Она защищала себя, держа свое сердце на замке, пока у нее не будет ответов на свои вопросы. В самом деле, если он окажется герцогом Уиндхемом, то тогда она будет полной дурочкой.
***
Несмотря на то, что Белгрейв был прекрасным домом, Джек предпочитал проводить время на свежем воздухе, и теперь, когда его лошадь находилась в конюшне Уиндхема (где она, конечно же, пребывала в вечной радости, находясь в тепле и объедаясь морковкой), Джек взял за привычку выезжать каждое утро на прогулку.
Не то чтобы это сильно отличалось от его прежнего распорядка: обычно Джек всегда был в седле поздним утром. Отличие состояло в том, что прежде у него была цель: либо он ехал куда-нибудь, либо, при случае, убегал от кого-нибудь. Теперь же он выезжал ради спортивных упражнений, чтобы поддерживать себя в форме. Странная вещь - жизнь джентльмена. Физические усилия достигались благодаря организованным упражнениям, а не так, как у остальной части общества, - благодаря честному ежедневному труду.
Или нечестному, как часто бывало.
В свой четвертый день пребывания в Белгрейве, Джек вернулся в дом - ему было трудно назвать это место замком, хотя так оно и было, но это всегда вызывало в нем желание закатить глаза, чувствуя, что легкие порывы ветра над полями вселили в него энергию.
Направляясь к парадной двери, он поймал себя на том, что всматривается в дорогу, надеясь увидеть Грейс, хотя было очень маловероятно, чтобы она вышла на улицу. Джек всегда надеялся встретить Грейс независимо от того, где он был. Один ее вид заставлял что-то приятно щекотать и пениться в его груди. В половине случаев она даже не замечала его, против чего он не возражал. Он любил смотреть, как она занимается своими непосредственными обязанностями. Но если он разглядывал ее достаточно долго, а он всегда именно так и поступал, поскольку не видел ничего более достойного для наблюдения, то она всегда чувствовала его взгляд. В конечном итоге, даже если он находился от нее под неудобным углом зрения, или стоял в тени, Грейс чувствовала его присутствие и оборачивалась.
И в таких случаях Джек всегда пытался сыграть соблазнителя, пристально разглядывая ее с тлеющей энергией, чтобы увидеть, будет ли она таять под его взглядом, растекаясь лужицей хныкающего желания.
Но это у него никогда не получалось. Поскольку всякий раз, когда она оглядывалась на него, единственное, на что он был способен, это стоять и улыбаться ей, словно томящийся от любви глупец. Он мог бы испытывать чувство отвращения по отношению к себе, но она всегда улыбалась ему в ответ, и это делало приятные ощущения в нем еще более игристыми и беззаботными.
Он открыл дверь в центральный холл Белгрейва и, оказавшись внутри, замер на мгновение. Потребовалось несколько секунд, чтобы приспособиться к внезапному отсутствию ветра, и действительно, его тело слегка дрожало, как будто пытаясь справиться с ознобом. Это также дало ему время, чтобы оглядеться, и действительно, он был вознагражден за свое усердие.
- Мисс Эверсли! - воскликнул Джек достаточно громко, поскольку девушка была в дальнем конце холла, и, по-видимому, спешила по одному из этих нелепых поручений вдовствующей герцогини.
- Мистер Одли, - улыбаясь, ответила она, двигаясь ему навстречу.
Он сбросил свое пальто (по-видимому, позаимствованное из герцогского гардероба) и вручил его лакею, как всегда удивляясь тому, как слугам удавалось, появляться, казалось, из ниоткуда, и всегда в тот самый момент, когда они были нужны.
Кто-то их хорошо вышколил. Джек еще помнил свои военные годы, чтобы оценить это.
Грейс подошла к нему прежде, чем он успел снять свои перчатки.
- Вы ездили верхом? - спросила она.
- Да. Сегодня - прекрасный день для этого.
- Несмотря на ветер?
