- Наконец-то! - низким голосом произнес Саид.
Он раздевал ее медленно, с бесконечной нежностью. Пальцы ласкали и дразнили ее, расстегивая сарафан и осторожно стягивая с тела. А затем - так, словно впереди у них была целая жизнь, - он освободил ее от кружевного лифчика и, скользнув подушечками больших пальцев по бедрам, отчего Мей затрепетала, снял шелковые трусики.
- А теперь позволь рассмотреть тебя, - мягко потребовал он.
Она должна была бы испытывать стеснение, стоя совершенно обнаженной перед полностью одетым Саидом. Но разве могла Мей чувствовать что-то, кроме гордости, под этим горячим одобрительным взглядом? Она невольно расправила плечи, и это движение подчеркнуло соблазнительность ее полной груди.
- Пойдем в постель, - хрипловато произнес Саид, - ты вся дрожишь.
Да, она дрожала, но дрожь не имела никакого отношения к холоду. Это была дрожь нетерпения и предвкушения.
Саид начал медленно развязывать галстук. Затем неспешно снял серый пиджак и повесил его на спинку стула.
Ну давай же, мысленно торопила она. Давай!
Но если он и заметил неукротимый голод в ее глазах, то не придал этому никакого значения. Не отрывая взгляда от ее лица, он начал расстегивать рубашку. А затем, аккуратно повесив ее поверх пиджака, расстегнул пояс.
- Ты мог бы зарабатывать стриптизом, - гортанным голосом заметила она, не в силах больше сдерживаться.
Он улыбнулся.
- Ты тоже. Значит, мы могли бы делать это вместе.
У Мей на мгновение защемило сердце при иллюзорном, неверном слове "вместе". Однако печаль ушла, стоило Саиду лечь рядом.
- Только ты и я, - прошептал он и, накрыв ее грудь ладонью, почувствовал, как в ответ на прикосновение отвердел сосок. - Как тебе это нравится?
- Что - это? - Мей шутливо указала кивком на свою грудь, где темнела его смуглая рука.
Но Саид покачал головой и с нежностью произнес:
- Нет, я имею в виду тебя и меня.
- Ах, это! - Она собиралась отпустить легкомысленное замечание, которое смогло бы оградить ее от возможной боли разочарования, но прочла в его глазах такую искренность, что поняла: сейчас он ничего не таит от нее. Разве это не заслуживало ответной искренности? - О, это дороже рубинов! - с чувством проговорила Мей.
Застонав, Саид опустил губы туда, где только что была его рука, и жадно сомкнул их на ожившем розовом соске. Он спрашивал себя, будет ли когда-нибудь эту грудь сосать ребенок. Ребенок, который не будет его ребенком!
- Мей! - снова застонал он, и движение его языка заставило ее содрогнуться.
Поддавшись непреодолимому желанию, она скользнула рукой вниз по мускулистым бедрам и замерла, найдя то, что искала.
- Мей!
Он испытал странную слабость. Когда Мей начала осторожно ласкать его, глаза Саида закрылись, а голова откинулась на подушку. Никогда с тех пор, как его впервые знакомили с удовольствиями плоти, не позволял он женщине так прикасаться к себе.
- Перестань! - взмолился Саид.
- Тебе не нравится? - невинным тоном спросила Мей.
- Нравится. - Он ласково сомкнул руку на ее запястье и остановил Мей. - Слишком нравится.
Она вдруг осознала, как наслаждается его мечтательной беспомощностью. Его попытками взять себя в руки. Мей вдруг почувствовала себя сильной. Равной ему.
- Так в чем же дело? - прошептала она в его губы.
- Предполагалось, что мы будем заниматься любовью традиционным способом, - строго сказал он.
- И никаких демонстраций того, что у меня имеется некоторый опыт и ты не первый мой любовник?
Саид отметил, что теперь в ее тоне нет ни тени легкомыслия. Ничего, кроме печального оттенка неуверенности, порожденного опасением, что он может осудить ее. И это моментально рассеяло готовые выплыть наружу черные тучи ревности. Он приподнял ее подбородок так, чтобы их взгляды встретились.
