- Она лишила себя права называться моей матерью много-много лет назад. И это ее выбор, а не мой!
- Дайте ей еще один шанс, Лоренс!
- Почему я должен это делать? - хрипло пробормотал он. - Какое она имеет право врываться после всего этого в мою жизнь и требовать сочувствия?
Мэй смотрела на него с таким выражением, что его охватила горькая обида. Он без труда прочел на выразительном лице откровенное осуждение.
- Глупо с ее стороны было думать, что имеет, - сказала она ледяным тоном. - Нельзя заставить биться каменное сердце и нельзя ждать сочувствия от человека, который живет в эмоциональном холодильнике. Но Эллин стара и боится умереть, поэтому цепляется за мечту. Мне жаль ее, и я не хочу причинять ей боль, иначе посоветовала бы забыть об этом, потому что у вас никогда недостанет человечности, чтобы простить ее. Я сомневаюсь, что в вас вообще есть что-либо человеческое.
Ярость, словно дикая кошка, вцепилась ему в грудь. Он тяжело дышал, не в состоянии вымолвить ни слова, руки сжались в кулаки, глаза, смотревшие на Мэй, пылали. Как она могла сказать такое? Значит, вот каким она его себе представляет? Бесчеловечным? Живущим в холодильнике?
Честность требовала признать, что большую часть его жизни так оно и было. Но в последнее время… Он старался не думать о том, что произошло в последнее время. С того дня, когда Мэй ворвалась в его кабинет, все в его жизни изменилось. Но он был глупцом, позволив себе увлечься девушкой, которая была слишком молода для него и у которой к тому же уже был друг ее возраста.
Он, должно быть, слепец, если вовремя не понял, что Мэй использует его, пытается им манипулировать, получая выгоду из его влечения к ней. О, она, без сомнения, говорит себе, что это оправдано, что все это ради благой цели. Но поскольку Мэй Селлерс - женщина, для нее естественно действовать коварно и безжалостно, обращая против него его же собственные слабости.
Лоренс с горечью посмотрел в ореховые глаза и встретил ответный взгляд, исполненный не меньшего возмущения. На самом деле он нисколько ей не нравится, просто старался убедить себя в обратном. На ее лице была написана одна лишь неприязнь!
Эта мысль заставила Лоренса страдать еще больше. Раньше его никогда не заботило, нравится он людям или нет. Вот еще одна новая черта, открывшаяся в нем, - внимание к мнению окружающих. Всего несколько недель назад его с полным на то основанием можно было бы назвать твердым, сильным, самоуверенным. Сейчас он понял, что и у него есть слабости, которые могут его погубить, если быстро что-нибудь не предпринять.
- В таком случае, может быть, вы от меня отстанете? - бросил он в лицо Мэй.
Та ответила ему не менее свирепым взглядом.
- Не волнуйтесь, я вас больше не побеспокою!
Они были настолько охвачены взаимным негодованием, что оба чуть не подпрыгнули от неожиданности, когда снаружи громко засигналило приехавшее такси.
- Всего хорошего. - Голос Мэй был резким и холодным, как северный ветер.
Лоренс круто повернулся, рывком открыл дверь и быстро зашагал по подъездной дорожке к такси. Он назвал водителю адрес и, откинувшись на сиденье, ни разу не обернулся в сторону дома, пока они разворачивались.
Это последний мой приезд сюда, я никогда больше не увижу Мэй, говорил себе Лоренс, чувствуя при этом странную ноющую боль в груди.
Это "никогда" означало пустыню сродни той, в которой он очутился в десятилетнем возрасте: его мать исчезла, а отец сказал, что он никогда больше не увидит ее. Сейчас ситуация повторилась - только на этот раз по его вине.
6
Приблизительно неделю спустя Лоренс столкнулся с Ванессой на приеме, который устраивало одна крупная финансовая компания. Когда-то большинство в подобных собраниях составляли мужчины, но ныне женщины занимали в деловой жизни страны весьма заметное место, и Лоренс ничуть не удивился, когда среди гостей увидел Ванессу. Она беседовала с пожилым мужчиной, который не мог оторвать от нее глаз. Черное платье, словно перчатка, обтягивало соблазнительную фигуру, губы были накрашены темно-красной помадой, на веках поблескивали серебристо-голубые тени, поверх которых была проведена тонкая черная линия.
