– Это я и сам вижу. – Рональд покачал головой. – Если бы я не видел всего этого своими собственными глазами, то никогда бы не поверил в возможность подобного. А котлов с кипящим маслом и ведьм здесь нет?
– Это памятник истории, – чопорно сказала Милли. – Министерство культуры предъявляет весьма строгие требования…
– К кипящему маслу?
– Замок небольшой. – Милли старательно не поддавалась на его насмешки. – Когда Пит купил его, он был почти полностью разрушен, так что многое из того, что выглядит подлинным, на самом деле результат реставрации. Но ученые все равно иногда приезжают сюда.
– Ученые? Маги и колдуны лучше вписались бы в такую обстановку. – Рональд снова засмеялся. – Должно быть, у вашего отчима действительно куча денег. Думаю, вы воспринимаете все это как нечто само собой разумеющееся? Просто привыкли к подобным вещам?
Не дожидаясь ответа, он въехал во внутренний двор замка. Здесь цвела буйная растительность, стояли вазоны и кадушки с лимонными и апельсиновыми деревьями, розовыми кустами, геранью; древнюю стену оплетали стебли винограда.
Бредли заглушил мотор и осмотрелся вокруг.
– Фантастика… – наконец проговорил он. – Просто не верится.
Милли выбралась из машины и слегка потянулась, с наслаждением вдыхая прохладный свежий воздух. Чувствовалось, что здесь недавно прошел дождь, но сейчас выглянуло солнце, и повсюду блистали алмазные капли. Рональд подошел к ней. У него было странное выражение лица.
– Здесь вы дома?
– Нет. – Она отрицательно покачала головой. – Когда была жива моя мать, мы редко приезжали сюда. Она считала, что этот замок – слишком уединенное место. Но однажды я провела здесь целое лето…
Воспоминания о том лете отчетливо всплыли в ее памяти.
Шон тогда еще не был женат. Держась за руки, они вдвоем бродили среди оливковых рощ и горных пастбищ, но их отношения оставались абсолютно невинными. Следующие восемь лет своей жизни она провела в ожидании того, что он полюбит ее. А когда он наконец полюбил…
Вздрогнув, Милли постаралась отогнать неприятные воспоминания.
– Здесь прекрасная, почти дикая природа. Если хотите, я вам все покажу, – застенчиво предложила она. – Перед тем как вы уедете…
– Спасибо. – Бредли пристально посмотрел на нее. – В то лето вы были здесь одна?
Черт бы его побрал, подумала Милли. Как ему удается разгадывать мои самые сокровенные мысли?
– Нет, со мной был мой учитель музыки, – холодно ответила она.
– И все? Должно быть, вам было довольно скучно, – лениво заметил Бредли.
Милли судорожно глотнула, стараясь подавить стоявший у нее в горле ком.
– Да нет, здесь недалеко есть деревня. Туда можно добраться за двадцать минут. Впрочем, мы тогда много занимались…
Его брови поползли вверх от удивления.
– Сколько же вам было лет? Она покраснела.
– Семнадцать.
– А вашему наставнику?
– Двадцать восемь. А откуда вам известно, что это был мужчина? – вдруг спохватилась Милли.
– Я этого не знал.
Она рассердилась на себя. Ей хотелось сказать ему что-нибудь неприятное, но не нашлось подходящих слов. Перехватив ее взгляд, Рональд слегка похлопал ее по руке.
– Не сдерживайтесь! Просто дайте мне по физиономии, – лениво посоветовал он.
С трудом, но ей удалось сохранить самообладание.
– После такой утомительной поездки вы, должно быть, устали и голодны. Я могу покормить вас.
И она медленно вошла в замок, делая вид, что не слышит тихого смеха, раздавшегося ей вслед.
Отделанная камнем кухня в основном сохранила свой первоначальный, средневековый вид. В противоположной входу стене виднелась массивная дверь. Рональд прошел туда и вскоре вернулся, весьма довольный увиденным.
– Что там? Похоже на лабораторию какого-то сумасшедшего ученого.
