- Да.
- Понятно.
Он резко отвернулся, и Карин показалось, что он собирается уйти. Но затем как будто передумал и снова повернулся к ней.
- Ну, что ж, - с легким покорным вздохом сказал он, - разве я не сказал, что вы привлекаете внимание? И этот молодой человек, вероятно, имел шанс?
- Но это был не молодой человек… я хотела сказать, не юноша, - возразила она.
- Но мужчина?
- Мужчина, который подарил его мне, - молодой человек, но кольцо принадлежало его матери. Он думал, что она хотела бы, чтобы я носила это кольцо - как память.
- Потому что вы с ней были друзьями?
- Мы были очень хорошими друзьями.
- И вы не намерены выйти замуж за сына, чтобы осуществить невысказанное желание его матери? Возможно, вы догадывались об этом ее желании до того, как она умерла?
- Нет, нет и нет! Я не намерена выйти за него замуж, чтобы выполнить невысказанную волю его матери, - решительно объявила Карин.
Кент вдруг поднял голову и рассмеялся. Она еще ни разу не слышала, чтобы он так искренне и весело смеялся, и удивилась - особенно по контрасту с той резкостью и настойчивостью, с которой он ее расспрашивал.
- Вы знаете, - проговорил он, облокачиваясь на поручень и глядя в небо, - сегодня вечером я впервые за долгое время чувствую себя удивительно беззаботным. Сейчас мне даже кажется, что у меня вообще нет никаких проблем! - Он посмотрел на Карин и улыбнулся ей. - Не думаете ли вы, что этому способствует наше уединение?
С минуту девушка серьезно изучала его, затем медленно покачала головой:
- Я бы так не подумала.
- Вам недостает самонадеянности, дитя мое, - сказал он и снова закинул к небу красиво посаженную голову. - Вы знакомы с астрономией? Это, оказывается, захватывающая наука, когда займешься ею всерьез, так говорят. Я же знаю только, что очень люблю смотреть на звезды, но при этом не очень умею выделять среди них созвездия вроде Большой Медведицы и так далее. Когда мы углубимся в Индийский океан, если повезет, вы сможете увидеть Южный Крест. Это созвездие я знаю и покажу вам.
- О, как мне хотелось бы! - с восторгом воскликнула девушка. - Правда, покажете?
Несмотря на гладкую, словно стеклянную поверхность моря, по которой они прокладывали свой путь, корабль вдруг слегка накренился набок, и Карин покачнулась и упала на плечо Кента Уиллоугби. Он мгновенно подхватил ее, крепко поддержав.
- Удивительно, как трудно привыкнуть к морской качке, - заметил он.
Кент не убрал руку, и Карин стояла рядом под прикрытием бархатисто-черного покрова ночи, и ее волосы мягко касались его лица, и он улавливал тонкий запах ее духов. Через минуту она ощутила, как он напрягся, но не отодвигалась.
Решив посмотреть ему в лицо, Карин вдруг обнаружила, что оно мрачно. Луна уже поднималась, рассеивая непроницаемый мрак, и девушка не могла ошибиться.
- Вы не любите женщин, да? - тихо спросила она.
Он опустил на нее взгляд, крепко сжимая ее обнаженную руку, а его глаза были отчужденными, как далекие звезды.
- Что вы имеете в виду?
- Вы действительно не любите женщин! Или, вероятно, одна из них так разочаровала вас, что вы не можете через это переступить, верно?
- Даже если это было так, это не имеет к вам отношения, - резко сказал он.
- Но то, что я ношу кольцо, подаренное мне другом, тоже вас не касается! Однако вы задали мне тысячу вопросов о нем!
- Справедливое замечание! - нехотя воскликнул Кент и, отделившись от девушки, подошел к поручню.
