Карин заключила, что он был в шутливом настроении, и решила держаться с ним очень строго и чопорно и по возможности безразлично.
- Кстати, - останавливаясь у поручня и прислоняясь к нему спиной, сказал он, - неужели вы действительно позволите бедному Тому Паджету сойти с корабля, так ничем и не ободрив его, чтобы облегчить те трудные времена, которые ждут его впереди? Кажется, он должен искать себе работу, а это может оказаться довольно неприятным занятием, когда человек может полагаться только на самого себя.
- Слава богу, Том может рассчитывать не только на себя, - холодно ответила Карин. - У него много друзей там, куда он направляется. Друзей, от всей души готовых помочь ему.
- И вы не договорились встретиться с ним где-нибудь, когда он определится с работой? Разве вы не обменялись фотографиями?
- Разумеется, нет!
Он недоверчиво блеснул зелеными глазами в густой кайме ресниц:
- И не снялись вместе у судового фотографа?
- Не будьте смешным!
- И не думаю! Просто мне искренне жаль беднягу Тома, если вы позволите ему бесследно исчезнуть из вашей жизни. В конце концов, он очень милый юноша, и вы принимали его ухаживания во время путешествия. Очевидно, вы не думаете, что смогли бы терпеть их всю жизнь?
- Вот именно! - воскликнула она, пораженная наглостью Кента Уиллоугби. - В любом случае, не понимаю, какое вам до этого дело!
Он пожал плечами:
- Решительно никакого. Но я сочувствую молодым людям, которых используют, а вы должны признать, что последние несколько недель довольно здорово использовали Тома. Он служил вам, как верный пес, исполняя все ваши прихоти, частенько оказывался в глупом положении, когда вы вдруг начинали избегать его и переносили свое внимание на кого-нибудь другого. Совершенно очевидно, что он влюблен в вас, и эта его любовь может изменить всю его будущую жизнь. Вас это совершенно не беспокоит?
Карин смотрела на него, плотно сжав губы.
- Значит, не беспокоит?
- Очевидно, не настолько, насколько, оказывается, это волнует вас! - наконец ответила она, побледнев и задыхаясь от возмущения. - Однако вам, наверное, интересно будет узнать, что Том вполне способен сам позаботится о себе и спланировать свое будущее, и, честно говоря, не думаю, что он нуждается в вашей помощи или защите. Надеюсь, что эти сведения успокоят вас. Больше того, Том наверняка возмутился бы, если бы узнал, что вы проявляете такой исключительный интерес к его делам.
- Это вовсе не исключительный, а вполне естественный интерес к славному и достойному юноше, который подвергается столь холодному обращению. - В ярком свете луны глаза Кента сверкнули неистовым огнем, его пальцы заметно подрагивали. - Мне уже приходилось это наблюдать множество раз! И мне это никогда не нравилось!
- Понятно.
Карин замолчала и в свою очередь как-то особенно взглянула в лицо Кенту:
- Так что же вы предлагаете, мистер Уиллоугби? Чтобы я согласилась выйти за Тома замуж, хотя он еще не предлагал мне этого? Не думаете ли вы, что с моей стороны было бы нескромно, если бы я взяла инициативу в свои руки и предложила бы ему обручиться? В конце концов, если он не может позволить себе подарить мне кольцо, я могу подождать, когда…
- Прекратите крутить это ваше проклятое кольцо! - вдруг вскричал Уиллоугби, раздраженный мельканием жемчужин, когда Карин бессознательно вращала на пальце кольцо матери Яна Макстона. - Мне кажется, что вы коллекционируете кольца… то есть делали бы это, будь у вас такая возможность! Вы просто одна из тех безобидных на первый взгляд девушек, которые из кожи лезут, чтобы сбить с пути беззащитных мужчин и прицепить к своему поясу их скальпы, когда они вам больше не нужны. Вместе с их кольцами! Если только не сочтете необходимым носить их кольца на руке!
Она протянула руку к лунному свету, чтобы кольцо на ее руке было хорошо видно.
