Глава 12
Она чуть не убилась в первый же день, усевшись на лошадь без седла и несколько раз свалившись с нее.
Дэвис клялся Куинлену, что никогда бы не разрешил госпоже даже взглянуть в сторону жеребца лаэрда, если бы знал про ее замысел. Просто леди Бренна поинтересовалась: а почему лаэрд оставил этого коня дома? Дэвис с радостью объяснил ей, что жеребцу надо отдохнуть и нагулять тело, потому что в последнее время он сильно утомился. Она сказала что животное не вредно побаловать, и Дэвис, конечно, согласился. Когда она попросила разрешения вывести жеребца немного прогуляться – пройтись с ним по холму, чтобы конь не застоялся, Дэвис не смог ей отказать.
Жеребец сразу потянулся к ней, он совершенно спокойно дал привести себя в конюшню в первый же день ее появления в замке и тем самым доказал, что принял ее. И тогда все поняли – госпожа умеет управляться с лошадьми.
Наблюдая, как энергично животное взбиралось на холм рядом с леди Бренной, Дэвис убедился, что он правильно поступил. И конечно, у него бы возникли подозрения, попроси леди Бренна седло. Но она даже не заикнулась о нем.
– Я не хочу сказать, что госпожа меня обманула, Куинлен. Я не говорю ничего такого, у меня и в мыслях этого нет. Может, когда она дошла до перекрестка, тогда и додумалась сесть на жеребца. И попробовала. Но ты не волнуйся, больше она не сумеет обвести меня вокруг пальца. Да я и сейчас не думаю, что она способна мне соврать.
Куинлен выслушал Дэвиса. Конюх не слишком беспокоился, что их госпожа предпримет еще хотя бы одну попытку прокатиться на черном жеребце. Он был уверен, что ей хватит здравого смысла, чтобы остановиться после пережитого страха, который она испытала, летя в воздухе, как орел без крыльев.
Короче говоря, назавтра, когда он наблюдал за тренировкой солдат на стене, Бренна снова вывела жеребца на прогулку. Она шла деревянной походкой на негнущихся ногах, и у Дэвиса не возникло ни тени подозрений насчет ее намерений. Но, увидев ее несколько минут спустя, он решил, что их госпожа просто ненормальная. По крайней мере объяснение могло быть только таким. Он шепотом сообщил Куинлену свое мнение, понимая, что нельзя критиковать любимую жену лаэрда.
– Да, она меня провела, – признался Дэвис своему начальнику. – Я не могу сказать, что она смотрела мне в глаза и лгала. Нет, я не про то. Она обхитрила меня! На этот раз я по-особому говорил с ней. Когда я потребовал от нее твердого обещания, что она не будет вскакивать на лошадь, леди Бренна так улыбнулась, что я решил – она согласилась. Потому что никто в здравом уме не подумал бы, что женщина тебе улыбается, не собираясь слушаться. Но ты, Куинлен, больше не волнуйся. Я теперь все понял. Она меня уже не проведет.
Однако и на следующее утро Бренна сделала то же самое. Дэвис, когда до него дошло, что хозяйка носится верхом на жеребце, вовремя скрылся.
Ему незачем было прятаться, так как Куинлен наконец понял, что с этим делом ему надо разобраться самому, пока госпожа еще жива. Дэвис просто не справится с ней.
Решив предотвратить несчастье, Куинлен намеревался запретить леди Бренне рисковать собой. Но когда он прошел сквозь сосны до перекрестка и услышал ее веселый смех, он почувствовал, что решимость его покидает. А через секунду увидел ее верхом на жеребце. Лицо ее сияло таким восторгом, что его губы сами собой разъехались в улыбке. Куинлен долго стоял, наблюдая за Бренной, хотя отлично понимал, что ему следует немедленно подойти и положить конец опасным развлечениям.
Благодарение святым, леди Бренне удалось несколько минут продержаться на лошади, прежде чем она упала.
Куинлен подождал, пока Бренна встанет. Она не шевелилась. Он побежал по склону, чувствуя, как потом он рассказывал Криспину, что сердце его вот-вот остановится. Он почти добежал до нее, когда жеребец кинулся обратно. Он был уверен, что животное сейчас ее затопчет! Но огромный черный конь ткнул ее мордой, и в мгновение ока она перевернулась, схватила поводья и весело расхохоталась.
