- Это недостаток воспитания, - отрезала я и перекинулась на другую тему: - Слушай, ты правда все рубашки изничтожил?
- Истина. И сейчас на мне под курткой и свитером ничего нет!
- Ладно. С утра засяду шить тебе наряды…
Прогудел проходящий поезд. Встрепенулись и захлопали крыльями потревоженные голуби высоко под сводами. Прошло в сторону перрона несколько человек. Поздний вечер, почти пустой вокзал…
- Шут, расскажи мне, откуда ты родом…
- Н-ну… Оттуда, где море. Там круглый год лето и в каждом дворе растут громадные деревья с розовыми персиками. Там хорошо и спокойно. Добрые дети, счастливые семьи, симпатичные собаки… и прочая романтическая чушь.
- А зачем ты оттуда уехал? - спросила я, кладя голову на плечо любимому мужчине, - Если там так хорошо, то с чего ты вдруг сорвался с места, объездил полмира и ни с того ни с сего решил осесть у нас и стать шутом…
- Глупая. Я к тебе приехал, - сказал он с лёгкой укоризной и поцеловал меня в нос, - Я искал по всему миру девушку с щеками, похожими на персики с дерева у моего дома. И нашёл.
Стало приятно и спокойно.
- А я всю жизнь мечтала о шуте, - призналась тихо.
- Тут я, девчоныш. Такой вот нескладный, стареющий мужчинка, на которого ты периодически дуешься и которому каждый раз приходится идти на самые разные ухищрения, чтобы пооригинальнее вымолить у тебя прощение.
Я засмеялась.
- Ты чего? - удивился Шут.
- Вспомнила, как мы с тобой первый раз поругались. Ты тогда предложил подраться подушками, и в самый разгар жуткого бедлама влетел Мартин. Ну и личико у него было!
Шут усмехнулся, подышал теплом мне в ёжик на затылке. Вздохнул. Я поджала ноги, повозилась и улеглась к нему на колени. Хотелось уюта, одеяла и опущенных тяжёлых штор. Чего-то домашнего, мягкого, спокойного. Того, чего у нас с ним никогда не было. Нет, ну было, конечно… Но как-то спешно, напряжённо - из-за боязни быть застуканными вездесущими придворными (а пару раз Мартин без стука врывался). Шут раньше смеялся: "Служебный роман!", а потом однажды я вдруг заметила, что это его тоже тяготит. "Я - самое свободное существо во дворце с максимальным числом степеней несвободы", - признался он мне как-то, - "Я творю то, что, как им кажется, хочу я, а на самом деле - они. Я сам себе не хозяин…"
- Шу-ут… - выдохнула я мягко.
Звякнули бубенчики. Тонкие, артистичные пальцы провели по ободку моего уха. Мимо нас прошла невыразимо-грустная, но очень упитанная собака.
- Знаешь, о чём она мечтает? - спросил Шут задумчиво.
- Кто? - недопоняла я.
- Собака.
- О чём же?
- Уехать на поезде туда, где её не будут выгонять под дождь, шпынять и пугать… И грустит она от того, что собакам не продают билеты на поезд.
- Это несправедливо, - скуксилась я.
- Зато весьма закономерно. Каждому своё.
- А мне? - я даже привстала, - Мне что предназначено? Ты же умный, ты должен знать…
Он снова провёл пальцами по моему уху. Приятно…
- Тебе - счастье. Много-много.
- На халяву? - с надеждой вопросила я.
- Как скажешь, - усмехнулся он.
"Как скажешь ТЫ", - хотела поправить я, но не стала. Что толку набиваться-напрашиваться? Я для себя всё решила, теперь его очередь. Терпеть не могу навязываться. Да и не-свою свободу несвободы надо уважать.
Я поёжилась и вздохнула. Шут тут же встрепенулся:
- Устала?
- Угу, - согласно промычала я.
- Домой?
Кое-как приняв вертикальное положение, я предложила:
- Поехали вместе. Мама будет только рада, - и добавила тихо: - Пожалуйста.
- Маргарита, ну я не при параде, - уныло произнёс Шут, - И без подарков мне стыдно.
- Как хочешь, - сухо сказала я и уставилась в сторону.
Помолчали. Потом он решительно хлопнул ладонями по коленям и выпалил:
- Ладно! Едем! Не хочу больше сегодня тебя разочаровывать! Жди здесь, я пойду ловить кэб.