Лоренс разговаривал с одним из своих клиентов и время от времени поглядывал в сторону Ванессы, решая, подойти ли к ней или подождать, пока она сделает это сама. С тактической точки зрения, последнее было бы предпочтительнее. Он был не склонен позволять женщине думать, что та может водить его на коротком поводке куда ей вздумается.
С тех пор как он покинул дом Мэй, Лоренс пребывал в мрачном настроении. Разумеется, это сказывалось на всех окружающих: Скотт и Марта смотрели в сторону, разговаривая с ним, миссис Райан была осторожно предупредительной всякий раз, когда он открывал рот. А туповатая блондиночка постоянно пребывала в панике, ответственность за которую Лоренс теперь отказывался нести, поскольку сейчас на ее руке красовалось кольцо, свидетельствовавшее о состоявшейся помолвке.
Это, несомненно, означало, что в ближайшее время миссис Райан и большая часть женщин секретариата надолго исчезнет во время ланча, чтобы отпраздновать ее новый статус невесты. Лоренс надеялся, что какой-нибудь несчастный все же женится на ней и избавит его от этой обузы. Однако миссис Райан поспешила разрушить приятное заблуждение.
- Они поженятся не раньше будущего Рождества, и она не собирается оставлять работу. Господи, в наши дни люди не могут позволить себе уволиться только потому, что поженились. Думаю, Сью уйдет, только когда появится ребенок, но пока она не собирается им обзаводиться.
- Очень предусмотрительно. Она с трудом справляется с приготовлением кофе, что же говорить об уходе за ребенком! - сказал Лоренс и получил в ответ очередной неодобрительный взгляд.
- Вам нужно отдохнуть, - проговорила миссис Райан и язвительным, как жало осы, голосом добавила: - сэр! - Она положила на стол перед ним отпечатанную страницу. - Вы просили меня выяснить, когда вам можно будет взять несколько дней отпуска без ущерба для работы. Боюсь, что в этом месяце у вас каждый день расписан по минутам. Но если вы перепоручите…
- Нет, я передумал. Я пока не могу позволить себе отпуск.
- В начале июня можно было бы выкроить недельку. В первой половине месяца у вас не так много встреч, а те, которые намечены, можно перенести.
Он пробежал глазами лежавший перед ним лист.
- Я подумаю.
Может, и стоило бы поехать на недельку за границу, поваляться на пляже, просто загорая и не думая о работе. А также о матери и Мэй Селлерс. Все эти дни он гнал от себя мысли о них, но те все кружились и кружились в голове, словно белая мышь в колесе. Впрочем, никто не рискнул бы сравнить с мышью - ни с белой, ни с какой-либо другой - Мэй Селлерс. Она была яркой, живой, горячей и незабываемой.
- Привет, Лоренс.
Он был настолько поглощен мысленным созерцанием Мэй, что сладкий как патока голос Ванессы застал его врасплох.
- О… здравствуй, Ванесса, - растерянно проговорил он, но быстро взял себя в руки. - Ты чудесно выглядишь. Какое элегантное платье! Знаешь, тебе идет черное.
Интересно, звучит ли в его голосе та же натуга, с которой он выдавливал из себя слова? Хотя они были чистой правдой: Ванесса выглядела потрясающе и черное было ей к лицу.
Она улыбнулась, взмахнув длинными накрашенными ресницами.
- Спасибо. Как поживаешь? Мы давно не виделись.
- Целую вечность, - согласился он. - Но ты же говорила, что будешь очень занята до возвращения отца. Когда он приезжает?
- Он вернулся сегодня утром.
- Как прошла поездка? Отец отвел душу?
На вопрос о душе она ответила кривоватой улыбкой.
