- А что, обычно у меня безалаберный вид?
- Абсолютно. Я бы никогда не отпустил бы вас путешествовать одну. Неделю спустя я бы обнаружил вас в транзитном зале аэропорта со стопкой книг. Вы бы успели подружиться со всеми барменами…
У него было такое озабоченное лицо, когда он описывал эту ситуацию, что она стала смеяться пуще прежнего. А ведь он действительно считал, что она ни на что не способна в жизни. И это обстоятельство еще сильнее привязывало ее к Шарлю. Да, именно это, а не его деньги. Он просто принимал ее безответственность, соглашался на тот выбор, который она сделала еще пятнадцать лет назад: не расставаться с детством. А вот Антуана это, должно быть, выводит из себя. Тот образ, что она сама создала, полностью совпадал с тем, который видел Шарль. Он хотел ее именно такой. И может быть, именно это окажется гораздо сильнее любой страсти. Страсти, ради которой надо стольким поступиться.
- Может быть, нам выпить немного виски? Если честно, то я умираю от усталости.
- Полин не хочет, чтобы я больше пила, - ответила Люсиль. - Попросите для себя двойную порцию. Я выпью из вашего стакана.
Шарль улыбнулся и позвонил. "Помимо своей воли, я вновь превращаюсь в маленькую девочку. Еще немного и мне начнут дарить игрушки, а постель будет завалена плюшевыми мишками". Она потянулась, встала и прошла в свою комнату. Посмотрела на постель и спросила себя, а вдруг настанет такой день, когда она проснется рядом с Антуаном.
11
Квартира Дианы на улице Камбон была прекрасна. Апартаменты утопали в свежих цветах. Несмотря на то, что было тепло и даже балконные двери были открыты, в обоих каминах полыхал огонь. Люсиль вдыхала запахи весны, поздней весны, уже обещавшей знойное, пыльное, томное лето, и терпкие запахи горящих дров. Это сочетание было очаровательным. Оно напоминало Люсиль Солоньский лес, куда Шарль возил ее на охоту.
- Это просто замечательно, - сказала она Диане. - Вам удалось в один вечер совместить два времени года.
- Это правда, - ответила Диана. - Только все время не покидает ощущение, будто я оделась не по погоде.
Люсиль рассмеялась. Она смеялась спокойно и очень заразительно, так, что Диана даже подумала, насколько глупа ее ревность. Люсиль прекрасно держалась, и у нее и вправду был такой рассеянный вид… Этим она немного напоминала Антуана, но в конце концов, это могло быть единственным, что сближало их. Да и Блассан-Линьер абсолютно спокоен. А Антуан уже очень давно не был в таком хорошем настроении. Нет, конечно, она ошибается в своих подозрениях. И она почувствовала симпатию, даже благодарность к Люсиль.
- Пойдемте со мной, я покажу вам всю квартиру. Вам интересно?
Люсиль с серьезным видом осмотрела ванную комнату, итальянскую керамику, вслух восхитилась удобством стенных шкафов и проследовала за Дианой в спальню.
- Там сейчас небольшой беспорядок, но вы не обращайте внимания, - заметила Диана.
Опоздав на ужин, Антуан как раз за несколько минут до их прихода, закончил переодеваться и вышел к гостям. Рубашка и галстук, в которых он ходил днем, сейчас валялись на полу. Диана быстро взглянула на Люсиль, но лицо последней ничего не выражало, за исключением легкого смущения воспитанного человека. И все же что-то не давало Диане покоя, что-то точило ее изнутри. Ей было стыдно, но она ничего не могла с собой поделать. Она подняла с пола галстук и рубашку, положила их на кресло, повернулась к Люсиль, которая неподвижно стояла в дверях, сказала с улыбкой:
- Все мужчины такие неряхи…
Люсиль посмотрела ей в глаза.
- Ну что вы, Шарль очень аккуратный, - вежливо возразила она.