Он умчался на улицу, а я сидела и улыбалась, довольная. Наверное, со стороны это выглядело уморительно-глупо. Подошла невесть откуда взявшаяся старушка-попрошайка (не иначе как привлечённая моей безалаберной улыбкой), я механически сунула ей в ладонь несколько монеток, доселе дремавших в кармане пиджачка. Бабулька обрадовано позвенела денежками и вдруг подмигнула мне и прошамкала:
- Достойный выбор, очень достойный…
- Вы о чём? - растерялась я.
Но старушка уже шаркала к выходу. У дверей вокзала она пересеклась с Шутом, ухватила его за рукав и что-то сказала. Шут усмехнулся и кивнул.
- Чего она? - настороженно спросила я, когда он подошёл поближе.
Шут засмеялся:
- Да так… Мы ей понравились.
- Прикольно, - согласилась я.
- Пойдём. Я поймал для нас самый уютный кэб на свете…
В кэбе оказалось неожиданно тепло. Мы с Шутом размякли на пахнущих кожей удобных сидениях и закачались кораблями на волнах звонкого цокота копыт вороной лошадки. Минут через пять я вышла из оцепенения и цапнула с головы Шута его обожаемый колпак. Ласково погладила щёточку коротких волос.
- Откуда в твоём возрасте такая седина?
- Неудачно пошутил, - зевая, отозвался Шут.
- Перед кем же? - заинтересовалась я.
- Перед жизнью, - ответил он до неприличия серьёзно.
Кэб тряхнуло, и я с удовольствием повалилась в шутовы объятья. Он легко пристроил меня на колени и медленно провёл по моему лицу линию тонким указательным пальцем - от лба до подбородка.
- Ты зачем рубашки изорвал? - вспомнила я.
- Хотел, чтобы ты пришла.
- И для этого уничтожал чужой труд? - я старалась выглядеть максимально суровой и серьёзной.
- Надеялся, что ты либо разозлишься, либо пожалеешь меня и придёшь.
- А мне было по барабану.
- Нет. Просто ты упрямая.
- А ты? - вскинулась я, - Мог бы и сам прийти!
- Я пришёл.
- А раньше?
- Я за девушками не бегаю, - усмехнулся Шут.
Обиженно засопев, я попыталась слезть с его колен и пересесть на своё место. Не позволил. Прижал к себе, примирительно чмокнул в висок и виновато сказал:
- Не дуйся. Я совсем заработался.
- Угу. Круглосуточно смешил придворных, - фыркнула я.
- Отнюдь. Я заканчивал работу над детской пьесой. Хочу поставить её в городском театре к Рождеству.
- Добрый ты какой, - сказала я ядовитенько.
Лошадка звонко зацокала по мосту. Ага, значит, до дома осталось всего ничего.
- Рита, чего плохого в том, что я делаю что-то для детей? - напряжённо спросил Шут.
Я помолчала, обдумывая, и ответила:
- Ты готов распылиться на всех понемножку. А мне хочется хоть на йоту больше твоего внимания.
- Девочка моя, ну ты же знаешь… И сегодня я с тобой. И завтра - если захочешь.
Я отвернулась. Стена между нами стремительно обретала признаки материальности.
- Почему для того, чтобы ты обо мне помнил, я должна на тебя постоянно обижаться, дуться, злиться? Ну объясни мне!
- Маргарита, я элементарно занят! Я государственный служащий! Ч-чёрт!..
Не на шутку разозлившись, я пихнула Шута локтём, лягнула как следует и заорала извозчику:
- Остановите кэб!
Распахнула дверцу, выскочила, подвернула ногу. Заскрипела от боли зубами, зашипела злой кошкой, наскоро стёрла ладонью навернувшиеся слёзы, поспешно заковыляла прочь.
- Барышня, так не доехали же! - растерянно пробасил извозчик.
Я даже не обернулась. Злая досада гнала по тёмной скользкой улице, хотелось орать и психовать. Угу. Среди ночи, пугая сонные дома и без того стрёмных кошек. Как же меня всё достало!
Кэб прогрохотал мимо. Я не сдержалась - громко и протяжно всхлипнула. Казалось: только всё утряслось…
Эхо шагов за спиной. Спустя секунды моё плечо стиснула крепкая сильная рука.