Милли, исследовавшая содержимое холодильника, взглянула на него.
– Система энергоснабжения.
– А баллоны с кислородом зачем?
Милли была поражена. Обычно, зайдя в комнату, которую Пит называл машинным отделением, никто не замечал таких деталей.
– Это оборудование для горноспасательных работ. Иногда в горах люди попадают в трудные ситуации. В поселке есть добровольная команда спасателей. Часть их экипировки хранится здесь, ведь замок находится значительно выше деревни. Кроме того, сюда удобно приносить раненых. А еще здесь есть радиостанция – на случай, если не работает телефон, – и вертолетная площадка.
– Настоящий форпост прогресса. – Бредли явно был под впечатлением от услышанного, но не смог не пошутить:
– А продукты сюда доставляют на ослах? Или сбрасывают с вертолета?
– Многое можно выращивать прямо здесь, на огороде. Остальное на грузовике привозят из деревни. Кстати, похоже, мы пропустили очередную поставку, – огорченно заметила она, завершив обследование запасов.
– В шкафу пусто?
– Нет, конечно, но продуктов меньше обычного.
Обследовав винный погреб, Рональд вернулся очень довольный, с почерневшей от времени, покрытой пылью бутылкой вина.
– Это уж слишком торжественно, – с сомнением заметила Милли.
– Вы заслуживаете поощрения, – возразил он, с привычной легкостью извлекая пробку. – И, клянусь Богом, я тоже. К тому же я не заметил надписи "Не трогать!". Подайте, пожалуйста, бокалы…
***
Они сидели за широким дубовым столом посредине кухни, жадно поглощая приготовленные Милли блюда. На десерт она подала фрукты и сыр.
Ей очень хотелось спать, но она не стала возражать, когда Рональд спустился в погреб за второй бутылкой вина.
Оно было мягкое, ароматное и приятно согревало.
– Этот запах цветущего апельсина мне что-то напоминает, – задумчиво произнесла она. – Будто сидишь в сумерках у камина. В нем дрожат языки пламени, потрескивают угли…
– Так вот как на вас действует алкоголь? – Бредли покачал головой. – Именно это, должно быть, имел в виду один мой приятель, когда сказал, что у меня нет воображения. Я ничего не чувствую, кроме вкуса алкоголя и фруктов.
– Может быть, вы просто не любитель вин? – предположила Милли.
– Я же из Калифорнии! – оскорбился Рональд. – По крайней мере, был усыновлен там. Просто я слишком поздно впервые попробовал настоящее вино, чтобы уметь профессионально оценивать его.
Милли подперла голову руками. На мгновение у нее возникло странное ощущение, что Рональд собирается наклониться к ней, но он резко откинулся на спинку стула и засунул руки в карманы. Его лицо вновь стало непроницаемым.
– Пожалуй, вам хватит пить, – заметил он. – Это старое вино только кажется таким легким. Почему бы вам не прилечь, пока я разгружу машину?
– Это моя обязанность, – возразила Милли.
Язык у нее немного заплетался, и это удивило ее. Она добавила, стараясь тщательно выговаривать каждое слово:
– Почему я должна ложиться? Я не устала и вообще в полном порядке.
– Пока да.
Ее глаза обиженно сузились.
– Вы хотите сказать, что я пьяна? Алкоголь не оказывает на меня никакого действия.
Тут она заметила, что ее бокал пуст, и нетерпеливым жестом подвинула его Рональду. Он вопросительно поднял брови, пожал плечами и снова налил ей вина, но все же спросил:
– Вы уверены, что это вам не повредит?
– Конечно, уверена. Я пью вино всю жизнь.
– Расслабление наступает значительно раньше, чем пропадает способность держаться на ногах, – осторожно заметил Бредли.
– А я вовсе не напряжена, просто контролирую свое поведение, – возразила Милли.
– Тогда почему вас так легко смутить? – Пораженная, она опустила глаза. Откуда он это знает? – Я постоянно загоняю вас в тупик, ведь верно? Я чем-то пугаю вас. Впрочем, возможно, у вас действительно есть основания бояться меня. – Неожиданно он подался вперед и, взяв за подбородок, поднял ее лицо так, что их глаза встретились. – Хотите, я скажу вам, что вижу, глядя на вас? – В его тихом голосе зазвучало что-то опасное. – Ох уж эти глаза!
