Марисса вздохнула, откинула назад волосы, открыла все замки, кроме цепочки, дверь скрипнула… и сердце ее ушло в пятки.
- Каллен?
Какой глупый вопрос.
- Что ты здесь делаешь?
- Открой дверь, Марисса.
- Мы все сказали друг другу в прошлый раз.
- Ты хочешь обсудить наши дела через дверь, это мило. Почему бы тебе не дать мне минуту, чтобы я смог позвонить твоей соседке? Я уверен, ей не захочется ничего пропустить.
Марисса сняла цепочку и резко открыла дверь. Каллен протиснулся мимо нее. Он был одет официально, в серый костюм, белую рубашку и синий галстук. В руках у него был аккуратный кожаный дипломат. Марисса подняла подбородок, готовясь к обороне.
- Ты не прав, Каллен. Нам нечего обсуждать.
- Закрой дверь.
Ее глаза сверкнули, но она все-таки с грохотом захлопнула дверь.
- Будут еще приказы?
- Нам нужно обговорить все, Марисса. Вещи, которые касаются только нас.
Нас. Когда она поняла, что беременна, она часто позволяла себе мечтать о "нас"…
Зашумел чайник. Марисса побежала на кухню. Она слышала, как он шел за ней по потертому линолеуму. Она не хотела смотреть на него, не хотела видеть его лицо, когда он будет предлагать ей деньги. Марисса потянулась за кружкой, положила в нее чайный пакетик и налила воды. Когда же она обернулась, Каллен смотрел на нераспечатанный конверт на столе.
- Я вижу, ты получила результат теста.
Она дернула плечами.
Их глаза встретились.
- Ты не открыла его.
- Я знаю, что там написано.
- А теперь, благодаря звонку в лабораторию, знаю и я.
- Ты удивлен? - Марисса пыталась говорить холодно, но с отчаянием поняла, что ее голос дрожит. - Неужели ты думал, что я могла солгать?
- Я работаю в крупной юридической фирме, - тихо напомнил Каллен. - Я видел такие вещи, в которые трудно поверить.
Она знала, что он был прав.
- Зачем ты пришел?
Каллен взял стул.
- Садись.
Это был ее дом, а он приглашал ее сесть. Марисса вздернула подбородок.
- Я постою, спасибо.
- Потребуется некоторое время, - сказал он и положил свой дипломат на стол.
- Вообще-то, я знаю, зачем ты пришел.
Каллен приподнял брови.
- Знаешь?
- Да. - Она откашлялась. - Итак, ты собираешься предложить мне деньги.
Каллен сложил руки.
- Продолжай.
- Ты хочешь попросить меня подписать документы о получении определенной суммы. Согласно этой бумаге, я освобождаю тебя от ответственности в будущем.
Неужели он думал, что она не догадается без его объяснения?
- Конечно, - холодно продолжила она, - мы оба знаем, что пустая трата времени печатать эти бумаги.
- Правильно.
- Я могу пойти к судье в любое время и сказать ему, что совершила ошибку, подписав твои бумаги. Потребовать еще денег или сказать, что мне недостаточно хорошо все объяснили.
- Снова правильно.
Марисса сузила глаза.
- Я говорю все это тебе, чтобы ты не слишком расстроился, если я скажу, что ничего не буду подписывать.
- Неужели?
Он сказал это успокаивающим тоном. Марисса почувствовала беспокойство, что было довольно глупо.
- Я ничего не приму от тебя, Каллен. Я сказала, что ничего не хочу от тебя.
- Ты дашь ребенку мою фамилию?
- Ты хочешь этого?
- Ответь мне, - резко сказал он, делая шаг в ее сторону. - У тебя на все свои планы, Марисса. Как же насчет моих желаний?
- Я… я дам ребенку твою фамилию, если ты этого хочешь. Нет причины моему ребенку быть… быть…
- Ублюдком, - холодно сказал Каллен, - ты это хотела сказать? Ему нет причины жить в бедности.
- Бедность не порок!
