– Всего год. И то я еле вытерпел. Но Лин оказалась права: за этот год мы узнали друг друга так, что никаких сомнений в правильности выбора не оставалось. И мы были счастливы.
Он помолчал, не желая рассказывать о последнем годе брака. Все подружки Лин быстро забеременели, а ему приходилось каждый месяц утешать жену, когда становилось ясно, что очередная попытка провалилась. Врачи говорили, что они еще молоды и рано думать о лечении от бесплодия. Советовали расслабиться и не терять надежды. Но секс в последние полгода утратил былое очарование, поскольку они снова и снова старались зачать ребенка. Повсюду таблицы и подсчеты цикла овуляции. Любовью они занимались по минутам, вместо того чтобы просто наслаждаться процессом.
Роланд стал задерживаться на работе, хватался за любую возможность уехать, будь то конференция или просто внеурочная работа. Это помогало снять напряжение. Дома он чувствовал себя роботом, машиной. Именно тогда он купил дом рядом с пивоварней, это позволяло полностью отвлечься, сбежать от реальности. Разумеется, Роланд никому об этом не рассказывал, даже родным и друзьям. Как он мог признаться в собственной несостоятельности как мужа, сказать, что подвел Лин снова и снова, месяц за месяцем? Самой жестокой насмешкой судьбы стал тот день, когда врач в больнице сказал ему…
Роланд резко втянул в себя воздух. Не стоит думать об этом сейчас. Грейс приложила ладонь к его щеке.
– Мне очень жаль, не хотела воскрешать грустные воспоминания.
Значит, все-таки он выдал себя с головой, а ведь даже родителям Лин ничего не сказал, отчего испытывал уколы совести. Уж им-то, наверное, следовало. А может, было бы милосерднее, напротив, сохранить все в секрете.
– Я в порядке. Надо сменить тему.
Чувство вины по-прежнему не давало жить спокойно, мешало дышать. Да, не его вина в том, что пьяный водитель врезался в машину Лин, и все это могло бы случиться, даже останься он дома в тот вечер. Однако Роланд не мог простить себя за то, что не был с женой в последний момент. И не мог справиться с болью.
– Давай еще немного пройдемся.
Ее ручка обвилась вокруг его ладони, и ему стало легче. Удивительно. Грейс не настаивала на беседе, просто находилась рядом, молча поддерживала и сопереживала.
Если он хочет, чтобы у них хоть что-нибудь получилось, нужно рассказать даже то, о чем он старается не думать. Она не станет его жалеть, да и осуждать не будет. Но Роланд пока не готов к таким разговорам, и неизвестно, когда будет готов. Может быть, их затея глупа, а может и нет, и он найдет новый путь в жизни, не падая в пропасть бесконечной боли.
В понедельник утром Грейс получила от Роланда сообщение: "Сможешь освободить дни со среды по пятницу на этой неделе?" Она быстро написала: "Зачем?" – "Буду вновь стараться вскружить тебе голову" – "Попробую".
К ее удивлению, проблем не возникло, возможно, оттого, что был июнь, и сезон отпусков еще не начался, а потому отпустить сотрудника не представляло трудности.
– Отлично.
– Да, замечательно, но, если мы куда-то поедем, мне лучше знать, чтобы понимать, какие вещи взять с собой.
– Пару платьев и что-нибудь для прогулок.
– Для прогулок… Например, что? Сапоги, плащ и спрей от насекомых? – Грейс решила действовать хитростью.
– Нет. Нарядно, но удобно.
– Значит, мы будем в городе, не на природе?
– За тобой нелегко ухаживать. Как можно сделать сюрприз, если рассказать подробности?
– Но если я не буду знать деталей, наберу три чемодана, чтобы быть готовой ко всему.
– Лучше взять по минимуму. Ну ладно, скажу кое-что. Мы будем в городе. И не беспокойся, много ходить тоже не будем. Хотя, по настроению, можно и прогуляться.
Грейс не верила своим ушам, неужели Роланд хочет пригласить ее в поездку? Но обольщаться не стоит.