- С ветром даже лучше.
- Полагаю, что Вы выезжали на своей лошади?
- Конечно. Люси и я - прекрасная команда.
- Вы ездите на кобыле?
- На мерине.
Она моргнула от любопытства, нет от удивления и неожиданности.
- Вы назвали своего мерина Люси?
Он вложил в свое пожатие плечами немного драматического таланта.
- Это - одна из тех историй, которая в пересказе что-то теряет. - По правде говоря, эта история включала выпивку, три отдельных пари и склонность всем перечить, и он не был уверен, что гордится этим.
- Я плохая наездница, - сказала Грейс. Это не было извинением, всего лишь констатация факта.
- По выбору или по обстоятельствам?
- Немного и того и другого, - ответила девушка, выглядя при этом слегка озадаченной, как будто никогда раньше не думала над этим вопросом.
- Тогда Вы должны как-нибудь присоединиться ко мне.
Она улыбнулась с сожалением.
- Вряд ли это входит в перечень моих обязанностей при вдове.
Насчет этого Джек был склонен сомневаться. Он подозревал, что у герцогини имелись свои виды на Грейс. Вдова, казалось, подталкивала Грейс в его сторону при каждом удобном случае, словно некий созревший фрукт, подвешенный перед его носом, чтобы соблазнить его остаться. Он находил все это довольно отталкивающим, но не собирался отказывать себе в удовольствии находиться в компании Грейс только для того, чтобы досадить старой летучей мыши.
- Вот ещё, - сказал Джек. - Все лучшие компаньонки выезжают с гостями.
- О! - Так сомнительно. - В самом деле.
- Хорошо, по крайней мере, так они поступают в моем воображении.
Грейс покачала головой, даже не пытаясь сдержать улыбку.
- Мистер Одли...
Но он посмотрел на нее в той своей манере, которую можно было назвать забавно-таинственной.
- Думаю, что мы одни, - прошептал он.
Грейс озорно взглянула на него, наклонившись вперед.
- Что означает...?
- Вы можете называть меня Джеком.
Она сделала вид, что обдумывает его предложение.
- Нет, не думаю.
- Я никому не скажу.
- Ммм... - Ее нос напрягся, затем последовало сухое: - Нет.
- Однажды Вы уже сделали это.
Она сжала губы, подавляя не улыбку, а самый настоящий смех.
- Это было ошибкой.
- В самом деле.
Грейс судорожно вздохнула и обернулась. Это был Томас.
- Откуда, дьявол, его принесло? - пробормотал мистер Одли.
Из маленького салона, несчастно подумала Грейс. Вход был сразу за ними. Томас часто проводил там время, читая или просматривая свою корреспонденцию. Он говорил, что ему нравится послеполуденный свет.
Но сейчас был не день. И от него пахло бренди.
- Приятная беседа, - произнес Томас, растягивая слова. - Полагаю, одна из многих.
- Вы подслушивали? - спросил мистер Одли спокойно. - Какой стыд.
- Ваша светлость, - начала Грейс, - я...
- Томас, - насмешливо прервал он, - или Вы не помните? Вы называли меня так намного чаще, чем однажды.
Грейс почувствовала, как зарделись ее щеки. Она не представляла, как много из их беседы слышал Томас. Очевидно, почти все.
- Это так? - спросил мистер Одли. - В таком случае, я настаиваю, чтобы Вы звали меня Джеком. - Он повернулся к Томасу и пожал плечами. - Это будет справедливо.
Томас промолчал, хотя грозное выражение его лица было красноречивее всяких слов. Мистер Одли, обернувшись к девушке, сказал:
- Я буду звать Вас Грейс.
- Не будете, - рявкнул Томас.
Мистер Одли оставался спокойным, как ни в чем не бывало.
- Он всегда принимает такие решения за Вас?
- Это - мой дом, - напомнил Томас.
- Возможно, это ненадолго, - пробормотал мистер Одли.