Он стоял, глядя в темноту, которая быстро сдавалась под волшебным светом луны, льющимся в море, и говорил с какой-то сердитой пылкостью:
- Да, вы справедливо упрекнули меня. Однако я не собираюсь посвящать вас в тайны своего мрачного прошлого, поэтому вынужден просить вас умерить свое любопытство. Вы прелестная и трогательная девушка, и мне хочется верить, что вы такая, какой кажетесь. Но если мне понадобится выплакаться кому-нибудь, вряд ли это будете вы, дитя мое!
Рассердившись, что по своей вине попала в ловушку, Карин резко выпрямилась.
- Не беспокойтесь, - возразила она с чисто женской язвительностью, которой до сих пор и не подозревала в себе. - Вряд ли я окажусь рядом в тот момент, когда вам захочется облегчить признаниями свою душу весьма взрослого человека! И когда я сказала, что вы не любите женщин, я не просила вас обнажать всю глубину этой вашей нелюбви! Я просто дала вам понять, что знаю об этом!
Его злость словно испарилась, он обернулся и ласково засмеялся.
- Какой же вы, в сущности, еще ребенок! - сказал он.
- В таком случае вам ничего не угрожает, не правда ли? - тут же ответила она, что еще больше развеселило его и заставило задуматься.
- Нет! - наконец сказал он. - Ни в малейшей степени!
На нижней палубе начались танцы, и звуки музыки долетали сюда, приглушенные и мелодичные. Карин любила танцевать, ей нравилась восхитительная музыка, которая удивительно соответствовала красоте этой мерцающей призрачным светом ночи. Но ее только что назвал ребенком единственный мужчина на судне, которому удалось привлечь ее к себе на несколько мгновений, единственный мужчина, потанцевать с которым мечтала каждая женщина на борту, о чем Карин была уже информирована. Единственный тут мужчина, который тут же объявил ей, что считает ее совершенно безопасной - привлекательной и трогательной, но совершенно безобидной с точки зрения богатого человека! И Карин испытала внезапное и невероятное по силе негодование. Танцевальная музыка, приглушенное шарканье ног в такт ей на нижней палубе, ритмический перестук барабанов вдруг показались девушке оскорблением. Роскошная прелесть южной ночи тоже, казалось, таила в себе скрытую насмешку, и всего оскорбительнее было думать, что она сама подставила себя унизительному отказу.
- Я хочу вернуться в каюту, - сухо заявила она. - По-моему, здесь становится все холоднее.
- В самом деле? - Кент стоял у перил и курил. - Ну, не сомневаюсь, что вы найдете Тома, который всюду разыскивает вас. Кажется, вы произвели на этого юношу сильное впечатление. Но я бы не советовал вам серьезно увлекаться им. Никогда не увлекайтесь мужчиной, которого встретили во время долгого путешествия!
Взглянув на него, Карин поняла, что он самым нелестным образом смеется над ней, и, оскорбленная, опрометью бросилась к лестнице. Зацепившись каблуком туфли за край ступеньки, снабженной металлическим прутом, она потеряла равновесие и пролетела бы вниз футов семь, заработав, по меньшей мере, перелом ноги, если бы в этот момент Уиллоугби каким-то чудом не оказался прямо за ней и не схватил бы девушку сильной рукой, которая казалась почти черной по контрасту с белоснежным манжетом его рубашки.
Когда они вместе достигли конца трапа. Кент отпустил руку девушки и предостерегающе покачал головой.
- Видите, - сказал он, - это все ваш характер! Ничего не поделаешь, конечно, но у вас слишком вспыльчивый нрав, который может довести вас до беды! В следующий раз будьте осторожны, не рискуйте жизнью!
Затем с небрежной веселой улыбкой Кент ушел, предоставив ей добираться до своей каюты самостоятельно. По дороге она действительно наткнулась на Тома, на бегу чуть не сбив его с ног. Обрадованный Том собирался поведать девушке, как долго искал ее по всему кораблю, но она закусила губы и прошипела:
- Ах, пожалуйста, оставьте меня!
Молодому человеку хватило благоразумия оставить разгневанную чем-то Карин.