Куинлен выдернул у нее из рук поводья, хлопнул жеребца по заду, чтобы тот отошел, и наклонился, протягивая ей руку.
– Когда я увидел, что вы не шевелитесь, я подумал, вы мертвы.
– Мы с ним так играем. Когда я лежу не шевелясь, Вилли подходит прямо ко мне, и я хватаю его за поводья. А иначе он заставляет меня бегать за ним.
Куинлен был так всем ошарашен, что едва вслушивался в ее слова. Он приказал себе не кричать на нее – она все же его госпожа, а не младшая сестра.
– Вы что, с ума сошли?
– Не думаю.
– Если вам очень хочется убиться, то сделайте это, когда будет дежурить Криспин, а не я.
С этими словами он поднял ее на ноги и встал рядом, дожидаясь, пока она отряхнет пыль с пледа. Он хотел, чтобы Бренна внимательно выслушала его.
– Вы больше не станете так рисковать. Я прошу вас дать мне слово никогда больше не ездить без седла. И уверяю вас, ваша улыбка на меня не подействует.
– Конечно, нет, просто ты умнее меня, Куинлен. Я никогда даже пытаться не буду провести тебя.
Он немного успокоился, но тут же напомнил ей, что обещания она ему так и не дала.
– Послушай, ты можешь перестать на меня кричать? У меня даже в ушах звенит.
Куинлен пришел в ужас от своего поведения.
– Прошу прощения, миледи. Сам не знаю, что на меня нашло.
– Я сама виновата, я тебя напугала, – вздохнула Бренна. – А теперь скажи, что я делаю не так. В чем моя ошибка? Почему я не могу усидеть на нем?
– Потому что вы сидите почти на крестце. Но поскольку вы обещаете…
Она прервала его с таким видом, как будто сделала открытие:
– Мне, конечно, надо было воспользоваться этим советом еще вчера. Я не правильно держала поводья и уже сама догадывалась об этом. Бедный Вилли! Ему все время приходилось вскидывать голову. Он, наверное, думает, что я ненормальная.
У лошади больше здравого смысла, чем у госпожи, подумал Куинлен.
Ему все еще было неловко из-за своей неучтивости. Госпожа могла бы и обидеться на него.
– Удивительно, как он вас до смерти не затоптал. Вилли… Я правильно понял, вы черного назвали Вилли?
– Да. Но сперва я убедилась, что Коннор еще не дал ему имени. Мне об этом Дэвис сказал.
– Нет, Коннор еще не назвал его… – И он умолк.
– Тогда, я думаю, он ничего не будет иметь против имени Вилли.
У Куинлена задергалось веко.
– Почему Вилли? – поинтересовался он.
– Это уменьшительное от Вильяма, – объяснила Бренна, забирая поводья у Куинлена и поворачиваясь к жеребцу, чтобы отвести его в конюшню.
Он случайно заметил, что Бренна потеряла одну туфельку, подобрал ее и подал ей.
Она поблагодарила его, ухватилась за его руку, чтобы не упасть, и надела.
– Я назвала его Вилли в честь брата. Если я не скажу об этом мужу, ему не о чем будет волноваться. Коннор не любит, когда я упоминаю о своей семье.
– А почему вы думаете, что он этого не любит?
– Он начинает хмуриться и старается перевести разговор на другое, даже не знаю почему. Он не может их не любить, он их совсем не знает. А может, ему все равно и говорить о моей семье ему просто скучно, – добавила она.
– Сомневаюсь, миледи.
– Может быть, – кивнула Бренна, но не потому, что признавала его правоту, а просто из вежливости. – Я была бы тебе очень признательна, если бы ты не сказал про имя коня. Коннор иногда бывает такой странный, и, даже если бы я была почти уверена, что он не будет раздражен, я бы все равно не стала ему говорить. Вдруг это ему не понравится.
– Миледи, короче говоря, вы просите меня не говорить ему?
– Да.