- Вы действительно думаете, что это обручальное кольцо? - медленно сказала она.
Нетерпеливо дернув плечом, он отвернулся к морю.
- Меня это совершенно не интересует! - ответил он. - Сам не знаю, с чего это я трачу время на разговоры с глупой девочкой вроде вас!
- Благодарю вас, - ледяным тоном сказала Карин. - Но если вы немного подумаете, мистер Уиллоугби, то, вероятно, вспомните, что беседовали со мной в интересах Тома Паджета и…
- Не будьте наивной дурочкой! - воскликнул он, стремительно повернувшись к ней, как будто снедаемый нетерпением. Затем, к ее удивлению, он словно одернул себя и, преодолев раздражение, улыбнулся. - Знаете, вы, конечно, глупая девочка… но невероятно притягательная! Что вы собираетесь делать, когда мы доберемся до Австралии? Только не говорите, что собираетесь последовать плану престарелой Антеи и начать охоту за каким-нибудь состоятельным австралийцем, чтобы заставить его жениться на вас. Кстати, я знаю довольно много богатых землевладельцев…
- Терпеть не могу толстосумов, - язвительно сообщила ему Карин.
- В самом деле? - Кент удивленно поднял брови.
Она энергично кивнула.
- Да! Мне не нравится сама аура богатства, которая их окружает. Скорее, - она сделала выразительную паузу, чтобы придать значение своим словам, - я предпочла бы простого и неотесанного фермера с кучей денег, который не умеет им найти применение, как это сделал бы образованный человек прекрасного происхождения с рундуками, полными бриллиантов. Такие люди, надменно сознающие свое превосходство и недостижимые для простых смертных, могут оказаться просто невыносимыми в семейной жизни, когда и за короткое время способны нагнать скуку! - заявила она и собиралась оставить Кента Уиллоугби, когда он засмеялся и схватил ее за руки.
- Вы имеете в виду меня? - спросил он, по-видимому, чем-то обрадованный.
- Знает кошка, чье мясо съела, - едко ответила Карин.
- Откуда вы узнали, что у меня прекрасное происхождение? Но я вынужден сообщить вам, что мои рундуки не ломятся от бриллиантов, - с шутливым сожалением сказал он. - Где-то в банковских сейфах припрятано кое-что из фамильного наследства, и сам банковский счет у меня в порядке. Что ж, можете называть меня толстосумом, если вам нравится. Но поскольку я не представляю вашу цель, то не имеет смысла и говорить обо мне, не так ли? - закончил он с какой-то горькой радостью.
- Вот именно! - И Карин нетерпеливо высвободила свои руки.
- Однако вы меня интересуете некоторым образом… Я уже говорил об этом. И когда мы окажемся в Австралии, я мог бы оказаться полезным для вас. У меня тоже там много друзей. У меня даже есть небольшое стадо овец и ранчо с очень удобным домом. Мужчина, который приглядывает за ним, женат на очень красивой женщине, и я уверен, что ей понравилось бы, если бы вы остановились там на некоторое время. По временам ей становится тоскливо на ранчо, а ваше появление внесло бы оживление и разнообразие в ее жизнь. Что скажете? Могу я связаться с ней из Сиднея и сообщить, что посажу вас на поезд?
- Нет, благодарю вас, - сухо и подчеркнуто вежливо ответила Карин. - В этом нет необходимости.
- Жаль! - Он задумчиво смотрел на девушку, и его зеленые глаза подернулись дымкой воспоминаний. - В вашем возрасте Сара была удивительно похожа на вас… Думаю, она по-прежнему невероятно хороша, хотя я долго ее не видел… Однако она принадлежит к тому типу женщин, которые долго не старятся.
Строго поджав губы, Карин спросила:
- Вы пытаетесь сказать мне, что я невероятно хороша и что у меня тип лица, который мало меняется с возрастом?
Кажется, он удивился, а затем смертельно оскорбился.