- Разве ты не считаешь, что ребенку нужна обеспеченная жизнь? Хорошая школа? Дом, который находится не в опасном районе? Неужели ты думаешь, что ему нужно жить с матерью, которая работает как каторжная и не может свести концы с концами? Полагаю, ты уже позаботилась о возобновлении карьеры в "Чилибургере".
Он улыбнулся. Его улыбка напомнила Мариссе волчий оскал. Она прекрасно знала, что он прав.
- У меня есть план, - жестко сказала она.
- Неужели?
Каллен поддразнивал ее. Она могла не отреагировать на его тон. Он мог ранить только ее гордость, но гордость - это все, что у нее осталось.
- Я не всегда буду зарабатывать только на хлеб. Как только встану на ноги, я собираюсь восстановиться в университете.
- И когда это произойдет? Через пять лет? Через десять?
- Не твое дело.
- О, конечно, - холодно сказал он. - Но до того, как это случится, что будет с моим сыном?
- Ты говоришь это так, будто мой ребенок принадлежит тебе.
Снова Каллен по-волчьи улыбнулся. Он быстро подошел к ней, схватил ее за запястье.
- Этот ребенок принадлежит мне, так же как тебе.
- Нет! Это не так! Каллен…
- Почему ты ненавидишь меня? Ты беременна, но ты любила меня так же, как я тебя.
- Пусти!
- Ты не думала о ненависти в ту ночь, когда мы занимались любовью.
- Это не любовь! Это… это аморально! Это было неправильно, это было…
- Этого мы оба хотели. Ты знаешь сама.
Она пыталась не смотреть на него, не видеть его злой взгляд. Но Каллен схватил ее за подбородок и приподнял его.
- Ты сгорала от любви ко мне той ночью, Марисса. Ты хотела чувствовать мои руки, мои губы…
Марисса выкрикнула испанское слово. Каллен знал, что оно значило.
Это было грязное ругательство.
- Лгунья, - резко сказал он, а потом поцеловал ее.
Она яростно сопротивлялась: укусила его за нижнюю губу, била его кулаками в грудь, но он все целовал и целовал ее…
Каллен почувствовал, как она сдалась. Ее губы смягчились, ее дыхание слилось с его дыханием.
Теперь он начал возбуждаться. Он хотел поднять ее на руки, отнести в спальню, слиться с ней, как тогда…
Его рука упала на бедро. Воздух с силой вырывался из легких. Он наблюдал за тем, как расширились глаза Мариссы. Она прислонилась к столу. Они смотрели друг на друга. Оба были напряжены. Марисса отошла от него.
- Ладно. - Ее голос был хриплым. - Я подпишу твою бумагу. Я возьму чек, так что у тебя будет чистая совесть. Но я обещаю, я порву его пополам, как только…
- Нет.
Слово Каллена напоминало удар хлыста - так резко оно было произнесено. Марисса повернулась и посмотрела на него.
- Но ты сказал…
- Я еще ничего не сказал. Никогда не говори мужчине, что он скажет, до того, как он это произнес. В девяти случаях из десяти ты ошибешься. В десятом случае он скажет все наоборот - назло.
Марина внимательно смотрела на него.
- Тогда зачем ты пришел сегодня?
Он улыбнулся, и она поняла, что навсегда запомнит эту холодную улыбку.
- Я пришел сказать тебе, что будет с нами дальше, - мягко проговорил он.
- Что?
Каллен наклонил голову. Он думал об этом тысячи раз после разговора с Сином, придумывал план действий, корректировал его, обновлял…
Что бы там ни было, ребенок в чреве Мариссы Перес был его ребенком.
Что бы там ни было, он чувствовал себя ответственным не только за его зачатие, но и за всю его жизнь.
Что бы там ни было, до последней ночи он мог придумать только один выход из положения.
- А случится то, - мягко сказал он, глядя Мариссе в лицо, - что ты будешь моей женой.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Каллен просил Мариссу стать его женой.
Его женой!
Неужели он действительно думал, что она выйдет за него? Это предложение было так нелепо, что ей захотелось рассмеяться… Но он смотрел на нее слишком серьезно, и ей стало ясно, что он не шутит.
