– Я искала молоко, – услышала она свой голос. – То есть кухню, чтобы выпить молока, и увидела привидение. В смысле не совсем привидение, но…
– Ну, здесь легко столкнуться с парочкой привидений. – Не сводя с нее глаз, Себ закрыл дверь ногой.
Взгляд Мари метнулся на дверь, потом – на его лицо.
Она нервничала. "Это мне нужно нервничать, – подумал он. – Она бродит по дому в…" В общем, если бы Мари разгуливала нагишом, вряд ли это было бы более провокационно, чем прозрачная тряпица, которая на ней была.
Сама по себе ночная рубашка, может, и не была прозрачной, но в свете лампы белый материал стал просвечивать. Если бы Себ пригляделся, чего он старался не делать, то увидел бы розовые круги вокруг сосков и тень между бедер.
Мари увлажнила губы кончиком языка, пытаясь вернуть себе хотя бы подобие спокойствия, и не заметила искры в его глазах.
Она прочистила горло и произнесла:
– Надо же, какая большая комната.
И прикусила язык, мысленно застонав. Промолчать было бы куда лучше, чем изрекать банальность.
Себ любовался чистотой линий ее классического профиля, как на камее. Цвет ее волос был похож на цвет раскаленной меди.
В эту минуту Мари можно было сравнить с девственницей, которую готовятся принести в жертву в каком-нибудь старом фильме ужасов. Бесстрашный герой желает спасти ее, а злодей – овладеть ею.
Когда страсть отозвалась пульсирующей болью, Себ понял, что он на стороне злодея. Он в досаде взъерошил волосы. Естественно, это не помогло ему совладать с обезумевшими гормонами. Выдержка, которой он так гордился, грозила покинуть Себа, пока его жгучий взгляд медленно путешествовал по изгибам женского тела.
– Не могли подождать до утра? Где-то пожар? – Себ пытался иронизировать, но сочетание уязвимости и откровенной женской чувственности коснулось его души, которую он считал герметично запаянной, недоступной для внешних раздражителей.
Он не помнил точно, в каком возрасте начал испытывать тревогу по поводу того, что унаследовал гены своих родителей. Себ не спал ночами, пока не осознал, что, признав свои слабости, можно с ними справиться. Для этого необходимо усилие воли. И контроль.
Контроль. Он повторял про себя это слово, пытаясь вспомнить, что оно значит. Его раздирали противоположные желания. Успокоить Мари… Сорвать с нее одежду и погрузиться в манящее женское тело…
– Какой пожар? – недоуменно спросила она.
Если пока его нет, скоро он разгорится. Мари Джонс способна разжечь пожар в любом мужчине. Однако, с усилием отрывая взгляд от ее дрожащей нижней губы, Себ напомнил себе: она необыкновенно привлекательна и манит к себе, как запретный плод, но разделить с ней постель – не судьба. Даже если бы их не связывала сделка, она не та женщина, с которой он готов завязать отношения.
Впрочем, ему было бы намного легче, не будь она так красива или будь у нее хоть какой-то изъян. Но тут его внимание снова привлекла тень между бедер. Себ в отчаянии стал думать если не о физических недостатках Мари, то о ее характере.
Ослиное упрямство и чрезмерная эмоциональность, которая проявлялась во всем. Если Мари плакала, смеялась или, как сейчас, кричала, она все делала со страстью, поскольку не была способна на "золотую середину".
И не важно, насколько она привлекательна, Себ посочувствовал тому мужчине, который в нее влюбится.
В животе Мари разразилась настоящая буря, пока она смотрела на Себастьяна. Он был похож на ожившего греческого бога.
– Кажется, я ошиблась, – пробормотала она. – Извините.
– Бывает, – прохрипел Себ. – И успокойтесь, вы дрожите.
Он взял ее за руки.
Вообще-то это был жест, призванный успокоить, но ее словно ударило током, и Мари попыталась выдернуть руки.
– Я ищу кухню. Мне нужно повернуть направо или налево? – Себ молчал. Мари ждала, пока молчание не стало давить ей на уши. – Вы слышите?
– День выдался долгим. Я скажу Томасу, чтобы он…
– Не будите его! – воскликнула она. – Просто объясните, как добраться до кухни.
Она надеялась, что волнение, вызванное зрелищем его полуобнаженного тела, не слишком заметно.
– Вы потеряетесь. Я покажу вам, – сказал Себ, но не сдвинулся с места.
– Не стоит, – поспешно отказалась Мари.
Она попыталась обойти его, но в этот момент он тоже шагнул в сторону.
Они столкнулись.
Может, он ничем не лучше своих родителей, промелькнуло в голове мужчины, но он гены не выбирал.
