В то время как Эмили выглядела так, словно только что одержала победу в какой-то ресторанной баталии, – ее фартук был покрыт пятнами от полудюжины блюд, над которыми она трудилась с самого рассвета, – Элли была свежа и ослепительна. На ней был нежно-розовый льняной костюм с рукавами три четверти, позволявшими видеть фантастической красоты бриллиантовый браслет, который Рид подарил ей в честь их помолвки.
– В каком-то смысле так. Мы с Ридом встречаемся через час в ресторане "У Германа", чтобы пообедать. – Элли бросила свою огромную, едва ли не дорожную сумку от Гуччи на один из табуретов и театрально вздохнула. – Мы хотим подобрать музыку для нашего первого танца.
– Это может занять уйму времени, – заметила Эмили.
– Я знаю, – язвительно усмехнувшись, ответила ее сестра, – но он не может потратить больше одного часа. Он занятой и важный человек.
– И ты пришла, чтобы я тебе что-то посоветовала?
– Нет. Я думала, что мы могли бы… поболтать. Вчера, на моем девичнике, нам так и не удалось выкроить момент, чтобы побыть вдвоем. – Элли тряхнула тяжелой копной светлых локонов. Цвет был искусственным, но кудри натуральными. Хотя Эмили ненавидела себя за это, она поймала себя на том, что накручивает на палец кончики своих совершенно прямых каштановых волос.
– Ну и кто же он? – спросила Элли во второй раз.
– Кто – он?
Ее сестра сложила руки на груди, отчего ложбинка в вырезе ее льняного пиджака стала еще эффектнее.
– Не притворяйся, Эм! Я имею в виду мужчину, которого ты практически терзала в маминой гостиной. Все тетушки только об этом и говорили все оставшееся время.
Возмущенная и смущенная одновременно, Эмили сердито произнесла:
– Я не терзала его. Это был… поцелуй.
– Это было больше чем поцелуй! – Элли подняла украшенную тяжелым бриллиантовым кольцом левую руку, предупреждая резкий ответ Эмили. – Послушай, я не в осуждение. Он парень что надо! Если бы не грядущая свадьба с Ридом, я бы не смогла устоять перед искушением отбить у тебя и его.
Эмили на миг оторопела. Что толкнуло ее вероломную сестру на такое заявление – чистое хладнокровие или Элли действительно совершенно не сознавала всю его пошлость?
– Ну? – подстегнула ее Элли, не дождавшись ответа. – Ты собираешься сообщить мне подробности или нет?
Она что, обязана? Эмили стиснула зубы. Ей надо было что-то сделать со своими руками… пока она никого не удушила ими и не осталась единственной дочерью у своих родителей. Она встала так, чтобы их с Элли разделял кухонный прилавок, достала ножичек для снятия цедры и схватила лимон из миски, стоявшей на столе. Прикладывая несколько большее усилие, чем это требовалось, она стала нарезать тонкие желтые полоски – они пойдут на маринад для курицы.
Готовка. Это было ее спасение!
– Мадэни – мой клиент, но нам приятно общество друг друга.
То, что она сказала, было правдой, хотя почему-то ей захотелось вздохнуть с сожалением.
– Разве его зовут не Дэн?
– Дэн. Да. Сокращенно от Мадэни.
– Мадэни? – повторила Элли. – А как его фамилия?
– Тарим.
– Мадэни Тарим. – Элли сдвинула свои прекрасные дугообразные бровки. – Почему мне это имя кажется знакомым?
– Не знаю. Возможно, кого-то из героев твоих мыльных опер так зовут?
Элли задумчиво скривила губки и покачала головой.
– Нет. Не то. Но я слышала это имя где-то и совсем недавно.
– Поверю тебе на слово.
Эмили макнула кончик среднего пальца в маринад, попробовала его и добавила еще щепотку соли.
– Мама сказала, что у нее сложилось впечатление, будто между вами двоими ничего нет. – Тут она фыркнула. – А он не… жиголо?
– Что? – выпалила Эмили.
– Да я прекрасно тебя бы поняла, если бы ты… ну, знаешь… наняла какого-то мужчину, чтобы заполнить некоторую пустоту в твоей жизни. Мы все нуждаемся в… общении.