– Что? – переспросила Милли. У нее не было уверенности в том, что она правильно расслышала его последние слова.
– Вы очень красивая женщина, Милдред Роббинс. – Она смутилась, а он добавил чуть сердито:
– Но не хотите замечать этого. Что ж, это ваше дело, однако не думайте, что все остальные так же слепы, как вы.
Милли вздрогнула, и странная, гипнотическая атмосфера тут же растаяла.
– Вы сумасшедший, – сказала она, отталкивая его руку. – Зачем-то выдумали, что увлечены мною…
Его лицо стало таким же холодным и высокомерным, как во время вечеринки у Джуди.
– А что в этом странного? Не в моих ли объятиях вы проснулись вчера утром?
Милли похолодела. Она едва могла дышать.
– Это была случайность. Я очутилась там не потому, что вы хотели меня. К тому же вы были рассержены, когда проснулись, – я прекрасно помню выражение вашего лица!
– Да, я действительно был рассержен. Но от этого я не перестал желать вас.
Милли недоуменно уставилась на него. Ее мысли метались, как птицы в клетке. Даже Шон никогда не говорил, что хочет ее, и никогда не смотрел на нее такими пожирающими глазами. Она неожиданно осознала, что они одни в доме, и ее дыхание участилось. Молчание затянулось. Рональд нетерпеливым жестом провел рукой по волосам. Милли поймала себя на мысли, что ей тоже хочется прикоснуться к ним, и поспешно спрятала руки за спину.
– Черт, – пробормотал он, явно поддаваясь неожиданной вспышке гнева. – Думаю, мне надо следить за своими словами. Я вовсе не намеревался сообщать вам об этом.
Милли встала и, обогнув стол, остановилась перед ним.
– Вы это серьезно?!
– Да! Хотите, чтобы я доказал, насколько серьезно это было сказано?
От его слов Милли даже чуть пошатнулась.
Шон твердил, что она холодна как лед, и она верила в справедливость его слов, но сейчас ей пришло в голову, что, возможно, они оба ошибались.
– Да, хочу, – ответила она.
На какое-то мгновение Рональд замер, а потом, приглушенно вскрикнув, притянул ее к себе.
От прикосновения его рук Милли почувствовала необыкновенную легкость во всем теле.
– Черт побери! Мне следовало знать, что этим кончится…
Какое-то странное чувство охватило Милли. Ее сердце колотилось так, что, казалось, от этих толчков она вот-вот разлетится на мелкие кусочки.
Я больше никогда не стану прежней, подумала она.
Глава 5
Его рот оторвался от ее губ и с медлительной нежностью двинулся к основанию шеи. Милли запрокинула голову. Все вокруг закружилось и поплыло. Ее пальцы впились в его плечи, ощущая шелковистую кожу и игравшие под ней мышцы. Он что-то нежно прошептал, не дождавшись ответа, потом тихо рассмеялся и легко поднял ее на руки. Она прильнула к его груди и сомкнула веки.
– Открой глаза и смотри на меня. Милли осторожно приоткрыла один глаз. Все колыхалось вокруг, и, хотя его руки были тверды, как скала, у нее вдруг возникло ощущение, что они в воде и вот-вот утонут.
– Я увлеку тебя за собой, – едва слышно произнесла она.
– Попробуй. – Его голос звучал на удивление смиренно. – Куда тебя отнести?
– В мою комнату.
– Хорошо. Координаты, пожалуйста.
– Прямо на север. Потом наверх по винтовой лестнице. Четвертая дверь.
– Твои способности штурмана явно улучшаются под действием алкоголя, – заметил Рональд, входя в комнату ногой закрывая за собой дверь. Он огляделся по сторонам и тихо присвистнул:
– А где же прялка?
Не поняв его слов, Милли озадаченно посмотрела вокруг.
