– Коннор знает, что отец предупреждал его только об осторожности. Если бы ты видел, как они – он и леди Бренна – смотрели друг на друга в первый раз, ты бы пришел к такому же выводу, что и я.
– К какому?
Куинлен долгим взглядом посмотрел на Бренну и ответил:
– Она станет единственной любовью Коннора.
Криспин сцепил руки за спиной, обдумывая слова Куинлена. Как и друг, он желал лаэрду Мак-Алистеру обрести мир и покой. Но любовь? Он не знал, позволит ли себе Коннор когда-либо испытать такое чувство.
– Я никогда не слышал от тебя ничего подобного.
– А я никогда не видел, чтобы Коннор так себя вел.
– Как?
Куинлен пожал плечами:
– Они только посмотрели друг на друга, и между ними будто вспыхнуло пламя. А Коннора просто было не узнать. Он стоял будто громом пораженный. Отдаст он ей свое сердце, Криспин, не устоит. Перестань хмуриться, у нее добрая душа.
Оба солдата медленно шли за парой, пока Криспин расспрашивал Куинлена о последних новостях. Бренна не подозревала, что мужчины говорят о ней, и уж точно не знала, что за ней так внимательно наблюдают. Ей приходилось чуть не бежать за Коннором, она не поспевала – он слишком широко шагал. Вдруг Бренна решила – с нее хватит. Она резко остановилась.
– Почему ты остановилась?
– Устала бежать за тобой. Его губы тронула улыбка.
– А почему ты меня не попросила идти помедленнее?
– Потому что не хотела отставать. Я только сейчас почувствовала, как я сегодня устала, но после ужина приду в себя.
– Мы ведь уже ужинали. Ты забыла? Неужели снова проголодалась?
Бренна пожала плечами. Зачем притворяться перед мужем, будто она страдает отсутствием аппетита?
– Я бы немного поела, – призналась она. – У Алека я так волновалась, что почти ни к чему не притронулась. Ну что тут смешного, Коннор? Я серьезно с тобой говорю.
Муж, разумеется, не извинился перед ней за бестактность. Бренна вообще сомневалась, способен ли он на такой подвиг. Но как бы то ни было, смеяться он перестал, и уже за это она была ему благодарна.
– Может, понести тебя на руках? Она покачала головой:
– Твои люди подумают, что ты женился на какой-то калеке. Я лучше сама доползу.
Она расправила плечи, выдернула руку из его руки и попробовала обойти Коннора, но далеко она не ушла. Муж догнал Бренну, обнял за талию и встал рядом. Он не собирался предлагать ей опереться на него, от усталости жена сама прислонилась к нему и облегченно выдохнула, не осмеливаясь хотя бы на секунду закрыть глаза – иначе она сразу бы уснула стоя. Такое с ней бывало.
– У тебя был трудный день.
– Вовсе нет.
– Ты будешь спорить с каждым моим словом?
– Я просто выражаю свое мнение. По-настоящему мы с тобой еще не спорили, Коннор. А вот когда заспорим – увидишь разницу. Пожалуйста, отпусти меня сразу, как только подойдем к дому: я не хочу, чтобы твои люди подумали, будто я без твоей поддержки не могу даже стоять.
Волнуясь, она запустила пальцы в волосы, случайно коснулась шрама и поморщилась.
– Знаешь, моя жизнь так внезапно переменилась, она превратилась в настоящий хаос после встречи с тобой. Сплошная неразбериха! Кажется, я ничего не понимаю и никогда не пойму. И вообще – я это или не я? Может, я сплю и вижу сон? Проснусь – и все станет по-прежнему? Я люблю жить в мире и покое, Коннор, иначе я теряюсь. Понимаешь?
– Скоро будет намного легче.
Бренна, казалось, не была в этом уверена.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Она печально улыбнулась в ответ, но напряжение немного отпустило ее. Коннор так и не понял, что же именно подействовало на жену столь успокаивающе – его ровный голос или обещание, что вскоре все уладится.
– Мне не нравятся сюрпризы, – заметила Бренна. – Я должна знать о них заранее.