Она чуть не рассмеялась ей в лицо. "Ну-ну, может, она еще пожалуется на то, что Антуан никогда не закрывает зубную пасту". Нет, она не испытывала чувства ревности. Галстук произвел на нее такое же впечатление, как встреча со старой школьной подругой, где-нибудь у подножия далекой египетской пирамиды. И еще она подумала о том, что Диана настоящая красавица и удивительно, почему Антуан предпочел ее, Люсиль. В эти минуты она казалась самой себе такой объективной, доброжелательной… ну, как обычно, когда она выпивала лишнего.
- Пора возвращаться, - сказала Диана. - Не знаю почему, но время от времени я чувствую необходимость устроить прием. Роль хозяйки дома изнуряет меня. А потом мне все время кажется, что гостям скучно.
- А мне кажется, сегодняшний вечер очень удался, - убежденно заявила Люсиль. - Клер на что-то дуется, а это всегда хороший знак.
- Надо же, заметили, - Диана улыбнулась. - Вот уж не думала, что вы подмечаете такие вещи. У вас всегда такой вид… ну…
- Безалаберный, - подсказала Люсиль.
- Ну, в общем, да.
- Шарль мне уже сказал это сегодня. Перед тем как поехать к вам. В конце концов я сама в это поверю.
Они рассмеялись, и Люсиль почувствовала расположение к Диане. В кругу, в котором они вращались, она принадлежала к тем женщинам (а встречались они очень редко), которые выгодно отличались от большинства моральной утонченностью. Еще ни разу она не слышала от нее ни плоской шутки, ни грубости. Шарль отзывался о ней исключительно хорошо. А ведь в этом вопросе у него был пунктик: он не выносил пошлости, которая была столь распространена в их кругу. Как жаль, что они не могут стать подругами. Может быть, когда-нибудь, со временем, при условии, что Диана проявит благоразумие, все уладится в лучшем виде. И в ту минуту этот ничем не обоснованный оптимизм показался Люсиль единственным правильным выходом. И лишь неожиданный приход Антуана помешал ей пуститься в объяснения, которые, без сомнения, привели бы к катастрофе.
- Дестре вас ищет повсюду, - сказал он. - Он так зол.
Он посмотрел на них обеих, и ему стало не по себе.
"Наверное, он думает, что я ревную и решила что-нибудь вынюхать, - предположила Диана. Веселый смех и интонации Люсиль успокоили ее. - Бедный Антуан…"
- А что такого произошло? Я всего лишь показывала квартиру Люсиль. Она ведь никогда не была у нас.
Растерянное выражение лица Антуана развеселило Люсиль, и она снова рассмеялась. Диана присоединилась к ней. Они были похожи на двух сообщниц. Мужское самолюбие Антуана было задето. Он почувствовал, как в нем закипает злоба. "Вот как. Одна только что выбралась из моей постели, а с другой мне предстоит провести сегодняшнюю ночь. А они стоят тут и издеваются надо мной. Это уж слишком".
- А что такого смешного я сказал? - вырвалось у него.
- Ничего, - ответила Диана. - Просто вы так волнуетесь из-за плохого настроения Дестре, хотя не хуже меня знаете, что это его обычное состояние. Это нас и рассмешило, вот и все.
Она прошла первой, а Люсиль проследовала за ней. По пути она состроила Антуану смешную, презрительную гримасу. Не зная, как все это понимать, Антуан постоял немного и тоже улыбнулся. Два часа назад она сказала ему: "Я кажется, действительно люблю тебя". Он вспомнил, каким был в ту минуту ее голос… Ну конечно, теперь она может и поиздеваться над ним.
Едва войдя в салон, Люсиль столкнулась с Джонни, который, по всей видимости, изнывал со скуки, а потому, едва завидев ее, бросился навстречу. Первым делом он сунул ей в руку стакан и поволок к окну.