- Ты далеко заводишь меня, Мей, - сказал он. - Иногда слишком далеко.
- Ты чуть с ума не сошел, когда узнал, что я принимаю таблетки!
Глубоко вдохнув, он заставил себя сохранять спокойствие.
- Те грубые слова, которые я сказал там, в Эль-Джаре, были вызваны… ревностью. - Саид буквально выплюнул последнее, чуждое для него слово. - Меня мучило то, что я не первый твой любовник…
- И меня мучило то, что я у тебя не первая, - мягко сказала Мей. Какой смысл скрывать от него правду?
Саид шумно выдохнул, припоминая ощущение новизны, жизненной энергии и небывалой силы, которое оставила их первая встреча в пустыне.
- Я чувствую себя так, словно я у тебя первый, - сказал он.
- А я так, словно первая у тебя, - прошептала Мей.
- Из всех женщин, что у меня были, только тебя я могу назвать ровней, Мей. Ты живешь совсем по другим правилам, нежели женщины моей страны, и вся твоя жизнь сделала тебя такой, какая ты есть. И именно такой ты мне нравишься.
Только она могла заставить его обегать полгорода в поисках жилья для них, чем он привел в замешательство Клайва Дорсета и в ярость - телохранителя!
- Как, а разве ты не любишь, когда твои женщины послушны тебе? - поддразнила его Мей и удивилась: почему вдруг на его лице отразилась горечь?
А он подумал о незнакомой женщине, которая когда-нибудь станет его женой, и поспешил перевести взгляд на Мей - такую бледную и такую красивую, с пепельными волосами, рассыпавшимися по подушке.
Саид покачал головой.
- Я никогда не хотел покорности от тебя, Мей. Никогда.
Все мысли, сомнения и вопросы покинули Мей, когда Саид начал ласкать ее. Она обвила его руками, целуя шею, теплые плечи.
Саид чувствовал, что не хочет отпускать ее никогда, что готов всю жизнь скользить подушечками пальцев по атласу ее кожи, исследовать каждый изгиб тела. Для него это было новое ощущение: стремление продлить ожидание до тех пор, пока желание не достигнет таких головокружительных высот, что ни он, ни она уже будут не в состоянии противиться ему.
- Саид! - задохнулась Мей, когда его искусные прикосновения погрузили ее в омут эротических ощущений, которых ей никогда не доводилось испытывать, таких острых, что, если он не… - Саид!
- Ммм?..
Какое непередаваемое удовольствие доставляло ему лицезрение лежащей рядом с ним Мей, покорной, бессильной сопротивляться! Вид женщины, жаждущей его, еще никогда не заставлял биться сердце так, словно это действительно происходит впервые! Саид чувствовал, что еще немного - и она будет умолять его, но понимал также, что это оставит у него горький привкус. Поскольку он так же находился в ее власти, как и она - в его.
- Пора, - прошептал Саид в ее волосы.
Он вошел в нее не с такой неистовой силой, как впервые, в пустыне, когда казалось, что он умрет, если немедленно не соединится с ней. Они двигались слитно и синхронно; изящные изгибы белого тела дополняли и подчеркивали твердые четкие линии смуглого. Каждое его проникновение вызывало в Мей глубинный трепет, и все ее тело, казалось, светилось.
Саид чувствовал, что его захлестывает темная волна эротического ликования, и ему пришлось проявить все самообладание, чтобы удерживаться на краю. До тех пор пока ее спина вдруг не изогнулась, Мей не замерла, а затем не забилась в шелковых сетях восторга.
Только тогда он дал себе волю, и из самой глубины его души вырвался стон. Его тело сотрясали судороги удовольствия, до тех пор пока голова обессиленно не упала на мягкую грудь Мей.
Они продремали большую часть дня, а затем снова занялись любовью. И снова. И снова. И так до тех пор, пока Мей, усевшись на кровати со спутанными волосами, рассыпавшимися по плечам, не сказала:
- Саид!
- Ммм…
- Я голодна.
