Роми сдвинула брови. Чувствовала ли она когда-либо себя в безопасности? До рождения Лейтона ее детство было сплошным мраком с сердитой фигурой Полковника в центре. Полковник Мартин Карвелл – это порядок, приказ, дисциплина и результативность – вещи, которым все дети инстинктивно сопротивляются. Он был вечно недоволен своей единственной наследницей, что бы она ни сделала, ни сказала. Полковник относился к дочери как к собственному проекту (в чем он, безусловно, был прав) и заботился о ней, как сам это понимал.
А кто еще позаботился бы о ней, если мама умерла такой молодой?
К сожалению, Полковник столь рьяно занимался ее воспитанием, как будто жизнь хотел положить на то, чтобы из новобранца сделать хорошего солдата. Его любимыми инструментами для этого были твердая рука и жесткий язык. В душе Роми до сих пор не зажили раны от того и другого. И прежде всего, томительное ощущение, что она "непригодна". Что бы она ни сделала, все было недостаточно хорошо для него.
И сейчас все выглядело, как если бы Клинт Маклейш скрывал подобные же мысли. Так или иначе, Роми намерена обойтись без этого. И без несостоятельности, о которой всегда говорил отец.
Ее глаза блуждали по дороге перед ними. Она прищурилась. Что такое?
– Стойте!
Роми уперлась руками в переднее стекло. В тот же момент Клинт утопил педаль тормоза, машина пошла юзом. Мотор заглох. Единственный звук, который Роми слышала, была шумевшая в ушах кровь. Потом вернулось дыхание.
Поперек дороги лежала раненая большая серая кенгуру. Ее голова беспомощно дергалась на песке, и сердце Роми болезненно сжалось. Она достала пакет первой помощи, отстегнула ремень безопасности и открыла дверцу.
– Роми, подождите! – Он оттащил ее.
– Но ей нужна помощь.
– Она может убить вас ногами. Взгляните сами.
Роми никогда не замечала, какие большие у кенгуру когти.
– Не думаю, что она может хотя бы пошевелиться.
Но стала осторожнее. Клинт был рядом с ней. У кенгуру кровь текла из носа и закатывались глаза. Но серое тело было зловеще неподвижно.
Клинт печально бросил:
– У нее сломан позвоночник.
Роми опустилась на колени возле кенгуру и нежно погладила по серой лопатке. Животное вращало широко раскрытыми глазами, но не похоже было, что оно что-нибудь чувствует. У Роми сердце заныло от жалости.
– Идите в машину, – твердо сказал Клинт.
Она взглянула в холодные зеленые глаза:
– Нет! Мы же можем что-нибудь сделать?
– Оставьте меня с ней. Так будет лучше.
Клинт был почти такой же серый, как кенгуру.
– Нет, вы не можете...
Он перевел на нее потемневшие глаза:
– Меня учили убивать, Роми. Я это умею делать лучше всего. А теперь, пожалуйста, вернитесь в машину.
Разрываясь между желанием остаться с ним и зная, что не выдержит предстоящего зрелища, она отошла в сторону.
– Роми, пока вы упрямитесь, животное страдает, – смягчился Клинт, но взгляд остался твердым.
Она опустила голову и пристыженно отвернулась. Все кончилось мгновенно...
Ее слезы были и по кенгуру, и по Клинту, которому пришлось совершить это убийство. Она посмотрела на животное и заметила какое-то легкое движение живота.
Клинт опустился на колени:
– Роми, у меня в машине старый свитер. Можете принести?
Она поспешила к машине и на подходе к ней заметила на земле след незнакомых шин. Отыскав свитер, Роми вернулась к сгорбившемуся над мертвым животным Клинту. Не глядя в неподвижные глаза кенгуру, она передала свитер, вернулась обратно, открыла телефон и сделала фотографию протектора характерного отпечатка. Кто-то на дорогих шинах побывал сегодня вечером в парке. И ехал с большой скоростью...
– Роми, можете мне помочь?
Она закрыла телефон и осторожно направилась к Клинту, не понимая, что ему нужно. Увиденное поразило ее. Из сумки кенгуру он извлек крошечный мокрый меховой комочек. Детеныш! Вот почему шевелился живот мертвого животного. Клинт сразу завернул малыша в теплый свитер, а его рукава завязал на шее Роми.
Она стояла тихо, изумленно глядя в огромные, озадаченные глаза, поблескивавшие из складок свитера. В этот момент Роми почувствовала себя суррогатной матерью самой крошечной жизни, какую когда-либо держала в руках.
Роми перевела взгляд на Клинта. Между смертью и жизнью – всего одно мгновение. Теперь ее мысли были направлены не на мертвую кенгуриху, а на ее детеныша. У Клинта тоже горели глаза, как будто спасенная жизнь спасла и его.