- Люсиль, - тараторил он, - я обожаю вас. Когда вы рядом, я по крайней мере спокоен. Я знаю, что вы не будете говорить со мной о последней премьере или о нравах гостей.
- Всякий раз, когда мы встречаемся, вы говорите мне это.
- Смотрите, будьте осторожны, неожиданно сказал Джонни. У вас просто вызывающе-счастливый вид.
Она машинально провела рукой по лицу. Словно счастье было маской, а придя сюда, она позабыла снять ее. И действительно, сегодня она сказала одному человеку: "Я люблю тебя", и человек ответил: "Я тоже". Неужели все это поняли? Ей вдруг показалось, что все гости повернулись и уставились на нее. Люсиль покраснела. Она поднесла к губам стакан и глотнула из него. Виски было едва разбавленным.
- Просто я сегодня в хорошем настроении, - попробовала слабо возразить Люсиль. - И нахожу всех этих людей очаровательными.
И она, которая всегда пренебрегала обществом, вдруг вбила себе в голову, что обязана заслужить у этих людей прощение. Прощение за свое счастье. Как некоторые уродливые женщины начинают болтать без умолку, чтобы отвлечь собеседников от своей некрасивой внешности. И Люсиль принялась ходить от группы к группе, приветливо улыбаясь и раздавая любезности. Она даже сделала комплимент Клер Сантре по поводу нового платья, отчего та просто оторопела. Заинтригованный подобным поведением, Шарль не спускал с нее глаз. Он уже хотел было увезти ее, когда к нему подошла Диана.
- Шарль, сегодня по-настоящему первый весенний вечер. Мы собирались потанцевать. Никто не хочет спать, и мне кажется, Люсиль меньше всех.
Диана следила за Люсиль с благосклонной улыбкой, и Шарль, который знал о ее ревности и видел, как в самом начале Диана увела ее, вдруг почувствовал облегчение. Наверное, она уже забыла об Антуане. И вечер неожиданно превратился для него в праздник по случаю мира, объявленного Дианой. И он принял его.
Они договорились встретиться в ночном ресторане. Люсиль и Шарль прибыли первыми. Люсиль все никак не могла остановиться. Она болтала и болтала. Неожиданно она замолчала. Она увидала в дверях высокого мужчину, гораздо выше всех остальных посетителей. Золотистые глаза и темно-синий костюм. Она наизусть знала это лицо, каждый шрамчик на этом теле, рисунок плеч под костюмом. Он подошел, сел. Диана была еще внизу, подкрашивалась, и он пригласил Люсиль танцевать. Она коснулась его плеча, почувствовала тепло его руки в своей руке. Он отстранился, стараясь не прижиматься к ней, но она чувствовала, что его щека совсем рядом, и желание охватило ее, взволновало до такой степени, что она даже придала своему лицу выражение легкой скуки, чтобы никто не заметил ее состояния. Но никто даже не смотрел на них. Впервые она танцевала с Антуаном. А играли одну из тех слезливых песенок, что были в моде той весной.
Он проводил ее обратно за столик. Появилась Диана и пошла танцевать с Шарлем. Они сели за стол, довольно далеко друг от друга.
- Развлекаешься?
Было заметно, что он злится.
- Да, - удивленно ответила Люсиль. - А ты?
- А я нет. Я не развлекаюсь на подобного рода вечеринках. И в отличие от тебя терпеть не могу вот таких… ситуаций.
Действительно, за весь вечер он так и не смог поговорить с Люсиль. А ведь он сгорал от желания. От одной мысли, что может быть, через несколько минут она уйдет с Шарлем, ему становилось не по себе. Он оказался в ловушке, в ловушке своего собственного неудовлетворенного желания. Именно оно толкало его на резкость.
- Ты создана для такой жизни, - сказал он.
- А ты?
- А я нет. Есть такие мужчины, которые считают, что крутить сразу с двумя женщинами - признак мужской силы. Но у меня иные принципы: я не могу заставлять страдать сразу двоих.