- Голодна? - Мысль о еде даже не приходила ему в голову - посреди такого пира чувств?! К тому же его наставник, когда их с Саидом отправили на несколько дней в пустыню, научил его сутками обходиться без еды, довольствуясь глотком воды и тем, что попадется под руку. Это было необходимое для жизни умение, которое могло пригодиться в любой момент.
- Как волк! - пожаловалась Мей.
Саид откинулся на подушки.
- Хочешь, чтобы мы позвонили и заказали еду?
Она собралась сказать "да", но затем кое-что вспомнила и промолчала. Ведь они пытаются стать обыкновенной парой, не так ли? А у обыкновенной пары, только что переехавшей в новый дом, нет свободных денег, которые можно выбросить на ветер.
- Нет. Давай приготовим что-нибудь здесь, - сказала Мей и отбросила волосы назад. - Ты ведь помнишь, я привезла с собой кучу продуктов?
Саид пожал плечами и довольно улыбнулся.
- Все, что бы ты ни приготовила, покажется мне пищей богов.
Мей сделала было движение, чтобы встать, но затем нахмурилась, поняв, что заранее согласилась с тем, что готовить должна она.
- Почему бы тебе не приготовить какую-нибудь еду?
- Мне? - спросил он. - Мне?!
- Да, тебе. Я же не требую, чтобы ты бегал голым по Лонг-Айленду. Просто сделай по чашке чаю и по бутерброду.
- По чашке чаю и по бутерброду, - повторил Саид с низким рычанием; будь он проклят, если признается, что никогда в жизни ничего не готовил!
Он спустил ноги с кровати и в чем мать родила встал перед ней. В черных глазах мелькнул насмешливый вопрос, когда Саид заметил, что Мей слегка надулась. Чисто провокационным жестом он положил руки на бедра.
- Уверена?
Мей облизнула губы. Значит, он, используя свою сексуальность, хочет увильнуть от приготовления бутерброда для нее? Куда же делось равенство?
- Совершенно уверена, - твердо ответила она, однако тут же легла на живот, чтобы он не заметил, как вдруг налились ее груди.
Саид отсутствовал так долго, что Мей уже подумывала, а не заснул ли он в кухне. Наконец он вошел с подносом в руках, однако так и не удосужившись одеться!
К удивлению Мей, бутерброд оказался вполне съедобным.
- Совсем неплохо, Саид! - воскликнула она.
Он бросил на нее свирепый взгляд.
- Не говори со мной свысока, Мей.
- У меня этого и в мыслях не было!
- О нет, было! - Его глаза сверкнули. - Вовсе не нужно быть кулинарным гением, чтобы отрезать два кусочка хлеба и положить между ними салат!
Очко в пользу Саида, с невольным восхищением подумала Мей, откусывая от самого вкусного бутерброда в своей жизни.
12
Жизнь с наследником престола совсем не похожа была на то, что представляла себе Мей. Хотя, что она вообще могла представить? Это ведь не тот опыт, примеры которому можно найти, порывшись в шкатулке памяти.
Было лишь единственное слово, которым она могла описать эту жизнь. Блаженство. Настоящее и полное блаженство.
Прежде она никогда не жила с мужчиной - не чувствовала никакого желания связывать себя, до тех пор пока не появился Саид. А когда это случилось, оказалось, что они так подходят друг другу, словно их встреча была предначертана судьбой. Одно и то же радовало и возмущало их. К удивлению Мей, даже одни и те же вещи вызывали у них смех, хотя и по совершенно разным причинам.
Другим аспектом их совместного существования, близким к совершенству, была любовная жизнь. Сексуальная, поправляла она себя. То, что Саид порой удивлял ее необыкновенной нежностью во время любовного акта, вовсе не означало, что он ее любит. Секс действительно бывал порой нежным, равно как иногда - быстрым и неистовым, а иногда - восхитительно изматывающим. На самом деле он имел сотни обличий, и Саид, похоже, намеревался продемонстрировать ей все.
Впрочем, были и темные стороны. Саид, несомненно, был избалованным. Нередко у них возникали конфликты интересов, и Саид всегда, просто по привычке, ожидал, что Мей подчинится его желаниям.