- Господи, конечно же нет! Я хочу сказать… - он слегка замялся, словно только что осознал невольную грубость своего ответа, - хочу сказать… скорее, хотел сказать, что вы так же колоритны, как и она… и временами, когда я смотрю на вас, я вспоминаю ее. Она была самой обворожительной дебютанткой на сцене, когда появилась на ней впервые десять лет назад, и, если бы не вышла так поспешно замуж, с легкостью могла бы добиться огромного успеха или выйти замуж за гораздо более состоятельного человека, чем ее муж. В то время, когда они поженились, он находился в очень затруднительном положении, осложненном большими долгами. - Кент так плотно сжал губы, что его рот казался тонкой линией.
- Поэтому вы предложили ему работу у себя в поместье в Австралии, и он забрал вашу прелестную подругу Сару в эту глушь? - сказала Карин, не удержавшись от ядовитой нотки.
Уиллоугби кивком подтвердил ее предположение, не разжимая губ.
- И единственная причина, по которой время от времени вы удостаивали меня своим вниманием, а в другие моменты не испытывали удовольствия от моего пребывания на "Ариадне", это то, что я отчасти… отчасти напоминаю вам некую самую очаровательную дебютантку. - Карин скорее утверждала, чем предполагала, и в ее голосе звучали колкость и отвращение.
Человек, так близко стоящий рядом с ней, немного расслабился.
- Вот как? - удивленно спросил он, как будто и сам не знал ответа.
- Это просто бросается в глаза!
- Вот как? - повторил он, очевидно, забавляясь.
- Это также объясняет, почему вы так невзлюбили меня. Почти наверняка эта красавица Сара сделала нечто такое, что крайне огорчило вас, и мне кажется, вы так и не простили ее, - сказала Карин, демонстрируя невероятную для ее возраста проницательность.
Она посмотрела на Кента так, как будто сама сейчас еще больше не одобряла его и даже ненавидела еще больше, чем он сам не любил ее, - как будто даже его близость оскорбляла девушку.
Карин отодвинулась.
- Думаю, что Саре повезло, - сказала она. - Повезло потому, что она не вышла за вас замуж, и потому, что, видимо, вполне хорошо устроилась в Австралии, хотя вы надеялись на обратное. И если вы едете к ней, чтобы потревожить ее, попытаться оживить воспоминания…
Его лицо снова окаменело.
- Замолчите! - гневно приказал он. - Вы не знаете, о чем говорите!
Карин вложила во взгляд глубокое отвращение:
- Разве? А мне кажется, знаю! И одна вещь, которая меня радует, это то, что Австралия - огромная страна и существует очень малая вероятность того, что мы с вами там столкнемся! Вы пойдете своей дорогой, а я - своей. И я даже не желаю больше разговаривать с вами. - Девушка попятилась от него, как будто он внушал ей крайнюю неприязнь.
Но Кент последовал за ней и перед трапом крепко сжал ее руку, чтобы предотвратить ее возможное падение, как это чуть не случилось недавно.
- Вы - глупый ребенок, - совершенно дружеским тоном сказал он. - Потому только, что я сказал вам, что вы не так красивы, как Сара, - а это действительно так! - вы повели себя, как безрассудный подросток, а не как двадцатилетняя девушка. Однако вынужден признать, что у вас такие же рыжие волосы, как у Сары… и такой же вспыльчивый характер!
Карин с бешенством взглянула на него и снова резко выдернула у него свою руку.
- Пожалуйста, не разговаривайте со мной с этого вечера, - процедила она сквозь зубы. - Пожалуйста, никогда больше не обращайтесь ко мне.
Вскоре они благополучно достигли нижней палубы, и он предоставил ей одной добираться до своей каюты. Но перед тем как они расстались, его зеленые глаза заглянули в лицо девушки со смесью насмешки и снисходительности к ее юному возрасту.
- Дорогое мое дитя, - сказал он, - если это ваше желание, я обязан уважать его. Отныне и до конца путешествия с вами я буду нем как рыба. И даже если вы решите прыгнуть за борт, я не помешаю вам! - закончил он с насмешливой торжественностью.