- Если бы ты только видел себя со стороны, там, в спальне Дианы, - воскликнула Люсиль. - У тебя был такой растерянный вид…
Она засмеялась.
- Не смейся, - голос Антуана прозвучал напряженно. - Через десять минут ты будешь в объятиях Шарля, или одна… Как бы то ни было - не со мной.
- Но завтра…
- С меня хватит этих "завтра", - бросил он. - Неужели до тебя никак не дойдет.
Люсиль замолчала. Она попыталась придать себе серьезный вид, но у нее не получилось. Слишком много выпила и состояние эйфории не покидало ее. К столику подошел какой-то парень и пригласил ее танцевать. Антуан сухо отказал ему. Она обиделась. Она с удовольствием потанцевала бы, поболтала или даже ушла бы с кем-нибудь третьим. Казалось, ее ничего не сдерживало. Ею владело одно желание - веселиться.
- Кажется, я выпила лишнее, - плаксиво сообщила она.
- Это видно, - ответил Антуан.
- Может, тебе тоже следовало бы напиться, - сказала она. - А то у тебя такой… невеселый вид. - Они ругались первый раз. Она взглянула на его упрямый, детский профиль и смягчилась. - Антуан, ну ты же хорошо знаешь…
- Да, да, ты, кажется, действительно любишь меня.
Он поднялся. Диана возвращалась с Шарлем, у которого был усталый вид. Он умоляюще посмотрел на Люсиль и извинился перед Дианой: утром ему предстояло рано встать, а тут к тому же было так шумно. Люсиль не протестовала и молча последовала за ним. Но сев в машину, она впервые за время их знакомства почувствовала себя пленницей.
12
Диана смывала косметику в ванной комнате. Антуан включил проигрыватель и поставил пластинку с концертом Бетховена. Но музыка лилась мимо его ушей. Диана увидела его отражение в зеркале и улыбнулась: Антуан всегда садился перед проигрывателем, словно дикарь перед своим идолом или огнем. И напрасно она столько раз объясняла ему, что колонки размещены под потолком с таким расчетом, чтобы стереофонический звук концентрировался прямо над кроватью. Напрасно, он все равно садился на пол перед проигрывателем, словно блестящая поверхность вращавшегося диска завораживала его. Диана тщательно смыла дневной макияж и снова принялась за дело: она умела скрывать свои морщины, не углубляя их. К сожалению, не могло быть и речи о том, чтобы дать коже дышать, как это рекомендовали женские журналы. Пусть дышит сердце. Что поделать - в ее возрасте приходилось выбирать. Она считала, что красота - единственное, чем она могла удержать Антуана, поэтому не берегла себя для будущих романов. Есть женщины, причем самые щедрые, которые живут только настоящим. Такой была и Диана.
Тело Антуана напряглось, готовое рвануться и бежать. Не в силах двинуться с места он слушал звуки, доносившиеся из ванной. Легкий шорох гигиенических салфеток, характерный звук щетки, проведенной по волосам, перекрывали для него скрипки и трубы Бетховена. Еще пять минут, и ему придется встать, раздеться и лечь на эти тонкие простыни, рядом с этой холеной женщиной в этой красивой комнате. Но он не желал Диану, он желал Люсиль. Люсиль приходила к нему и падала на колченогую кровать, принадлежавшую хозяйке. Люсиль торопливо раздевалась. А потом, после, торопливо исчезала. Она была неуловима. Его гостья, его воровка. Никогда, никогда она не останется с ним. Никогда ему не проснуться рядом с ней. Она навсегда останется транзитным пассажиром в его жизни. А сегодня к тому же он испортил ей вечер. Сам во всем виноват… Он почувствовал, как горло сжалось от слез, почти как в детстве. Диана вышла из ванной в голубой ночной рубашке. Несколько секунд она стояла и смотрела на его спину, крепкий затылок, светлые волосы. Почему-то ей показалось, что от них веет враждебностью. Нет, нет… она устала, неожиданно для себя выпила лишнего. У нее сегодня было такое хорошее настроение… Ей захотелось, чтобы Антуан поговорил с ней, посмеялся. Пусть он расскажет ей о своем детстве, о том, о чем сейчас думает. Она и не предполагала, что моральный аспект происходившего не давал ему покоя. Мысль о том, что сейчас ему предстоит заняться с ней любовью, сковывала все мышцы. Он был несправедлив к ней, считая, что лишь этого она ждет от него. Поэтому, когда она села рядом с ним и по-дружески просунула свою руку под его локоть, он с несвойственным ему цинизмом подумал: "Да, да, одну минутку". Странно, раньше, даже во время самых мимолетных связей, он сохранял уважение к любви. Правда, ему всегда нужно было время, чтобы подготовиться, загореться.
