- И все-таки нужно. Ты так яростно сражаешься, что кровь противника невольно закипает. Не хочу, чтобы тебя случайно ранили, ягненочек.
Не хватало еще, чтобы в результате несчастного случая она осталась бесплодной! Правда, эту мысль Эдвард вслух не высказал.
Натянув шоссы, Ронуин надела панцирь с металлическими наплечниками и шлем с кольчужной бармицей.
- Я сварюсь заживо! - проворчала она.
- Такова цена, которую приходится платить воинам, - засмеялся Эдвард. - Постарайся не слишком долго находиться на солнце. Если заболеешь, кто будет за мной ухаживать, моя нежная лань?
- Дурачок, - парировала она, - ты просто ревнуешь, когда я забавляюсь со своим мечом, хотя у тебя нет на то никаких оснований.
- Предпочел бы, чтобы ты забавлялась моим, - лукаво усмехнулся Эдвард.
Ронуин покраснела до корней волос.
- Негодник!
Но Эдвард продолжал озорно улыбаться:
- Лучше подари мне поцелуй, женушка.
- Такой бесстыдник, как ты, его не заслуживает! Лучше поразмысли о своих прегрешениях, и, может, по возвращении я поцелую тебя, если станешь искренне раскаиваться, - пообещала Ронуин и, подхватив меч, выбежала из шатра.
Эдвард проводил ее нежным взглядом. Трудно поверить, но тяготы путешествия только сблизили их.
Может, это Господь благословил их за благочестие и веру?
Впервые за время их супружеской жизни в нем загорелась надежда.
Глава 8
Ронуин практиковалась с сэром Фулком под большим тентом, скрываясь от палящих лучей. Проходившие мимо принимали ее за рыцаря, поскольку длинные волосы валлийки прятались под шлемом. Из-за жары приходилось делать частые перерывы на отдых и умываться прохладной водой. Именно в один из таких перерывов в лагере поднялась тревога.
- Скорее, леди, я отведу вас в шатер, - пробормотал сэр Фулк.
- Нет, - отказалась Ронуин. - Это единственная возможность встретиться с язычниками лицом к лицу, особенно теперь, когда французы попросили мира.
- Но мы начнем битву за Иерусалим, когда доберемся до Акры, госпожа. Вы еще покажете себя, - возразил сэр Фулк.
- Фи, какие глупости! Ни в чем нельзя быть уверенным!
Никто из нас пока не напоил меч вражеской кровью. Вперед!
На коня, Фулк! На коня!
И она помчалась к загону, где были стреножены лошади.
Фулк заколебался, зная, что ему следовало бы вернуться в шатер и все рассказать де Боло, но схватка закончится раньше, чем он успеет вскочить на своего жеребца. Мусульмане нападали на крестоносцев по несколько раз в день, но никогда не ввязывались в серьезное сражение. Решив, что Ронуин права, Фулк кинулся следом. Несправедливо, что ей достанутся все лавры!
Тем временем оруженосец уже успел оседлать обоих коней. Всадники, лавируя между шатрами, помчались туда, откуда доносились крики и звон стали. Сэр Фулк вынужден был признать, что Ронуин совершенно не испытывает страха. Она ворвалась в самую гущу битвы с яростным боевым кличем, рубя мечом налево и направо. Душу ее охватил неописуемый восторг. Никогда прежде не испытывала она такой безмерной радости. Глаза застилала красная дымка, и, хотя Ронуин понимала, что нужно вести себя осторожнее, она все же ничуть не страшилась. Ее воинское умение поможет одолеть противника. Она почти слышала голос Ота, направляющего каждое ее движение, словно он был рядом. Враги расступались перед Ронуин, ей хотелось смеяться от невероятного душевного подъема. Англичане и французы, словно заразившись ее свирепостью, разили нападавших, и враги неожиданно ощутили в противниках непобедимый дух. Впервые обычная стычка переросла в серьезный бой. До Ронуин доносилось пение Фулка, имевшего обыкновение во время драки что-то мурлыкать себе под нос.
Ее меч вонзился во что-то мягкое, и она увидела ошеломленное лицо мавра, медленно валившегося под копыта Харда. Язычники издали дикий вой. Очевидно, они вновь шли в атаку.