- Итак? - сказал он. - Молчишь? Это не похоже на тебя, Марисса. Тебе всегда есть что сказать.
Он был так самодоволен, так уверен в себе. Может, он ожидал, что она упадет к его ногам в порыве благодарности? Или зааплодирует, принимая его жертву? Связать себя с мужчиной, которому ты не нужна, только чтобы успокоить его совесть?
Он делал большую ошибку.
Марисса улыбнулась. Такого она не ожидала.
- Спасибо, - вежливо сказала она. - Но я не заинтересована в этом.
- Не заинтересована, - улыбнулся Каллен. - Ты не заинтересована.
- Это щедрое предложение, но…
- Оно вовсе не щедрое. Мой ребенок не родится ублюдком.
- Это устаревшая концепция, - спокойно возразила она.
- Может быть, в твоем мире, но не в моем.
- Ах, да, конечно. Твое изысканное окружение на все смотрит по-другому. Я постоянно это забываю. Я уже сказала, что дам ребенку твою фамилию, если это так много значит для тебя.
- Если это так много значит для меня? - Каллен прищурил глаза. - А что ты скажешь моему сыну, когда он подрастет и начнет задавать вопросы? Не думаешь ли ты, что он захочет узнать, как зовут его отца?
Действительно, что она ему скажет? Последние месяцы Марисса думала только о том, как ей наскрести денег, и совсем не думала, что будет через несколько лет. У нее не было на это времени.
- Я не думала о…
- Да, - отрезал Каллен. - Уверен, что не думала.
- Я придумаю что-нибудь, - упрямо сказала Марисса. - Еще много времени впереди.
- Тебе не нужно решать, что сказать ему, потому что он не задаст эти вопросы. Он будет знать, что я его отец с самого начала.
- Ты несерьезно говоришь о женитьбе. Мы ничего не знаем друг о друге.
- Мы достаточно знали друг о друге, чтобы сделать ребенка. Помнишь?
Помнит ли она? Иногда она не спала ночью и думала, сможет ли она забыть.
- Дети не глупы, Каллен. Мой сын…
- Наш сын, - холодно поправил он.
- Дело в том, что его только расстроит, если ты будешь то показываться, то пропадать. Я знаю, сейчас тебе этого хочется, но со временем…
- Разве я сказал, что буду показываться и пропадать?
- Конечно, ты же не имел в виду настоящий брак.
- Два человека живут вместе. Вместе ужинают вечером. Вместе растят ребенка. Если это совпадает с твоим представлением о браке, черт возьми, это именно то, о чем я говорю.
- У нас не получится. Не может получиться, - в отчаянии сказала она. - Я не хочу…
- Мне плевать, что ты хочешь. Я хочу сделать как лучше нашему ребенку.
Каллен отошел, сбросил с плеч пиджак и повесил его на спинку стула, а потом развязал галстук, расстегнул воротник и запонки. Марисса почувствовала, что в ее неказистой квартире стало так же жарко, как в преддверии ада. Но даже ощущая злость, видя его сильную загорелую шею и мужественные, мускулистые предплечья, она не могла не вспомнить вещи, которые не хотела вспоминать.
Марисса отвернулась, бросила кружку в раковину и вышла в гостиную. Здесь было еще жарче, чем на кухне, и тяжелая старая мебель делала ее похожей на западню.
Каллен вошел вслед за ней, и она чувствовала, что он стоит за ее спиной. Он был большой и властный и Марисса представила себе, что она его жена. Марисса резко повернулась и встала к нему лицом.
- Послушай, - отрывисто начала она, - я ценю твое предложение, но в нем нет необходимости.
- Я думаю, ты не знаешь, что я собираюсь сделать, Марисса.
Она заметила разницу в его подборе слов и своем собственном. Не отвечай на его слова, яростно подумала Марисса. Он просто пытался разозлить ее.
- Каллен. Правда, я не…
- Это касается не только тебя. - Его тон был очень резким. - Это касается не только меня, это касается нашего ребенка.
