.
Анлаф наконец отвернулся от Селика с покрасневшим от гнева лицом и сердито позвал своих людей следовать за ним.
Селик окинул взглядом все вокруг, выпрямил спину, вызывающе поднял упрямый подбородок. Он, несомненно, знал, что толпа следит за ним, за изгоем даже среди своих. Его стальные глаза нашли глаза Рейн и послали ей немой призыв.
Ожидал ли он, что она тоже его покинет, как все остальные? Тогда она тоже гордо задрала нос, повторяя его жест и надеясь, что он поймет ее. Она будет поддерживать его во всем, что он задумает.
Убби протянул слабую руку и тихонько пожал руку Рейн.
- Ох, хозяйка, - сказал он тихо.
Не прерывая немой разговор с ней, Селик наконец торжественно кивнул, показывая, что оценил ее тихое признание в верности. Несколько воинов перешли на его сторону. Затуманившиеся глаза Рейн ласкали Селика, ее сердце стремительно билось в груди от невыразимого желания облегчить боль этого одинокого человека.
Рейн надеялась, что ей удастся растопить лед в глазах Селика, и почему-то знала, что он позволит ей войти в его духовный ад и она поможет ему выбраться оттуда. Но что ждет ее впереди? Сможет ли она вернуться в свое время? И какие шрамы уготованы ей самой?
ГЛАВА 4
Рейн с тревогой отметила, что все больше и больше воинов занимаются тем, что разбирают шатры и складывают шкуры, торопясь покинуть пустеющий на глазах лагерь. Некоторые шли в воинском строю во главе с королями Константином и Анлафом. Другие уходили по одному или небольшими группами, договариваясь встретиться позднее в северных землях шотландцев или в Дублине, где господствовали скандинавы, или в Йорвике, то есть в городе, известном Рейн как Йорк.
Через час лагерь был почти пуст. Убби тянуло к костру, на котором совсем недавно готовили завтрак. Женщина сбежала вместе с мужем. С Селиком осталась разве дюжина грязных воинов, и теперь они расчищали свалку и помогали Селику скрыть следы отступления.
- Почему мы тоже не ушли? - спросила Рейн Убби.
- Хозяин никогда не бросит Тайкира, и мы задержимся на несколько дней, чтобы он немножко окреп.
- Здесь безопасно?
- Ты с ума сошла, - насмешливо фыркнул Убби. - Для моего лорда всегда опасно, если близко саксы. Король Ательстан уже давно назначил хорошую цену за его голову, а сейчас ему особенно хочется заполучить его глаза и язык.
- Почему?
- Ты была в Великой битве. Разве ты не видела, как Селик добрался до сакса - благородного принца - и, пронзив его пикой, воткнул ее в землю, оставив несчастного висеть на острие?
Рейн неопределенно кивнула.
- А он - саксонский принц?
Убби печально встряхнул головой.
- Это был кузен короля Ательстана - Эльвинус. - Он беспокойно сжал свои изуродованные руки. - И даже хуже. Эльвинус был братом этого ублюдка - извините мне мои слова, миледи, - проклятого Стивена из Грейвли, который всей душой ненавидит Селика.
- О мой Бог! Тогда пусть Селик уходит сейчас же. Я останусь и позабочусь о Тайкире, пока он не восстановит свои силы. Даже если нас обнаружат здесь, у саксов нет причин вредить мне.
Слезящиеся глаза Убби выражали недоумение.
- Как ты думаешь, что они сделают с Тайкиром? Будут баловать его цыплячьим супом и сладким вином? Ха! Они по-быстрому перережут ему вены, чтобы он истек кровью.
- Ты не говорил мне, что за голову Тайкира тоже назначена цена.
- Пока еще нет, но он сражался в этой битве на вражеской стороне.
- Я все-таки считаю, что Селик должен оставить нас здесь и бежать, пока это еще возможно.
- О хозяйка. Ты не понимаешь. Даже если не было бы Тайкира, мой лорд не оставил бы тебя здесь, ведь ты теперь принадлежишь ему.
Рейн ощетинилась:
- Я? Принадлежу ему? Еще чего!
- Сейчас, хозяйка, не время бороться со своей судьбой. Он захватил тебя в битве, и ты, как говорится, часть его добычи. Он может даже считать тебя пленницей. Я прав или нет?
- Он не захватил меня в плен. Это я спасла его. И скажу тебе прямо - я не из его пленниц. Я не нуждаюсь в защите какого-то кровожадного викинга:
- Если ты так, говоришь, значит, так оно и есть, - с сомнением проговорил Убби. - Но хозяин относится к своим обязанностям серьезно. Во всяком случае, он старается как можно лучше защитить тех мужчин и женщин, которые доверились ему, особенно с тех пор, как Астрид…
Замолчав, Убби виновато посмотрел на Селика, словно вспомнил многое, что было когда-то.
- Астрид? Кто такая Астрид?
Убби застонал:
- Я умоляю тебя, миледи, не произноси это имя при моем хозяине. Пожалуйста, если ты хоть немного ценишь свою жизнь.