- Марго, ну-ка стой!
Дёрнулась - безрезультатно. Ладно. Стою. Повернулась. К обороне готова.
- Ну? - кидаю ему в лицо дерзкое.
- Что "ну"? - опешил Шут.
- Говори давай. Что там у тебя осталось в арсенале аргументов?
Пальцы на моём плече разжались. Вот так-то. Не всё вам хватать, голубчики.
- Маргарита, что ты вытворяешь?
Ага, присмирел! Щас я тебе всё выскажу.
- Нечего больше сказать? Замечательно! Вали в свой сраный дворец и продолжай служить - у тебя отлично получается! А я остаюсь! Ты действительно шут - гороховый! С тобой никогда нельзя быть серьёзной! Ты всё втаптываешь в фарс! И любить ты не способен, клоун дешёвый! Иди к черту!!!
Было до одури приятно видеть в его обычно спокойных глазах какое-то подобие испуга. С трудом совладала с собой, чтобы не наговорить новых гадостей. Вдохнула-выдохнула-замолчала. Морщась от боли в ноге, поковыляла вверх по улице к дому.
Жуткий грохот бьющегося стекла заставил остановиться и обернуться. То, что прежде было огромной застеклённой витриной одного из магазинов одежды, с торжественной медлительностью распадалось на мелкие осколки и осыпалось на мостовую. В свет фонарей стекляшки феерически блестели и переливались. Шут, взъерошенный и полный решимости, взирал на дело рук своих - равно как и я.
Щёлкнула задвижка раскрываемого окна, и кто-то закричал в ночь завидным контральто:
- Стра-аааааа-жааааааааа!!!
Шут повернулся ко мне. Помедлил и бросил коротко:
- Ну?..
- Что "ну"? - невольно передразнила его я, - Сматываемся!
Взявшись за руки, мы помчались прочь. Я даже про подвёрнутую ногу позабыла - так стало вдруг весело. Мы неслись вприпрыжку по спящей улице, выбивая дробь по сонной мостовой, и довольно хохотали. Ничто так не роднит людей, как разрешившийся скандал!
Добежали до дома в считанные минуты. Прыгая через ступеньку, поднялись на мой этаж. Остановились у дверей, тяжело, возбуждённо дыша. Я захлопала по карманам.
- Я забыла ключи, - сообщила жалобно.
- Что делать будем? - вкрадчиво прошептал Шут, прижимая меня к шершавой стене и покусывая за ухо.
Помучить его немножко? Пожалуй, стоит…
- Будить маму! - ответила я и коварно нажала кнопку звонка.
Шут отпрянул с тоскливым вздохом. За дверью зашлёпали тапочки, и мамин голос сонно произнёс:
- Кто это?
- Я, мамуль…
Далее последовали короткие фразы в духе "Привет, мам, это Шут, мы спать, утром поговорим", и я увлекла Шута за руку в свою комнату. Повозились, расстёгивая друг на друге и стягивая одежду, и нырнули в тёплые недра моей постели. Сплетались животами руки, губы лёгкими ночными мотыльками по телам разгорячённым мелькали, ласки лились мёдом из бездонной кружки…
Расслабленная, прислушивалась к дыханию засыпающего Шута. Что-то толкнуло спросить:
- А что вдруг заставило тебя купить столько апельсинов?
- Там… в кармане… - пробормотал мой любимый Шут сквозь сон.
Протянула руку к висящей на спинке стула возле кровати куртке, залезла в карман. Чуткие пальцы нащупали три маленьких шарика скомканных салфеток. Не стала вынимать - и так поняла.
* * *
А через три недели наш городок словно упаковали в коробку с белой, пушистой ватой - наступила зима. Как-то сразу, без неустойчиво-плаксивого снегодождя и порывов сырого предзимнего ветра, без крошева ледяных осколков, образующихся на лужах к полудню. Будто кто-то взмахнул волшебной палочкой, даря сказку всем одномоментно.
