– Хотел продемонстрировать, что вы не в состоянии удержать руль, – бесстрастно ответил он. – Он вообще слишком тяжел для вас. А тут еще ваша рука. Если бы не я, вы вообще не смогли бы скрыться от репортеров.
Милли решительно тряхнула головой.
– Глупости, – холодно заметила она. – Сегодня я отправляюсь на этой машине в Испанию. Пит, мой отчим, никогда не попросил бы меня об этом, если бы не доверял мне.
– В Испанию? – не веря своим ушам, переспросил Рональд.
– Почему это вас так удивило?
– Это безумие. – У него побелели губы. – Сейчас вы не смогли бы управлять даже тележкой из бакалейной лавки.
– Перестаньте опекать меня! – возмущенно воскликнула Милли.
– Не понимаю, что это за отчим, который поручает вам со сломанной рукой вести такую тяжелую машине! Или вы намеревались ехать туда не одна? – медленно, чеканя слова, поинтересовался Бредли.
Милли хотелось ударить его, но вместо этого она притворно сладким голосом сказала:
– Да, одна. Если, конечно, вы не захотите поехать туда вместе со мной. А мой отчим – самый лучший из всех. После того, как моя мать вышла за него замуж, он…
– Неплохая идея, – пробормотал Рональд.
– Он стал мне ближе, чем родной отец, – закончила фразу Милли и вдруг осознала его слова, – Что вы сказали?
– Я сказал, что мне нравится идея поехать с вами в Испанию.
– Вы сумасшедший, – устало заметила Милли. Ей пришлось еще не раз, хотя и без видимого эффекта, повторять эти слова – на протяжении всего пути до ее дома и потом, когда Рональд расхаживал по ее квартире. Но он уже даже не притворялся, что слушает ее.
***
Милли жила в модернизированном доме викторианской эпохи. Эту квартиру она купила, когда поступила в колледж. Деньги ей дал Пит, который заявил: "Чтобы делать ошибки, человеку необходимо уединиться".
Вспомнив эти слова, Милли подумала, что сделала только одну ошибку – влюбилась в Шона. Сейчас, наблюдая за своим незваным гостем, она размышляла о том, какой ошибкой в итоге обернется он. Впрочем, влюбляться в Рональда Бредли она не собиралась. Ей казалось, что после истории с Шоном она больше неспособна любить.
Бредли неторопливо подошел к окну и выглянул наружу. Квартира Милли была на первом этаже и выходила в сад, полный буйно цветущих гиацинтов и поздних нарциссов. Сквозь заросли розмарина осторожно пробирался рыжий кот.
– Это Марс, – пояснила Милли, когда кот требовательно замяукал. – Бедняга, он, должно быть, умирает с голоду, – добавила она. – Днем его должны были покормить соседи, а я рассчитывала седлать это вечером, когда вернусь с вечеринки.
– Понятно. – Бредли неодобрительно взглянул на кота. – Он всегда издает такие звуки?
– Только когда голоден.
Милли достала кошачьи консервы, выложила их в миску и налила в блюдце свежей воды. Рональд насмешливо наблюдал за ней.
– Кажется, вы очень преданы друг другу. Вы ведь вдвоем живете здесь, не так ли?
Он явно намекал на то, что в этой маленькой квартире не было никаких признаков присутствия мужчины. Милли вспыхнула, но сдержалась и спокойно ответила:
– Думаю, вы сами это поняли. Он слегка приподнял брови.
– Считаете, что с котами жить легче, чем с людьми?
– Так уж получилось. Марс сам выбрал меня, когда был еще котенком. Пару недель он просто болтался неподалеку и стрелой влетал в квартиру, прежде чем я успевала закрыть дверь. В итоге мне пришлось сдаться. – Она погладила кота по голове, и тот громко замурлыкал. Рональд внимательно наблюдал за ними. – Но, если уж вас это так интересует, я действительно считаю котов более надежными, чем мужчин, – воинственно добавила она.