– Позже, – пробормотал Себ, привлекая Мари к себе и жадно прижимаясь к ее губам.
Ее тело сразу расслабилось, руки обвились вокруг его шеи. Мари вздохнула и ответила на поцелуй.
Наконец Себ со стоном отодвинул ее.
– Возвращайся к себе, – тяжело дыша, велел он. – Пока можешь.
Мари трепетала, закусив губу. Она все еще чувствовала силу его рук, степень его возбуждения. Она хотела Себа так сильно, что была готова, забыв гордость, умолять его о близости.
– Позволь мне остаться, Себ! – вырвалось у нее. – Я не хочу уходить.
Голова Мари кружилась от желания.
Себ несколько секунд смотрел на нее, а затем со стоном подхватил на руки и, неся, как долгожданный приз, шагнул к кровати.
Положив Мари, он опустился на колени рядом с ней и убрал ее локоны со щек и лба. Выражение глубокой сосредоточенности на его лице заставило внутренности Мари сжаться.
Наклонив голову, Себ провел языком по ее губам, а затем скользнул в горячий влажный рот. Его ладонь легла на ее грудь, пальцы затеребили сосок. Потом он втянул его в рот, увлажнив ткань и вызвав у нее хриплый стон удовольствия.
Ее спина выгнулась дугой, пальцы запутались в его волосах. Она слегка напряглась, когда его руки скользнули под ночную рубашку, но почти сразу расслабилась, потому что они пробуждали невероятно приятные ощущения. Мари изнемогала.
Неожиданно Себ встал.
Ее глаза расширились, она чуть ли не с испугом взглянула на него.
– На тебе слишком много одежды.
Себ стал снимать с нее халатик и ночную рубашку. Глаза ее закрылись.
– Смотри на меня.
Подчиняясь его негромкому гипнотическому голосу, она открыла глаза.
Себ испытывал вожделение такой силы, что сердце останавливалось в груди. Тело, представшее его взгляду, было совершенным – полные, тяжелые груди, тонкая талия и бесконечные ноги, которые скоро обовьются вокруг его талии.
– Ты хотя бы догадываешься, как сильно я тебя желаю?
– Думаю, у меня есть некоторое представление, – ответила она, смело проводя рукой по его груди и животу.
Себ рассмеялся и снял трусы, чем вызвал громкий вздох Мари.
Первое же прикосновение кожи к коже заставило ее тело запылать. Жар усиливался по мере того, как Себ целовал и ласкал ее. Когда он раздвинул ее бедра, наслаждение, в котором она словно растворилась, граничило с болью.
Себ лег на спину, и Мари тут же принялась с жадностью исследовать его горячую, слегка влажную кожу, завороженная его силой. Он, закинув руки за голову, смотрел на нее из-под полуопущенных ресниц. Глаза его блестели.
Впервые в жизни Мари ощутила свою пьянящую женскую силу, когда добралась до символа его мужественности и услышала стон. Но насладиться этим ей не удалось. Себ убрал ее руки. Она запротестовала.
– Позволь подарить тебе наслаждение, Мари, – прошептал он ей на ухо.
– Да, пожалуйста, да!
Ее страстная мольба заставила его издать рычание.
– Я не спала с Адрианом.
Себ поднял голову, несколько раз моргнул и прохрипел:
– Хорошо.
– Вообще ни с кем.
Откровение заставило его застыть. Он выдохнул:
– Хочешь, чтобы я остановился?
– Нет, нет!
Мари затрепетала от предвкушения и расслабилась, не почувствовав ожидаемой боли – только удовольствие. Она застонала, когда Себ проник еще глубже.
Ее ноги сами обвились вокруг его талии, спина выгнулась. Мари цеплялась за Себа, словно он был единственной опорой в чувственном шторме, который уносил ее все дальше и дальше. Когда ей показалось, что она больше не выдержит, произошел взрыв, и Мари растворилась в экстазе, исторгнув стон. Она снова и снова выкрикивала его имя, пока не почувствовала, как тело Себа напряглось и расслабилось. Он содрогнулся несколько раз и откатился.
Несколько секунд Мари была дезориентирована, а затем он притянул ее к себе. Так она и уснула, слушая гулкие удары его сердца.
Себ ожидал, что после эйфории придет знакомое чувство пустоты, заставлявшее его покидать теплую постель, возвещавшее возвращение контроля над собой.
Непонятно почему, но ему было спокойно, как никогда. Однако чувство покоя испарилось, когда он, холодея, неожиданно вспомнил, что впервые в жизни забыл о предохранении.