– Я не буду. Но если он спросит, мне придется ответить. А мне вы собираетесь пообещать, что больше не сядете на черного?
– А что бы ты сделал, если бы я пообещала, а потом нарушила обещание? Конечно, я бы так никогда не поступила, но мне интересно знать.
– Тогда бы я запер вас в комнате до возвращения мужа.
– Ты способен на такое?
– Я бы не хотел этого делать, но ваша безопасность превыше всего.
– А ты мог бы кого-нибудь выгнать?
– Вас – никогда, – заверил Куинлен Бренну.
– Но у тебя есть право выгонять кого-нибудь в отсутствие Коннора?
– Да. При веских основаниях, которые я потом могу изложить лаэрду.
– А у меня случайно нет такого права? Да ты не бойся, я вовсе не собираюсь выгонять тебя, даже если бы ты осмелился запереть меня в комнате, чего, кстати, ты никогда не сделаешь. Просто меня интересует, могу ли я вообще кого-нибудь отсюда отправить.
– Если у вас есть какие-то проблемы, скажите мне. Или подождите до возвращения мужа.
Из его объяснения она поняла, что Куинлен такими правами не наделен. Но по крайней мере Бренна теперь знала, что она может н чего нет, и если она пригрозит Раену, что выгонит его, он не поверит и будет прав. Бренна вздохнула и не поднимала глаз от земли, пока они шли к замку.
Она немного успокоилась, когда вспомнила, что к крайней мере собиралась обратиться только в том случае, если Раен снова начнет приставать к ней. Но она придумала, как держать его подальше от себя.
Куинлен не понимал, почему его хозяйка так переменилась, став прямо на его глазах печальной и задумчивой.
– А вы хотели бы обладать такими правами, миледи? Бренна молчала.
– Если вас что-то беспокоит и вы не можете разобраться сами, скажите, я с радостью помогу.
Она покачала головой:
– Это очень личное дело, оно связано с членом семьи.
Куинлен облегченно вздохнул, и хотя ему хотелось улыбнуться, он удержался из боязни оскорбить ее чувства. Она, не дай Бог, решит, будто он считает ее беспокойство пустяком.
– У вас проблемы с Юфимией? – Он не дал ей времени ответить, а продолжил, полагая, что может дать дельный совет:
– Неплохо бы вам поговорить с Равном о его матери. Я уверен, он смог бы помочь.
Она снова покачала головой, но на сей раз гораздо энергичнее.
– Я сама должна разобраться. Когда Коннор вернется, я с ним поговорю.
– Как угодно, миледи. Она перешла на другую тему.
– Знаешь, с самого первого дня как я здесь появилась, я пытаюсь понять особенности здешней жизни. Есть какие-то правила, известные всем, кроме меня. Я могу кого-то из вас ненароком обидеть только из-за того, что мало знаю о горцах. Я была бы очень тебе благодарна, если бы ты мне понемногу все объяснил.
– Я буду счастлив помочь во всем, в чем могу.
– А можешь ты и еще двое, кого ты сам выберешь, поужинать с нами? Мы могли бы продолжить беседу, и я бы больше узнала о Мак-Алистерах. Теперь я одна из вас и хочу вести себя как подобает.
– Для меня большая честь сидеть с вами за столом, и я уверен, что те, кого я выберу, согласятся со мной. Они тоже будут польщены, леди Бренна.
А для нее это будет невероятным облегчением!
– Однако я не хотела бы оказывать кому-то предпочтение, н поэтому каждый вечер, пока нет Коннора, если можно, отбирай двух новых гостей. Так я ближе познакомлюсь с людьми мужа.
– Конечно, – ответил он.
– А когда вернется Коннор?
– Точно не могу сказать.
– Похоже, он надолго уехал, а мне так надо с ним поговорить!
Он уловил отчаяние в ее голосе и решил, что мачеха Коннора довела ее до этого. Он представил себе, как две женщины вынуждены вести борьбу за власть в доме, и удивился тому, что леди Бренна так сильно из-за этого нервничает. Может быть, она тоскует по мужу и потому так встревожена? Или считает, что он бросил ее одну, ведь Коннор вырвал Бренну из ее жизни и переместил в центр своей собственной.