Глава 4
Пассажиры лайнера невольно испытывали на себе влияние тропической жары, и завязывающиеся дружеские отношения расцветали или увядали в зависимости от воздействия, которое оказывала утомительная духота на участников этих отношений. Карин не ощутила ни малейшего разочарования, когда несколько молодых людей из числа ее самых назойливых обожателей, обескураженные явно холодной реакцией девушки на их ухаживания, перенесли свое внимание на других обитательниц судна, где встретили более благосклонное отношение к себе. Но верного Тома Паджета среди них не было.
Индийский океан несколько оживил изнемогающих от постоянной жары людей. Погода стояла по-прежнему жаркая, и ночи были все так же невыносимы, но рано поутру и в часы заката поднимался настоящий восхитительный ветер, и на тех пассажиров, у которых еще хватало сил дотащиться до верней палубы, он обрушивался, как благодатный прохладный дождик.
На борту лайнера было несколько детей, в частности у пассажиров первого класса, и Карин всегда охотно помогала им скоротать эти длинные душные дни на море. Это освобождало утомленных родителей, а миссис Мейкпис не выражала неудовольствия, поскольку практически целые дни проводила, бессильно лежа в шезлонге, и оживала только к вечеру, чтобы насладиться роскошным обедом и неизменной игрой в бридж.
Было слишком жарко для занятий спортивными играми, слишком жарко для обычных прогулок по палубе, но никогда - судя по количеству влюбленных парочек, незаметно исчезавших из гостиных и затем появлявшихся в укромных уголках верхней палубы, на прогулочной палубе или у плавательного бассейна, который привлекал множество желающих освежиться днем и закрывался на ночь во избежание несчастных случаев, - никогда не было слишком жарко для флирта и прочих любовных приключений!
На этой стадии путешествия Кенту Уиллоугби уже с меньшим успехом удавалось держать на расстоянии своих преследовательниц. Первоначальная сдержанность и застенчивость как бы испарилась после столь длительного пребывания пассажиров на ограниченном пространстве корабля и уступила место первобытной настойчивости. Леди, с самого начала заклеймившие Кента как "женоненавистника", что не мешало им пускать в ход все свои чары, чтобы обольстить его, не желали и дальше мириться с его отчужденностью. Во время танцев между ними разгоралась настоящая борьба за то, чтобы завладеть Кентом Уиллоугби в качестве партнера, и могло показаться, что он стал не так разборчив, как в начале круиза. Когда бы взгляд Карин случайно ни падал на него по вечерам, он всегда оказывался или в обществе прелестной блондинки, или черноокой чаровницы южного типа, или даже рыжеволосой красавицы, чья рыжина была еще более ослепительна, чем рыжие кудри самой Карин. Женщины откровенно висли у него на руке или прижимались к нему на диванчике в какой-нибудь из гостиных, при этом всем своим видом выдавая невыразимый восторг и решительное намерение закрепить достигнутый успех. Со своей стороны Кент Уиллоугби выглядел настолько размягченным и довольным, что совершенно не походил на человека, загнанного в угол. Напротив, казалось, что он гораздо больше очарован этой близостью, чем ожидал.
Исподволь наблюдая за тем, как он танцует, Карин пришла к выводу, что он действительно великолепный партнер, который одинаково легко и изящно движется под живую, ритмичную музыку современных танцев и под плавную мелодию старомодных вальсов. Но хотя было несколько случаев, когда Карин оказывалась без партнера, а Кент не мог этого не заметить, он ни разу не пригласил ее на танец. Однажды он даже намеренно посмотрел в ее сторону, и его брови заметно подскочили вверх, как будто он увидел в ней современную Золушку. Тем не менее, хотя в этот момент он был всего лишь наблюдателем, он не подошел к ней поинтересоваться, не желает ли она потанцевать.
Через секунду он просто отвернулся, закурил сигарету, затем медленно поднялся на палубу, как будто ему наскучила оживленная атмосфера бального зала.