- Нет! - воскликнула она однажды вечером, когда, войдя в кухню, обнаружила, что чашки и тарелки, оставшиеся после завтрака, не составлены в посудомоечную машину. - Сегодня твоя очередь убирать в кухне, Саид!
Глаза Саида сузились. Похоже, все это превращается в фарс сродни тому, которые ему приходилось сносить в учебных марш-бросках в семнадцатилетнем возрасте!
- Стоит ли превращать нормальную жизнь в экстремальную? - негодуя спросил он. - Я уверен, даже обыкновенные пары нанимают прислугу!
Однако, взглянув в по-детски растерянные синие глаза Мей, которая стояла в другом конце кухни, похожая на яркое чудесное видение в своей короткой белой юбке и в обтягивающей алой блузке, Саид понял, что согласится со всем, что бы она ему ни сказала. Он подошел и заключил ее в объятия.
- Саид, нет!
- Скажи это так, чтобы я поверил.
- Нет! - не очень убедительно повторила Мей.
Он покачал головой и, взяв в ладони ее лицо, приблизил его к своему.
- О нет, я не верю, моя красавица, - пробормотал он и одарил ее поцелуем, на который Мей немедленно ответила.
Саид готов был целыми днями сжимать ее в объятиях, страстное желание не кончалось и не ослабевало. Мей была словно лихорадка в его крови, лихорадка, которую вскоре он должен будет изгнать. Должен.
- Пойдем в постель, - с жаром потребовал он.
- Нет!
- Нет? - Черные глаза сверкнули. Почему она говорит одно, в то время как ее тело буквально кричит о другом? - Хочешь, чтобы я сделал это прямо здесь, стоя?
Мей почувствовала слабость в ногах. Он невыносим! Непробиваем! Она любит его. О, как она его любит!
- Нет, - снова повторила она и с трудом заставила себя высвободиться из его объятий, понимая, что это, возможно, уже слишком. Но ведь речь идет о принципах! - Вернее, я хочу сказать "да", но только после того, как ты поставишь тарелки в посудомоечную машину!
- Если ты думаешь, что я позволю домашней рутине возобладать над чем-то очень важным в жизни, Мей, то ты глубоко заблуждаешься, - с шутливой угрозой сказал Саид и поцеловал ее.
Эту битву она проиграла - еще бы! - но поразительным было то, что это не особенно волновало Мей. Ее вообще ничто не волновало. Кроме смуглого любовника с душой поэта, который никогда не будет принадлежать ей по-настоящему.
Конечно, они выходили - как и любая нормальная пара. Если не считать того, что они ею не являлись, - и их выходы в свет делали это особенно очевидным. Куда бы они ни шли - в ресторан или в театр, - в нескольких шагах за Саидом всегда следовал невидимый, но весьма ощутимый телохранитель. Несколько раз они обедали с Джекки и Роем, и Мей ловила себя на том, что смотрит на семейный дуэт с глубокой завистью.
И каждое утро оба отправлялись на работу - как и любая обычная пара.
- Неужели тебе необходимо идти на эту работу? - сонным голосом спросил Саид как-то утром, когда было особенно трудно сопротивляться желанию весь день не выпускать ее из объятий.
- Разумеется! - твердо ответила Мей, пытаясь противиться соблазну. - А что, ты хочешь предложить мне "поддержку" отныне и до конца дней, Саид?
Он улыбнулся, зная, что вопрос задан в шутку. Его независимая Мей скорее будет мести улицы, чем примет от него деньги!
- Когда тебе будет угодно, - усмехнулся Саид. - В любой момент.
Для Мей стало большим открытием, что на какое-то мгновение это предложение показалось ей соблазнительным. Она вдруг представила, как чудесно было бы быть "содержанкой" Саида, и поспешила выйти из квартиры.
Каждый день Саид отправлялся в свой пентхаус в "Хилтоне", где присоединялся к Клайву, работающему с правительственными бумагами и разбирающему сообщения, которые приходили из Эль-Джара. А их приходило все больше и больше, и Саид все сильнее и сильнее ощущал на своих плечах грядущую ношу.