Его госпоже потребуется время, чтобы обрести себя в другом, совершенно новом мире. По крайней мере Куинлен надеялся, что это скоро произойдет. Однако позже, в тот же день, он понял, что дело обстоит куда серьезнее, чем он предполагал. Нетта поймала его по дороге в солдатскую казарму и пожаловалась, что леди Бренна ведет себя странно.
– Она не слышала моего стука в дверь, а когда я вошла, она вскрикнула и вскочила. И клянусь, она потянулась за кинжалом. Она была просто в ужасе, Куинлен.
Подруга поварихи Брокка, оказавшаяся рядом, добавила:
– Ада говорит, что беспокоится, не заболела ли наша дорогая леди Бренна. Она совсем ничего не ест, но вряд ли она понесла. Слишком рано, – добавила она.
Куинлен знал, что обе женщины могут преувеличивать, и решил сам внимательнее понаблюдать за Бренной. Но, увидев, как за ужином она оттолкнула еду и почти ни к чему не притронулась, он понял, что женщины говорили правду. Он собрался утром отвезти госпожу к леди Кинкейд – уж она-то узнает, в чем дело. И если леди Бренна и впрямь больна, она ее вылечит. Бренна понятия не имела о волнении Куинлена. Впервые за несколько дней она почувствовала себя гораздо спокойнее. На ужин вместе с Куинленом пришли двое пожилых мужчин. Они вспоминали прошлое, рассказывали разные случаи из жизни клана Мак-Алистеров. Им было что вспомнить – жизнь в этих краях была суровая, напряженная, требующая от людей мужества и стойкости. Леди Юфимия, слава Богу, молчала. Ей тоже было интересно. Она вслушивалась в каждое слово, смеялась и кивала, если кто-то из гостей вспоминал смешной эпизод, хорошо знакомый самой Юфимии.
Раен вел себя как избалованный ребенок, которому недоставало внимания. Он дулся, отворачивался, ерзал, всем своим видом показывая, как ему невыносимо скучно слушать всякие глупости. За ужином он не произнес ни слова.
Отодвинув пустой поднос, он хмуро взглянул на Бренну, со стуком поставил бокал на стол и выскочил из зала.
Казалось, никто из солдат не обратил внимания на высокомерие Раена. Куинлен заметил усталость на лице госпожи и решил, что трапезу пора кончать. Хороший сон – это все, что ей сейчас нужно, и аппетит вернется.
Один из пожилых воинов предложил ей руку и проводил вверх по ступенькам. Он стоял, ожидая, когда она войдет в спальню. Бренна повернулась к нему, чтобы пожелать доброй ночи, и в этот миг увидела Раена, скрывавшегося в тени за спиной солдата. Но прежде чем она успела спросить, чего он ждет, тот повернулся и поспешил к своей двери.
В спальне была Нетта, она окликнула Бренну, когда госпожа появилась на пороге, опасаясь, как бы та снова не испугалась.
Прежде чем Бренна успела спросить, зачем служанка ждет ее, Нетта объяснила, что Юфимия приказала зажигать свечи в ее спальне каждую ночь и помогать подготовиться ко сну. А если Нетта должна обслуживать мачеху лаэрда, то разве не полагается ей побеспокоиться и о его жене?
– А твой муж ничего не имеет против? Ему придется ждать тебя допоздна.
– Это большая честь, ведь именно меня, а не кого-то другого выбрали для работы в замке. Мой Деверик ходит важный, как король, и всем рассказывает, кто согласен послушать, какой он необыкновенный – его жена, не чья-нибудь, так возвысилась в доме лаэрда.
Бренна от души порадовалась, какая заботливая у нее служанка.
– У тебя доброе сердце, Нетта.
– Вы так меня хвалите, миледи, что у меня может голова пойти кругом. Хотите, я уложу вас в постель?
– Нет, теперь я в безопасности… То есть я имела в виду, что сама могу о себе позаботиться. Но прежде чем ты уйдешь, я хочу задать тебе один вопрос: не знаешь ли ты, кто бы мог мне сделать деревянный медальон?