Грейс подалась вперед, совершенно уверенная, что Томас сейчас набросится на него. Но Томас, в конце концов, всего лишь тихо засмеялся.
Он смеялся, но это был ужасный звук.
- Просто, чтобы Вы знали, - произнес Томас, глядя мистеру Одли в глаза: - она не переходит вместе с домом.
Грейс в шоке взглянула на него.
- Что Вы под этим подразумеваете? - спросил Мистер Одли, и его голос стал настолько ровным и нарочито вежливым, что было невозможно не услышать в нем стальные нотки.
- Думаю, Вы знаете.
- Томас, - сказала Грейс, пытаясь не допустить ссоры.
- О, мы опять вернулись к Томасу, не так ли?
- Я думаю, что Вы ему нравитесь, мисс Эверсли, - сказал мистер Одли почти веселым голосом.
- Не будьте смешны, - немедленно сказала Грейс. Поскольку этого не могло быть. Он не мог. Если Томас… ведь, у него были годы на то, чтобы что-то предпринять, хотя вряд ли из этого что-то могло получиться.
Томас скрестил руки на груди и пристально взглянул на мистера Одли - вид, который действовал на большинство мужчин так, что у тех только пятки сверкали.
Мистер Одли просто улыбнулся. А затем сказал:
- Я не хотел бы отвлекать Вас от Ваших обязанностей.
Это было предложение уйти, изящно сформулированное и бесспорно грубое. Грейс не могла в это поверить. Никто не осмеливался говорить такое Томасу.
Но Томас улыбнулся в ответ.
- Ах, теперь это - мои обязанности?
- Пока дом все еще Ваш.
- Не только дом, Одли.
- Вы думаете, что я не знаю этого?
Все промолчали. Голос мистера Одли был свистящим, низким и настойчивым.
И испуганным.
- Прошу прощения, - резко сказал Томас, и пока Грейс молчаливо смотрела на него, он повернулся и ушел назад в маленький салон, плотно прикрыв за собой дверь.
Казалось, прошла целая вечность, во время которой Грейс стояла, уставившись на выкрашенную белой краской дверь, а потом она повернулась к мистеру Одли.
- Вы не должны были провоцировать его.
- О, я не должен был провоцировать?
Она напряженно вздохнула.
- Конечно, Вы же понимаете, в каком трудном положении он находится.
- В противоположность мне, - произнес он, самым отвратительным тоном, который она когда-либо от него слышала. - Как я обожаю, когда меня похищают и удерживают против моего желания.
- Никто не стоит с оружием, приставленным к Вашей голове.
- Это - то, что Вы думаете? - Его тон был насмешливым, а его глаза говорили, что он не может поверить в ее наивность,
- Не думаю, что Вы даже хотите этого, - сказал Грейс. Почему она не поняла этого раньше? Как она не увидела этого?
- Хочу чего? - почти выкрикнул он.
- Титула. Вы не хотите его, не так ли?
- Титул, - сказал он холодно, - не хочет меня.
И она с ужасом наблюдала за тем, как он развернулся на каблуках и зашагал прочь.
Глава пятнадцатая
Во время ливня, заманившего его в ловушку закрытого помещения, блуждая по Белгрейву, Джеку удалось набрести на коллекцию книг, посвященных искусству. Это было нелегко: в замке были две отдельные библиотеки, и каждая содержала не менее пятисот томов. Но книги по искусству, как он заметил, по размеру были гораздо больше остальных, что значительно облегчало его задачу. Он просто искал секции с самыми высокими корешками. Джек вытаскивал эти книги, просматривал их, и после нескольких безуспешных попыток, он нашел именно то, что искал.
Но особенного желания оставаться читать в библиотеке у него не было: Джек всегда находил обстановку гнетущей, если она содержала такое огромное количество книг. А потому он выбрал те тома, которые показались ему самыми интересными и забрал их с собой в полюбившуюся ему комнату - кремовую с золотом гостиную в задней части замка.