Бренна говорила очень искренне, и Коннор понял, что она не замечает, что сама себе противоречит.
– Но если ты заранее знаешь, это ведь уже не сюрприз?
– Совершенно верно, – отозвалась она. – А теперь скажи, почему мне будет легче.
– Ну, например, тебе не надо будет беспокоиться, как мне угодить. Я редко бываю дома.
– А я об этом совсем не беспокоюсь. Но почему ты редко бываешь дома? Ведь он твой, этот дом. Теперь и я буду в нем жить.
– Да. Иногда мы будем видеться.
Бренна растерянно оглядела опустевший двор.
– Что ты сказал? Мы будем иногда видеться? – спросила она в замешательстве, чувствуя, что голос у нее предательски дрожит.
Коннор даже не заметил ее волнения. Он был погружен в свои мысли. Сообщение Криспина о южном соседе, собиравшемся передать ему что-то, оставленное на границе, занимало его сейчас больше всего. Что это может быть? Жизнь сделала Кон-нора Мак-Алистера очень подозрительным, и, поразмыслив, он пришел к выводу, что этот сюрприз не доставит ему никакого удовольствия. Коннор приучил себя к выдержке, когда дело касалось чего-то важного, вот и" теперь он решил все как следует обдумать.
Вопрос Бренны отвлек его.
– Нельзя ли сказать поточнее, что значит "иногда"?
– Один или два раза в месяц.
– Ты серьезно? – Да.
Бренна понемногу теряла всякое желание задавать еще какие-либо вопросы.
– Мужу следует встречаться с женой чаще двух раз в месяц.
– У меня хватает других обязанностей.
У Бренны возникло чувство, будто Коннор отказывает ей. Хуже того – ей показалось, что он горит желанием улизнуть из дома и подольше не возвращаться.
– Зачем же тогда вообще приезжать домой? Коннор как будто не заметил сердитости ее тона.
– На то есть свои причины. И главная из них – ты. Раздражение Бренны немного улеглось.
– Я? – прошептала она, надеясь, что он попытается загладить свою вину и найдет за что похвалить ее.
– Я хочу детей.
Ей захотелось задушить его.
– Я это уже слышала!
– Очень рад, что ты этого не забыла в суматохе.
– Я помню все, что ты мне говорил. И что ты женился на мне только ради того, чтобы нанести оскорбление Мак-Нейру, и что ты с радостью отпустишь меня обратно в Англию, как только я рожу сына. Сомневаюсь, что мне когда-нибудь удастся забыть об этом. Слушая тебя, я ощущаю себя очень важной персоной.
– А ты хочешь, чтобы я тебе врал? Она покачала головой:
– Я бы хотела, чтобы мы никогда, никогда больше не говорили об этом. Ты можешь рассказать мне обо всех своих обязанностях и поделиться планами в следующий раз, когда тебе доведется проезжать мимо дома. А сейчас, прости, я хочу войти.
– Я позову людей и представлю им тебя, как только Дональд вернется с новобранцами.
– Не стоит беспокоиться, Коннор, на мне уже лежит черное пятно, и я готова к тому, что может появиться еще одно.
– Что это значит? – изумился Коннор.
Он как вкопанный встал посреди дворика, впившись взглядом в жену. Ее поведение ставило его в тупик. Бренна поспешила вперед, но вместо того чтобы направиться к ступенькам, ведущим в башню, она поднялась на широкую каменную стену и принялась мерить ее шагами.
Она была явно расстроена. Понимая, что сейчас он полностью отвечает за жену, Коннор никак не мог уяснить, как же это могло произойти. Он собирался успокоить Бренну, а вышло все наоборот – слово за слово, и вот уже слезы на глазах. Он-то как раз предполагал, что проявит особую заботу о ней, если предупредит, что дома будет появляться нечасто, а она ведет себя так, словно он ее предал. Когда наконец в ее поступках появится хоть капля здравого смысла?
– Объясни, что там на тебе за черное пятно, – велел он, так и не дождавшись ответа на свой вопрос.