– Ага, поняла. Пару платьев, минимум вещей и удобную обувь.
Что он задумал?
– И паспорт.
– Паспорт?
Этот протест Роланд подавил просто – поцеловал ее.
– Я хочу тебя поразить, могу себе это позволить, так что не возражай и не чувствуй себя виноватой. Есть одно место, которое я бы хотел тебе показать. Сложи оружие, не будь упрямой и независимой.
Она кивнула, не в силах вообще что-либо говорить после поцелуя. Он улыбнулся и снова ее поцеловал.
– Помнишь условия договора? Вскружить тебе голову.
Глава 7
Напомни мне никогда не играть с тобой в покер, – ворчала Грейс, когда они вошли в метро. – Ты, наверное…
– Лихо обманываю соперников?
– С тобой наверняка невозможно играть.
Роланд покатился со смеху:
– Если скажу, куда мы направляемся, ни о каком сюрпризе не может быть и речи, я не смогу вскружить тебе голову. Поверь, оно того стоит.
Грейс промолчала, но отнеслась к его словам явно с недоверием. Однако, когда они вышли на станции "Виктория", сомнения развеялись. Перед ними стоял поезд, точно сошедший со старой фотографии, и персонал в нарядных ливреях.
– Это же станция отправления Восточного экспресса из Лондона. – Грейс едва не задохнулась от переполнявших ее эмоций, не веря своим глазам. – Мы на нем поедем? Сейчас?
Роланд довольно улыбнулся:
– Да. Я запомнил наш разговор на шоу фейерверков.
Грейс тоже помнила. Еще бы, ведь она годами мечтала об этой поездке, но не могла и надеяться на то, что это когда-нибудь сбудется. Она говорила о своем желании Говарду, но тот, по-видимому, обсудил это с матерью и на следующий день заявил, что это слишком уж экстравагантно, есть более дешевые и легкие способы попасть в Париж, нежели путешествие в Восточном экспрессе. В Париж они все равно не попали, были заняты на работе и не могли себе позволить даже неделю отпуска. Выходные обычно проводили где-нибудь в английском коттедже, хотя столица Франции находилась всего в двух часах езды от Лондона на поезде "Евростар".
А Роланд устроил ей такую поездку. Они едут в Париж, город света, самый романтичный в Европе. Он и впрямь решил вскружить ей голову. Пораженная, она не находила слов. Но ведь нужно что-то ответить.
– Просто и не знаю, что сказать.
– Мне достаточно услышать: "Спасибо, Роланд, ты исполнил одно из моих самых сокровенных желаний".
– Так оно и есть, и это невероятно. Я не ожидала, что ты предпримешь подобное.
Роланд, словно поняв, что девушка собирается протестовать, быстро поцеловал ее.
– Я бы не стал организовывать поездку, если бы не мог себе это позволить. И мне нравится делать тебе приятное. Не представляешь, какое это удовольствие – осуществлять чьи-то желания.
Такой аргумент понятен, Грейс бы и сама порадовала Роланда чем-нибудь, если бы знала чем. Он никогда не делился своими желаниями, потому непонятно, что может привести его в такой же восторг.
– Ну хорошо, оставим в стороне вопрос о деньгах. Я искренне тронута, это просто невероятно. Не могу поверить, что ты сделал мне такой чудесный сюрприз, и очень рада. Спасибо тебе, это лучшее, что мне когда-либо дарили.
– Очень рад, что тебе понравилось. – Он взял ее за руку. – Позвольте проводить вас к вашему месту, мадемуазель.
Роланд упоминал своих родственников во Франции, да и фамилия его звучала по-французски, логично предположить, что он знает язык. Но Грейс ни разу не слышала, как ее новый друг на нем говорит. Сейчас, по сути, она услышала лишь одно слово, но и этого хватило, чтобы понять, как сексуально звучит его речь на французском. Надо же ей было сказать ему об этом! Улыбнувшись, он бегло заговорил по-французски.
– Я знаю язык на школьном уровне, но давно не практиковалась. Из всей твоей тирады поняла пару слов, не больше. Даже если повторишь медленно, вряд ли пойму больше.