Общение. Это было кодовое слово, под которым подразумевался секс. И они обе знали это. Очевидно, Элли прикинула, когда Рид ушел от Эмили, и сделала вывод, что сестра с тех пор не испытывала радости интимных отношений. Как омерзительно! И самое ужасное, что ее сестра почти права. Эмили жила как послушница. Хотя, признаться, она никогда не находила секс с Ридом – который был ее первым и последним любовником – таким уж восхитительным. Она винила во всем себя. Возможно, она не настолько сексуальна… Эмили поняла это сейчас, встретив Мадэни. Простой поцелуй ее руки вызвал у Эмили такую реакцию, которой Рид добивался после получасовой затейливой прелюдии.
– Мадэни Тарим не нанимался ко мне ни в каком качестве! – взорвалась она.
– Господи, Эм. – Элли подняла обе руки. – Ну зачем же так возмущаться?
– Я не возмущена, я оскорблена, Элли. Даже ты должна понять почему.
– Ладно. – Ее сестра подняла к небу свои ярко-синие глаза. – Извини.
Она сказала это действительно виноватым тоном, и Эмили решила оставить эту тему.
– Забудь.
– Значит, все так серьезно?
Эмили тщательно подбирала слова, убежденная, что каждое из них в том или ином виде будет передано всей ее разросшейся семье.
– Не знаю, могу ли назвать это серьезным, но мы хорошие друзья.
– Хорошие друзья, да? – Элли хитро улыбнулась. – Это так теперь называют нужных друзей?
– Не слишком ли много вопросов ты задаешь сегодня с утра? – ледяным тоном спросила Эмили.
– Мы же сестры.
– Факт, о котором ты вспоминаешь только тогда, когда тебе это выгодно.
Элли отвела глаза:
– Да ладно тебе, Эм. Я же беспокоюсь о тебе, так ведь? Ты уже несколько месяцев не приходишь на семейные обеды у мамы с папой.
– Отгадай с трех раз, почему.
Элли пропустила этот укол мимо ушей, и Эмили, отложив ножичек для цедры, бросила пристальный взгляд на сестру:
– Неужели ты не чувствуешь себя хотя бы чуть-чуть виноватой?
Эмили хотела бы, чтобы так было. Больше того, она хотела бы услышать давно запоздавшее извинение. Может быть, тогда она смогла бы забыть всю эту историю и жить дальше. Конечно, она, Рид и Элли никогда не смогли бы по-семейному сидеть за воскресным обедом в доме их родителей, но извинение могло бы помочь.
Но Элли не извинилась. Она сложила руки на груди и надула губки:
– Господи, Эм! Ты такая вредная. Неужели тебе надо снова копаться в этом? Может, хватит? Уже год прошел. – Слезы навернулись на синие глаза Элли, но ее лицо оставалось безупречным, тушь не потекла. "Мне надо научиться так плакать", – подумала Эмили.
– Ну, прости. Не знаю, что на меня нашло.
Опять ее сестре как-то очень ловко удалось обернуть все в свою пользу, превратиться в жертву и ухитриться получить извинение от нее!
Эмили снова схватила ножичек для цедры и принялась трудиться над лимоном.
– Я только хочу, чтобы ты нашла кого-то, кто мог бы позволить тебе чувствовать себя особенной, как чувствую себя я рядом с Ридом. Наша жизнь с ним – настоящая волшебная сказка, – сказала Элли.
– И как это могло получиться, что мы с тобой сестры? – Эмили внимательно взглянула на сестру. – У нас одни и те же родители. Во многих отношениях у нас были одни и те же возможности. Как могло случиться, что мы абсолютно разные? И я имею в виду не только внешность. Я хочу добиться всего сама. Ты… ты же ждешь, чтобы всю тяжелую работу за тебя выполняли другие. И знаешь, что самое обидное? Они делают это! Мама и папа всегда поддерживали тебя!