- Это была сугубо деловая поездка. И похоже, все прошло весьма успешно. Он чувствует, что съездил не зря. - Ванесса прищурила глаза. - А вот ты выглядишь неважно, Лоренс. Что-нибудь случилось?
У него вдруг возникло безумное желание рассказать ей всю правду. Да, я живу словно в аду: выхожу из себя по пустякам, не могу спать по ночам, от работы меня тошнит. Но что будет, если она задаст резонные вопросы: почему? в чем дело? Что он ответит ей? Поэтому Лоренс просто пожал плечами и деланно рассмеялся.
- Моя секретарша говорит, что я перетрудился и мне необходим отдых.
Она пристально смотрела на него.
- Ты работаешь сутками напролет, да, Лоренс? И поэтому собираешься взять отпуск?
Он покачал головой.
- В ближайшее время ничего не получится. Мой еженедельник исписан дочерна, ни одного свободного дня на месяц вперед.
Ванесса кивнула.
- У меня та же история. - Она посмотрела на часы. - Прости, мне нужно идти. До встречи, Лоренс.
- Мы можем пообедать вместе - раз твой отец вернулся, - поспешно проговорил он, прежде чем она успела уйти.
Ванесса с любопытством взглянула на него из-под ресниц, приподняв брови так, словно не до конца верила тому, что он говорит.
- Была бы рада. Позвони мне.
Похоже, она считает его предложение простым проявлением вежливости? Лоренс почувствовал, что ситуация требует большей конкретности.
- Может быть, завтра?
- Завтра? - Немного поколебавшись, Ванесса медленно проговорила: - Да, завтра я, кажется, свободна.
- Я заеду за тобой в семь? Где бы ты хотела пообедать?
- На твое усмотрение. - Она снова взглянула на часы. - Извини, мне нужно спешить, иначе я опоздаю.
Лоренс следил за тем, как она пересекает зал и исчезает за дверью. И он был не единственным, кто не спускал с нее глаз. Мужчины, мимо которых она проходила, мгновенно поворачивали головы и провожали пристальными взглядами эти роскошные белокурые волосы и фигуру модели, обтянутую черной тканью. Ее походка была походкой женщины, осознающей, что мужчины смотрят на нее с вожделением.
Ванесса без зазрения совести пользовалась своей внешностью для того, чтобы добиваться желаемого, и Лоренс всегда знал, что другие мужчины хотят ее. Взять хотя бы Джарвиса, который называл его счастливчиком и завидовал ему. Однако Джарвис полагал, что Лоренс спит с Ванессой, и был бы крайне удивлен, если бы узнал правду.
Ванесса была прекрасной, но холодной, волевой и решительной женщиной, которая могла сражаться за место под солнцем наравне с мужчинами. Ее целью были лишь успех и деньги. По этим критериям она судила и о мужчинах. Нужно было быть богатым и влиятельным, чтобы вызвать ее интерес, одной привлекательности явно недоставало.
Не это ли единственная причина, по которой она встречается со мной? - нахмурившись думал Лоренс. Ведь нельзя было сказать, чтобы ее неодолимо влечет к нему. В противном случае они бы уже давно стали любовниками. Испытывает ли она вообще сколь-нибудь глубокие чувства к нему? Или остается абсолютно хладнокровной, сосредоточенной на деньгах и власти?
Что вообще он знает о женщинах? Он не мог понять ни одну из них - ни Ванессу, ни Мэй, ни свою мать, ни миссис Райан, ни Марту, ни даже эту пушистую блондиночку, которая подпрыгивает как напуганный кролик всякий раз, когда видит его. Все они являлись для него тайной.
Если уж на то пошло, он не понимал даже себя. Почему, например, он начал встречаться с Ванессой? Он не был в нее влюблен. Его просто привлекала ее внешность, он получал удовольствие от завистливых взглядов других мужчин. Это заставляло его чувствовать себя на голову выше, безмерно тешило самолюбие.