Глава 9
Мари сквозь сон слышала, как кто-то стучит в дверь и зовет, но не ее. Затем послышались два голоса, говорящие на иностранном языке. Голоса становились все громче. Выпутываясь из тенет сна, она улыбалась, чувствуя себя, чувствуя… Мари потянулась, и ее мышцы протестующе заныли.
– Ох, – выдохнула она.
Подняв руку, Мари заметила, что простыня с нее соскользнула, и она лежит голая. Голая и… где?
Дверь открылась, и женский голос позвал:
– Себастьян! Себастьян!
Мари окончательно проснулась. Следующая ее реакция была инстинктивной. Она с головой накрылась простыней. Может, эта незнакомая женщина подумает, что постельное белье просто небрежно лежит?
Почти сразу ей стало трудно дышать. Стук сердца гулом отдавался в ушах. Шаги приближались, голос звучал громче.
Мари обреченно ждала, когда ее разоблачат.
Дверь снова открылась.
– Мамина!
Мари затихла, боясь пошевелиться. Пот стекал по ее лицу, пока Себастьян говорил с этой женщиной.
Разве может быть что-то более унизительное?
Когда ей показалось, что хуже быть не может, у нее вдруг свело ногу. Боль была такой сильной, что Мари пришлось засунуть кулак в рот.
– Можешь вылезать, – послышался голос Себастьяна.
Она высунула голову, сделала глубокий вдох и увидела, что улыбка Себастьяна превращается в усмешку. Покрасневшая, со спутанными волосами, Мари не была похожа на спящего ангела, которого он с большой неохотой оставил в постели досыпать. Тем не менее даже такая, она что-то затронула в его душе.
Мари хотела было возмутиться, но вместо этого испугалась: если Себ будет улыбаться чаще, она может оказаться в опасности. Каким-то образом ей удалось сохранить на лице недовольное выражение.
– Это была моя бабушка, – любезно объяснил он.
– Я догадалась. Чего я не могу понять, так это почему ты болтал с ней целую вечность. Ведь ты видел, что я…
– Зарылась в постельное белье?
– А что я должна была делать? – огрызнулась Мари.
Пытаясь сохранить хотя бы частицу достоинства, она закуталась в простыню и села.
– Ну, к примеру, представиться, – протянул он.
– Да, конечно! Я жена вашего внука.
Произнося эти горькие слова, Мари смотрела на Себа. Он только что вышел из душа и, возможно, поэтому не слышал стука в дверь.
Себ накинул халат. Блестевшие капли воды придавали его коже золотистый оттенок. Халат доходил ему до середины бедер, и взгляд Мари задержался на них, пробуждая в памяти воспоминания о том, как этими горячими мускулистыми бедрами он вдавливал ее в матрас прошлой ночью.
– А я-то думал, что ты способна практически любую ситуацию встречать с поднятым забралом.
Мари потрясла головой, отчего ее волосы окончательно растрепались.
– То, что кажется правильным в первый момент, позже может обернуться самой большой ошибкой.
– Для тебя прошлая ночь была ошибкой? – холодно осведомился Себ.
Вообще-то, стоя под струями воды, он пытался разобраться, какие чувства его обуревают, и выводы ему не понравились. Себ и сам пытался убедить себя, что их близость была ошибкой, однако, услышав это от Мари, он пришел в ярость, хотя и отдавал себе отчет в том, что это нелогично.
Мари опустила глаза.
– Нет, прошлая ночь… Я говорила не про нее, а про твою свадьбу, которую я расстроила. Ночь была…
Ее голос упал. Она не могла сказать "особенной" мужчине, у которого таких ночей не счесть. Просто секс? Для нее это были занятия любовью. Мари сглотнула, подавляя нелепое желание всхлипнуть. Она должна радоваться, что первый раз у нее получился незабываемым. Она слышала, как это может быть, и не жалела, что предпочла целомудрие. Но тогда она не знала, чего лишается. Если бы ей снова предложили сделать выбор, она предпочла бы повторение этой ночи.
– Одно связано с другим.
Мари не знала, как это понимать, поэтому осторожно кивнула.
– И ты могла бы все еще быть девственницей. – Себу нелегко дались эти слова.
Конечно, он солгал бы, если бы утверждал, что, став первым мужчиной, подарившим ей наслаждение, не гордится. Это породило в нем еще одно чувство – чувство собственника. Как она посмела отмахнуться от прошлой ночи небрежным пожатием изящных плечиков?!
Чтобы скрыть, насколько ей неуютно, Мари округлила глаза и вздохнула.
– Неужели мы собираемся это обсуждать?
– Извини, если тебе скучно, но да, собираемся.
Она внимательно посмотрела на него и недоверчиво рассмеялась.