Наверное, мы все это заслужили, думала я, спеша утром на работу. Все, наверное, так хорошо себя вели в последнее время, что неизвестный мне Главный Волшебник Страны решил не мучить сограждан капризами межсезонья. Эх, красота! Люблю свой город - он под снегом становится совершенно игрушечным, хрупким, нереальным. Кажется тронь - зазвенит тоненько и неподражаемо…
В спину ткнулся снежок. Вернее, не в спину, а пониже спины. Я остановилась, оглянулась, и тут же получила очередным снежком по шапке. Охнула, села в снег у обочины. Следующий "снаряд" больно ударил в плечо. Закрылась руками, боясь получить ещё и в лицо. В висках пульсировало: господи, ну кто ж такой обормот?! Матом бы его, да на территории Дворца ругаться строго запрещено.
- Вставай! - услышала смутно-знакомый голос, - Встать, говорю!
Взглянула сквозь пальцы - Мартин! Довольный, весь из себя… Ещё один снежок лепит. Замахнулся…
- Не надо! - крикнула я умоляюще, но опоздала.
Холодом обдало ладони, снег посыпался в рукава. Я по-настоящему испугалась. Что я против принца? "А ведь он так и забить может" - мелькнуло в голове.
- Глухая? - издевательски прокричал Мартин над ухом, - Встать, когда к тебе Наследник обращается!
Путаясь в длинной тёплой юбке и натягивая на уши подобранную шапку, я спешила подняться. Март стоял рядом и подгонял меня окриками.
- Кошмар какой! Где воспитывали такую медлительную и непочтительную челядь? Да тебе даже черепах пасти доверить нельзя! Спит на ходу, еле шевелится!
Встала, поспешно отряхнулась от снега, выпрямилась. Мартин больно взял меня за подбородок холодными пальцами.
- Ну, на меня смотреть! - рявкнул принц.
Наверное, так смотрят кролики на удавов, думала я, беспомощно моргая под взглядом презрительных серых, как сталь, глаз. Меня колотило - не то от холода, не то от страха перед чем-то неясным. Кажется, я ещё и зубами стучала.
- Это ты - Маргарита? - спросил Март.
Я с трудом кивнула. Принц ухмыльнулся.
- Чёрт, представлял тебя хоть немного поинтереснее. Деревня деревней. Вот что, девка, тебе тут больше не работать.
"Почему?" - хотелось прошептать мне, но не было сил даже на это. Властям не задают вопросов.
- Я тут сделал вывод, что ленивее и бесполезнее тебя во всём Дворце нет никого. Решил подсократить штаты. Иди в бухгалтерию, пиши заявление об уходе.
Пальцы принца разжались. Я плюхнулась в снег снова: ноги не держали.
- Тебе всё ясно?
- Нет.
Я не узнала своего голоса - настолько твёрдо он прозвучал. Мартин вопросительно выгнул бровь, склонился к моему лицу.
- Что ты тут пискнула, повтори?
- Нет.
Стало жутко противно. Откуда-то из глубины моего непослушного "я" поднялась волна негодования: перед кем я трясусь? Перед семнадцатилетним хлыщом? Перед кумиром глупых школьниц?
- Идите в задницу, Ваше Высочество.
Холёная мордашка Мартина расцвела багрянцем. Глаза округлились. Ой, да ему ни разу в жизни в ответ не хамили, успела подумать я, прежде чем получила наотмашь по лицу. Ткнулась в снег лицом, зажмурилась от боли и холода.
- Гадина! - орал Мартин, - Да я тебя на каторгу мигом определю! В казармы у меня пойдёшь, потаскуха! Солдатню развлекать будешь с утра до вечера! Да тобой…
Он внезапно смолк, всхлипнув. Послышалась непонятная возня, заскрипел снег под торопливо приближающимися шагами. Я протёрла от снега глаза, села. Чьи-то крепкие руки помогли подняться.
- Рита, солнышко моё… Ты как?
Шут был не бледный - абсолютно белый. Лео тоже. Его Высочество согнувшись, сидел в сторонке, хлюпая разбитым носом. Судя по крови на перчатке, последнее было делом рук Лео.
- Рита, - Шут осторожно меня встряхнул.
- Я… я… - губы не слушались.
Родные, тёплые руки прижали меня к мною же связанному прошлой зимой тёмно-синему свитеру. Под свитером гремело перепуганной симфонией сердце моего Шута. Хотелось стать маленькой и спрятаться - прямо в глубину этого сердца.
- Урод! - плаксиво выдал Мартин, - Я тебя под суд отправлю…
Шут повернулся к принцу.