Рейн сконфуженно нахмурилась:
- Скажи мне, кто она, и я обещаю не говорить ни слова Селику.
Убби молчал.
- Но, с другой стороны, если ты не хочешь сказать, я всегда могу спросить у Селика.
Лицо Убби побледнело от ужаса.
Любопытство взяло верх над благоразумием, и Рейн металлическим голосом потребовала ответа:
- Кто эта Астрид?
- Его жена! - мрачно ответил Убби и поторопился уйти прежде, чем она смогла задать ему другие вопросы.
Его жена! У нее бешено застучало сердце и поникли плечи. Его жена! Почему она не подумала, что у Селика может быть жена? И почему это должно ее волновать? Она просто гость в первобытной эпохе, путешественница во времени, которая вернется в будущее, выполнив свою миссию, какой бы она ни была.
Нет, это не ее дело, женат Селик или не женат, решительно говорила себе Рейн, стараясь не прислушиваться к ноющему сердцу, твердившему совсем другое. Его жена!
Тут подошел Селик и, увидев его в боевых доспехах, она забыла и боль, и гнев. Тревога пронзила ее, и она прижала ладонь к груди, успокаивая колотящееся сердце.
Он был не в кольчуге, как за день до этого, а в толстой кожаной куртке с короткими рукавами, доходившей ему до середины бедер и надетой поверх тяжелой шерстяной туники и черных штанов. Широкий серебряный пояс с огромной застежкой подчеркивал его восхитительно тонкую талию. Пояс, как она прикинула, должен был весить не менее десяти фунтов и стоил дорого. Такие же серебряные нарукавники охватывали предплечья.
Длинные волосы он заплел в косу, а конусовидный кожаный шлем держал в руках, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, пока Убби не подвел к нему оседланного Яростного.
Он был, как всегда, мрачен, что миролюбивой Рейн совсем в нем не нравилось. И он был такой… такой соблазнительный, что ее чувственность, которой она обыкновенно не давала воли, мгновенно проснулась. Сейчас бы одну свободную минутку.
Она бездумно потянулась к нему, мечтая дотронуться до его солнечно-теплой кожи, но вдруг заметила, что его губы подрагивают в знакомой усмешке, и отшатнулась.
- Ты так быстро передумала? Может быть, хочешь прямо сейчас… заняться сексом?
- Нет, не хочу.
В Новый Йорк бы на минутку, возлюбленный мой.
- В самом деле? Ты смотришь на меня как голодный зимний кот, у которого из-под носа увели миску со сметаной.
- Ты переоцениваешь себя.
Да уж, переоценивает! Теперь ясно, чему быть, того не миновать.
- Давай обсудим это попозже, когда я…
Он оборвал себя, так как прискакавшие воины ждали его приказаний.
- Позаботься о Тайкире и других раненых, пока меня не будет.
Мягкая обольстительность исчезла из его голоса. Теперь он всего-навсего отдавал приказ.
Рейн кивнула, оглянувшись на единственный оставшийся "больничный" шатер, и только тут смысл его слов дошел до нее. Она беспокойно заглянула ему в глаза.
- Ты нас оставляешь?
Он кивнул.
- Мы должны получше замаскировать дорогу сюда и принести еды, если, конечно, сможем ее найти, ведь животные не так глупы, чтобы спокойно бродить возле лагеря. Тогда от нас останутся лишь кожа да кости.
Его холодный взгляд прошелся по ее телу, словно оценивая ее кожу и кости, критически взвешивая все достоинства и недостатки ее фигуры.
Ей показалось, что она видит восхищенный блеск в его глазах, и она покраснела. Великий Боже! Мне уже тридцать лет, а я волнуюсь, как пятнадцатилетняя девчонка.
- Будь здесь, когда я вернусь, - приказал он неожиданно хриплым голосом.
- А куда я пойду? - запальчиво огрызнулась она, досадуя на себя и на него за то, что так быстро поддалась его обаянию. - Ты вернешься или нет?
- Ты уже соскучилась, женщина?
Спаси его, опять услышала она голос.
Рейн не могла точно сказать, был это ее собственный голос или голос сверхъестественного существа, но ей это не понравилось.
- Почему ты вздрогнула? - тихо спросил Селик, подойдя ближе, так близко, что она смогла ощутить запах кожаной куртки и его собственный мужской запах.
Его теплое дыхание ласкало ей лицо, когда он наклонился и, почти касаясь ее, шепнул:
- Может быть, это я делаю тебя нервной?
- Нет. По-моему, со мной говорил Бог, - взволнованно прошептала она, - и это поразило меня.
- Я ничего не слышал. - Он поднял глаза к небу, а потом скептически посмотрел на нее. - Бог часто говорит с тобой?
Она тряхнула головой.
- Нет, этого никогда не было до моего появления здесь…
- Чтобы спасти меня, - закончил он за нее, печально качая головой. Почти незаметный проблеск надежды, вспыхнувший в его глазах, пропал. - Почему ты упорствуешь в этой глупой выдумке? Я недолго верил в Бога и, конечно, в немилости у него.