– Ты недоволен, потому что я была невинна?
– Да, недоволен. Почему ты не сказала мне об этом заранее? – кивнул мрачный Себ и откинул со лба влажные волосы. – Я мог причинить тебе боль. – Он испытал малознакомый укол вины. – Все должно было быть нежнее…
Да что там нежнее?! Это вообще не должно было произойти!
Себ смотрел на Мари, но видел только пламя ее волос – она склонила голову, и яркие пряди упали на лицо, скрывая его. Это заставило его вспомнить, какие ощущения будило их прикосновение. Кончики ее волос касались его груди, когда она скользила по его телу… Себ глубоко вдохнул. Нет, больше он на те же грабли не наступит. Прошлая ночь останется единственной.
К тому моменту, когда Мари подняла лицо, Себ для себя уже все решил. Она взглянула на него из-под длинных ресниц. Ее глаза сверкали.
– Ты не сделал мне больно, – хрипло сказала женщина.
Когда ее полные дрожащие губы сложились в медленную улыбку – сексуальную и в то же время говорящую о ранимости, – его сердце забилось, как молот. Будучи совершенно к этому не готов, Себ не справился с захлестнувшими его эмоциями.
– Все было… – С ее губ вдруг сорвался тихий стон.
Это резануло его, как острый нож. Себ бросился к ней.
– Что такое? Что случилось? – Он опустился на кровать.
Мари подтянула колено к груди и схватилась за лодыжку. Кусая нижнюю губу, она побелела как полотно.
– Ногу свело.
– Только-то?
Он знал, каково это. Особенно страшно становилось, если ногу сводило в миле от берега. В тот день ему повезло: на него наткнулся сбившийся с пути байдарочник.
– Только-то?! – задыхаясь, воскликнула Мари.
Если бы она могла в него чем-нибудь швырнуть, сделала бы это не задумываясь.
Боль, которая до этого сосредоточилась в лодыжке, спустилась в стопу.
– Может, я и неженка, но мне больно, – сдавленно проговорила она, чувствуя, как слезы текут по щекам.
– Я знаю, что больно. Позволь мне.
– Нет. – Она тряхнула головой.
– Не бойся. – Себ осторожно вытянул ее ногу, положил на свое колено и принялся массировать лодыжку. Под уверенными движениями его длинных сильных пальцев боль почти сразу начала отступать. – Давай же, Мари!
Он говорил то же самое прошлой ночью, и это сработало. Она откинулась на подушки.
Продолжая массаж, Себ смотрел, как ее грудь под простыней поднимается и опадает.
– Больно! – вскрикнула Мари, приподнимаясь.
– Расслабься.
Однако самому Себу было не так-то легко последовать своему совету. Черт, о чем он думал прошлой ночью? И что собирается делать сегодня?
Себ бережно массировал ее ногу до тех пор, пока спазм не прошел.
– Как хорошо, – пробормотала она. – Теперь можешь остановиться.
Себ ее словно не слышал, продолжая массаж. Почувствовав, что Мари задрожала, он поднес ее ногу к губам и прижался к стопе. Раньше он не представлял, что стопа может быть настолько сексуальной.
Мари показалось, что она тает и растекается по матрасу, когда ее кожу стали прочерчивать огненные стрелы. Кто мог подумать, что нога – эрогенная зона?
– Как получилось, что до меня у тебя не было любовника? – спросил он.
Мари взглянула на него из-под завесы ресниц.
– Мне тяжело доверять людям после того, когда меня соблазняли и чуть мною не попользовались. Вообще-то я думала, что хочу этого, но внезапно по явившийся незнакомец, прилюдно опозоривший меня, открыл мне глаза.
По лицу Себа стало ясно, что он понял, о ком она говорит.
– Честно говоря, он оказал мне услугу, но в тот момент мне было непросто это оценить. Тяжело узнать, что человек, который пробудил у тебя романтические мечты, на самом деле грязный распутник, и при этом все думают, что ты потаскуха, которая спит с женатыми мужчинами…
Себ закрыл глаза, его лицо исказила гримаса. Он вспомнил, что тогда сказал Мари. Он не имел права обвинять ее, причем в столь унизительной форме.
– Прости меня. – Эти слова дались ему с невероятным трудом. Мари сдержанно кивнула. – Но все-таки, шесть лет…
– Во мне не слишком сильно развито сексуальное начало.
Пальцы Себа замерли. Затем он снова принялся массировать ее ногу, и от его низкого хриплого смеха мышцы ее живота напряглись.
– Что ж, тебе виднее, однако… Чем же привлек тебя тот слизняк? – неожиданно сменил он тему.