Но он никогда не терял рассудка, разве не так? У Ванессы были обширные связи, и она могла бы составить прекрасную партию мужчине, стремящемуся преуспеть. Она была знакома со многими влиятельными людьми, бывала обворожительной и общительной в нужной компании, могла бы стать идеальной хозяйкой дома и давать великолепные обеды, служа большим подспорьем в его карьере. Оба они были одинаково хладнокровны…
Так почему же он вновь назначил ей свидание? Все то же самолюбие? Она казалась безразличной, а он хотел заставить Ванессу сожалеть, если он оставит ее?
Нет, все не так глупо и не так просто. Он пытался вернуться к привычному, стать таким, каким был до…
До чего? Он раздраженно одернул себя. Да прекрати же копаться в этой проблеме! - сказал он себе, покидая прием, и скрипнул зубами так громко, что портье, открывавший ему дверь, испуганно и обеспокоенно посмотрел на него.
Лоренс подошел к ожидавшему его Скотт.
- Домой, сэр? - через плечо спросил тот, когда Лоренс уселся на заднее сиденье и захлопнул за собой дверцу.
Кивнув, Лоренс прикрыл глаза. А собственно, в чем состоит проблема? Он отлично знал в чем. Проблема заключалась в Мэй. До того как он встретился с Мэй, его жизнь была спокойной, размеренной… скучной.
О, не будь смешным! Разве могла она быть скучной? Он вечно был занят, вел активную светскую жизнь, впереди его ждали блестящее будущее, прекрасная женщина. О чем еще может мечтать мужчина? Да, он должен вернуться к этой жизни. Почему бы и нет?
Лоренс громко застонал, забыв о присутствии Скотта: он вдруг понял, что похож на утопающего, который хватается за соломинку. И этой соломинкой была Ванесса. Однако знал он и то, что, даже если удастся зацепиться за нее, она его не спасет. Он обречен утонуть в холодных волнах одиночества и безразличия - с Ванессой или без нее.
- Зубы болят, сэр? - спросил Скотт.
- Нет, просто думаю. - Неужели он даже подумать не может без того, чтобы за этим процессом не наблюдали и не комментировали его?
Скотт не стал развивать эту тему, а лишь мягко пробормотал:
- Так, значит, мы сегодня не едем в "Тихую гавань"?
Лоренс бросил на него уничтожающий взгляд.
- Нет, не едем. Мы больше никогда туда не поедем.
Скотт отчетливо произнес:
- А!
- Что "а"? - прорычал Лоренс.
- Я ничего не говорил, сэр, - соврал Скотт.
Через несколько минут Лоренс вышел из машины и зашагал к дому, не сказав больше ни слова.
Он стоял в своей спальне перед окном с раздвинутыми шторами и смотрел в темноту. Ребенком он испытывал неопределенные страхи, неуверенность, свойственные тем, кто больше не чувствует себя в безопасности, кто одинок и заброшен, но тем не менее не решается плакать. Никогда, наверное, он не будет чувствовать себя в безопасности.
Содрогнувшись от этой мысли, Лоренс задернул шторы, разделся и лег в постель. Выключая свет, он понял, что опять не заснет, а если и заснет, то его будут мучить кошмары и завтра утром он встанет совершенно разбитым.
С воспаленными глазами и в ужасном настроении он вошел на следующий день в офис и устроил подчиненным ад кромешный, понимая, что делает, но не в силах остановиться. Ему хотелось, чтобы и другие хотя бы отдаленно почувствовали то, что чувствует он.
- Это не наша вина, - укоризненно сказала ему миссис Райан вечером, прежде чем уйти домой.
Она застала Лоренса врасплох. Он был буквально раздавлен усталостью и отвратительным настроением.
- Что "это"? - проворчал он, не поднимая глаз от заваленного бумагами стола.
- То, что превращает вас в монстра. Мы не сделали ничего предосудительного. Несправедливо кричать на нас только потому, что вы чувствуете себя несчастным.
Побагровев, Лоренс посмотрел на нее так, словно хотел придушить собственными руками.
- Несчастным? О чем вы говорите? Кто сказал, что я несчастен?
Миссис Райан многозначительно покачала головой.
- Будь вы женщиной, вы бы уже выплакали себе все глаза.