Ронуин не могла опомниться. Это не шутка! Она убила человека! Кровавая реальность потрясла ее, а крики раненых и умирающих зазвенели в ушах. Она на миг опустила руку, и тут же обнаружила, что окружена смуглыми чернобородыми людьми. Инстинкт выживания взял верх, и она попыталась прорубить себе дорогу. Сэр Фулк с боевым кличем рвался ей на помощь.
Ронуин не поняла, как случилось, что их отрезали от основной группы крестоносцев. Враги явно старались оттеснить их подальше. Кто-то вырвал поводья из ее руки.
Всадники пустились прочь, уводя коня Ронуин. Сэр Фулк кинулся в погоню. Меч у нее не отобрали, но и пустить его в ход она не могла. Ронуин думала вырвать поводья, но ее взяли в такое тесное кольцо, что о побеге не могло быть и речи.
Ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Сгустилась тьма, но Ронуин заметила, что они скачут по песку к видневшимся вдали горам. Наконец враги остановились и вырвали у нее меч. Сэра Фулка тоже стащили с коня и обезоружили.
- Садитесь, - грубо приказал предводитель, указывая на большие булыжники.
- Ничего не отвечай, - прошептал сэр Фулк.
Ронуин кивнула, понимая, что похитители понятия не имеют о том, что она женщина. Им протянули круглую плоскую лепешку и небольшую чашу с затхлой водой на двоих.
Поев и кое-что припрятав на потом, Фулк приказал:
- Ложись спать. Я посторожу.
Ронуин послушно закрыла глаза, хотя сон, разумеется, не шел. Нужно как можно скорее сбежать. Но как пробраться через вражеский лагерь? Что скажет Эдвард? Должно быть, он пришел в бешенство, и считает ее виновной во всем. Повезет, если ее немедленно не отправят в Англию! Ах, нужно было слушаться Фулка и уйти в шатер при первых звуках тревоги.
Что сделают язычники, когда узнают, что она женщина?!
При одной мысли об этом Ронуин задрожала, ощутив, как слезы обожгли веки. Но плакать нельзя! Если она поддастся страхам, то не сумеет рассуждать здраво, а ей необходимо составить план побега. Сэр Фулк - доблестный боец, но неважный тактик.
Тут она незаметно для себя задремала. Неизвестно, сколько она спала, - ее разбудил Фулк.
- Мы отправляемся в путь, - бросил он.
- Но еще совсем темно, - прошептала Ронуин.
- Взошла луна, и, кроме того, прохладнее путешествовать ночами. Один из мусульман говорит по-норманнски.
Садись в седло, пока кто-нибудь из них не подошел ближе.
- Мы должны сбежать! - с отчаянием воскликнула Ронуин.
- Как? - уныло возразил рыцарь.
Ронуин уселась на лошадь. Ее запястья, все еще скрытые перчатками, примотали к луке седла. Посмотрев в сторону сэра Фулка, она заметила, что и его тоже связали.
Они ехали всю ночь, остановившись, только когда солнце поднялось достаточно высоко. Пленникам снова выделили лепешку и немного воды и велели спрятаться в тени скалы, защищавшей от палящего жара. Под горой расстилалась равнина и виднелся берег моря, но Карфаген остался далеко позади.
- Что с нами будет? - прошептала Ронуин.
- Тот, кто понимает наш язык, утверждает, что за рыцарей часто запрашивают выкуп. Они поражены нашим воинским искусством и везут к своему повелителю в надежде обратить нас в мусульманство и уговорить сражаться на их стороне. Они считают тебя великим воином и собираются запросить целое состояние. Вряд ли кто-то способен собрать столько денег.
- Иисусе! - тихо пробормотала Ронуин, не смея спросить, как все повернется, если враги проведают, что она женщина.
Сэр Фулк понял, о чем она думает, но чем он мог утешить несчастную? Знай он сам, что с ними будет, предпочел бы убить Ронуин собственными руками, только бы не позволить ей закончить свои дни в гареме какого-нибудь эмира, куда ее, разумеется, и упрячут. Он слышал, что светловолосые женщины высоко ценятся у язычников.
- Нам лучше отдохнуть, пока есть возможность, - тихо заметил он. - С наступлением ночи придется пуститься в дорогу.