- Тот, кто бьёт слабых женщин, сам заслуживает каторги, - и обратился к перепуганному не меньше нашего Лео: - Иди, Лео. Я тебе гарантирую - ничего тебе не будет. Иди на пост.
Лео поспешно удалился. Мы остались втроём. Шут и Мартин смотрели друг на друга врагами. Март размазывал рукавом кровь. "Опять новые манжеты шить", - подумалось мне.
- Ты хоть понимаешь, кто она? - с усмешкой обратился Мартин к Шуту, - Девка из народа, а ты…
- А я и есть народ, - спокойно сказал шут, не глядя на него.
- Я не потерплю её с тобой рядом, - зло проговорил принц.
- Твоего мнения никто не спрашивал, - ответил Шут, по-прежнему прижимая меня к себе, и прибавил язвительно: - Твоё Высочество.
- Да ты как со мной разговариваешь? - от возмущения Мартин даже вскочил, - Да ты кто есть-то, клоун!
- Заткнись и вытри лицо снегом, - голос Шута звучал пугающе-спокойно. - Посмотри на себя со стороны. Наследник.
В последнее слово было вложено столько ледяного презрения, что мне стало жутко. "Шут, что ты творишь?"- захотелось крикнуть. А у него руки стали, как каменные. Было страшно даже шевельнуться: вдруг запросто так раздавит?
Мартин просто кипел. Ловил ртом воздух, как рыба на противне. В глаза Шуту почему-то не смотрел.
- Я тебе сказал… - начал было принц, но Шут его тут же перебил:
- Это я сказал. А ты… Чтобы духу твоего рядом с ней - кивок на меня, - не было! Идём, Рита.
Мы быстро зашагали по дорожке к Дворцу. Дошли до развилки, я попыталась вывернуться и пойти к себе, но шут не позволил.
- Посидишь у меня сегодня. Выбью тебе отгул, не волнуйся.
Я поняла, что так надо. Робко кивнула и позволила вести себя дальше. Когда мы подошли к парадному крыльцу, меня вдруг как осенило: я, обычная белошвейка - через вход для членов королевской семьи?! Жалобно затрепыхалась, протестуя, но Шут покрепче обнял меня рукой за талию и провёл за инкрустированные золотом высшей пробы белые двери.
Поднялись по центральной лестнице, прошли через крыло, занимаемое апартаментами принца Мартина. Я была просто в столбняке от такой наглости шута. Молчала всю дорогу. И даже очутившись в комнатке, занимаемой моим любимым под спальню, не могла успокоиться и вернуться в состояние равновесия. Ознобом колотило предчувствие катастрофы.
Шут усадил меня на кровать, опустился на колени, принялся бережно расшнуровывать мне ботинки.
- Испугалась, лапонька моя, - ласково и тихо говорил мне шут, - Всё, всё… Прошло, всё позади. Ну, будет, будет, Ритуля… Расслабься. Никто тебя не тронет, я тебе клянусь. Гарантирую. Всё у нас с тобой будет хорошо. И никакие принцы нам тут не указ. И даже королева. Девочка моя перепуганная… ножки замёрзли… мордашка бледная… Ну оттаивай, оттаивай.
Он принялся аккуратно массировать мне действительно замёрзшие стопы. Спустя пару минут шок прошёл, я растаяла и потекла слезами.
- Ну ты чего? - грустно улыбнулся Шут.
- Ты себе представляешь, что теперь с нами будет? - всхлипнула я.
Ритмично двигающиеся лёгкие пальцы замерли на мгновенье. Шут снова улыбнулся.
- А ничего не будет, Марго. С чего ты вообще взяла, что с нами что-то случится?
- Ты только что оскорбил принца… и думаешь, что всё сойдёт с рук?
- Уверен. Я же просто шут. На меня, дурака, грех обижаться. А ты не при чём.
- Так уж и не при чём! - проплакала я, - Вообще весь конфликт из-за меня! Если бы ты не вступился… ты и Лео… меня бы просто уволили, и тебе бы ничего такого не…
- Рит, - с мягкой укоризной произнёс Шут, - ты мне вообще-то веришь?
- Верю.
- Тогда просто поверь: никаких последствий этого инцидента не будет. Даю тебе слово. Ну, иди ко мне. И хватит слёз. Мне тысячекрат дороже твоя улыбка.