– Позже я тебе покажу то, о чем говорил.
Слова эти вызвали в воображении Грейс такие сцены, что яркий румянец залил щеки, и ей стало жарко. Роланд, словно угадав ее мысли, улыбнулся загадочно и лукаво. Ситуация накалялась все больше, угрожая не просто вскружить голову, но и лишить рассудка. Конечно, все это нравилось ей все больше и больше, но чувство неловкости нарастало. Наверное, стоит вспомнить о двух неделях радости и удовольствий. По истечении этого срока все вернется на круги своя.
В поезде было тоже непривычно, совсем не так, как в пригородном лондонском экспрессе. Просторный вагон, мягкие, удобные сиденья, расположенные парами. Предполагалось, что пассажиры будут сидеть лицом друг к другу. Между сиденьями – маленькие столики, накрытые белоснежными скатертями.
– Забыл спросить, как ты переносишь дорогу. Прости. Может, предпочитаешь сидеть, глядя вперед?
– Я отлично переношу дорогу, однако сесть лицом вперед не откажусь, если ты не против.
– Разумеется, нет.
Подошедший официант подал напитки – свежевыжатый сок для Роланда и коктейль "Беллини" для Грейс.
– Это уже граничит с неприличием. – Грейс чувствовала себя избалованной принцессой.
Завтрак оказался выше всяких похвал: свежий фруктовый салат, сдобные лепешки с копченым лососем, икра и яичница, булочки и кофе. Все подавалось неспешно. В Фолкстоне их встретил оркестр. Сойдя с поезда, они пересели в автобус и устремились в Кале. На станции прибытия их вновь ожидал оркестр, а на платформе поезд, стилизованный под старину, сияющий золотыми и голубыми цветами. Персонал на сей раз был в голубой униформе и остроконечных шапочках. Повара – в белых куртках с золотыми нашивками, черных брюках и белоснежных перчатках.
– Я чувствую себя принцессой.
– Отлично, именно этого я и хотел. – Роланд сжал ей руку. – Сейчас начнется самое интересное. Восточный экспресс проследует через континентальную Европу.
Их отвели в уютное купе. Грейс в жизни не видела ничего более роскошного. Обслуживали их снова неспешно и со вкусом.
– Расскажи мне о твоих французских родственниках. Ты говорил, у них есть виноградники?
– Да, в Бургундии. Одна семья занимается производством шабли, вторая – Кот-де-Нюи. И они жутко любят конкурировать с кем-нибудь. К счастью, одни делают красное вино, вторые – белое, так что друг другу не соперники. Но каждый год одно и то же: сколько наград получила каждая семья да сколько положительных отзывов.
– Готова спорить, они принимают критику только друг от друга, остальным не позволяется произносить резкие слова.
– Да.
– Ты часто их видишь?
– Не так часто, как хотелось бы. Хотя в Дижоне очень красиво. Узкие улочки, дома из камня цвета меда. Все вокруг очень мило и фантастический вид из замка. Вообще, скоро нужно наведаться в гости, мне уже присылали письма с очередными жалобами на состояние крыши, и я пообещал посмотреть.
– Похоже, у старых зданий крыша – главная проблема.
– Дело не только в этом, факторов много. Сырость, например. А дерево имеет свойство гнить. Жуки-точильщики, проседание дома. Бывает, когда реставрируют старый дом, используют неподходящие материалы, скажем, штукатурку вместо извести, бетонный пол вместо деревянного. В итоге все это создает больше проблем, чем решает. Но я не буду утомлять тебя историями про реставрацию.
– А как же традиционная история про стекло?
– В Париже я тебе непременно покажу одно сооружение из стекла. Только не спрашивай какое. Это сюрприз.
– Хорошо, не буду.
– Кстати, хотел спросить: почему ты так трепетно относишься к деньгам?
– А ты никому не скажешь, Белле например?
– Не скажу.