– А вам нужен надежный мужчина? Но ведь с такими скучно жить… А кота мы берем с собой? – перебил он сам себя.
– Мы вообще ничего больше вместе не делаем, – возразила Милли. – Вы возвращаетесь к себе в гостиницу. Я еду в Испанию. А Марс остается здесь под присмотром соседей.
– А он не возражает?
– Нет. – Она легонько почесала кота за ухом, – Он знает, что я всегда возвращаюсь к нему.
– Должно быть, это приятное ощущение, – заметил Рональд.
Милли уловила в его голосе насмешку, возмущенно посмотрела в его сторону, выпрямилась и одернула юбку.
– Несомненно. Ну что же, мне пора переодеваться и складывать вещи. Не забыть бы зубную щетку…
– А у вас нет лишней?
Милли резко повернулась к нему.
– Послушайте, Рональд, вы не сможете поехать со мной. Для этого нужен паспорт, деньги… Неужели вы не понимаете, что подобные поездки планируются заранее?
– Вы хотите сказать, что тогда вы бы не возражали против моей компании? – вкрадчиво перебил ее он.
– Что, наконец, скажут люди – мои и ваши знакомые? – раздраженно закончила она.
– Я не собирался рассказывать им об этом, – парировал он.
Милли бросила не него взгляд, полный отвращения.
– Правда? А как вы объясните им, куда пропали?
– Дорогая, – ласково произнес Рональд, – у такого человека, как я, друзей нет, а есть только партнеры и агенты-работодатели. Да еще, пожалуй, собутыльники.
– Похоже, вам тоже не помешало бы завести кота, – не без злорадства заметила Милли. Он весело рассмеялся, оценив этот укол по достоинству.
Когда он смеется, то становится таким обаятельным… – невольно подумала она. Можно не доверять ему, не желать подчиняться, но стоит ему вот так расхохотаться, и любая женщина падет к его ногам, навсегда очарованная и готовая на все.
Любая, но только не я, твердо сказала себе Милли.
– Да, меня никто не ждал дома, – сухо, но с легким оттенком грусти подтвердил Бредли.
– А как насчет вашей работы? – спросила Милли.
Он опустился на диван и ухмыльнулся.
– Работа завершена, поэтому я и беснуюсь, – откровенно признался он. – Но пресса заметила это только благодаря вам. А я вовсе не хочу постоянно бегать от репортеров. Так что вы в долгу у меня, Милдред Роббинс.
– Ничего подобного! – горячо возразила Милли. – Вы сами во всем виноваты.
– Не нужно так нервничать, – спокойно заметил он. – я еще не встречал такой эмоциональной особы…
– А я – такого тщеславного, самодовольного, безответственного…
– Портрет почти точен, – кивнул он и опять рассмеялся.
– Вы испортили мне вечер, разрушили мои планы, а теперь еще и навязываетесь мне в спутники? – обвиняющим тоном произнесла она.
Его брови взлетели наверх.
– Какие планы?
– Как это какие? Я должна была вернуться сюда еще вчера вечером… Он ухмыльнулся.
– Чтобы накормить своего кота? – Он взглянул на Марса, который терся о его ноги. – Извини, дружище.
– Из-за вас я сегодня выбилась из графика. Мне уже давно пора было выехать.
– В Испанию? Но если вы опаздываете, вам нужен второй водитель, чтобы нагнать упущенное время.
– Нет, – сквозь зубы процедила Милли.
– Вы поступаете неразумно. – Он печально покачал головой.
– Я?..
– Именно вы. Попытайтесь вникнуть в ситуацию, – предложил он, улыбаясь. – Вы уезжаете в Испанию, оставив меня здесь. Я вызываю такси, еду к себе домой и по дороге рассказываю водителю, как попал сюда, возможно упомянув, кто ваш отчим. – Он лукаво посмотрел на Милли и добавил:
– А у таксистов хорошие связи с прессой.