- Спокойной ночи, мистер Уиллоугби, - с трудом выговорила Карин.
Он улыбнулся и поклонился ей.
- Чудесное прощание, - пробормотал он вскользь и отчетливо произнес затем: - Спокойной ночи, мисс Хэммонд… или, лучше, Карин, поскольку нашей замечательной дружбе пришел конец! Жаль, что знакомство оказалось столь кратким, но были моменты, которые доставили мне удовольствие. Да, истинное удовольствие!
Он стоял, как будто вспоминая эти мгновения удовольствия за краткий период их знакомства. А Карин бросилась бежать от него, ничего не видя перед собой. Кент снова поднялся на верхнюю палубу, чтобы выкурить в тишине последнюю сигарету перед сном. И пока он стоял, любуясь отражающейся в волнах лунной дорожкой, на его губах играло отдаленное подобие улыбки.
Только оказавшись в своей каюте, Карин почувствовала, какая душная сегодня ночь. Конечно, сама она крайне разгорячилась, кровь все еще буквально кипела у нее в жилах, а щеки горели жарким румянцем, хотя руки были ледяными от возмущения и злости, охвативших ее, и чувства унижения, которое подступало к сердцу, стоило ей подумать о человеке, которого она только что оставила. Но кроме того, воздух в каюте был жарким и душным, и, взглянув на термометр, она поняла, что сегодня действительно необычайно жаркая и влажная ночь. Возможно, самая жаркая за все время их путешествия.
Присев на кровать, девушка сбросила туфли. У нее всегда побаливали ноги, когда приходилось подолгу носить туфли на высоком каблуке, а сегодня она довольно долго была на ногах. В результате Карин заработала себе горящие подошвы, высокую температуру, да и горло пересохло и болело, судорожно сжимаясь от ощущения своего полного бессилия. Душу наполняло незнакомое прежде чувство вялого отвращения и недовольства собой, природу которого она совершенно не могла понять. Ведь утром ей уже не придется утруждать себя даже вежливым приветствием в адрес Кента Уиллоугби, когда они встретятся, и он тоже будет наслаждаться такой же свободой от светских обязанностей и правом не замечать ее! Одна эта мысль давила на нее, словно тяжелое влажное одеяло.
Подумав об этом, девушка решила принять душ, Она разделась и отправилась в ванную и вскоре появилась оттуда, освеженная и одетая в самый тонкий халатик поверх невесомой ночной рубашки. Карин уселась у иллюминатора, глядя на море, объятое чарующей прелестью звездной ночи.
Еще не было двенадцати, и в этот самый момент миссис Мейкпис от души наслаждалась в капитанской каюте, где вечеринка для небольшого круга избранных пассажиров была в самом разгаре. Карин тоже получила приглашение на эту вечеринку - в последние дни капитан стал воспринимать ее как весьма эксцентричную особу, понять которую не мог, но за которой с интересом наблюдал. Он был удивлен тем, что, хотя их путешествие подходило к концу, девушка так ни в кого и не влюбилась, при том что на борту находилось несколько завидных и достойных женихов. Карин отказалась от приглашения, однако сейчас она пожалела, что убежала сразу после обеда, вместо того чтобы остаться с миссис Мейкпис и оценить гостеприимство капитана.
Карин не могла понять, как могла позволить Кенту с такой бесцеремонностью и пренебрежением разговаривать с собой. И это при ее-то гордости! Сравнивать ее с женщиной, которую он когда-то любил, - вполне возможно, что и сейчас любит! - а затем на все лады доказывать ей, что она и в подметки не годится этой женщине, мог только совершенно невоспитанный, бесчувственный и жестокий человек. А она уже часто, даже слишком часто замечала, что Кент Уиллоугби обожает ставить людей в невыгодное положение. Его себялюбивая, жестокая натура подобна каменной стене, о которую любой, подобно ей самой, может разбиться.
Вместо того чтобы вежливо отойти в сторону и позволить ей уйти без оскорблений, он упрямо стоял на ее пути и довел до того, что она чуть не плакала от негодования после того, как он разорвал с ней отношения.