– Наверное, причина кроется в детстве. Мой отец был ненадежным во всем. Не мог правильно рассчитывать время, не умел обращаться с деньгами. Я помню, как к нам приходили судебные приставы, мне тогда было три годика, и я здорово испугалась. Помню, мама плакала по ночам, думая, что я сплю. Я решила никогда не попадать в подобную ситуацию, с тех пор очень бережлива и осторожна с финансами.
– Я не хотел сказать, что ты скряга, но тебе не кажется, что ты упускаешь что-то в жизни?
– Нет.
Конечно, она знала, что упускает порой какие-то моменты жизни. Например, не согласись она на предложение о двух неделях свиданий, вряд ли бы они куда-то поехали.
– Может, сменим тему?
– Конечно.
– Расскажи мне о Париже. Когда первый раз ты туда попал и что тебе понравилось?
– Это нетрудно вспомнить. Родители решили свозить нас в Бордо. Мне было около пяти лет. Это было на Рождество, и мы отправились в галерею Лафайетт. Там стояла самая высокая ель, которую я когда-либо видел в жизни, вся в сияющих огнях и красных яблоках. Мы зашли в кафе за горячим шоколадом, в нем была палочка корицы. Я никогда не видел ничего подобного в Англии, а еще мы ели шоколадный торт. Мама тогда купила пуансеттию. Филли была в восторге от того, что она называется "Рождественская звезда", потому что листочки напоминают звездочки. Красный, зеленый и золотой – цвета Рождества во Франции. С тех пор сестра все время на Рождество украшает свой магазин во французском стиле.
Слушая непринужденный рассказ о Париже и рождественских традициях в семье Роланда, Грейс расслабилась.
– Как интересно сочетать обычаи.
– Да, верно.
Они переоделись к раннему ужину и отправились в вагон-ресторан. Хорошо, что Грейс купила новое коктейльное платье за день до поездки. Блюда были выше всяких похвал и красиво поданы.
Лобстер, "Турнедо Россини", сырная тарелка, кокосовый щербет с ломтиком ананаса в карамели.
– Я и не знала, что в Восточном экспрессе все так роскошно. Спасибо тебе!
– Je t’en prie.
– Не помню, что это означает.
– Это означает "пожалуйста". Подожди благодарить, мы еще не доехали до Парижа. Надеюсь, тебе понравится то, что я запланировал.
– Если там все будет хоть на один процент так же замечательно, мне понравится.
На станции их ожидал роскошный автомобиль. Они проехали весь центр Парижа. Грейс в восхищении смотрела по сторонам, не желая говорить. Казалось, даже слово могло разрушить атмосферу волшебства. Она и понятия не имела о том, как прекрасен город. Широкие бульвары, красивые здания, воздушность и легкость построек радовали глаз.
Отель тоже поражал великолепием. Величественное пятиэтажное здание с узкими стрельчатыми окнами, балконы с причудливыми стальными перильцами. Именно так Грейс представляла парижский отель. Внутри оказалось еще лучше: белые стены, картины в позолоченных рамах, красные и белые мраморные плитки, железные канделябры, позолоченная балюстрада. Нигде и никогда ей не доводилось видеть такой роскоши и блеска.
Консьерж сопроводил гостей на их этаж. Сердце Грейс тревожно сжалось. Значит, они будут делить одну комнату. Точно угадав причину ее беспокойства, Роланд заметил:
– У нас номер с несколькими комнатами, в нем две спальни и две ванные. Я не из тех, кто делает поспешные выводы.
Ах так, значит, он не ожидает того, что она будет спать с ним.
– Спасибо.
Да, они знают друг друга слишком мало, не состоят в отношениях и не планируют пока, но она понимала: ему стоит лишь попросить – и она согласится. Да и как можно отказывать в самом романтичном городе мира?
Спальня была очень красива: бледно-голубой ковер, кремовые стены, высокие окна, балкон с видом на Эйфелеву башню, огромная кровать с множеством пузатых подушек, ванная, отделанная кремовым мрамором и позолотой. В гостиной удобные кресла и диваны с золотистой обивкой, на журнальном столике ваза со свежими цветами.
– Какая красота, Роланд!
– Да, неплохо.