Большая старинная кровать, щедро отделанная резьбой. Каменные стены завешены коврами и гобеленами, в основном подобранными самой Милли. У створчатого окна стоит пюпитр для нот. Покрывала на кровати откинуты, открывая взору свежее белье…
Эта наполненная ароматом лаванды комната, казалось, была давно готова к приему хозяйки.
Рональд осторожно опустил Милли на кровать. Я никогда никого не приводила сюда, подумала она. Судя по выражению его лица; он понял это. За все то долгое, жаркое, такое далекое теперь лето Шон ни разу не был здесь. Этот же незнакомец не только вошел сюда по ее приглашению, но и мгновенно вписался в окружающую обстановку. Впрочем, какой же он незнакомец?.. Это известный всему миру покоритель женских сердец!
– Должно быть, я сошла с ума, – пробормотала Милли, пока Рональд развязывал шнурки на ее спортивных туфлях.
– Что ж, тогда у нас есть хоть что-то общее. – Он продолжал раздевать ее с ловкостью, которая явно свидетельствовала о большом опыте.
– Это совращение по-голливудски?.. Не слишком-то романтично, – нетвердым голосом заметила Милли.
Он слегка коснулся губами ее щеки.
– Если бы это было действительно по-голливудски, то вот там сейчас стоял бы звукооператор с микрофоном на палке, здесь – оператор с основной камерой, а второй снимал бы нас сверху. Вокруг толпились бы гримеры, реквизиторы, режиссер и сценарист, – сухо проинформировал ее он. – Так что ты права, в этом нет ни капли романтики. Романтика – здесь.
– Ты просто смеешься надо мной, – преодолевая головокружение, произнесла Милли.
– Скорее, мне пора посмеяться над самим собой. – Его голос, казалось, доносился откуда-то издалека. – Ты могущественная волшебница. Золушка, и меня не покидает предчувствие, что наша встреча окажется пагубной.
Она не поняла, о чем он говорит, но на нее вдруг накатила волна безотчетного страха.
– Не оставляй меня одну, – жалобно попросила она.
Он колебался не больше секунды.
– Хорошо, я не уйду.
Она почувствовала, как прогнулась под ним кровать, когда он присел радом с ней, и крепко схватила его за руку.
– Обещаешь?
– Должно быть, я тоже сошел с ума. Обещаю. А теперь постарайся уснуть.
Милли удовлетворенно вздохнула и слегка разжала пальцы.
– Ты же всегда держишь слово. Ты сам говорил мне об этом, – пробормотала она уже сквозь сон.
***
– Какой ужас, – произнесла Милли утром, рывком садясь в кровати и прижимая ладони к горящим от стыда щекам.
На ней был шелковый халат, который Рональд, должно быть, отыскал в платяном шкафу.
Никаких других признаков того, что он провел с ней ночь, она не обнаружила.
Милли поднялась. Ее шатало, во рту пересохло. Она вспомнила волнующее чувство головокружения, которое испытала накануне вечером.
Сейчас думать о нем было неприятно.
В доме не было слышно ни звука, но доносящийся из кухни запах кофе свидетельствовал о том, что кто-то уже встал и скоро будет готов завтрак. Запахнув халат, Милли начала осторожно спускаться вниз по крутой винтовой каменной лестнице в надежде обнаружить на кухне домоправительницу. Пита Мерседес или кого-то из ее родственниц.
Ее ждало разочарование: там был только Рональд Бредли, с преувеличенным вниманием следивший за вскипавшим кофейником. Да, он явно покопался в платяном шкафу, подумала Милли, потому что на нем теперь была клетчатая рубашка, скорее всего принадлежавшая Питу. Во всяком случае, у ее владельца не было таких широких, как у Рональда, плеч.
Он поднял оценивающий взгляд на вошедшую Милли и вежливо сказал:
– Доброе утро.
– А оно действительно доброе? – потупилась Милли.
Он слегка приподнял бровь.
– Станет добрым, когда ты выпьешь кофе и примешь душ.
Она опустилась на стул.
– Я чувствую себя так, будто умираю.