- Женщиной? Слава Богу, что это не так! Женщины могут заливаться слезами только оттого, что засох их любимый цветочек. Я видел, как эта блондинка, которую вы там держите, рыдала из-за сломанного ногтя. В голове не укладывается!
- Вы бы тоже заплакали, если бы месяцами их отращивали, полировали, делали маникюр, покрывали лаком, а потом один сломался бы - и вам пришлось бы начинать все по новой!
- Начнем с того, что я не стал бы их отращивать, не говоря уж о том, чтобы красить в ярко-красный цвет. Как можно работать с этими окровавленными когтями?
Миссис Райан сочувственно посмотрела на него.
- Почему бы вам не переступить через свою гордость и не позвонить той девушке?
Лоренс застыл, глаза его метали молнии.
- Моя частная жизнь вас не касается. Но если уж на то пошло, сегодня я веду мисс Годфри обедать, так что можете меня больше не жалеть.
- Мисс Годфри? - переспросила секретарша упавшим голосом, и он почувствовал, как краска снова бросилась ему в лицо. - Вы знаете, что я имела в виду не ее. Эта женщина не для вас, и это вы тоже знаете.
- Всего хорошего, миссис Райан! - прорычал Лоренс. И, видя, что она снова открыла рот, повторил: - Всего хорошего, миссис Райан!
Она бесшумно удалилась, с величайшей тщательностью закрыв за собой дверь. Лоренс остался сидеть, уставившись в стену, с напряженным лицом и стиснутыми зубами. Неужели его так легко раскусить? Неужели все в офисе обсуждают его, перешептываясь за спиной и оценивая каждый шаг?
Он попытался вернуться к работе, но голова отказывалась подчиняться. Спустя несколько минут он встал и вышел из кабинета. Скотт, как обычно, ждал его.
Добравшись до дома, Лоренс, ни слова не говоря, поднялся сразу наверх, чтобы принять душ и переодеться. Быстро сбросив одежду, он несколько минут постоял под теплыми струями, жалея о том, что из-за недостатка времени не может часок полежать в горячей ванне. Все его тело ломило от усталости.
Он едва успел вытереть мокрые волосы и стоял босиком посреди спальни, раздумывая, что надеть, как в дверь постучали.
- Вас ждут внизу, сэр.
Голос Марты заставил его насторожиться.
- Кто?
Не могла же Ванесса забыть о том, что он собирался заехать за ней? Лоренс посмотрел на часы, которые показывали половину седьмого; если бы она заехала к нему сама, это значительно облегчило бы ему жизнь.
- Мисс Селлерс, сэр, - сказала Марта.
Голова у Лоренса пошла кругом, в ушах отдавались участившиеся удары сердца. Он с трудом дышал и в течение нескольких секунд не мог заговорить. Когда это наконец ему удалось, голос показался хриплым даже ему самому.
- Я спущусь через минуту. Проводите ее в гостиную и предложите чего-нибудь выпить.
На нем был только махровый халат. Нужно бы одеться, прежде чем спускаться вниз. Направившись было к встроенному шкафу, Лоренс внезапно остановился - в голове прояснилось. Он снова обрел способность думать.
Почему она здесь? Зачем явилась? Было бы приятно думать, что она пришла повидать его, но такого просто не могло быть. Будь это любая другая женщина, он пришел бы именно к такому заключению… но ведь это Мэй. Она совсем другая. Она не похожа ни на одну из знакомых ему женщин. Нет, наверняка ее привело сюда какое-то неотложное дело. Но какое? Это должно было быть как-то связано с ним… а следовательно, с его матерью. Может, она заболела? Мэй постоянно твердила, как мать слаба, как мало дней ей отпущено. Что, если…
Он перевел дыхание, боясь довести мысль до конца, и вдруг ощутил настоятельную потребность немедленно услышать то, что хотела сказать ему Мэй. Одевание займет слишком много времени; он сунул босые ноги в кожаные черные тапочки и поспешил вниз, чуть ли не спотыкаясь в спешке.