Головокружительные, наполненные удовольствиями недели неумолимо подходили к концу. Каждый вечер он получал отчеты о здоровье отца, и врачи уверяли его, что тот слаб, но стабилен. Но однажды Саид со стуком уронил телефонную трубку, и по его заострившемуся лицу Мей поняла, что неизбежное близится.
- Ты не хочешь поехать и повидаться с ним? - мягко спросила она.
Саид встретил ее обеспокоенный взгляд. Та же тревога отразилась и в его глазах, когда он подумал, что их фантастическая жизнь подходит к концу. Саид кивнул.
- Я еду в этот уик-энд. Как только заключу договор с немцами.
Сердце заныло, когда Мей услышала новые интонации в любимом голосе. Которых она предпочла бы не слышать никогда. Однажды в Эль-Джаре те же интонации смертельно напугали ее. Отчужденность. Запинаясь, она проговорила:
- И ты… ты можешь остаться там, полагаю?
Последовала долгая пауза.
- Это зависит…
- Пожалуйста, будь честен со мной, Саид! Иначе какой смысл во всем этом… - она тщетно пыталась описать то волшебство, которое происходило с ними в последние недели, - романе, если правда может уничтожить то, что действительно ценно?
- Романе? - задумчиво переспросил он и медленно кивнул. - Да. Возможно, мне придется остаться. И я не смогу взять тебя с собой, ты знаешь, Мей.
- Знаю. Я никогда и не рассчитывала на это.
- Да. - Она вообще не предъявляла к нему никаких требований, если не считать упрямой решимости добиться от него выполнения домашних обязанностей. Чувствовал бы он себя счастливее, если бы Мей казалась раздавленной? Рыдала? Умоляла его не уезжать или тайком перевезти ее в Эль-Джар и поселить в каком-нибудь доме?
Впервые в жизни Саид встретил женщину, которая не требовала от него слов любви и обещаний. Значит, Мей не нуждается в его эмоциональной поддержке? Или практический ум подсказывает ей, что слова ничего не значат? И имеют смысл только действия?
- Значит, мы должны получить от оставшихся двух дней все, что только возможно, - печально сказала Мей.
Он снова кивнул, жалея, что не может прогнать грусть из ее глаз.
- Давай начнем прямо сейчас.
Саид привлек ее к себе и поцеловал. И его потряс эмоциональный эффект, произведенный этим горько-сладким поцелуем…
Они сосредоточились на деталях, стараясь сделать свои последние часы идеальными, насколько это возможно. Блюда, которые они готовили, были их самыми любимыми блюдами; музыка, которую слушали, - самой волнующей и трогательной. А акт любви засверкал неизведанными прежде гранями - чувство неизбежной потери, которое оба испытывали, придало ему небывалую глубину и силу.
Она играла на его теле словно на прекрасно настроенной скрипке, извлекая стоны удовольствия прикосновениями своих рук и губ.
В день перед его отъездом они обедали в постели, и Мей как раз слизывала клубничный йогурт, который он пролил на покрытую шелковистыми волосами грудь, когда зазвонил телефон.
- Не обращай внимания, - сказал Саид, крепко зажмуривший глаза от удовольствия, которое доставлял ему язык Мей.
Она покачала головой и села на корточки. На ней была лишь невесомая ночная рубашка из алого шелка, которую Саид купил ей и с трудом заставил принять.
- Это может быть Эль-Джар, - прошептала она. - Возможно, новости о твоем отце.
Щемящее чувство вины заставило мгновенно забыть об удовольствии; Саид резко схватил телефонную трубку.
- Саид! - сказал он.
Как только он быстро заговорил по-арабски, Мей поняла; что дела очень плохи. Впрочем, боль, отразившуюся в черных глазах, она заметила еще раньше.
Он произносил слова незнакомым четким голосом, несколько раз кивал, и, когда положил трубку, Мей можно было уже не говорить, что случилось самое худшее.
- Твой отец умер? - дрожащим голосом спросила она.