– Вы не сделаете этого, – сказала она, но не слишком убежденно.
– Вам будет неприятно, если станет известно, что мы вместе провели ночь? Но почему? – удивился он. – Ведь вы не ребенок и, кажется, ни с кем не помолвлены…
Милли вспомнила о том, как в свое время задела Пита неразборчивость ее матери. Мысль о том, что дочь встала на тот же путь, наверняка больно ранит его. А Шон… Она побледнела, страшась даже подумать о том, что может сделать Шон, и инстинктивно прижала к груди больную руку.
– Все так, – резко сказала она. – Но мне это не понравится хотя бы потому, что это не правда. На губах Рональда заиграла смутная улыбка.
– Тем не менее теперь у вас есть шофер, хотите вы этого или нет.
Милли взглянула на его самоуверенное лицо и.., сдалась.
Бредли действительно не нуждался в том, чтобы специально готовиться к отъезду. В его бумажнике было полно кредитных карточек, а потрепанный паспорт лежал в заднем кармане брюк.
– Сообщите о своем отъезде хотя бы в гостиницу, – сказала Милли. – Иначе вас объявят в розыск, и нас будет преследовать полиция.
– Как вы предусмотрительны! – засмеялся он. – Хорошо, я так и поступлю. Думаю, мой новый агент сможет разрешить все проблемы.
Милли не хотела слышать, о чем именно Бредли говорил по телефону с Джуди. Она быстро переоделась, приласкала Марса и взялась за небольшой чемоданчик, но Рональд неторопливо подошел к ней и взял его из ее рук.
– Джуди еще не совсем проснулась, поэтому не задавала лишних вопросов, – с удовлетворением отметил он. – А теперь вот что. Вы умеете читать карту?..
***
Увы, Бредли недолго пребывал в прекрасном расположении духа. Он просто возненавидел паром.., особенно после того, как им пришлось воспользоваться этим видом транспорта во второй раз. Ведь сначала они перебрались из Ирландии в Англию, а затем через Ла-Манш во Францию.
Чтобы сохранить инкогнито, Рональду пришлось постоянно прятать глаза за массивными темными очками. Его раздражали и встречные машины на автостраде, и не знающие английского официанты французских ресторанчиков… Однако в целом, если не считать разногласий по поводу маршрута, они с Милли прекрасно поладили друг с другом.
Он отлично водил машину: быстро, но аккуратно – не рисковал зря, не нервничал и не сердился, когда солнце слепило его глаза или движение на автостраде настолько замедлялось, что, казалось, машина едва ползет. В конце пути Милли даже захотелось сделать ему комплимент.
– Вы очень хороший водитель, – сказала она, наблюдая за тем, как его сильные руки держат руль.
Бредли насмешливо покосился в ее сторону.
– Я с девяти лет за рулем.
– С девяти? – опешила Милли. – Но это, должно быть, запрещено законом! Его глаза хитро заблестели.
– А вы никогда не преступаете закон?
– Разумеется, нет, – ответила она и, тут же пожалев об этом, скрывая смущение, торопливо спросила:
– Каким образом, черт возьми, вам это удавалось?
– В детстве это было не самым серьезным моим проступком. Существовали еще наркотики и тлетворное влияние улицы…
Потрясенная до глубины души, Милли искоса посмотрела на его жесткий, сильный профиль. Да, у него вид человека, способного решить любую проблему.
– Как же вам… – начала было, но не договорила она. Не очень-то тактично спрашивать, как ему удалось изменить свою жизнь.
Но Рональд прекрасно понял, что она собиралась сказать.
– Как я сделал карьеру? – Его голос стал резким, а красивое лицо еще более жестким. – Наверное, от злости. Я знал, что талантлив, и не понимал, почему богачи должны оставлять меня за бортом.