- Я люблю этот концерт, - сказала Диана.
- Да, он очень красивый, - ответил Антуан тоном вежливого отдыхающего на пляже, которого побеспокоил сосед, призвавший повосхищаться голубыми водами Средиземного моря.
- Сегодняшний вечер очень удался, не правда ли?
- Было просто сказочно, - Антуан откинулся на спину и вытянулся на ковре, закрыв глаза.
В таком положении он выглядел огромным и как никогда одиноким. В его ушах все еще звучал его собственный голос, саркастический, злой… Он ненавидел себя. Диана неподвижно сидела рядом. "Красивая, старая, нарумяненная…" Где же он прочитал это?
- Тебе было очень скучно? - она встала, прошлась по комнате, поправила цветок в вазе, провела ладонью по полированной поверхности шкафа. Сквозь ресницы он наблюдал за ней. Она любила вещи… Она любила эти чертовы вещи, а он был частью их. Он был лучшей вещью, самой роскошной. Молодой мужчина на содержании… Нет, конечно, не совсем так, но он обедал у "ее друзей", спал в "ее квартире" и жил "ее жизнью". И он еще смел осуждать, судить Люсиль. Она, по крайней мере, женщина.
- Почему ты молчишь? Было скучно?
Ох, этот голос, эти вопросы. Эта ночная рубашка, этот запах духов. Он был больше не в силах выносить этого. Антуан перевернулся на живот и закрыл голову руками. Она встала рядом на колени.
- Антуан, Антуан…
У нее был такой печальный и нежный голос, что он повернулся. Глаза ее сверкали. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, затем он отвернулся и привлек ее к себе. Она неловко и осторожно легла рядом. Казалось, она боится сломаться или страдает ревматизмом. Он не любил ее, он так не любил ее, что захотел взять.
Шарль отправился в Нью-Йорк один. Он сделал все, чтобы сократить свое пребывание там до четырех дней. Люсиль же каталась по Парижу в своем открытом автомобиле. Она ждала лета, она уже узнавала его в запахах, цвете воды в Сене. Она знала: еще немного и запахи пыли, листвы и земли заполнят бульвар Сен-Жермен. Широкие листья каштанов вырежут на ночном, розовом небе причудливые узоры. Фонари будут зажигать слишком рано. Словно ущемленные в своей профессиональной гордости, они будут гореть, никому не нужные в том маленьком отрезке суток, когда день едва погас, но заря уже светлеет на востоке. А ведь совсем недавно они были верными поводырями долгих зимних ночей. Первый вечер Люсиль провела в Сен-Жермен-де-Пре. Там она повстречала старых институтских друзей. Они встретили ее громкими криками, будто она вернулась из долгого путешествия. В первый момент она даже поверила, что так оно и есть. Но когда иссякли шутки и воспоминания, она быстро почувствовала, что все они живут под грузом своих проблем, служебных и материальных, а ее беззаботность лишь раздражает их. Преодолеть денежный барьер оказалось так же трудно, как и звуковой. Произнесенные слова доходили до собеседников несколько секунд спустя, слишком поздно…