– Мне жаль, что ты с такой ревностью относишься ко мне, Эм. Я не виновата в том, что моя жизнь сложилась так хорошо, в отличие от твоей, такой пустой…
– Пустой? – Эмили подумала о своем бизнесе, о том, какое удовлетворение она испытывает оттого, что он процветает. И о своих планах открыть ресторан, которые стали на дюйм ближе к осуществлению. – Это твое мнение?
– Рид говорит…
– Замолчи! – Эмили угрожающе выставила ножичек. – Я не желаю слышать мнение Рида о моей жизни! Я и так слишком часто выслушивала его. И сейчас мы говорим о тебе. Ты способная, Элли. Ты могла бы заняться чем угодно, могла бы статькем угодно, если бы только занялась собой. Неужели у тебя нет никаких амбиций?
– Есть. – Элли негодующе тряхнула волосами. – Я хочу стать миссис Рид Бенедикт и чтобы о нашей свадьбе весь город говорил потом долгие годы.
Эмили закрыла глаза и вздохнула. Все опять вернулось на круги своя…
– Мне, по крайней мере, не грозит одинокая старость. – Элли предостерегающе подняла руку. – Но я не хочу ссориться. Я не за тем пришла к тебе.
– Ты пришла, чтобы выяснить, не наняла ли я мужской эскорт.
– Я надеялась, что ты нашла кого-то особенного, чтобы привести на мою свадьбу, – холодно сказала Элли. – И я еще не получила твой ответ на наше пригласительное письмо.
– Это потому, что я еще не решила… приду одна или с кем-то.
– Но ты должна прийти, – чуть не простонала Элли. – Ты же должна быть подружкой невесты. – Ее искреннее огорчение могло бы разжалобить Эмили, если бы Элли не добавила тут же: – Если ты откажешься, я буду вынуждена пригласить на нашу свадьбу кузину Констанцу, а она так растолстела после того, как вышла замуж.
Эмили изумленно посмотрела на нее:
– Констанца только что родила ребенка, Элли!
– Привет! Уже три месяца прошло. А если она будет такими же медленными темпами сбрасывать вес, она и в августе все еще будет толстой.
– Трагедия, – пробормотала Эмили.
– Кроме того, органди персикового цвета, который я выбрала для платья подружки, совершенно не идет ей.
Эмили видела это платье. Ни его цвет, ни фасон не пошли бы ни одной подружке невесты, независимо оттого, какой у нее цвет лица или какая фигура. Не потому-то Элли и выбрала такой цвет?
– Подумай еще! – взмолилась Элли.
Да, согласиться с сестрой куда легче, чем выслушивать ее нытье. Эмили, в душе кляня себя, кивнула:
– Хорошо, я подумаю.
– Отлично! – Элли от радости по-детски хлопнула в ладоши, а потом задала вопрос: – А ты приведешь своего нового мужчину на мою свадьбу?
Эмили лишь крепче сжала в руке ножичек:
– Вряд ли.
Элли нахмурилась:
– О, так, значит, ты придешь одна…
– Я не говорила, что вообще приду.
– Эм, – заныла ее сестра. – Ты должна!
– Потому что буду выглядеть в этом платье лучше, чем Констанца?
– Конечно не поэтому. – Элли покусывала губу. – Но ты должна прийти. Я наметила тебе в пару Гранта Барримора. Ты знаешь его.
Да, она знала его. И к тому же терпеть не могла. Рид и Грант были старинными друзьями. Они были членами одной студенческой организации в колледже и считали себя братьями. Но это не помешало Гранту приставать к Эмили однажды ночью, после чрезмерного возлияния.
Неужели больше нет людей, которые были бы способны на преданность и воздержание? Неужели Эмили была единственной, кто ценил честность и считал, что доверие – основа любых отношений?
Мадэни.Мысли о нем всплыли откуда-то из ее подсознания. "Вот кто способен на это, – решила она. – Человеку, который позволил женщине поцеловать его так, как это сделала я, и который в тот же вечер расстался с ней на пороге ее квартиры, было понятно, что такое воздержание".
– А это будет съедобно?
Вопрос Элли вернул Эмили к действительности. Захлопав глазами, она взглянула на сестру:
– Ч-что?
– То, что ты готовишь. Это съедобно? Выглядит не очень аппетитно. – Элли даже сморщила нос.