Ронуин кивнула. У нее еще осталась надежда, что их с сэром Фулком вернут в лагерь крестоносцев.
Она мельком оглядела спутника. Этому коренастому мужчине среднего роста с рыжеватыми волосами и теплыми карими глазами едва исполнилось двадцать. Его семья жила на другом берегу Северна. Эдвард знал сэра Фулка с детства.
Только настоящий храбрец был способен последовать за ней, но, наверное, было бы куда лучше, если бы он вернулся в лагерь и поднял тревогу. Сэр Фулк, как всегда, слушал голос сердца, а не разума. Впрочем, и она, Ронуин де Боло, поступала так же.
Они скакали по ночам и отдыхали днем. Похитители давали им воду всего раз в день, утром. Вечером Ронуин получала еще немного, но утолить жажду не могла. Она думала только об Эдварде. Простит ли он когда-нибудь ее?
На четвертое утро они проехали узкий горный перевал, стесненный с обеих сторон высокими отрогами, и оказались в живописной зеленой долине. Их взорам явилось голубое озеро, на противоположном берегу которого сверкал в лучах солнца небольшой белоснежный город. К пленникам подъехал араб, знавший их язык.
- Синнебар, - пояснил он, указывая на город.
Ронуин немного удивилась, заметив, как много троп сливаются тут в одну вымощенную дорогу. По пути они обогнали медленно шедший караван верблюдов. Впереди крестьянин с сыном гнали большое стадо коз. Еще один караван, очевидно, вез пряности, аромат которых наполнял воздух. Ронуин, забыв о своих страхах, зачарованно впитывала все эти чудеса. Будет о чем рассказать Эдварду и детям, которые у них когда-нибудь появятся!
Множество путников сгрудились у стен Синнебара, терпеливо ожидая, пока стражники откроют ворота. Как только солнце встало над восточными холмами, послышались скрип и скрежет. Окованные железом створки медленно разошлись и впустили купцов, воинов и паломников. Стража внимательно проверяла каждого, но их отряд пропустили без расспросов.
Улицы города были узкими и кривыми. Они продолжали ехать вперед, пока не оказались на широкой площади, перед огромным мраморным дворцом. Земля была вымощена идеально ровными черно-белыми мраморными плитками. Пленникам помогли спешиться и разрезали путы.
- Это дворец Рашида аль-Ахмета, могущественного халифа Синнебара, да благословит Аллах имена его предков И потомков. Ваша судьба в его руках, но он хочет побольше узнать о великом христианском воине, от руки которого погиб его брат, считавшийся искуснейшим и храбрейшим воителем Синнебара. Идем за мной.
Ронуин побледнела как смерть, а сэр Фулк в изумлении открыл рот. Оба в отчаянии переглянулись и последовали за арабом. Их привели в небольшое уютное помещение, принесли воды для умывания, на низком столике перед ними положили свежие лепешки, фрукты и горячий прозрачный напиток с запахом мяты. Потом их оставили одних.
- Не ешь, - посоветовал сэр Фулк. - А вдруг все это отравлено?
Но Ронуин схватила ломтик дыни и принялась жадно жевать.
- Если я умру, мне не придется выносить пытки за убийство брата халифа. Представляю, какая казнь мне уготована!
Так что уж лучше поесть, сэр Фулк! Кроме того, я не верю, будто в еду что-то подсыпали. Зачем тогда нужно было тащить нас сюда?
За дыней последовали вкусная теплая лепешка и сладкий ароматный напиток. Ронуин раньше не пробовала ничего подобного.
Товарищ по несчастью решил внять словам своей госпожи и последовал ее примеру. Покончив с едой, они умылись и стали ждать. В комнате было неестественно тихо. Фулк пытался сообразить, как уберечь Ронуин. Мусульмане наверняка обнаружат, что она женщина, и тогда подумать страшно, что сделают с ней. Оружие отобрали, так что он совершенно беспомощен. Будь у него хотя бы кинжал, перерезал бы ей горло, чтобы избавить от позора. Впрочем, может, враги так разгневаются, узнав, кто прикончил брата халифа, что сами обезглавят ее. Оставалось только молить Бога о столь благополучном исходе.
Дверь открылась, и на пороге появился толмач.