Джек называл ее "комната Грейс". Он никогда не будет в состоянии думать об этой комнате как-нибудь иначе.
Именно здесь он уединился после смутившего его столкновения с девушкой в центральном холле. Ему не нравилось выходить из себя, а если быть более точным, он это ненавидел.
Джек провел там следующие несколько часов, согнувшись над книгой, лишь иногда поднимаясь, чтобы размять ноги. Он уже заканчивал изучать том по французскому рококо, когда в открытую дверь вошел лакей, остановился, а затем отступил назад.
Джек взглянул на него, дугой выгнув бровь, но молодой человек ничего не произнес, только унесся прочь, туда, откуда он появился.
Две минуты спустя Джек был вознагражден за свое терпение: в холле раздались звуки женских шагов. Шагов Грейс.
Он сделал вид, что совершенно поглощен книгой.
- О, Вы читаете, - Грейс казалась удивленной.
Он осторожно перевернул страницу.
- Я иногда делаю это.
Джек почти смог услышать, как она закатила глаза у входа в комнату.
- Я искала Вас повсюду.
Он приклеил к лицу улыбку и взглянул на нее.
- А я до сих пор здесь.
Грейс нерешительно остановилась в дверном проеме, с силой сжав руки перед собой. Джеку было видно, что девушка нервничает.
И он возненавидел себя за это.
Он слегка наклонил голову, приглашая ее сесть в кресло, стоящее рядом с ним.
- Что Вы читаете? - входя в комнату, спросила девушка.
Он повернул книгу к свободному месту за столом.
- Взгляните.
Грейс села не сразу. Точнее она положила свои руки на край стола и наклонилась вперед, всматриваясь в открытые страницы.
- Искусство, - сказала она.
- Это мой второй любимый предмет.
Она бросила на него проницательный взгляд.
- Хотите, чтобы я спросила Вас, каков же Ваш первый любимый предмет?
- Я настолько предсказуем?
- Вы предсказуемы только тогда, когда желаете быть таковым.
Джек сложил руки, имитируя смущение.
- Увы, это все же не сработало. Вы ведь не спросили меня, какой мой любимый предмет.
- Поскольку я совершенно уверена, - ответила Грейс, усаживаясь, - что Ваш ответ будет содержать нечто весьма неподобающее.
Он приложил руку к груди - жест довольно драматический, но, в любом случае, он помог ему успокоиться. Всегда легче играть шута. Никто не ожидает от паяца слишком многого.
- Я оскорблен, - заявил Джек. - Заверяю Вас, я не собирался говорить, что моим любимым предметом является соблазнение, или искусство поцелуя, или подходящий способ снять перчатку с руки леди, или, если двигаться в этом же направлении, подходящий способ снять...
- Прекратите!
- Я собирался сказать, - произнес Джек, делая вид, что загнан в угол, - что мой любимый предмет в последнее время - это Вы.
Их глаза встретились, но только на мгновение. Что-то расстроило девушку, и она быстро отвела взгляд в сторону. Джек наблюдал за нею, зачарованный сменой эмоций на ее лице, в то время, как ее руки, сложенные вместе, были очень напряжены.
- Мне не нравится эта картина, - совершенно неожиданно сказала Грейс.
Джек вынужден был заглянуть в книгу, чтобы увидеть, о каком изображении она говорила. Это были мужчина и женщина, сидевшие на траве. Женщина сидела спиной к зрителю, и казалось, что она отталкивает мужчину. Джек не был знаком с этой картиной, но ему показалось, что он узнал стиль.
- Буше?
{Франсуа Буше (фр. François Boucher, 29 сентября 1703, Париж - 30 мая 1770, там же) - французский живописец, яркий представитель художественной культуры рококо.
}
- Да... нет, - смущенно произнесла Грейс, наклонившись вперед. Она посмотрела в книгу. - Жан Антуан Ватто, - прочитала она. - "Ложный шаг".