– Я англичанка, и все знают, что я должна была выйти замуж за Мак-Нейра. Конечно, ты понимаешь, что это значит… О-о, какая же я неловкая! – тут же, без всякого перехода, воскликнула Бренна. – Чуть не забыла! Что ты сделал со ступеньками? Я не могу их найти.
– Они сбоку, – ответил Коннор.
– Помнишь, как я слетела с лестницы у Алека? Подошедший Криспин повернулся к лаэрду:
– Миледи упала со ступенек?
– Да.
Коннор уже готов был рассказать, как это произошло, но заметил, что жена направилась совсем не туда.
– Ступеньки в другой стороне, Бренна. Развернись.
Она послушно подчинилась, но не удержалась от замечания:
– Вообще-то они должны быть посередине и выходить во двор. Так сейчас все делают. Коннор, предупреждаю тебя, сегодня я хочу спать на нормальной постели, а не на полу. У тебя в доме есть кровати?
Она сердито посмотрела на мужа, всем своим видом показывая, что ничего больше не хочет слышать о его планах на будущее. На сегодня с нее хватит разговоров о том, когда он собирается бывать дома.
Но тут Бренна заметила рядом с мужем Куинлена и Криспина и поспешила изменить выражение лица с хмурого на приветливое. Без сомнения, Коннор успел превратить ее в мегеру. Одному Богу известно, сколько времени воины слушают ее ворчание. Конечно, уже поздно было хлопотать об этом, но она все же решила попытаться хотя бы сейчас произвести на них хорошее впечатление.
– Вечер обещает быть прекрасным, не так ли? – с самой любезной улыбкой осведомилась она, давая понять, что все в порядке и это вовсе не она вела себя как ненормальная всего несколько минут назад.
– Ну, если вы так думаете, миледи, – с сомнением в голосе отозвался Криспин. – Чего это на нее нашло? – шепотом поинтересовался он у приятеля.
– Я думаю, она только сейчас нас заметила и хочет скрыть, что обиделась на мужа, – предположил Куинлен.
– Я не обижал ее!
– Сдается мне, ты ее все-таки здорово обидел.
Коннор ткнул друга в бок локтем и направился к жене с намерением немедленно остановить ее.
Она продолжала улыбаться, подойдя к верхним каменным ступеням, и вдруг заметила, что они обрываются в пустоту. Бренна отшатнулась, а потом подалась вперед, ухватившись за ручку двери. Дверь не открывалась. Или заперта на засов изнутри, или укреплена металлом, решила Бренна. Она принялась тянуть и толкать ее изо всех сил, дверь немного поддалась, но в образовавшуюся щель даже протиснуться не было возможности.
Коннор бросился на помощь. Он слышал бормотание Бренны, когда поднимался следом за ней по ступенькам. Муж обнял ее за талию, отодвинул назад, потом протянул руку, легонько толкнул дверь, и она открылась.
Бренна поразилась его силе.
– Я думала, она крепко заперта, и даже не пыталась справиться с ней.
– Ну что ж, пожалуйста. Она открыта.
Коннор ждал, когда Бренна войдет. А она стояла, прислонившись к нему.
– Тебе не интересно посмотреть, что внутри?
– А внутри дом такой же большой, как снаружи? – Да.
Она боялась такого ответа и ждала его.
– Так что же ты медлишь?
– Собираюсь с силами, – призналась Бренна. – Я должна немного привыкнуть к дому. Ну что, заходим?
Она переступила через порог и остановилась, давая глазам освоиться в полумраке. Слева, у двойных дверей, она увидела солдата, поклонилась ему и с интересом огляделась.
Да, здесь плохо, но не настолько, насколько она думала. Прямо перед ней были грубо отесанные ступени, а справа поднималась каменная стена. Бренна поняла, что они находятся на нижнем этаже, а наверху расположены спальни. Ей интересно было осмотреть зал, но, когда она повернулась, чтобы пройти сквозь двойные двери, Коннор удержал ее за руку.
– Туда никогда не ходи, – сказал он, направляя ее к ступенькам.
– А почему?