Эмили опустила глаза на месиво, оставшееся от лимона. Она срезала всю цедру и большую часть горькой белой сердцевины. Маринад был вконец испорчен. Придется делать его заново…
Эмили не выходила у Мадэни из головы всю неделю, начиная с бессонной ночи в воскресенье. Чем больше времени он проводил с ней, тем больше ему хотелось находиться рядом. А после того поцелуя его стали посещать запретные мысли…
Дружба. Это было то, что он предложил ей, когда они обедали в "Фуванге". Это было то, что он выказал ей позже, когда внимательно слушал планы, касающиеся будущего ресторана.
Дружба. Такого у него не было ни с одной женщиной. Дружеские отношения с женщинами случались, но они не становились настоящими друзьями. Он хотел гораздо большего от Эмили. Но дружба – это все, что он мог ей предложить.
"Переспи с ней". Таков был совершенно бесполезный совет Азима. Азим считал, что Мадэни должен завести с Эмили короткий роман, но такой, чтобы он доставил им обоим радость, а в конце купить ей какую-нибудь дорогую побрякушку. И он должен сделать это сейчас, пока еще имеет право. Тогда он вконец избавится от мыслей об Эмили Мерит и других женщинах. Азим произнес это и в воскресенье вечером – слава богу, что на арабском, – когда они подъехали к дому Эмили.
Даже когда Мадэни вернулся к машине, минуты через две, а не пять, которые обещал Азиму, его друг продолжал подзуживать его:
– Не понимаю я тебя. Почему ты здесь, когда молодая красивая женщина одна в своей квартире и раздевается сейчас, пока мы тут разговариваем?
– Замолкни и веди машину!
– Твое настроение улучшилось бы, если бы ты позволил себе немного выпустить пар. Я могу развернуться на следующем светофоре и отвезти тебя обратно. Сомневаюсь, что она будет возражать против такого вторжения.
– Нет.
Но его друг продолжал, словно не слышал Мадэни:
– Судя по тому, как она смотрела на тебя сегодня, она обрадуется твоему приходу.
– Я сказал – нет!
– Я мог бы вернуться за тобой утром, не слишком рано. – Азим повернулся и подмигнул. – У тебя будет прекрасная причина поспать подольше.
– Хватит! – рявкнул Мадэни, когда эротические картины замелькали в его голове. – За ужином сегодня Эмили спросила меня, не трудно ли это – быть одновременно твоим работодателем и другом? Предупреждаю тебя, Азим: если ты будешь продолжать в том же духе, я перестану быть и тем и другим.
– Твои угрозы были бы более действенными, если бы я поверил им. – Азим невозмутимо улыбнулся. – Мы слишком долго знаем друг друга.
– Вот и я о том же подумал. – Мадэни взъерошил волосы и громко вздохнул.
– Ты злишься не на меня. Ты злишься на самого себя.
– Дело сделано, Азим. Сколько раз я могу повторять это тебе?
– Нет. Помолвка официально не объявлена. Твой отец прислушается к тебе. Он разумный человек, его нельзя обвинить в отсталости взглядов. Он внес много изменений в Кашакре, привел наш народ в новое столетие.
– Он почитает старые традиции.
– Ты просто глупец.
– Только не начинай снова. Не надо. По крайней мере, не сегодня. – Мадэни потер глаза, вдруг почувствовав страшную усталость. – Я слишком устал, чтобы продолжать наши препирательства.
– Потому что ты понимаешь, что я прав, – сказал Азим, а потом спросил более спокойным тоном: – А может быть, кто-то еще начал менять твои взгляды?
Теперь, спустя четыре дня, Мадэни обдумывал эти слова друга. Он сидел на балконе своей квартиры за чашкой сладкого черного кофе, столь любимого у него на родине. Далеко внизу, на Медисон-авеню, царило оживленное, как обычно в это время дня, движение.
Если бы он полагал, что короткий, но бурный роман с Эмили поможет ему выбросить ее из головы, он разрешил бы Азиму развернуться на светофоре и поехать обратно в тот вечер. Нельзя было отрицать, что его тянуло к ней, и это началось с того момента, как они были представлены друг другу на кухне Хендерсонов. С каждой встречей в последующие две недели его тяга к ней только еще больше усиливалась. Как и интерес к ней, выходящий за рамки чисто физического влечения. В этом и была проблема.