Милли понимала его. Ведь вот и Шон тоже делал все, что мог, чтобы ее сочинения никто не слышал. А она всегда была уверена, что талантлива. До тех пор, пока…
– И у вас никогда не было сомнений на свои счет?
– Я просто не мог позволить себе этого. Но хватит обо мне. – Лицо Рональда немного смягчилось. – А как насчет вас? Должно быть, музыкальные агенты просто дерутся за вас…
Милли была поражена.
– Что? Вы ошибаетесь. В классической музыке родственные связи не имеют значения. То, что мои отчим знаменит, вовсе не способствует мое" карьере.
– Не может быть, – протянул Бредли. – Вероятно, вы просто еще не научились правильно пользоваться этими возможностями.
Чувство симпатии, которое Милли ненадолго почувствовала к этому человеку, моментально испарилось.
– В моей семье это не принято, – ледяным тоном сказала она.
Бредли покачал головой.
– Тогда у вас странная семья.
Милли посмотрела в окно. Шел дождь. Дорога, по которой они ехали, была довольно тихой. Щемящее чувство неуверенности охватило ее. Неужели их семья действительно была ненормальной? Прежде она никогда не думала об этом.
– Теперь нас осталось только двое: Пит и я. Он женился на моей матери, когда мне было двенадцать лет. Через пять лет она умерла.
Это были пять бурных лет, полных ссор, неожиданных отъездов и внезапных возвращений. Милли не осмеливалась даже сама открывать входную дверь, опасаясь, что это будет не ее мать.
– Вы были близки с матерью? – спросил Рональд.
Она осторожно посмотрела на него, подозревая новый подвох, но, оказалось, что он всего лишь поддерживает разговор.
– Не слишком, – вздохнула она, удивляясь своей откровенности. – Я не признавалась в этом даже самой себе, но мою мать интересовала только ее публика, ее аудитория. Она любила своих поклонников, а те, в свою очередь, просто боготворили ее. Что же касается отдельных людей… -Милли сокрушенно покачала головой. – Она вероятно, просто не могла достаточно ясно разглядеть их. Конечно же, нас она любила, но частенько не замечала нашего присутствия. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Отлично понимаю. Не забывайте, у меня тоже есть преданная мне аудитория. А что же случилось с вашим отцом?
– Они с мамой развелись, причем это расставание нельзя было назвать дружеским. Ведь она была известна всему миру, а он – нет. Теперь он присылает мне подарки, в день рождения и на Рождество.
– Значит, по-настоящему вас опекает только отчим, – проговорил Рональд.
– Ерунда! – вспыхнула Милли. – Я уже очень давно живу своей жизнью.
– Своей жизнью? – Он мельком взглянул на нее. – Не похоже. Думаю, девушка, подобная вам, достойна лучшего.
Губы Милли плотно сжались. Похоже, он снова поддразнивает ее. Но нет, она не будет реагировать на его слова.
Бредли мягко рассмеялся.
– Комментариев не будет?
Притворно сладким голосом Милли попросила:
– Может быть, вы что-нибудь расскажете о своей жизни?
– Моя жизнь… – Он снова рассмеялся, но уже не так добродушно. – Если вы читаете журналы, то, должно быть, знаете и кое-какие события, и конкретные имена.
– Я их не читаю.
– Что-то не верится, – пробормотал он. – Впрочем, что именно вы хотите узнать? Милли подумала мгновение и съязвила:
– Разумеется, не пошлые подробности ваших любовных интрижек. – Он промолчал, умело выполняя двойной поворот на горной дороге. Милли отвела глаза от крутого обрыва и поспешно сказала:
– И все же, кем занято ваше сердце в данный момент?
– Я знал, что вы спросите об этом. – Рональд был явно удовлетворен. – В данный момент никем. В колонках светской хроники попадаются весьма прозрачные намеки на мой роман с Мэлани Кинсайд, но это всего лишь плод фантазии журналистов.
Что-то в его голосе заставило Милли задать следующий вопрос:
– Но вам нравится эта женщина?