Этот пример явного пренебрежения к ней вызвал у Карин настоящую ярость, и по дороге в свою каюту она только недоумевала, с какой стати мистер Уиллоугби взял на себя труд отвлекаться от своего приятного времяпрепровождения, чтобы продемонстрировать ей свое презрение. Случалось, он бывал весьма приветливым, когда небрежно кивал ей, встретившись с ней на палубе, пару раз он даже ослепительно улыбнулся девушке и всегда перебрасывался с ней несколькими словами во время обеда. Но становилось ясно, что он противился любому развитию дружеских чувств между ними, даже простому знакомству, которое со временем могло бы перерасти в более теплые отношения.
Почему, мучительно размышляла Карин. Она постоянно пыталась убедить себя, что ей не нравится этот высокомерный, себялюбивый эгоист, который, она была в этом уверена, мог быть даже жестоким. Все же ее не устраивала ситуация, унижающая ее достоинство, потому что из всех более или менее привлекательных пассажиров она единственная оказалась презираемой и отвергнутой… вполне возможно, единственной, которую он поцеловал, а затем повернулся к ней спиной.
Тем не менее он вовсе не виделся ей в роли корабельного любовника. Он был слишком отчужденным и замкнутым, вероятно, слишком опасался какой-либо связи. Это могло объяснить, почему у него завелось так много приятельниц на борту, из которых он ни одной не оказывал явного предпочтения. Без сомнения, он полагал, что его спасение - в количестве обожательниц, и до тех пор, пока он помнит об этом, ни одна из них не может заявить на него права или чувствовать себя задетой.
Тем более он сам.
Карин даже не предполагала, что такая роскошная погода может так долго держаться, сопровождая их переход через Индийский океан.
День за днем все то же голубое море, сияющее небо и яркое солнце. Возможно, кому-то могло надоесть такое однообразие, но только не Карин, обожавшей солнце. Казалось, она только расцветала под его обжигающими лучами. В самом деле, в то время как один за другим незаметно скользили длинные дни, напоенные теплом и чистейшим морским воздухом, Карин, со своим золотистым загаром, свежим румянцем и огромными, сияющими серыми глазами, являла собой образец пышущего здоровья и красоты.
Она радовалась, что перед путешествием накупила себе множество подходящей одежды. У нее было несколько купальников и топов, платья и сарафаны из хлопка, льна, шелковой чесучи, элегантно сидящие широкие брюки. По вечерам она появлялась в нарядах из шифона или натурального шелка. Несмотря на рыжие волосы и загорелую кожу, Карин всегда выглядела хрупкой, как фарфоровая дрезденская статуэтка, неспособной должным образом позаботиться о себе. Но так казалось только постороннему человеку, потому что она могла постоять за себя куда лучше, чем любая другая девушка. Миссис Мейкпис находила ее невероятно полезной, очень добросовестной и рассудительной и уже по-настоящему любила девушку.
- Когда мы доберемся до Австралии, - говаривала она, когда этот континент уже не казался таким далеким, - я представлю вас всем своим друзьям и знакомым и без труда найду вам богатого мужа. - Карин засмеялась, в глубине души несколько встревоженная перспективой выйти замуж за какого-нибудь фермера-овцевода, хотя бы и с огромным счетом в банке, а миссис Мейкпис неодобрительно покачала головой. - О, только не думайте, дорогая, что все австралийцы вульгарны и невоспитанны! - бросилась она на защиту широкого круга своих знакомых, которых ей предстояло навестить. - Вовсе нет! Я знаю двоих поистине очаровательных мужчин, и они - холостяки! Вы произведете на них чудесное впечатление, потому что вы - истинная англичанка. И даю вам слово, я действительно намерена увидеть вас замужем еще до своего возвращения в Англию. Я уверена, замужество - это единственное, что подходит девушке, подобной вам, моя дорогая!