Ему нравилась Эмили. Он получал искреннее удовольствие, общаясь с ней. Его восхищали ее решительность, ее мечты, которые она так лелеяла и от которых не собиралась отказываться, несмотря на все превратности судьбы. Эмили была чуткой и невероятно живой. Не просто красивая пустышка, как ее младшая сестра, а человек с богатым внутренним миром. Мадэни хотелось потратить несколько следующих недель, даже месяцев, на то, чтобы узнать ее получше. Но это было непозволительной роскошью для него. Слишком мало времени оставалось ему.
Через неделю после своего званого обеда Мадэни вернется домой. А еще через месяц вся Кашакра будет отмечать начало семидневного празднества по случаю ниспровержения в давние времена своего деспотичного правителя. Когда это празднество подойдет к концу, будет объявлено о его помолвке.
Его будущее было предрешено.
Мадэни допил кофе. Сладкий напиток отдавал горечью. Сколько себя помнил, он всегда получал все, что хотел. Благодаря богатству и высокому положению для него не существовало ничего невозможного.
До этого времени.
Глава 9
Вечером в пятницу на кухне у Эмили царила суета. На следующий день в плане фирмы "Мерит" значились сразу два мероприятия.
Арлин готовила начинку из крабового мяса для пирожков, которые будут выпекаться на месте, на праздновании дня рождения в Коннектикуте. Все пять коржей для торта были уже выпечены и остывали на столе. В холодильнике охлаждался приготовленный для начинки малиновый мусс.
Эмили только что вернулась со своего любимого рынка, где продавались деликатесы, закупив там последние ингредиенты для званого обеда Мадэни, в том числе свежую зелень и дорогостоящие белые трюфели. Она планировала отправиться за покупками вместе с Мадэни, но из-за своего плотного графика вынуждена была сделать это самостоятельно.
Поставив пакеты с покупками, она попробовала крабовую начинку для пирожков.
– Мне кажется, надо бы добавить вустерского соуса.
– Я люблю, когда его мало, – сказала Арлин.
– А мне нравится, когда его много.
– Что ж, как хочешь.
Это был старый спор, так что Эмили засмеялась. Арлин взяла бутылку соуса и, добавив еще несколько капель в начинку, проворчала:
– Кучке пятилетних сорванцов будет совершенно все равно.
– Да, но их родители могут оказаться привередливыми, когда попробуют крабовые пирожки. И если им понравится, как их делает фирма "Мерит", они могут пригласить нас в будущем для обслуживания взрослого мероприятия.
– Внимательно смотри, Сарита, – сказала Арлин молоденькой студентке школы кулинарного искусства, которая помогала ей.
Эмили регулярно приглашала к себе попрактиковаться студентов из родной школы, поскольку не могла нанимать их за плату.
Стук в дверь раздался в тот момент, когда Эмили осторожно распаковывала трюфели.
– Ты не могла бы открыть, Сарита? Это, вероятно, служба доставки. Мне должны привезти вино.
Хотя Мадэни сказал, что у него было все, что нужно для торжества, Эмили припасла пару бутылок марочного вина. Она хотела сделать это в знак благодарности. Не только за то, что он вызволил ее, забрав с девичника сестры, но еще и за то, как внимательно слушал, когда она рассказывала о своих планах открыть ресторан.
– Мисс Мерит! – позвала Сарита через минуту. – Это к вам.
Эмили подняла глаза и встретилась взглядом с Мадэни. Его улыбка была немного смущенной, а от этого еще более сексуальной.
– Похоже, я не вовремя, – сказал он.
– Нет. – У нее взмокли ладони, и она вытерла их о фартук. – То есть да. Но входите.
Арлин шумно откашлялась и пробормотала:
– Неплохо было бы нас представить.
– Ах, правильно. Это Мадэни Тарим, а это моя помощница, Арлин. – Эмили показала на девушку. – А это Сарита.
– Добрый день, дамы.