{Жан Антуан Ватто, более известный как Антуан Ватто (фр. Jean Antoine Watteau, 10 октября 1684, Валансьен - 18 июля 1721, Ножан-сюр-Марн) - французский живописец и рисовальщик, основоположник и крупнейший мастер стиля рококо.
}
{ "Le Faux Pas (The Mistaken Advance)", 1717 г. = FAUX PAS [фо па́], фр. - Ложный шаг, неуместный поступок.
}
Он всмотрелся более внимательно.
- Жаль, - оживленно Джек сказал. - Я только что перевернул страницу. Думаю, она все же более похожа на Буше. Вы согласны?
Девушка слегка пожала плечами.
- Я не достаточно знакома ни с одним из живописцев, чтобы судить о них. Я не изучала живопись или художников, когда была ребенком. Мои родители не сильно интересовались искусством.
- Разве это возможно?
На что она улыбнулась или, точнее, рассмеялась.
- Нет, не то чтобы они совсем не знали живопись, просто другие вещи интересовали их гораздо больше. Я думаю, что выше всех других интересов они ставили любовь к путешествиям. Они оба обожали карты и атласы всех видов.
Джек закатил глаза.
- Я ненавижу карты.
- Серьезно? - Казалось, она была ошеломлена, и, возможно, слегка обрадована его признанием. - Почему?
Джек ответил правдиво:
- Я не слишком хорошо в них разбираюсь.
- И это говорит разбойник?
- А какое отношение имеет одно к другому?
- Разве Вы не должны знать, куда Вы направляетесь?
- Это не так важно, важнее знать, где я был. - Он явно озадачил Грейс таким ответом, после чего еще добавил: - Если быть честным, существуют некоторые части страны, возможно, - весь Кент, где мне лучше не показываться.
- Это как раз один из тех случаев, - произнесла девушка, несколько раз быстро моргнув, - когда я не совсем уверена в Вашей серьезности.
- О, я очень серьезен, - с готовностью ответил Джек. - За исключением, возможно небольшой части Кента.
Она с недоумением смотрела на него.
- Возможно, я слегка преуменьшаю.
- Преуменьшаете, - эхом отозвалась она.
- Есть причина, по которой я избегаю Юга.
- О, боже!
Это было восклицание благовоспитанной леди. Он почти рассмеялся.
- Не думаю, что когда-либо знала мужчину, который признался бы, что плохо читает карты, - сказала Грейс, как только сумела вернуть себе самообладание.
Он ответил ей теплым взглядом, который через некоторое время стал пылким.
- Я же сказал Вам, что я был особенным.
- О, прекратите! - Грейс не смотрела на него, по крайней мере, прямо, и поэтому не видела, как изменилось выражение его лица. Этим можно объяснить тот факт, почему ее тон оставался столь же ясным и оживленным, когда она произнесла: - Должна сказать, что это намного усложняет дело. Вдова попросила меня найти Вас, чтобы Вы помогли ей составить наш маршрут после того, как мы выгрузимся в Дублине.
Джек махнул рукой.
- Ну, это я могу сделать.
- Без карты?
- Мы часто путешествовали, когда учились в школе.
Грейс подняла глаза и улыбнулась, почти с ностальгией, так словно она могла увидеть его в его собственных воспоминаниях.
- Готова поспорить, что Вы не были старостой. {примеч. старший ученик, старший префект, староста - возглавляет школьную префектуру в мужской школе; следит за соблюдением дисциплины через классных префектов, представляет школу или класс на различных мероприятиях.}
Его бровь приподнялась.
- Вы знаете, я думаю, что большинство людей сочло бы это оскорблением.
Губы девушки изогнулись, а глаза сверкнули озорством.
- О, но только не Вы.
Конечно, она была права, но Джек не хотел, чтобы она знала об этом.
- И почему же Вы так думаете?
- Вы никогда не захотели бы быть старостой.