- Ты христианин? - удивленно спросила она.
- Нет. Но был им одно время. По крайней мере, архиепископ Хротвеард крестил меня в католической церкви в Йорвике, как многих скандинавов, которые выполняли христианские обряды и в то же время не отказывались от старой религии. Но я больше не верю. Никому. Даже самому себе. Я - ничто.
- Ничто?
Рейн содрогнулась от такого самоуничижения, да еще совершенно искреннего. Селик пожал плечами.
- Самое опасное существо. Разве может быть большее оскорбление для любого мужчины, будь он саксом или викингом? Существо без надежды на спасение.
Рейн тряхнула головой.
- Ты не прав, Селик. Я не знаю точно, зачем Бог послал меня сюда, но в одном я уверена. Бог думает о твоем спасении.
На мгновение, но Рейн успела это заметить, в его глазах снова вспыхнул проблеск надежды, но почти тотчас пропал, и глаза опять стали обычного тускло-серого цвета. Теперь Рейн точно знала, что ей придется много потрудиться, но ей одновременно стала ясна цель ее трудов.
- Я не верю в вечность, - сказал он, ласково проводя пальцем по ее губам, - но я все еще нежно люблю чудесный момент наслаждения. Теперь, когда я знаю тебе цену как лекарке, может случиться, что я долго не отпущу тебя. И мы с тобой познаем наслаждение. Один раз. Или два. Поистине, много времени прошло с тех пор, как я чувствовал такое… желание.
Сладкий трепет пробежал по телу Рейн от самоуверенных слов Селика. Предчувствие. Воображение. Фантазия. Куда подевалось ее обычное самообладание? Неразумно.
- Я не собираюсь быть для тебя минутным наслаждением, детка.
Особенно если есть жена.
- Умерь свой пыл.
Селик засмеялся и нагло шлепнул ее по заду, желая сказать что-то вроде "ты-спишь-и-видишь".
Возмущенная его фамильярностью, она хотела сбросить его нахальную руку, но он был уже вне ее досягаемости. Убби подал ему поводья, и Селик, поставив ногу в стремя, грациозно взлетел в седло.
- Вот твой "Гнев", - сказал Убби, подавая ему устрашающего вида меч, которым мог владеть на поле битвы только один Селик. - Я наточил его для тебя.
- "Гнев"! Ты называешь так этот дурацкий меч? Невероятно! Я тоже назову каким-нибудь именем мой скальпель, - бормотала Рейн, пытаясь разобраться в вихре своих чувств. - "Лекарь" будет хорошо, как ты думаешь?
Селик не удостоил ее своим вниманием.
- Спасибо, Убби, что наточил его. Ты - моя правая рука.
Убби засиял, как будто Селик, сказав всего несколько слов, подарил ему весь мир, и Рейн подумала, что в этом свирепом викинге, может быть, есть и что-то хорошее.
- Согрей для меня шкуры, женщина, - сказал Селик, наклонившись к Рейн, и она вновь ожесточилась против него.
Он поймал ее взгляд и озорно подмигнул ей.
Рейн произнесла очень вульгарное слово, которым никогда не пользовалась в своем времени, но которое показалось ей подходящим для этой минуты. По-видимому, оно пришло в двадцатый век из глубины столетий, потому что глаза у Селика широко раскрылись от удивления и полного понимания, а Убби потрясенно воскликнул:
- Миледи!
Селик хихикал, надевая жесткий шлем:
- Я запомню это выражение, Сладчайшая!
Сладчайшая!
Рейн мрачно смотрела вслед смеявшемуся Селику. Несмотря на свое негодование и даже на то, что у этого все время подшучивавшего над ней викинга где-то есть жена, она не могла справиться со своим одиноким сердцем, мгновенно отозвавшимся на ласковое слово.
Весь день Рейн посвятила Тайкиру и десяткам других раненых, оставленных на ее попечение. Многих похоронили утром. Еще больше увезли с собой соплеменники. А эти остались.
Скоро она поняла, почему скотты и скандинавы не взяли всех. Ни один из оставшихся не должен был выжить. Тем не менее Рейн вовсю работала, облегчая несчастным их страдания и для этого используя акупунктуру как последнее средство, когда дарвон и аспирин уже не помогали. Трое умерли до наступления темноты, еще один одной ногой уже стоял в могиле.
Было совсем темно, когда Рейн ушла из "больничного" шатра, убедившись, что Тайкир спокойно проспит всю ночь. Она поставила ему несколько иголок для облегчения боли и, согласно заведенному Селиком порядку, посадила одного из воинов рядом с привязанным к ложу мальчиком. Еще не хватало, чтобы он невзначай что-нибудь повредил себе.
Когда она, усталая до изнеможения, уселась на землю возле костра, Убби подал ей миску с оставшимся с утра тушеным мясом и толстый кусок подсохшего черного хлеба. Рейн никогда еще не ела с таким удовольствием и с трудом удержалась, чтобы не вылизать деревянную миску.
- Хочешь еще?
Она покачала головой:
- Остальное для Селика и его людей.