Он приложил руку к ее животу. У нее перехватило дыхание. Она представила себе, как Каллен убаюкивает маленькое беспомощное существо внутри нее.
- Ничто не заставит меня оставить моего сына.
- Ничто? - Марисса отодвинулась и попыталась вернуть свое самообладание. - Ты хочешь сказать, что я не в состоянии воспитать моего собственного ребенка?
- Нашего ребенка. Я не говорю о том, что ты не сможешь сделать это, я говорю о том, какую жизнь ты сможешь ему дать.
- Я постараюсь дать ему самое лучшее. Бедность не ограничивает человека, - произнесла Марисса, пытаясь поверить в свои лицемерные слова. Действительно, бедность не лишала человека мечты, но правда в том, что быть бедным ужасно. Только дурак сам выберет себе такую жизнь.
Зачем она говорила эти вещи? В глубине души она понимала, что Каллен поступает правильно. Он хотел взять всю ответственность за своего ребенка. Как она могла осуждать его за это? Как она могла не принять его участие? Почему она не принимала?
Почему? Потому что она сама впуталась во все это. Она не хотела Каллена О'Коннелла, не хотела его…
Лгунья, хитро прошептал ее внутренний голос. Лгунья, лгунья, лгунья!
Она вся горела. Ее глаза встретились с глазами Каллена. Он смотрел на нее так, будто знал, что происходит у нее внутри. Марисса прерывисто вздохнула и отвернулась. Нужно заставить его уйти, прежде чем она скажет что-нибудь, сделает что-нибудь, о чем потом пожалеет.
- Спасибо за предложение, - вежливо сказала она, - но я не выйду за тебя. Нам нечего больше обсуждать. Пожалуйста, уйди.
- Ты действительно хочешь этого? - Каллен схватил ее за плечо. - Я должен исчезнуть? Ты не будешь вспоминать о том, что спала со мной?
Марисса горько усмехнулась.
- Слишком поздно.
- Да, - сквозь зубы сказал Каллен. - Но еще не поздно получить некоторые ответы.
- Я уже ответила тебе на все вопросы. Я не хочу выходить за тебя. Точка.
- Какого черта! - Он развернул ее к себе, его лицо потемнело от гнева. - Почему ты сразу не позвонила мне и не сказала, что беременна?
- Хорошая мысль, - холодно сказала она. - Как сейчас слышу эту беседу: "Привет. Это Марисса Перес. Помнишь меня? Я та женщина, которая…"
- Не говори ерунды. Ты знала, что я помню тебя. Я звонил тебе десятки раз после того уик-энда, и ты никогда не отвечала на мои звонки.
- Я была очень занята.
Что бы он сказал, если бы узнал, что она прослушивала сообщения снова и снова? Что иногда она проигрывала запись, чтобы только услышать его голос?
- Итак? Я жду твоего ответа, почему ты не звонила мне?
- Нет, - возразила она. - Ты просил объяснить тебе, почему я не сказала, что беременна. Предположим, я сказала бы тебе. Что бы ты мне ответил?
- То же самое. Что я тоже несу ответственность за ребенка.
- Ладно, - спокойно согласилась она. - Я готова признать, что у тебя тоже есть право интересоваться моим ребенком.
Каллен выдавил из себя улыбку.
- Какая щедрость.
- И что ты можешь некоторым образом помочь ему.
- Еще одна кроха от пирога. Продолжай.
Марисса сложила руки на коленях.
- Я готова признать тебя отцом моего ребенка. Но мне не нужны твои деньги. И я, конечно, не хочу… не хочу позорной женитьбы только ради того, чтобы ты заглушил чувство вины.
- Ты думаешь, все дело в этом? В чувстве вины?
- Нет, - мягко сказала она, - конечно, нет. Я думаю, у тебя внезапно появилось страстное желание быть отцом. - Она встала.
- Я чувствую ответственность, - холодно сказал он. - За свои действия. Или такой расклад выше твоего понимания?
Марисса хотела засмеяться, заплакать, сжать кулак и ударить его за нестерпимое высокомерие. Она посмотрела вокруг на ту ужасную обстановку, в которой жила, чтобы скопить денег перед рождением ребенка, и наконец позволила себе безрадостный смешок.