– Элан может сделать, миледи. Он у нас мастер на все руки и изготовит вам все, что вы захотите. Я с удовольствием отведу вас к нему завтра, если пожелаете.
Бренна еще раз поблагодарила служанку и, как только Нетта ушла, заперлась на засов. Она снова взялась за шитье и поработала перед сном не меньше часа. Едва Бренна задула свечи и откинула одеяло, раздался стук в дверь.
Она не ответила.
Глава 13
Наконец Коннор возвращался домой. Ему казалось, что он не был в замке целую вечность, гораздо дольше, чем на самом деле. И лишь когда он ступил на подвесной мостик, напряжение в шее и плечах стало отпускать, и тогда он понял причину собственного волнения.
Ему хотелось скорее увидеть Бренну. Незачем говорить, что его ничуть не обрадовало открытие, что он совершенно разучился владеть собой. Коннор не мог не признаться себе, что все его мысли были только о ней одной, отчего раздражение лишь росло. Он злился на самого себя. Черт побери, что с ним такое творится? Стоит закрыть глаза – и он сразу видит перед собой жену.
Его немного утешало, что и с Алеком происходило то же самое. Но в отличие от Коннора он не только думал о жене, он постоянно о ней говорил.
В последний вечер, который они провели вместе, Алек заметил беспокойство Коннора. Целый час он вышагивал по лагерю, а потом удалился на опушку леса. Минуту спустя Алек подошел к нему. Братья пристроились под деревьями, опершись спинами о толстые стволы, чтобы поспать, не отрывая руки от ножен меча.
Алек не сразу начал разговор.
– Я смотрю на тебя и узнаю себя после женитьбы на Джейми.
– И что?
– Хочу сказать – не вредно поучиться на моих ошибках.
– Ты говоришь как мой отец. Он советовал мне то же самое.
– Он имел в виду свои чувства к Изабель? К твоей матери?
– Да, – ответил Коннор. – Он называл ее своей единственной любимой Изабель.
Алек кивнул.
– Ты здорово сопротивлялся, но, пожалуй, пришло время сдаться. Больно смотреть на тебя, Коннор.
– О чем ты, Алек? Что ты имеешь в виду? Брат рассмеялся:
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты пытаешься не влюбиться в свою жену. Так? Я понимаю почему. Ты боишься.
– Боже милостивый, ты становишься похож на старуху, сующую нос не в свои дела.
Алек пропустил мимо ушей это оскорбление.
– Едва ли прощальные слова отца про Изабель прибавили тебе осторожности. Помнишь, что ты мне говорил?
– Каждое слово. Он тоже советовал мне учиться на его ошибках. Он безумно любил свою единственную драгоценную Изабель, и, когда она умерла, ему показалось, что она предала его. Он поклялся, что никогда не простит ей этого. Но это были лишь громкие слова, Алек. Отец мой был трудным человеком, и ему сложно было говорить о тонких чувствах без гнева. Он пытался меня успокоить, и, хотя я был еще мальчиком, я это понимал. Я не понимал только одного – зачем он в последние минуты своей жизни заговорил со мной об этом.
Алек долго молчал. Он знал, что Коннор обдумывает его замечание и, конечно, пытается себя убедить, будто не влюбился в собственную жену. Ах, как глупы мужчины, считающие, что любовь делает их слабыми!
– Я иногда думаю, что мог бы потерять Джейми, если бы не понял, как люблю ее. К счастью, я вовремя это осознал, хотя бы потому, что я старше и, возможно, мудрее тебя, Коннор. Но сперва и я не знал, что такое любовь и зачем она нужна мужчине, да еще такому сильному, как я. Но ты ведь знаешь, что любишь ее. Я уже все тебе объяснил. Делай, как я советую, и перестань противиться. Твои муки исчезнут, и ты обретешь покой и радость.
– В своей жизни, Алек, я боялся только одного мужчины, но пришел день, когда я понял, что боюсь женщины. Ты оскорбляешь меня, считая, что жена обладает такой огромной властью надо мной.
– И какого же это мужчину ты боялся? – полюбопытствовал Алек.
– Тебя. Я боялся, что ты не поможешь мне и моим друзьям.