– Это похмелье, – без тени сочувствия заметил он, но потом, смягчившись, добавил:
– Все нормально. Жить будешь. Нужно просто восстановить водный баланс организма, и тогда тебе сразу станет легче. Выпей воды. – И он через стол протянул ей бутылку минеральной воды.
Милли откупорила бутылку, выпила стакан воды и, к своему немалому удивлению, убедилась, что он прав. Головокружение и легкая тошнота вскоре исчезли.
– Спасибо тебе, – искренне поблагодарила она.
– Яичница с ветчиной и чашка черного кофе – вот что тебе сейчас нужно, – заявил Рональд.
Он явно успел побриться и принять душ, и теперь выглядел свежим, бодрым и полным сил.
– Единственное, что мне нужно, – с горечью произнесла она, – так это забыть обо всем, что происходило в последние три дня. Или, по крайней мере, в последние двенадцать часов.
Сняв с плиты кофейник, он налил кофе в две керамические кружки. Милли мрачно отхлебнула обжигающего напитка.
– А ведь я вчера пытался остановить тебя, сказал Рональд. – Ты явно переусердствовала с вином, причем после двух беспокойных ночей и почти на голодный желудок;
– Откуда ты знаешь, что это были две беспокойные ночи?
– Потому что провел их с тобой, – напомнил он с вызывающей улыбкой. – Если бы это был кто-то другой, я бы просто не открыл вторую бутылку. Но ты заявила, что привыкла пить много вина, так что…
– Я вела себя как настоящая дура! – простонала Милли.
– Не стоит так переживать. – Он слегка пожал плечами. – Ты просто устала. А ответственность за то, что произошло, лежит на мне. – При этих словах Милли испуганно потупила взор, и он поспешно добавил:
– Надо признать, мы оба легко отделались.
Милли поняла, что он имеет в виду вовсе не вино. С трудом подбирая слова, она виновато произнесла:
– Я знаю, что плохо вела себя вчера вечером. Рональд возмущенно посмотрел на нее – Да за кого ты меня принимаешь? Я хотел тебя. А ты, охмелев, поняла, что тоже желаешь близости со мной. – Она вспыхнула, а он лукаво поинтересовался. – Кстати, с чего это вдруг тебя проняло? Ты ведь ясно дала понять, что не принадлежишь к числу моих поклонниц. Неужели тебе захотелось все-таки заполучить мой скальп? Скальп кинозвезды?
Милли непроизвольно вздрогнула.
– Не знаю. Я никогда не делала ничего подобного. Я имею в виду, что никогда… – Она смущенно смолкла, вдруг сообразив, что Рональд Бредли явно не в том настроении, чтобы выслушивать ее откровения. – Я не очень-то часто меняю любовников, – запинаясь, закончила она.
– Значит, ты решила провести на мне эксперимент?
– Нет! – ужаснулась Милли. – У меня и мыслей подобных не было.
– Думаю, вчера их у тебя вообще не было.
– Я очень сожалею о случившемся, – опустив глаза, пробормотала она.
– И правильно делаешь. Вчера тебе просто повезло, – сказал он тихо, – но если ты еще хоть раз предоставишь мне такую возможность, я ею непременно воспользуюсь. Поэтому впредь советую тебе следить за собой, Золушка.
Милли вдруг вспомнила, как прикасалась к его теплой шелковистой коже и потеряла ощущение реальности. Когда она пришла в себя, Бредли говорил о багаже:
– Я не знаю, куда все это отнести.
Она нервно допила свой остывший кофе.
– Большую часть – в музыкальную комнату. Это наверху, между башнями. Я сейчас оденусь и покажу тебе дорогу.
Поспешно вернувшись в свою комнату, Милли надела самые потрепанные джинсы и самую выцветшую рубашку – пусть не думает, что она пытается понравиться ему! Когда они понесли книги и ноты наверх, в музыкальную комнату, она старалась держаться на расстоянии от Рональда. Он промолчал, но по его чуть насмешливому взгляду Милли поняла, что ее ухищрения не остались незамеченными.