– Садитесь. В часе езды для нее есть кормилица. Туда мы ее и отвезем.
– Ее?
– Взгляните на глаза – они такие же огромные, как у вас.
За жесткой внешностью Клинта скрывалась горячая романтическая натура. У Роми пересохло во рту. Сначала она почувствовала себя защищенной. Теперь у нее подозрительно вяжет во рту. Что, черт возьми, с ней происходит?
Клинт осторожно оттащил мертвую кенгуру на обочину. Роми села на переднее сиденье и поудобнее пристроила свитер с кенгуренком на груди.
Она похлопала по карману, чтобы убедиться, что мобильный там, и повернулась к Клинту:
– Поехали.
Глава 5
Передав кенгуренка, закутанного в свитер, Роми почувствовала странный холод в груди.
Они прервали ужин сиделки и ее родных. Но, увидев выжившего детеныша кенгуру, все семейство очень оживилось. Прежде чем Клинт и Роми уехали, глава дома показал им еще несколько спасенных малышей, которые росли в их семье. Все кенгурята попали к ним в результате происшествий на дорогах. Звереныши выглядели такими здоровыми, что Роми немного успокоилась: ее малышка попала в хорошие руки. Иначе пришлось бы забирать кроху домой. Малышку поместили в мешочек из овечьей шерсти и дали спасительной смеси из детской бутылочки.
Больше здесь делать было нечего, но Роми почему-то не хотелось уходить. Глупо, конечно, но она чувствовала, как будто это ее малышка... ее и Клинта.
По дороге, вглядываясь в густой темный лес, она обдумывала причины своего отъезда. Вот уж чего ей не хотелось, так это чтобы ее что-то связывало со странным отшельником. К тому же бывшим военным.
Она вздохнула:
– Люди отвратительны.
Это были первые слова, которые она сказала после долгого молчания. Клинт повернулся и посмотрел на нее:
– Не могу согласиться. Так ли уж отвратительны?
– Эта кенгуриха просто занималась своим делом, прятала в сумке детеныша от ночи, и вдруг... бах!
– Сегодня мы спасли одну жизнь. Уже кое-что.
Она вздохнула:
– Этого мало.
Он хрипло сказал:
– У вас мягкая сердцевина, Роми Карвелл.
Роми фыркнула:
– Ага, настоящий рахат-лукум.
Он опять перевел взгляд на дорогу, его губы дрогнули.
– Если бы вы видели, как теряют жизнь, были бы благодарны за сохраненную...
– Может быть... Я не видела смерть близко.
– А бабушка с дедушкой?
– Нет, они ушли до меня.
– Родители?
– Мама умерла, когда меня родила. А папа живет... где-то.
– Тогда считайте себя счастливицей.
– А вы, наверное, насмотрелись смертей.
Он оторвал взгляд от дороги:
– Видел...
Она хмыкнула:
– Представляю, как вы ходите в капюшоне и с косой.
– В иные дни так себя и чувствовал.
Она смягчилась:
– Требуется немало спасенных кенгуру, чтобы это перекрыть.
– Не так и много. Смерть – процесс, а жизнь – это чудо. Даже одно спасение что-нибудь да значит.
Они въехали в ворота Уайлд-Спрингс, и Роми машинально огляделась. Прочная привычка. Она заметила, что Клинт сделал то же самое.
Когда они подъехали к административному зданию, появился Джастин с охапкой карточек, направлявшийся к своему внедорожнику. Он махнул им свободной рукой. Клинт ответил обязательным салютом, подняв руку и сложив в кольцо большой и указательный пальцы.
Удивившись, что Джастин так поздно задержался на работе, Роми взглянула на часы:
– Уже десять часов! А я не позвонила Лейтону. Уже поздно, мальчики, наверное, спят.
– Все будет хорошо. Позвоните завтра.
Опять Клинт дает ей советы по воспитанию! Она раздраженно выхватила из кармана телефон:
– А если я ему нужна?
Он перехватил ее руку:
– Тогда он вам позвонил бы. Серьезно, Роми. Пусть Лейтон порадуется ночевке не дома.
"Вдали от меня?"
– Вы считаете, я его слишком опекаю?
– Он растет. И время от времени ему надо будет отрываться от мамы.
Роми понимала, что Клинт прав, но ей не нравилось, что поучает ее какой-то незнакомец. Однако ее осадил внутренний голос: "Хоть с Клинтом Маклейшем ты познакомилась всего неделю назад, но он тебе более знаком, чем та горстка людей, которых ты знала всю жизнь. И он, кажется... понимает тебя..."
– Это вы знаете по личному опыту? А как вы в детстве оценивали свое место?
Он удивленно посмотрел на нее:
– Мне было восемь, когда родился мой брат, так что я рано научился сам себя развлекать.