И ради чего? Только чтобы позабавиться и развлечься за ее счет, решила Карин.
Разгоряченная еще больше, чем после душа, не ощущая ни струйки воздуха, которая могла бы проникнуть в каюту через иллюминатор, не испытывая ни малейшего облегчения от бесполезно жужжащего на потолке вентилятора, Карин чувствовала, что ее до головной боли терзает оскорбленное самолюбие. Она смочила виски одеколоном, приняла две таблетки аспирина и, расхаживая по каюте, пришла к выводу, что из всех мужчин, которые ей не нравились, - а их было не так уж много - Кент Уиллоугби вызывал в ней откровенную ненависть. Она ненавидела в нем все, особенно его высокомерие. Казалось, его ничто не способно лишить самообладания, даже полученная от женщины пощечина. О, его глаза опасно сверкали, но он не выразил никаких признаков гнева, только ледяное презрение. Карин раздражал его безупречный внешний вид - и это при жаре, которая изо дня в день только росла! - его гладкое, сытое самодовольство - как мало затронуло его заявление, что она больше не желает с ним разговаривать! - и его отчужденность, высокомерие и недоступность.
Теперь, когда она узнала о существовании красавицы Сары, Карин отлично понимала, почему, когда дело доходило до женщин, Кент мог чувствовать себя словно защищенным надежной броней, предохраняющей его от женской лести и навязчивости, от любого влияния, которое могла произвести на него любая представительница женского пола. В свое время его угораздило попасть на удочку одной из них и влюбиться, но теперь опасность этого рода ему не грозила.
Он был в полной безопасности из-за Сары, которая вышла замуж за другого и оставила в душе Кента неизгладимый след… что доказывало, что эта Сара обладала некоторым благоразумием, что, впрочем, не имело отношения к прошлому. Прошлое осталось навсегда с Кентом Уиллоугби, оберегая его от цепкой хватки любительниц приключений, от женщин, которым, возможно, и удалось бы очеловечить его, и от рыжеволосой двадцатидвухлетней девушки, которая имела какое-то сходство с несравненной дебютанткой.
Уже готовясь скользнуть под простыню, Карин мстительно сказала самой себе, что ненавидит и Сару… но затем, уже засыпая, внезапно спросила себя почему.
Что сделала ей Сара?
Наверное, прошло часа два или три, когда она проснулась, несмотря на принятое снотворное, проснулась совершенно неожиданно и почувствовала, что в каюте стало просто невыносимо. Было не только жарко, как в топке, - сам воздух имел какой-то едкий привкус.
Этот запах ужасно напоминал запах пожара, и при мысли о том, что их лайнер загорелся, Карин вскочила с постели, набросила халат и подбежала к двери.
Теперь, когда она полностью проснулась, она стала осознавать, что на корабле царит смятение. Над головой и в коридоре слышался топот бегущих ног. Она слышала голоса, короткие обрывки испуганных восклицаний и более отдаленные властные приказания. Луна скрылась за облаками, и море за иллюминатором лежало чернильно-черное и билось о борт судна тяжелыми всплесками волн. Вибрация двигателей продолжалась, как всегда, когда "Ариадна" не стояла в порту.
Кто-то постучал в дверь, и Карин, поспешно завязав пояс халатика, открыла ее.
Кент Уиллоугби, чье лицо было мрачным и почти неузнаваемым в ослепительном освещении коридора, быстро и повелительно сказал:
- Быстро наденьте что-нибудь поверх халата! Пальто… Кроме всего, захватите еще пальто!
- П-почему? - дрогнувшим голосом спросила она.
- Оно вам понадобится, - резко ответил он. - Через пару часов станет страшно холодно, и они спускают шлюпки на воду. - Он втолкнул ее в каюту. - Торопитесь, одевайтесь как можно скорее.
- Но почему?
- На судне пожар, - коротко ответил Кент. - Разве вы не чувствуете запаха?