- Пойдемте, - велел он. - Халиф, как всегда по утрам, принимает просителей.
Они прошли прохладными коридорами к высоким бронзовым дверям, охраняемым двумя чернокожими гигантами в панталонах из золотой парчи. С золотых цепей на их шеях свисали медальоны в виде пантер. В огромных ладонях были зажаты копья из оникса с серебряными наконечниками. Негры молча распахнули двери, и троица оказалась в тронном зале - квадратной комнате с колоннами из зеленого и белого мрамора. В высоких курильницах-лилиях горело масло алоэ.
Тем же маслом были смочены факелы. В противоположном конце комнаты они увидели покрытое ковром возвышение, на котором, скрестив ноги, сидел мужчина с овальным лицом, тонким носом и короткой черной бородкой. Пальцы, унизанные кольцами, казались тонкими и изящными. Облачен он был в широкое белое одеяние. На голове халифа красовался небольшой тюрбан.
В комнате было полно народу. Очевидно, аль-Ахмет выслушивал жалобщиков и судил спорщиков.
Пленники держались в глубине комнаты, дожидаясь, пока их позовут. Наконец их подвели к трону.
- На колени, псы! - прошипел сопровождающий, толкая Фулка в спину.
- Мы кланяемся только Богу и нашему королю! - вызывающе бросила Ронуин.
Мусульманин подал знак, и стражники силой вынудили пленников встать на колени.
Толмач начал было речь, но халиф поднял руку:
- Говори на их языке, чтобы они поняли, о чем ты толкуешь, Фарук, и смогли защитить себя - если сумеют, конечно.
- Да, повелитель, - пробормотал тот почтительно.
- Кто из вас убил принца Абдаллу? - грозно вопросил халиф.
- Этот, - указал Фарук на Ронуин, стоявшую с низко опущенной головой.
Халиф быстро поднялся и, спустившись с возвышения, встал перед ней. Ноздри его неожиданно дернулись. Он потянул носом раз, другой, третий и вдруг молниеносным движением сорвал с Ронуин шлем. Золотистые, потемневшие от пота волосы рассыпались по плечам. Последовало изумленное молчание. Восточный правитель разразился оглушительным смехом:
- Женщина! Женщина убила наглого ублюдка, считавшегося моим единокровным братом! Так это и есть свирепейший воин во всем христианском мире, Фарук?! Да ты, должно быть, просто шутишь! - Он явно упивался несравненной красотой Ронуин. Темные глаза восхищенно блеснули.
- Повелитель! Это колдовство, повелитель! Клянусь, она ведьма! - в страхе завопил Фарук.
- Убери свои грязные лапы! - выкрикнула Ронуин, отпрянув от халифа. - Твой поганый пес не лжет. Я убила твоего брата. Он был плохим, слишком беспечным воином и получил по заслугам.
- Ах, - выдохнул халиф, - ты права, женщина. Абдалла был слабым и тщеславным человеком и плохо кончил. А ты так же свирепа в объятиях господина, как на поле брани?
Впрочем, это мы еще увидим. - Он обошел вокруг, схватил в горсть ее волосы и поднес к ноздрям. - Это я и почувствовал. Твои волосы надушены, женщина, и благоухание только оттеняет твою красоту. Что это? Я таких благовоний не знаю. - Он отпустил волосы, но тут же сжал ее подбородок железной хваткой. - У тебя кожа бела, как роза, а волосы - чистое золото. Ты прекрасна, хотя изумруды твоих глаз сверкают гневом. Я буду звать тебя Hyp, что означает "свет". Я - Рашид аль-Ахмет, халиф Синнебара, а ты станешь жемчужиной моего гарема.
Отвернувшись от нее, он приказал высокому, представительному негру:
- Отведи ее на женскую половину. Баба Гарун, позаботься о том, чтобы она хорошенько вымылась и отдохнула.
Ночью приведешь ее ко мне. Найди в гареме женщину, которая хорошо говорит на языке франков, а ты тем временем станешь учить Hyp нашему.
- Подождите, господин! - воскликнула Ронуин. - Что станется с моим спутником?
- Он твой возлюбленный? - осведомился халиф.