Младший брат? Теперь понятно, откуда Клинт так много знает о психологии маленьких мальчиков.
– А что случилось с вашими родителями?
Она знала, что Уайлд-Спрингс принадлежит только Клинту. А родители его умерли?
Он кашлянул:
– Они развелись после четверти века совместной жизни. Мама кого-то встретила и уехала в США примерно в то же время, как я пошел на срочную службу.
– А брат?
– Ему тогда было десять. Он уехал с ней.
Она увидела, как отвердело его лицо, и попыталась представить себе, как Клинт, хоть и взрослый, перенес родительский развод.
– Наверное, трудно было?
Он пожал плечами:
– Зато я стал очень полезен для "Тайпанов". Самый эффективный агент без семейных уз. Не к кому возвращаться. Ничто не мешает работе.
"Не для чего жить?.."
– Без семьи отцу незачем было здесь оставаться. Он уехал в Тасманию, к брату, но сначала продал часть земли соседу, а оставшуюся переписал на меня. Чтобы мне было куда вернуться.
– В пустой дом?
Клинт мрачно улыбнулся:
– Я потому и приехал сюда, что он пустой. Я тогда не годился для компании.
Любопытство Роми было задето.
– Почему?
– Не спрашивайте меня, Роми.
Она вздохнула:
– Вам действительно чаще надо бывать на людях, Маклейш. Ваши манеры нуждаются в полировке.
Она отвернулась и стала вглядываться в темноту. Фары осветили развилку, от которой одна дорога шла к ее дому, другая – к его.
– Что вы делаете?
– Следую вашему совету чаще общаться с людьми. Везу вас к себе.
В ее душе шевельнулась тревога. Она не может находиться с ним наедине в его доме. Тем более после всего случившегося. Ей сначала надо прийти в себя.
– Нет. Нет!
Он расслышал панику и взглянул на нее:
– Вы еще не видели моего дома. Вам понравится.
– Можно было бы сделать это и днем.
– Очень короткий визит, Роми. Захватим что-нибудь поесть, а то ваш урчащий живот напоминает мне, что я оставил вас без ужина.
Она смущенно прижала руку к животу. Они были весь вечер так близки, что у нее разгорелись разные аппетиты, но она решительно, категорически не жаждала этого мужчину...
– У меня дома есть еда. Везите меня домой, пожалуйста, – с трудом выговорила она.
Клинт остановил машину на обочине и повернулся к ней:
– Роми, я говорю просто о совместном ужине коллег. Ничего больше.
Она отважно поглядела на него:
– Просто? Держу пари, вы никогда не разделяли трапезу с коллегами.
У него сразу погасли глаза, он беспомощно взмахнул рукой:
– Тем больше причин разорвать круг. Мы только поедим вместе. Не знаю... поговорим. Я потренировал бы навыки общения.
Она немного смягчилась. В конце концов, могут два человека хотеть провести вместе еще немного времени? У нее слегка дрогнули губы.
– Вы сумеете приготовить что-нибудь нормальное?
Он приложил громадную руку к левой стороне груди:
– Обещаю не экстремальную кухню.
Ее поразил напряженный взгляд, хотя слова он произнес легким тоном.
– Ладно. Извините за острую реакцию.
Он серьезно посмотрел на нее:
– Вы не ошиблись насчет моих навыков. Давно не общался с людьми. Сначала нужно было спросить.
– Да. Нужно.
Его пристальный, горящий взгляд прямо-таки обжигал ее.
– Роми Карвелл, не согласитесь ли вы со мной поужинать? Посмотреть мой дом. Без каких-либо условий?
Роми кивнула:
– Спасибо.
Он тронул машину, и через пару минут они были на месте.
* * *
При первом взгляде на его ни на что не похожий деревянный дом у Роми перехватило дыхание.
Построенный вокруг стволов огромных деревьев, дом с обилием стекла, казалось, вырастал прямо из леса. Внутри заманчиво горел свет.
Клинт оставил машину под галереей.
Роми по деревянной лестнице поднялась в дом.
– Удивительно. Это вы построили?
"С каких это пор в армии учат так здорово строить?"
– Придумал сам, но архитектор кое-что изменил. Потом я пригласил помощника, но в основном все построил сам.
– И это заняло два года?
Клинт что-то говорил об этом, когда был у нее.
– Я хотел все сделать как следует.
Он открыл дверь, и Роми увидела открытую планировку. Окна комнаты выходили на обе стороны дома. Два великолепных ствола словно прорастали сквозь пол и уходили в крышу. Вся передняя стена представляла собой обрамленное деревом стекло. Вид был такой же, как из комнаты Лейтона, только с другой стороны оврага.
Роми с трудом пролепетала:
– Вы правы. Это прекрасно...
Место действительно было убежищем. Натуральные материалы и обилие света все излечивали сами по себе.