Карин не могла согласиться с ней, и после нескольких обещаний подобного рода, которые показались ей скорее угрозами, она мысленно обратилась к Кенту Уиллоугби, пытаясь понять, известны ли ему те планы, которые миссис Мейкпис строит насчет ее будущего. И вскоре пришла к выводу, что ему все известно. Порой после одного-двух бокалов шампанского на миссис Мейкпис находило вдохновение, и тогда она имела обыкновение весьма неосторожно поболтать с соседями по столику.
- Карин - такая очаровательная девушка! Я хочу сказать, что впереди у нее, после того как закончится наше путешествие, поистине замечательное время, - неоднократно намекала им вдова. - Гораздо лучшее время, чем она имела до сих пор в этом турне… - Эти слова вдова произносила, пристально глядя на Кента Уиллоугби, будто считая его лично ответственным за то, что Карин не удалось так хорошо провести время на лайнере, несмотря на ее внешность и замечательные моральные качества.
Уиллоугби отвечал ей с легкой веселой улыбкой.
- Наш вояж еще не закончился, миссис Мейкпис, - напоминал он.
- Что ж, скоро он закончится. Поездка в Австралию всегда слишком утомительна. Она так долго тянется, и, хотя на борту есть несколько по-настоящему замечательных людей, все равно для девушки такое путешествие не очень-то веселая поездка.
И снова многозначительный взгляд в сторону мистера Кента Уиллоугби.
- Вот тебе раз, миссис Мейкпис! - воскликнул он. - Может, у меня сложилось неверное впечатление, но мне казалось, что мисс Хэммонд постоянно окружена целой толпой обожателей. - Одарив девушку насмешливой улыбкой, он добавил: - Иногда их так много, что сквозь толпу просто невозможно пробиться!
- Ах уж эти мне молодые люди! - с пренебрежением отвечала миссис Мейкпис. - Когда девушка вроде Карин хочет выйти замуж, ей нужен более серьезный человек, чем эти желторотые юноши, которым только предстоит достигнуть чего-нибудь в этом мире.
Капитан улыбнулся как бы в подтверждение мнения миссис Мейпис, а мистер Уиллоугби притворился изумленным.
- Вы меня поражаете! - заявил он. - А как насчет бедняги Тома Паджета? Какое значение имеет то, что он еще молод и еще должен пробить себе дорогу в жизни, если он по уши влюблен? - Он сверлил Карин своими насмешливыми зелеными глазами и, когда она покраснела от негодования, перевел взгляд на ее кольцо. - Разве вы верите в любовные мечтания, мисс Хэммонд? Почему-то мне кажется, что верите, - елейным тоном закончил он.
Карин решила, что может ему не отвечать, и, закончив есть, извинилась и вышла из-за стола. Взволнованная, она торопливо направилась на палубу, когда вдруг обнаружила за своей спиной Кента Уиллоугби. Она резко обернулась и взглянула на него с холодным недоумением, а Кент улыбнулся и взял девушку за руку.
- Боюсь, я и не заметил, как наше путешествие уже близится к концу, - сказал он. - Давайте проведем вместе эту последнюю неделю. Как вы думаете, мы увидимся когда-нибудь снова после того, как распрощаемся в Сиднее?
Карин нетерпеливо вырвала у него свою руку:
- Не имею ни малейшего представления.
Он лукаво посмотрел на девушку. В искристом лунном свете, заливающем палубу, в своем светлом шелковом платье и парчовых туфельках Карин выглядела какой-то нереальной. Он втянул нежный цветочный запах ее духов с видом тонкого ценителя.
- А знаете, - сказал он, забавно сморщив нос, - мне нравится эта штука, которой вы пользуетесь для волос.
- Никакой "штукой" для волос я не пользуюсь! - раздраженно ответила Карин.
- Вы хотите сказать, что ваши волосы от природы пахнут так восхитительно?
- Я хочу сказать, что это может быть шампунь или лосьон для укладки, но я не делаю ничего специального, чтобы они пахли, как вы вообразили.
- Значит, тогда мне нравится ваш шампунь или лосьон для укладки.