- Разумеется, нет! - вознегодовала Ронуин. - Он один из рыцарей моего мужа. Сэр Фулк Энтони.
- Поскольку он не твой возлюбленный, я буду милостив и не убью его, а только возьму выкуп. Если же за него не заплатят, продам в рабство, - пояснил халиф, несколько разочарованный тем, что она уже не девственна. Но разве могла такая красавица долго сохранять невинность? Женщины франков совсем несведущи в искусстве любви. Он будет наслаждаться, наставляя ее, особенно теперь, когда она больше не испытывает девических страхов. Осталось избавить ее от христианской морали.
Повинуясь приказу повелителя. Баба Гарун подошел к Ронуин.
- Да пребудет с тобой Господь, Фулк! - крикнула она рыцарю на прощание.
- И с тобой тоже, госпожа моя! - отозвался он, увлекаемый к выходу двумя стражами.
Ронуин стряхнула руку евнуха и опалила несчастного негодующим взглядом:
- Я пойду сама! Нечего тащить меня, словно непослушную скотину!
Баба Гарун рассерженно нахмурился, но несколько слов, брошенных халифом, мгновенно его утихомирили.
- Он не говорит на твоем языке, Hyp. Я велел ему обращаться с тобой почтительно, - объяснил Рашид аль-Ахмет. - Он не привык к непокорству женщин.
Халиф улыбнулся и, отвернувшись, знаком приказал подойти следующему просителю.
Ничего не оставалось делать, кроме как последовать за великаном негром. Баба Гарун повел ее через двор в другую часть дворца. Стражники у входа вытянулись и застыли. Пройдя тускло освещенным коридором, они оказались перед позолоченным арочным входом, ведущим в большое помещение, где тихо журчал фонтан. Здесь сидели, стояли, прохаживались и щебетали женщины. При виде Баба Гаруна все как по команде притихли. Евнух снисходительно улыбнулся Ронуин, словно приглашая полюбоваться, как велика его власть.
- Где Найлек? - громко осведомился он по-арабски.
Из укромного уголка выступила крохотная, исполненная достоинства женщина:
- Я здесь, господин Гарун. Чем могу служить?
- Ты еще помнишь свой родной язык? - спросил тот.
- Да, господин, - вежливо ответила она.
- Отдаю под твою опеку эту женщину по приказу нашего пресветлого повелителя халифа Рашида аль-Ахмета, да будет благословенно его имя. Наложницу нужно вымыть как следует, дать отдохнуть, ибо он желает видеть ее на восходе луны. Объясни, что всякое неповиновение и ослушание будет наказано ударами палок по пяткам.
Он бесцеремонно подтолкнул Ронуин к Найлек и удалился. Пожилая женщина поспешно подхватила едва не упавшую Ронуин и прошептала на норманнском:
- Не спорь, дитя мое. Главный евнух - человек злопамятный и не прощает обид. Если унизишь его перед другими женщинами, затаит жажду мести и никто, даже халиф, не сумеет уберечь тебя от его козней.
Ронуин, благоразумно сдержав гнев, кивнула Найлек.
- Вот и хорошо, - улыбнулась та. - Пойдем, потолкуем немного. Ты расскажешь о себе, а я отвечу на твои вопросы.
Взяв молодую женщину за руку, она повела ее в свой угол.
- Я велела принести мятный чай и сладостей, - сказала она Ронуин. - Садись, дитя мое.
- Кто ты, - спросила Ронуин, - и откуда знаешь язык норманнов?
- Я Найлек, что означает по-арабски "цветок сирени".
Моя история проста. Отец был торговцем в Провансе. Мавры напали на город, в котором я жила, поймали меня и продали в рабство. Тогда мне было двенадцать. Сейчас сорок два. В Синнебар меня привезли вместе с принцессой, отданной в дар отцу этого халифа. Она умерла, родив нынешнему халифу единокровную сестру. Я воспитывала девочку, пока она не выросла и ее не выдали замуж. Теперь я слишком стара, чтобы найти нового хозяина, поэтому мне и позволили остаться здесь, доживать свой век. Баба Гарун заставляет меня толмачить всякий раз, когда в гарем привозят франкскую девушку. А теперь поведай, дитя, как ты сюда попала?
Ронуин пересказала свои приключения ошеломленной служанке.