– Потому что там живут солдаты высшего ранга. Хочешь, я понесу тебя на руках? – И, не дав ей собраться с мыслями, легко поднял и понес по ступенькам, прежде чем она успела открыть рот.
Другой дежурный охранник спустился на ступеньку ниже, иначе они бы не разошлись на узкой лестнице.
Коннор наскоро объяснил Бренне, где что находится.
Слева от входа располагался большой зал, прямо – солдатские помещения. Здесь было достаточно просторно, хотя не так, как у Алека Кинкейда, и почти никак не обставлено.
Прямо напротив входа она увидела каменный очаг, встроенный в стену. Огонь в нем горел, но помещение было слишком большое, и Бренна поежилась от холода. Три окна, занавешенных отвратительными коричневыми тряпками, шли вдоль одной стены, у противоположной стоял длинный стол со скамейками.
В зале было уютно, как в гробу, Бренна сразу поняла – ей придется поработать здесь как следует. Она начнет с того, что застелет деревянные полы тростниковыми циновками, на стенах повесит яркие гобелены, и холодный серый камень станет теплее на вид. Красивая скатерть преобразит иссеченный ножами стол. На тяжелых скамьях можно разбросать мягкие подушечки для удобства. В голове у Бренны возникла совершенно другая картина, мало общего имеющая с нынешним залом, и ей не терпелось приступить к работе.
– Можно мне здесь кое-что переделать, Коннор?
В волнении Бренна прижала руки к груди, с улыбкой ожидая разрешения.
– Это твой дом, Бренна, можешь делать здесь все, что хочешь.
– А можно поцеловать тебя? Этот вопрос застал его врасплох.
– А ты уже забыла, что разозлилась на меня?
– Нет, не забыла, просто злость ушла. И знаешь почему? Не знаешь? – Она перешла на шепот.
– Нет, не знаю, – ответил он тоже шепотом, пряча улыбку.
– Потому что мы стоим вместе в первый раз в нашем доме. Мне кажется, сейчас самое подходящее время начать все сначала. Ты должен меня поцеловать.
– Но мы же не можем начинать каждый раз сначала, когда тебе захочется!
Она потянулась к нему, обхватила его голову руками, и он ощутил на своих губах прикосновение ее губ, быстрое и нежное. Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее в ответ, а поскольку он не отвечал, она снова коснулась его рта.
– Это новое начало, – объяснила она шепотом.
Он продолжал упорствовать, хотя, по правде сказать, не вслушивался в ее слова. Жена пытается управлять им? Что ж, он должен этим воспользоваться с выгодой для себя.
Но к своему явному удовольствию, он не заметил в ней ни хитрости, ни коварства. И когда Бренна легко прикусила его нижнюю губу, желая получить ответ, он решил – ладно, так и быть, он разрешит ей выиграть этот маленький поединок.
Он привлек ее к себе, качая головой:
– Нет, мы не можем начать сначала. В ее глазах засверкало веселье.
– Ах, Коннор, мы же уже начали.
Поцелуй, который она подарила ему, был совсем другой – уже не игривый, а требовательный. В ту же секунду, когда она открыла губы ему навстречу и просунула в рот язык, Коннор решил действовать сам.
Он чуть не рассмеялся – впервые Бренна совершенно сознательно соблазняла его.
Она не сознавала своей физической власти над ним, и он хотел бы надеяться, что никогда не узнает. Она просто соблазняла его, чтобы получить желаемое, и, затеяв невинный флирт, выказала, с каким обожанием на самом деле относится к нему.
Он услышал ее тихий сладостный стон, почувствовал, как крепко она обвила руками его шею, и испытал надменное удовлетворение от мысли, что полностью владеет своими чувствами, а жена вот-вот не сможет совладать со своими. Бренна была честной и прямой во всем, что делала или говорила, и он даже не подозревал, что сможет найти такую женщину в мире, полном лжи, в мире, в котором умалчивается больше, чем высказывается вслух.
Коннор был уверен, что не позволит ей поймать себя, но он попался. Страсть вскипела в нем, и только поцелуя ему стало мало. Ему хотелось получить все!
Он решил отнести ее наверх, в постель, но она вдруг резко отняла губы и прошептала ему прямо в ухо:
– Мы не одни.