– Вы хотите спросить, мечтаю ли я, чтобы между нами действительно было то, о чем болтает пресса? – Он пожал плечами. – На это нет абсолютно никаких шансов. Подобно вашей матери, Мэлани не интересует ничего, кроме карьеры. До сих пор наши отношения вполне устраивали ее.
Милли была заинтригована.
– До сих пор? Вы имеете в виду, что теперь все изменилось и вы не будете сниматься вместе? Его лицо стало совсем непроницаемым.
– Кто знает…
Милли неожиданно для себя почувствовала досаду и разочарование. Закусив губу, она откинулась на спинку сиденья.
Неожиданно из-за поворота навстречу им выехала машина. Рональд мгновенно среагировал и легко разъехался с ней. Милли не отрывала глаз от его худощавых, сильных рук, лежащих на руле.
– Вы действительно отличный водитель! – непроизвольно вырвалось у нее.
Он улыбнулся одними губами, но его глаза по-прежнему остались непроницаемыми.
– А вы знаете, что хорошие водители оказываются обычно отличными любовниками? – Рональд явно забавлялся. – Вы с этим согласны?
Милли хотелось ответить колкостью, но она понимала, что это даст ему новую возможность поиздеваться над ней. Поэтому, она прибегла к спасительному высокомерному молчанию и прервала его, только когда ей пришлось показывать съезд с шоссе.
– Связь восстановлена, – пробормотал он. – А я уж думал, что нам придется разводить сигнальные костры, чтобы заметить друг друга.
– Связь? Я знаю вас всего лишь два дня, – презрительно напомнила Милли.
– И две ночи, – добавил он.
– Вы что, нарочно стараетесь поставить меня в неловкое положение?
– А вам не кажется, что вы преувеличиваете? Сколько вам лет, мисс Роббинс?
– Двадцать пять, – сдавленно произнесла она.
– А ведете себя так, словно вам девяносто, – дружелюбно заметил он.
– Вовсе нет! – Милли понимала, что в ее голосе звучит обида, но ничего не могла с собой поделать, и это еще больше разозлило ее. Он, не отрывая глаз от каменистой дороги, лишь пожал плечами. Этот жест и равнодушно-ироничное выражение его лица вызвали у нее желание ударить его. Сдерживаясь, она крепко стиснула кулачки, но все же сказала:
– Знаете, я никогда и ни к кому не испытывала таких чувств, как к вам.
– О! Я просто счастлив слышать это!
– Я вовсе не то имела в виду! – крикнула она. Рональд засмеялся.
– Ваши слова невозможно понять иначе. – Вы слишком болезненно реагируете на шутки из-за своей консервативности, – добавил он.
– Я вовсе не считаю себя консервативной, – сквозь зубы процедила Милли.
– Со стороны виднее…
Машина, задевая о ветки густого кустарника, плавно вписалась в два следовавших один за другим поворота. Милли здесь просто сначала остановилась бы, а затем начала продвигаться вперед короткими рывками. Рональд же вел машину медленно, но вполне уверенно. Он внимательно следил за дорогой, но это не мешало ему беседовать с попутчицей.
– Признаюсь вам. Золушка, за два дня я узнал о вас лишь то, что вы уж точно не делаете в своей жизни. А так невозможно по-настоящему узнать человека.
Дорога вновь избавила Милли от необходимости отвечать. Вынырнув из зарослей, машина оказалась на завершающем отрезке пути. Вперед вела лишь вьющаяся среди скал широкая тропа. Величие взметнувшихся в небо горных пиков возмещало глазу отсутствие бурной растительности.
С красотой горных вершин соперничали изящные, будто резные башни Лас-Рокаса.
Бредли, которого, казалось, ничто не может ни удивить, ни взволновать, неожиданно резко нажал на тормоза.
– Что это? – спросил он.
– Лас-Рокас. Пит купил его за год до женитьбы на моей матери. Это средневековый замок.