- Когда я обнаружила, что беременна, - снова начала она, - я рассмотрела все возможности. Сделать аборт или оставить ребенка. Разумное решение не так просто принять, когда внутри тебя развивается жизнь. Я знала, что ни то, ни другое решение мне не подходит.
- А-а. - Его голос был еще более бесстрастным. - Поэтому ты решила сделаться мученицей.
- Ты, сукин сын! - Ее голос сорвался. В глазах появились слезы ярости, и она отвернулась. - Езжай домой, Каллен, - прошептала Марисса. - Ты добился своего. Теперь, пожалуйста, просто уйди.
Последовало долгое молчание. Она услышала его шаги за спиной, почувствовала легкое прикосновение к плечам. Он попробовал повернуть ее к себе лицом, но Марисса отпрянула.
- Ты любишь этого ребенка, - тихо сказал Каллен.
Она не ответила. Ей не нужно было отвечать.
- Марисса, если ты любишь его, - тихо продолжил он, - тогда ты должна желать ему лучшей судьбы. Хороший дом, хорошая школа, более того, два родителя, которые заботятся о нем. Неужели это так ужасно? - Он повернул ее к себе. Ее глаза блестели от слез и он почувствовал, как что-то начало теплиться внутри него. - Женитьба - единственный выход. В глубине души ты знаешь, что это так.
- Не получится.
- Почему?
- Потому что… потому что не может это сработать.
Он улыбнулся. Это был слишком нелогичный ответ для женщины, которая так гордилась своей логикой.
- У нас все получится, если мы постараемся. Мы два умных человека. Мы найдем выход.
Она покачала головой.
- Мы чужие друг другу.
- Нет. Мы вместе провели ночь… - Его голос упал до отрывистого шепота.
На ее щеках выступил румянец.
- Ты ведь не думаешь, что на сексе можно построить семью, - прошептала она.
- Браки иногда строят и на меньшем.
- Да, но…
Был единственный способ успокоить ее, и Каллен использовал его. Он взял в ладони лицо Мариссы и поцеловал ее. Она вскрикнула, попыталась отстраниться. Он зажал ее нижнюю губу между зубами и почувствовал ее плоть. Боже, какой у нее был аромат. Ее губы пахли клубникой, клубникой, растущей на залитом солнцем холме. Марисса застонала, прижалась к нему и открыла губы. Каллен вздохнул, прижал ее к себе еще плотнее и поцеловал. В этом поцелуе отразился весь голод, который он сдерживал последние месяцы.
Она пробормотала ласковое слово на испанском и придвинулась ближе. Она была мягкой, теплой, невыразимо женственной. Ее грудь и тело округлились, готовясь к рождению ребенка.
Мое, неистово думал он. Все это мое.
Кажется, прошла вечность, прежде чем Каллен поднял голову. Марисса казалась маленькой и хрупкой, и ему ужасно хотелось снова притянуть ее к себе и защитить от всех бед.
- Марисса. - Он провел рукой по ее лицу, запустил пальцы в шелковистые локоны и убрал пряди с ее пылающей щеки. - Сколько времени тебе понадобится, чтобы собрать вещи?
- Собрать вещи? - Она замерла в его объятиях. - Я не выйду за тебя. Почему ты не слушаешь? Мне не нужна твоя помощь. Мне не нужна ничья помощь.
Она отступила и посмотрела на него.
- Ты обо мне чертовски плохого мнения.
- У меня нет никакого мнения о тебе. Я просто хочу, чтобы ты ушел.
Каллен подошел к софе, открыл дипломат и вынул оттуда стопку документов.
- Вот, - сказал он и бросил ей бумаги.
Марисса не сказала ни слова и начала читать.
Он видел, что краска сходит с ее лица. Через пару минут Каллен подошел к окну, приподнял штору, такую старую, что казалось, будто она рассыплется в прах в его руках, и посмотрел на улицу.
Как она отреагирует на прочитанное?