Интересно, останавливался ли он здесь прежде? Может, с женой? Если да, вспоминает ли о ней сейчас? Грейс не решилась спросить. Роланд же как ни в чем не бывало провозгласил:
– Нас ждет вечер в Париже.
Вечер в Париже – что может быть романтичнее? К тому же он что-то запланировал.
– Что будем делать?
– Пойдем.
Их снова ждала роскошная машина.
– Нам потребуется час, чтобы добраться, а на метро не очень удобно. Сейчас поедем на машине, а завтра можем побродить по городу.
– Хорошо.
Они приехали в пятый административный округ.
– Это набережная Ке Сан-Бернар, отличное место для прогулки летним вечером.
На берегу Сены было что-то вроде амфитеатра, люди сидели на ступеньках, кто-то пил вино, кто-то устраивал пикник, неподалеку играл диджей, мелодия походила на танго. Многие танцевали.
– Танго в Париже? Роланд, это просто поразительно, но, боюсь, я не знаю танца. Хотя можно ведь просто посмотреть, насладиться атмосферой.
– Ты вроде занимаешься аэробикой с Беллой, поэтому ничего нового. Не беспокойся о том, что никогда раньше не танцевала танго. Научишься. Просто повторяй за мной.
Оставалось подчиниться ему и гипнотическому завораживающему ритму. Роланд прижал Грейс к себе и закружил. Она чувствовала, что едва может дышать от близости партнера. Они сделали традиционное па, и она перегнулась через его руку. Наклонившись, Роланд нежно провел губами по ее шее. Ей стало жарко. Грейс понимала если бы они танцевали в уединенном номере отеля, за этим последовало бы ясно что. По темным глазам Роланда она поняла, что и он думает о том же. Эти мысли смущали и радовали одновременно. Грейс чувствовала, что теряет голову, поддается очарованию вечера, танцуя танго в Париже. Зазвучала сальса. Грейс знала этот танец по урокам аэробики, ее движения стали более естественными. Роланд улыбнулся.
– Что? – спросила она, поймав его взгляд.
– Мне нравится видеть, как ты расслабляешься и перестаешь себя контролировать.
– То есть обычно я зажатая?
– Нет, скорее скромная и прячешь свою натуру. Но сегодня ты настоящая звезда.
Последние слова он произнес по-французски. Грейс их поняла, но не поверила. Неужели и впрямь он так считает? По-видимому, она задала этот вопрос вслух, потому что Роланд с улыбкой поцеловал ее и произнес:
– Сейчас ты буквально сияешь, такая красавица.
Слезы выступили у нее на глазах.
– Спасибо.
– Пожалуйста, – повторил Роланд по-французски и снова закружил ее в танце, порой прижимая к себе так тесно, что она чувствовала его возбужденный член, а порой просто глядя ей в глаза и повторяя каждый шаг танца.
Диджей начал играть более медленную страстную мелодию. И вот они уже танцуют, прижавшись, щека к щеке. Грейс чувствовала себя желанной и обожаемой, впервые за всю жизнь, и ей нравилось это ощущение. Настолько, что она готова была испытывать его снова и снова. Но приходилось напоминать себе о том, что все это ненастоящее.
Когда танец закончился, они поехали в отель.
– Все было чудесно. Я получила ни с чем не сравнимое удовольствие.
– И я.
– Видимо, ты хорошо знаешь город. – Ну вот и настал момент истины. – Наверное, делаешь это не первый раз?
– Я был в Париже несколько раз с Линетт, но мы не останавливались в этом отеле, и я не повторяю того, что мы когда-то делали с ней.
Грейс немного расслабилась. Приятно, что Роланд понял ее состояние.
– А откуда тогда ты знаешь про танцы?
– Тебе правду сказать? Интернет – замечательная вещь. Я просто искал что-либо романтичное в Париже, и танцы показались хорошим вариантом.
– Так оно и есть. Тебе не нужна практика, ты бы смог растопить сердце любой девушки, знаешь, чем поразить и порадовать.
Пальцы Роланда теснее обвились вокруг ее ладони.