– Никто не посмеет войти сюда без разрешения, – возразил он, пытаясь снова поцеловать ее.
– Коннор, за нами кто-то наблюдает. Пожалуйста, отпусти меня.
Он снял руки с ее плеч и оглянулся.
На верхней площадке лестницы, ведущей в спальни, стояла Юфимия.
Лицо Коннора мгновенно изменилось. Он улыбнулся искренне и радостно, и Бренна почувствовала, что на ее губах сама собой появляется улыбка.
– Очень рад снова видеть вас, Юфимия, – сказал Коннор, и в голосе его слышалось глубокое почтение.
Колени Бренны подкосились. Она не верила своим ушам. Юфимия никак не могла оказаться здесь. Она должна была появиться завтра на заре, но никак не сегодня. Но она уже приехала и сразу увидела возмутительное поведение жены пасынка – она виснет у него на шее!
Бренна хотела толкнуть мужа, который не побеспокоился предупредить ее о появлении Юфимии, но вовремя передумала. Ей надо понравиться этой женщине, а не вызвать у нее презрение. Первое впечатление часто бывает ошибочным, пыталась внушить себе Бренна, едва решаясь снова взглянуть на мачеху Кон-нора. Юфимия показалась ей старой, как вековая сосна. Вся в черном, она напоминала ворону, севшую на ветку. Сходство усугубляли сутулые плечи и острый, напряженный, почти пронзающий взгляд, который она устремила на Коннора, поспешившего ей навстречу.
Бренна инстинктивно насторожилась, но, прежде чем она успела упрекнуть себя за испуг и неблагородные мысли о пожилой женщине, она стала свидетельницей поразительной перемены – Юфимия вдруг выпрямилась и стала почти такой же высокой, как Коннор. Она расправила плечи и скользнула вниз по ступеням с грацией и элегантностью, достойными королевы. Улыбка, которой она одарила Коннора, расправила складки в уголках глаз, и казалось, что даже морщины, изрезавшие ее лицо, стали не такими глубокими. Искренность, засветившаяся в глазах Юфимии, способна была очаровать кого угодно.
Такая перемена потрясла Бренну. Конечно, Юфимия немолода, но теперь она выглядела не старше матери. Видимо, горе сурово прошлось по ней, и она казалась старше своих истинных лет. Как, должно быть, она любила отца Коннора, если его смерть нанесла ей столь сокрушительный удар! Седина и морщины свидетельствовали о боли, пережитой бедной женщиной.
Всем сердцем Бренна потянулась к Юфимии, желая хоть чем-нибудь помочь ей и облегчить ее переживания.
Коннор подозвал жену и представил мачехе. Бренна поспешно приблизилась к ним и присела в низком реверансе. Юфимия сдержанно улыбнулась.
– Я очень рада, – произнесла она, и вновь Бренна поразилась, услышав, как неожиданно молодо прозвучал ее голос.
А когда Бренна увидела мачеху Коннора вблизи, то поняла, как красива она была когда-то.
– Я вернулась сюда из-за тебя, – продолжала Юфимия, обращаясь к Бренне. – Мне очень хотелось познакомиться с женщиной, которая наконец пленила Коннора. Уже несколько лет я уговариваю его жениться. – Она снова повернулась к Коннору:
– Теперь мне бы как-то надо заставить жениться Раена. Он еще сильнее сопротивляется моим настойчивым уговорам, чем ты. Боюсь, он состарится, прежде чем решится на брак.
Бренна стояла рядом, слушая, как они беседуют о Раене, о его здоровье, о его делах, об успехах по службе. Коннор, до которого дошли слухи, что Раен больше не служит под командованием лаэрда Ферсона, хотел узнать, под чьим командованием он находится сейчас, но Юфимия обошла эту тему, сообщив, что он скоро сам сможет поговорить с ее сыном.
– А что, Раен уже приехал? – не удержавшись, спросила Бренна.
– О нет, – ответила Юфимия. – Мой сын приедет завтра.
Коннор предложил сесть за стол и продолжить беседу.