– Вы в самом деле должны гордиться домом.
Скулы его еле заметно порозовели. Он щелкнул выключателем, и свет залил деревья за окном. Роми задохнулась. Две дюжины горящих глаз мигали перед ними, напоминая рождественские огоньки.
Она подошла к стеклянной двери, выходившей на широкую галерею:
– Можно выключить?
Не хотелось мешать опоссумам спокойно бродить вокруг.
– Я люблю темноту в Уайлд-Спрингс.
Кажется, с этой стороны оврага даже звезд было больше.
Роми обхватила руками плечи, все-таки было прохладно, и подняла лицо к мерцающему блеску звезд. Клинт тоже вышел и встал у нее за спиной. Молчаливый. Сильный.
"Темнота и молчание – его друзья", – поняла она.
Только коллеги. Эти слова эхом отдавались в ее голове. Это следовало учитывать. Но она ощущала тепло, исходившее от его тела, а запах кустарника смешивался с его запахом...
Роми проглотила комок в горле и отступила:
– Вы не возражаете, если я посмотрю вокруг?
– Ради бога. Я пока что-нибудь приготовлю. Спагетти болоньезе пойдет?
Она вздохнула и улыбнулась. Лейтон не любил спагетти, и она редко их готовила.
– Прекрасно. Спасибо.
Клинт занялся кухней, а Роми получила возможность побродить по дому. По изогнутой деревянной лестнице она поднялась на второй этаж и пошла по коридору. За первой дверью справа оказалась хозяйская спальня. Она отвела глаза и прошла мимо, не желая вторгаться в его личное пространство. Хотя и сама не сказала бы почему.
Для начала она прошла в дальний конец. Первой была дверь в ванную комнату, нет, скорее в душевую. Здесь не было никакой ванны, лишь стеклянная кабинка. Впрочем, Роми это нисколько не удивило. Клинт Маклейш не производил впечатления любителя расслабиться в теплой воде. Он был деловым человеком. Запачкавшись, он просто чистился. Она, со своей стороны, ничего не любила больше, чем редкое удовольствие полежать в ванне до полного остывания воды. Такое счастье – почувствовать себя чистой!
Но возможно, и не нашлось бы ванны таких размеров, в которую поместился бы Клинт. Она представила себе Клинта в ее старой ванне на львиных ножках. Мысль об этом потянула за собой другие мысли, но от них Роми избавилась, выйдя из ванной и захлопнув за собой дверь.
Следующая комната оказалась кабинетом. Здесь было не так опрятно, как в остальной части дома. Компьютер, рабочий стол, вдоль стен книжные полки до потолка, кое-какие украшения. Это уже больше похоже на ее дом.
В другой стороне коридора находилась еще одна комната. Она была просто обставлена, и кровать в ней имелась только одна. У стены стояли тренажеры. Вообще-то удивительно, что у человека, в доме которого не бывает гостей, беспорядок только в кабинете.
Роми вернулась к первой двери, спальни хозяина, и замерла.
"Это всего лишь комната... Сунь голову, потом уберешь. И все".
Да, конечно, любопытному человеку спальня многое расскажет о хозяине. Если есть вопросы...
С кухни все еще доносилось звяканье, поэтому она толкнула дверь плечом и заглянула. В глаза сразу бросилась большая кровать с богатым темно-серым покрывалом. Очень практично, но как-то... по-декадентски и по размеру, и по виду. Слишком трудно представить себя на ней... не одной.
Она отвернулась и тихо ступила на шерстяной ковер. Вдоль одной стены протянулся ряд платяных шкафов, и, чтобы их уравновесить, Клинт поставил в углу несколько больших кресел. Но все было такое... большое. Роми вдруг почувствовала себя Мальчиком-с-пальчиком в замке великана.
Вдруг ее внимание привлекло золотистое пятно на дальней стене. Диковинно. Серебряный меч, обрамленный двумя змеями, и на нем надпись Morte prima di disonore. Смерть, но не бесчестье. Девиз ударного отряда "Тайпан". Она узнала татуировку на теле Клинта.
Среди значков, эмблем и подобного, почти целиком покрывавшего стену, Роми увидела красную ленту с золотой звездой на фоне языка пламени. У Роми перехватило дыхание. Не самая высокая, но очень редкая награда Австралии.
– "За доблесть".
Она, смущенная тем, что ее поймали на шпионаже, повернулась на голос, но Клинт смотрел не на нее, а на пламенеющую звезду.
– Я знаю, – прошептала Роми. – За действия, связанные с риском для жизни.
В свое время Полковник заставил ее выучить наизусть названия всех наград Австралии.
– Откуда вы это знаете? – удивился Клинт.
– За что вы ее получили?
Ответа не последовало. Они просто смотрели друг на друга. Наконец Клинт произнес:
– Спагетти готовы.